Что, если... Мориарти всё же говорил немного другое, там, в бассейне?

Мориарти бережно, на руках заносит стонущего Шерлока в комнату и опускает его на кровать. Как можно нежнее, изо всех сил стараясь не поддаваться инстинктам хотя бы на первых порах. А Шерлок уже совершенно забыл о произошедшем в бассейне, он падает на кровать, изворачиваясь, и тянет преступного гения на себя, показывая всем своим видом, что он готов подчиниться ему и только ему. –Джииим... –Да, мой сладкий? Шерлок задыхается от тона, каким Джим произносит эти слова. Его голос такой тягучий, словно патока, низкий, с нотками безумного хрипа, присущего ему и в обыкновенное время, обволакивающий и такой обманчиво мягкий, разрешающий забыть всё то, чем занимаются эти грязные, погружённые в пучину греха руки... Да, эти самые руки, которые сейчас... да, Джим, ооо, Господи, пожалуйста!.. которые сейчас скользят сразу, без церемоний, в расщелинку между ягодиц, раздвигая их шире, и Шерлок сам подаётся вперёд, чтобы его альфе было удобнее. Его альфе... Так странно проговаривать про себя это столь желанное ими обоими сочетание букв, несущее за собой необратимые последствия в виде метки, беременности, ребёнка... Однако Джим не собирается спешить. Он, затолкав поглубже свои дьявольскую и доминирующую сущности, осторожно разминает его вход, искренне опасаясь причинить боль. Лишь теперь он понял то, о чём ему говорили в детстве. Хоть альфы и должны быть грубыми, при таком слабом и покорившимся виде Шерлока не хочется насиловать. Хочется обнять, приласкать, защитить и позаботиться так, как это не сделал бы никто другой. Мориарти наклоняется и по очереди обводит языком тёмные кружочки сосков, с удовлетворением слушая стон Шерлока. И, поймав этот звук, эхом отразившийся от стен, целует его в манившие давно пухлые губы, всё-таки поддаваясь и выпуская наружу своего личного властителя. –Как же я мечтал... – хрипит он, больно оттягивая голову детектива назад за чёрные кудри. – Мечтал о твоих чёртовых губах. Больше никто... Никто не имеет права целовать тебя, понял? Никакой Джон! Только я... –Только ты... – вторит ему Шерлок, не отрывая заворожённого взгляда от его глаз. – Да, только твой, больше ничей, Джим, умоляю... Очередной приступ жара внизу живота заставляет согнуться и выпятить зад. –Джим! – задыхается Шерлок, не в силах озвучить свою жизненно важную просьбу. Мориарти пьяно проводит языком по шее омеги и наконец-то проникает двумя пальцами. Шерлок кричит, выгибается, ему нужно больше, нужно ещё... –Джим, мне нужно... Джим, пожалуйста... Мориарти ведёт от того, как Шерлок произносит его имя, и он сжаливается над ним, а может, над ними обоими, и ставит ничего не соображающего детектива, всегда восхвалявшего трезвую голову и отвергавшего любые проявления чувств, на колени перед собой, крепко хватается за его бёдра, оставляя синяки, и одним рывком входит, и Шерлок счастливо вздыхает, подаваясь назад и тихо выдыхая: –Твой... Мориарти рычит, трахая его всё жёстче, и Шерлок скулит от чувства наполненности и достатка. Джим практически ложится на него и шепчет ему в ухо, одновременно вылизывая его и поглаживая поясницу: –Ты так это повторяешь, словно боишься забыть. Или ты хочешь услышать это от меня? М, Шерлок? Ну же, не стесняйся, папочка сделает всё, о чём ты попросишь. Шерлок ошеломлённо распахивает глаза. Он определённо не готов к такой пошлости, но что-то в голосе Джима вынуждает его сказать это. –Пожалуйста. Я хочу... Мориарти переворачивает Шерлока на спину, продолжая вдабливаться в него. Не выдерживая фанатического блеска в бездонных глазах преступного гения, детектив на выдохе запрокидывает голову назад, и Джим, разумеется, пользуется этим, тут же припадая к нежной коже, к бешено скачущей венке, облизывая и легко прикусывая так тянуще и так сладко, что Шерлок чувствует, что способен кончить лишь от этого. –Ты всегда был и будешь моим, Шерлок. Ты больше никогда не посмеешь ослушаться меня. Глупый наивный детектив, ты правда думал, что я поведусь на все твои сделки в бассейне? Что мне правда нужна только флэшка? Без меня, любимый, ты не сможешь жить. А вот без Джона вполне проживёшь. Шерлок усмехается, в то же время испуганно ойкая от того, как узел на члене преступного гения увеличивается. –Ревнивец... – почти басом произносит он, и это звучит на удивление спокойно. – Что если я поддамся соблазну? Ведь он тоже альфа. Мориарти сумасшедше хохочет, впиваясь зубами в давно облюбованное место на шейке Шерлока. Тот громко стонет, вздрагивает и, успев только вымолвить: –Всё... Не могу... ..кончает, изливаясь себе на живот. Джим делает ещё несколько толчков и, сполна насладившись видом такого развратного детектива, следует за ним, погружаясь целиком в трепещущий жар тела омеги. Шерлок, думавший было об отдыхе, болезненно вскрикивает, когда узел расширяется в нём до конца. –Джим, вытащи... Больно... Очень... –Ну, ну, тише, малыш, тише, сейчас всё пройдёт... ох, чёрт... Альфа стонет, кончая во второй раз. Он вытягивает руку и поглаживает метку, расцветающую на бледном мраморе кровавым пионом. –Засыпай, мой хороший. У нас будет мало времени на сон, поэтому нужно использовать его, верно, сладкий? Шерлок морщится, ощущая малейшие шевеления внутри себя. Ему некомфортно, и Джим это замечает. С негромким ворчанием он устраивает Шерлока перед собой, на бок, прижимаясь грудью к его спине и касаясь губами метки. –Спи, малыш. Давай, давай, спи. Если ты не хочешь, чтобы я тебе чего-нибудь вколол... Шерлок смеётся, накрывая ладони преступного гения на своём животе своими. –А всё же к Джону ты ревнуешь. Идиот. Он поворачивает голову для сонного поцелуя. Мориарти прикасается губами к его губам, а затем утыкается носом ему в волосы. –Если узнаю, что ты с ним спал – утоплю в том бассейне, – бормочет он. Шерлок фыркает. –Договорились.