Ребята из Наморе

На улицах Наморе был дождь. Капли воды барабанили по крышам, стучали по асфальту. Ким нахмурился: сегодняшняя погода совсем не подходила для стрелки с выскочкой из соседней школы. Он поправил выглаженный пиджак. Если он вернется мокрым и грязным — мама его отругает. А попробуй не запачкаться в грязи в такую погоду. Он недовольно фыркнул и отвернулся от окна. Дома не было никого, кроме него. Мать с отцом на работе. Погода на улице совсем отвратительная, и даже долбанутый Укурок, скорее всего, сидит сейчас у себя дома. Ким плюхнулся на диван, пытаясь заснуть, но надоедливые капельки дождя все еще сильно шумели, из-за чего сон совсем не шел. Он пролежал так некоторое время, разглядывая узоры на висящем на стене ковре, но шило в задней части туловища и желание пооткусывать кому-нибудь лица было сильнее. Ким встал, поправил пиджак с нацепленным на рукав пионерским галстуком и вышел на улицу так. Надевать дождевик — не круто. Но главное — просто не заболеть: пропускать школу парню не хотелось, он очень любил туда ходить.

***

Кима всегда бесили придурки, обзывающие его «узкоглазым азиатом». Да, у него были необычные узковатые раскосые глаза и странное имя. Но с раннего возраста парень знал, он — самый что ни на есть советский. Его родители очень любили Советский Союз и долго плакали, когда он развалился. В память о прекрасной молодости они назвали своего сына Кимом. И уже с четырех лет Ким мог выговорить сложное для любого другого ребенка словосочетание — Коммунистический Интернационал Молодежи. Он гордился своим именем и происхождением. Родители Кима работали на очень ответственной и важной работе. Папа — полицейским. Мама — прокурором. Из-за этого на поведение Кима в классе никто не обращал внимания. Его сразу назначили старостой класса. А потом он выпросил у мамы старый значок октябренка, а когда еще немного подрос, стал носить на предплечье отцовский пионерский галстук. И что, что в пионеры уже не принимали? Кима это не волновало. Распад Союза — это вообще сплошная ошибка. И он хотел стать тем человеком, который исправил бы её. Он хотел стать вождем, лидером. Президентом. И это при том, что сам Ким учился просто отвратительно. Но скрывал это ото всех, просто не давая учителям свои тетради на проверку. Ким говорил всем, что хочет стать таким же, как его родители. И служить во благо закона. Но втайне он завидовал таким ребятам, как Макар. Таким, у которых были свои последователи, которые создавали свои банды. Сначала он хотел просто записаться в Российский Союз Молодежи, но туда брали только с четырнадцати лет, а Киму на тот момент было только двенадцать. И он решил создать свое объединение — банду хороших парней, которые следили бы за порядком в школе. Тогда он организовал свой Союз Дисциплины Наморе. И хоть дедушка Ленин завещал им всем учиться, учиться и еще раз учиться, Киму почему-то постоянно хотелось драться, драться и еще раз драться. В чем он себе не отказывал, раздавая люлей всем нарушителям дисциплины. Особенно хорошие драки выходили с его извечным врагом — Макаром. Ким давно знал Макара и его банду: все же его отцу часто приходилось вылавливать в очередной раз сбежавшего ребенка. Он их и познакомил, надеясь, что пример его воспитанного ребенка поможет Макару встать на путь истинный. Но все получилось ровно наоборот. Мальчишки невзлюбили друг друга с первого взгляда и объявили друг другу войну. Они сразу забили свою первую стрелку, пришли на нее и дрались с помощью палок. У Макара был длинный «шест», а у Кима «полицейские дубинки». Часто встречаться у них не выходило: все же Ким ходил в свою школу, в отличие от Макара. Но после недавних летних каникул, на которых Укурок тоже не объявлялся, все стало еще хуже: Макар стал ходить в свою школу. Это стало шоком для Кима, особенно, когда после драки Укурок начал хвастаться своими новыми познаниями в математике. Тогда Ким показал ему, что математика в драке не помощник, хорошенько отлупив мальчишку. И все же Киму было тоскливо без Укурка. У него никогда не было друзей, а оторваться по полной он почему-то мог только с ним. Драки с членами Союза не приносили такого же удовлетворения и радости. Кузьмич, его заместитель, только грустно качал головой и говорил, что они — трудные подростки, хотя сам был ненамного старше. Поэтому Ким очень расстроился из-за начавшегося ливня. Они ведь планировали сегодня опять биться с помощью палок. Паренек шел к школе, накрыв голову пиджаком, когда увидел его. Подозрительного деда. — Голубушки-голубушки, как же вы будете кричать, курлыки-ки, ихихи, — напевал Голубец. Местный сумасшедший дедок, у которого была своя голубятня. Он давно нервировал Кима. Часто ГСД видел его возле школы. Голубец подходил к младшеклассницам и звал их в свою голубятню, чтобы они познакомились с его голубками. Девочки в страхе убегали, а члены Союза Дисциплины выгоняли старика с территории школы. Пару раз сам Ким припугивал его, замахиваясь своими палками. Сегодня дед выглядел подозрительнее обычного. Он радостно напевал про чьи-то крики, и Ким решил, что обязан проследить за ним, чтобы выяснить, что он задумал. Мальчик осторожно ступал за стариком и думал: почему он раньше не пожаловался родителям на него? Ах, да, это же не круто, не по-мужски, а Ким — настоящий охотник, а не слабая жертва. Как там говорил иногда отец? Право имеющий, а не тварь дрожащая, ага. Ким, правда, не очень понимал, что конкретно означало это выражение, но оно ему просто нравилось. Старик тем временем дошел до своей голубятни. — Мои курлыки-ки, мои славные голубушки. — Ким еле расслышал, что говорил сумасшедший дед, из-за шума дождя. — Нам опять пора на тренировочку, ихихи. Голубец достал из-за пазухи большой фотоаппарат, поставил его на землю и посыпал кормом. — Летите! Мои сочные курлыки! Возьмите эту камеру и поднимите её в воздух! И тогда мы с вами, ихи, сделаем много красивых фотографичек! Ким, затаившийся возле голубятни, в шоке смотрел на манипуляции деда. Голуби слетелись на корм, но отказались летать в такую отвратительную погоду. Еще и с камерой. На это старик разозлился. — Плохие-плохие курлыки! Если не будет фотографичек, я вас зажарю и съем! — размахивал руками Голубец. Но вскоре он успокоился и, порывшись в каком-то ящике, достал оттуда подозрительный белый порошок. — Ваша любимая няма, ихи, кушайте-кушайте, курлыки и растите большими и сильными! Ким смотрел на поедающих белый порошок голубей и все осознавал. Голуби эти были необычные. Слишком большие. Сильные голуби! Голубец дрессировал сильных голубей-шпионов!!! Вне всяких сомнений, он — иностранный шпион и предатель Родины! Ким так просто это не оставит! Но тут прозвучала фраза, которая заставила мальчика отринуть все прошлые свои догадки. — Мои милые голубчики, совсем скоро. Еще чуть-чуть, и фотографички сладеньких девчоночек будут у меня! Ким замер, схватившись за свои дубинки. Пелена ярости застилала его глаза: дед был страшным нарушителем, которого непременно нужно было наказать. Он очень тихо подкрадывался к увлеченному своим рассказом сумасшедшему Голубцу. Он должен был помешать ему, откусить лицо этому…. Этому ужасному чудаку. Заметившие его голуби никак не отреагировали на то, как парень подскочил и вырубил безумного старика несколькими четкими ударами. Ким открыл голубятню настежь и стал махать палками, чтобы выгнать оттуда голубей. Он решил таким образом прекратить это омерзительное дело раз и навсегда. Ведь если у деда не будет его дрессированных голубей, то он не сможет совершить задуманное. Голуби не хотели вылетать из своего дома в такую ужасную погоду, но палки Кима убедили их вылететь на улицу. Ким не был дураком и понимал, что голуби вскоре вернутся снова. А поэтому он решил, что будет возвращаться сюда каждый день, чтобы отгонять их. Бессознательный Голубец лежал на полу и дышал — Ким на всякий случай проверил. Чтобы окончательно помешать планам деда, Ким напоследок сломал дорогой фотоаппарат. И с чувством выполненного долга решил вернуться домой. Он успел до прихода родителей, переоделся, развесил вещи, чтобы они успели высохнуть, и лег спать на диван. Вечером, когда родители вернулись домой, Ким, как порядочный гражданин, рассказал им о злобных планах Голубца. Родители выслушали его, но было видно, что они не очень-то поверили ему. И Ким их понимал: если бы он не видел всё своими глазами, то тоже б не поверил. Он знал, что это все звучало неубедительно, но не мог не предупредить взрослых о стремном старике, который зовет к себе маленьких девочек и хочет тайно фотографировать их с помощью дрессированных голубей. — У него сейчас ранний подростковый возраст и бурная фантазия, — говорила мама, обсуждая с отцом рассказанную им историю. — Я уже боюсь, что будет, когда он подрастет. Ким сурово нахмурился: они ему не верили. Но он не собирался отходить от своего плана. Все последующие дни парень самоотверженно отгонял голубей от голубятни. И вот, к концу недели туда возвращался только один голубь. Ким присел на корточки возле голубятни, рассматривая пернатое создание. Голубь точно был дрессированным, он совсем не боялся Кима. Парень погладил его по голове и запел гимн Советского Союза. И когда голубь начал курлыкать в ритм, подпевая, Ким понял, что обязательно оставит его себе. Может, думал Ким, хотя бы его вечный враг — Макар — поверит ему? Они сегодня должны были встречаться на пустыре за городом. Ким решил, что принесет туда голубя и обязательно похвастается тем, какое приключение у него было. — Голубец выводил и тренировал сильных голубей, чтобы те поднимали фотоаппарат и фотографировали для него девочек?! Кимочка, ты точно уверен, что все правильно расслышал и увидел? — Макар сидел на ветке дерева, подавшись вперед. Ким строго поджал губы. Ему не нравилось, когда его так называл Макар. Он обязательно отлупит его за это в следующую их встречу. — Точно. Смотри. — Ким показал на единственного оставшегося голубя, — Он больше обычного, может приносить мне разные предметы, а еще курлыкает гимн Советского Союза. После последней фразы Макар дико заржал, кудахтая и сваливаясь с дерева из-за своей трясучки. — Блииин, я такое дело пропустил. — Он кхекнул, вытирая выступившие на глазах слезы и, оттираясь от грязи, добавил: — Тупая математика, тупой Виктор. Они замолчали. Макар тер рукой свой покрасневший глаз. В установившейся тишине Ким поправил повязанный на руке пионерский галстук, и голубь, как по команде, закурлыкал ритм гимна. Макар сложился пополам, схватившись за живот. Ким одобрительно смотрел на голубя. — Но знаешь, Кимочка, — отсмеявшись, признался Макар, — я тебе верю. Ким вопросительно поднял бровь. — Ну. Ты бы никогда не придумал все это, ну, про девочек. Ты ж дубовый аще, — снова заржал бесячий Укурок. — Что будем делать с Голубцом? Может, ммм, сожжем его голубятню? О! Или просто проучим, чтобы не лез к девчонкам! — предлагал варианты Макар. — Камар мне тоже на него как-то жаловалась. Я его тогда стукнул палкой. — Я думаю связаться с дядей Федей и рассказать ему, — поделился планом парень. — Ааа. Тот самый, детский психолог? — Да. У него есть хорошие знакомые. Надеюсь, они упекут его в психушку. Подальше от девочек. Макар кивнул. Ким довольно погладил голубя. Хоть друзей у него и не было, но, кажется, ему очень повезло с врагом.