alive

      как бы вы отреагировали, если бы узнали, что ваш единственный друг, а теперь вообще непонятно кто, умер у вас же на глазах, а после обнаружился бы вполне себе живым на базе сопротивления инопланетным тварям, которых ты люто ненавидишь и презираешь, буквально чуть не сдохший на твоих глазах и ломающий ради себя жизнь?       в голове Тилла крутились эти мысли давно, потому что травмированный мозг старательно подкидывал ему в голову фразу: "если он всё-таки жив, то..", отрицая случившееся на его глазах всеми правдами и неправдами, чтобы сохранить остаток собственного рассудка. он хотел накричать, обозвать, ударить и вместе с тем обнять до хруста рёбер и поцеловать как можно крепче, всё вышеперечисленное приправляя отборным матом.       Тилл вообще не понимал, что чувствует теперь к Ивану. абсолютно. это не было что-то похожее на чувства к Мизи: не было рдеющих щёк от каждого взгляда, не было неловко подаренных цветов и желания впечатлить. на это у них просто не было ни шанса. ни одного. был только бело-кровавый труп у ног и моросящий дождь.       он никогда не чувствовал к Ивану ничего возвышенного. отдалённые дружеские чувства - это максимум. теперь к нему он что-то чувствовал, и это что-то не поддавалось законам физики. любовь, привязанность - назовите как хотите. это было что-то кислотно-непонятное, горячее и не особенно приятное, на самом деле. никакой "любви с последнего взгляда" не произошло, конечно. но было это, нервирующее и неизвестное. омрачало всю ситуацию то, что Иван был мёртв, по крайней мере Тилл так думал. то есть, ситуацию ты никак не разрешишь и это никуда не денешь.       а теперь вдруг оказывается, что тот очень даже жив, хоть и ранен. стоит в светлой комнате, которую выделило ему Сопротивление, и смотрит своими обсидиановыми глазами ненаигранно счастливо, но с ноткой грусти, полнейшей светлой печали. - я не думал, что выживу. прости, - сказал он вдруг, и Тилла захлестнула волна неконтролируемого гнева. какое нахуй "прости"?       Тилл сократил между ними дистанцию двумя шагами и вдарил со всей дури Ивану пощёчину, а затем пройдясь кулаком по скуле. тот на секунду показался удивлённым, но будто этого он и ждал. он завалился назад, но ему не дали упасть, схватив за ворот рубашки. - ты совсем ебанулся? какое прости? ты вообще башкой своей пустой думаешь, идиотина? - начал Тилл свою тираду, смотря наконец прямо в глаза, - кто тебя блять просил жертвовать собой? ты реально думаешь, что для меня это какой-то невъебенный показатель любви?       Иван был в замешательстве, и вместе с тем самым счастливым человеком на свете. он не ждал, что Тиллу будет не плевать, поэтому, в общем-то, так спокойно и умирал. без чувства вины за то, что его оставляет. в итоге всё случилось немного не так, как он планировал, но так было, возможно, даже лучше.       Тилл замер, зависнув над Иваном, несмотря на то, что тот был выше, ибо ноги тот подсогнул. омут чужих печально-радостных глаз утащил его куда-то далеко. а эмоции всё бурлили и смешивались под кожей, искрили, как металл при сварке. руки тряслись, Тилл не знал, что вообще ему делать с собственными чувствами.       вдруг, зажмурившись, он сократил расстояние между их лицами, касаясь чужих губ, поддаваясь сиюминутному порыву. он чувствовал, что, возможно, об этом очень потом пожалеет. но эмоции, совершенно невыносимые, просились наружу. хотелось хоть какого-то выпуска, хоть какой-то разрядки после всего.       теперь уже Иван застыл, всё ещё не веря своим глазам, губам, к которым теперь прикасаются чужие, достаточно пухлые, но сухие и обкусанные, и щекам, опалённым чужим горячим дыханием.       он сел на кровать, а Тилл упёрся коленом о неё, отчего та протяжно скрипнула. это было простое неловкое прикосновение к чужим губам, неумелое и при этом чувственное. но от него в мозгу взрывались фейерверки. от него об рёбра болезненно трещало сердце, трепетало. он отлип от губ, всё ещё отводя взгляд, смотря куда-то в пол.       пожалуй, продлись молчание ещё хоть секунду, Тилл бы просто убежал. от Ивана, себя и собственных непонятных чувств. но вместо этого остался, всё ещё сжимая многострадальный воротник. - Тилл.. - ошеломлённо нарушил тишину Иван, пялясь во все глаза. - ой, заткнись, - раздражённо сказал в ответ зеленоглазый. и вдруг Иван приблизился к нему, начиная расцеловывать чужие горячие красные щёки, нос, лоб и уголки губ, скользя своей щекой по чужой, смазанно. Тилл вздрогнул, жмурясь от какой-то кошачьей ласки, незаметно для себя оголяя шею, - блять, ты.. - посмотри на меня, Тилл, пожалуйста, - шептал Иван несколько раз чуть ли не интимным шёпотом, чем смущал Тилла ещё больше. черноволосый взял чужое лицо в свои ладони, отлип от щёк и повернул на себя. Тилл всё ещё не смотрел на него. видел, но не смотрел, - Тилл, посмотри мне в глаза. прошу, - продолжил тот, проводя по чужой скуле пальцем.       Тилл только выдохнул, после чего прикрыл глаза и таки взглянул в чужие. лес и мята смешались с чернилами и ночным небом, в котором сейчас горели звёзды, живые звёзды. Тилл смотрел с привычным вызовом, мол: "ну что, сука, доволен?". а Иван только улыбался одними уголками губ, так и отвечая: "да, очень.". он прильнул к чужим губам, и Тилл только что-то промычал, но отстранятся не стал.       целовались они откровенно неумело. никто в Саду Анакт не было предусмотрено никаких уроков полового воспитания, ибо разведение людей в любом случае производили искусственно. что уж тут говорить о таких неважных вещах, как поцелуи. и если Иван что-то да знал из древних человеческих книжек, которые он доставал вполне спокойно из-за своего хорошего поведения и чистой репутации, то вот Тилл делал всё максимально наобум. о том, что такое поцелуй он и вовсе узнал случайно, подслушал чей-то разговор за обеденным столом. зато напора и чувств у него было слишком много, и все он вкладывал в это неумелое прикосновение.       Иван начал напирать сильнее, пытаясь проникнуть в чужой рот. Тилл сначала от непонимания сопротивлялся, но потом всё же приоткрыл губы, пытаясь повторить чужие движения.       руки Тилла блуждали по чужой спине и шее сквозь рубашку. от долгого стояния в одной позе ноги начали ныть, отчего тот ничего лучше не нашёл, кроме как опуститься на нешироко расставленные острые колени.       его смущало всё. смущало то, что он делает, как он это делает и, главное, что не знает, что ему делать дальше! конечно, он в жизни видел.. всякое, но он не мог сейчас об этом думать. он не мог позволить себе даже отдалённо сопоставлять их и Ивана.       Тиллу было страшно, страшно и тогда, на сцене, и даже сейчас. страшно, потому что человек пожертвовал собой считай за просто так, потому что сейчас он творил невесть что. и ведь даже не обвинишь этого одержимого идиота, как обычно, ведь он сам согласился, так-то, даже не так - первый начал! это всё казалось абсолютным бредом, который бы впору забыть, как страшный сон. но горячая ладонь в волосах возвращала в реальность, по своим свойствам очень противоречивую.       горячие, чуть пухлые губы Ивана проходились по чужим, а точно такой же горячий язык хозяйничал в чужом рту, выбивая из обладателя нечленораздельные стоны, которых тот ужасно стеснялся и пытался заглушить, но безуспешно.       они отлепились друг от друга от недостатка кислорода. - убери с себя эту ублюдскую улыбочку, - проговорил Тилл сквозь зубы тяжело дыша. Иван улыбаться не перестал, только притянул того к себе ещё раз. Тилл недовольно пробормотал что-то в чужие губы, но отпираться не стал.       всё бы ничего, но вскоре оба парня почувствовали стояки друг друга. оба аж вздрогнули, пялясь друг другу в глаза, раскрасневшиеся и растрёпанные. - и.. что нам теперь делать? - Тилл нарушил неловкую и жаркую, как раскалённая патока, тишину, возникшую на пару мгновений. Иван было потянулся к чужим брюкам, но бледная ладонь быстро перехватила чужую руку. - блять, нет. не надо, - сказал Тилл строго, почти не своим голосом под конец, почти на грани с испугом. больше зло, на самом деле. в голове Ивана щёлкнуло. кому как не ему знать, что пришельцы делали с Тиллом? ему, который утаскивал его из самых разных мест раз за разом, скидывая с юноши испачканную невесть какими инопланетными жидкостями порванную мятую одежду и наблюдая тёмные синяки на чужих бёдрах. который из раза в раз грыз собственные губы, потому что каждый раз не успевал помочь вовремя. даже тот факт, что он бы ничем не смог бы помочь, даже будь он там, чувство вины Ивана не заглушал абсолютно. он бы сам без колебаний подставился бы, дал бы делать с собой что угодно, лишь бы Тилл не пострадал.       Тилл же, кажется, выпал из реальности, не вспоминая, как при ПТСР, а просто в трансе, из-за защитной реакции психики. в неё вернули только руки, прижимающие немного худощавое от недоедания тело к себе и лоб на плече. - прости, - тихо, на грани слышимости хрипло проговорил Иван, поглаживая чужую шевелюру. - тц, дурак, - цыкнул подуспокоившийся Тилл, - ты бы всё равно ничем бы не смог помочь. что было, то было уже, прекращай этот цирк, слышишь?       в конце предложения голос затих, и Тилл толкнулся носом в чужой висок, совершенно спонтанно, сам удивляясь такому успокаивающему жесту со своей стороны. поэтому он почти тут же отпрянул, как ошпаренный.       он глянул на заметно выпирающие бугорки у обоих в штанах, отчего смутился ещё больше, хотя казалось бы: куда больше то? итак весь красный и почти током бьётся от напряжения.       руку Ивана он всё-таки выпустил. тот, в свою очередь, посмотрел, улыбаясь одними глазами и притягивая Тилла для поцелуя вновь, залезая второй рукой под чужую футболку, пытаясь выбить все неприятные мысли из любимой головы.       не то чтобы он знал, где у Тилла вообще есть эрогенные зоны, когда решил полезть под чужую одежду. поэтому решил просто изучить чужое тело на обум.       он прошёлся по позвоночнику кончиками пальцев, обводя уже сильнее прижимая самый выступающий верхний позвонок, переходя обратно вниз, а затем к каждой лопатке.       Тилл коротко простонал от неожиданности, упираясь лбом в чужое плечо и дыша громко и прерывисто. он сжал чужие плечи, пытаясь сдержаться и не издавать звуков в принципе снова. но всё также попытка была неудачной. он постанывал и громко выдыхал расскалённый до предела воздух из своих лёгких.       обведя лопатки, Иван наклонился к металлическим буквам на чужой шее, проходясь языком и целуя каждую, отчего Тилл буквально дрожал. теперь руки сжались сильнее. на следы от слюны попадало чужое такое же быстрое прерывистое дыхание, отчего от этих следов холодило, создавался резкий контраст. Иван клычками покусывал бледную тонкую кожу, тут же целуя и зализывая место укуса. и целовалцеловалцеловал..       и заполнял ими всю чужую кожу, до которой мог дотянуться. потому что дождался, дорвался. потому что не верил, что это всё - не просто игры его больного воображения. но, даже если и так, Ивана сейчас это не слишком беспокоит. сейчас он расцеловывает родные плечи, стаскивая футболку набок и ощупывая чужие рёбра под футболкой.       были просто невероятные, невиданные ранее ощущения. перестав толкаться в чужое плечо лбом, Тилл выгнулся, прижимаясь к Ивану как можно ближе.       каждое движение Ивана было наполнено нескончаемой нежностью и трепетом, словно Тилл - фарфоровая кукла, чуть сильнее сожмёшь - и сломается, а потом, если и соберёшь, то останутся трещины. по сути, в их ситуации так и было. но Тилла такая аккуратность и бесила, и заставляла что-то в районе сердца трепетать.       снова хотелось разорваться на атомы, но уже от удовольствия, смешанного со стыдом и гневом. он не должен испытывать такие чувства рядом с Иваном, не должен! но почему-то испытывает. и это его крайне злит, отчего тот сжимает в чужих черных волосах руку и оттягивает, запрокидывая чужую голову. набирается смелости и смотрит другому в глаза. а тот только этому и рад, продолжая водить, словно шепча мантру, по чужим плечам и спине под футболкой. - бесишь, - констатировал факт Тилл. на это Иван только ухмыльнулся.       дыхания смешались, руки были везде и повсюду. Тилл перешёл к более активным действиям, трогая то там, то здесь Ивана за его шею, плечи и волосы, особенно волосы, зарываясь в них руками, перебирая их пальцами. Иван в ответ начал хрипло и тихо постанывать, больше гортанно мурчать, действительно, как кот.       было горячо, и тепло скапливалось кипятком внизу живота. бельё и штаны стали до жути тесными, но никто из них не смел снять их, даже посмотреть туда. не время, не сейчас. сейчас есть только чужие горячие шершавые ладони, и ощущение, что если их уберут с кожи - мир схлопнеться или случиться какая-нибудь другая катастрофа.       кончил сначала Иван, а затем и Тилл. они остались сидеть в той же позе, но второй пытался отдышаться, снова уткнувшись лбом в чужое плечо. недавнее напряжение как рукой сняло.       Иван тихо и аккуратно взял чужую руку в свою, привлекая внимание. Тилл, с торчащими во все стороны волосами, похожий на одуванчик, вопросительно глянул. а тот только ухмыльнулся и, поднеся тыльную сторону ладони к губам, начал целовать сбитые костяшки и длинные пальцы с ногтями под корень. Тилл снова вспыхнул, прикрыв было второй ладонью лицо, но ту Иван тоже забрал, целуя. - еблан.. - растерянно-смущённо проговорил Тилл, явно не ожидая такого прилива нежности.