Каникулы одиночного режима

      — Это немыслимо, — сквозь зубы возмущался Леонардо, стаскивая амуницию и раскидывая по дивану. Ну как раскидывая — у него даже это получалось до того педантично, что протекторы и оружие сами собой падали на сиденья отсортировано и как-то ровно. — Я так больше не могу.       — Ты ещё скажи «всё брошу и уйду в монастырь», — почти ласково пихнулся панцирем Майки, проходя к телевизору.       — В женский, — гоготнул под руку развалившийся в кресле Раф, и аптечка Лео шлёпнулась уже как-то неровно.       — Я всё понимаю, правда, — Донни вздохнул, всерьёз бросаясь на амбразуру лидерского недовольства. — Безупречная слаженность команды действительно повышает коэффициент эффективности в несколько крат. Но Лео, такая безупречность бывает только в твоих учебниках по стратегии, напрочь оторванных от реальности. В реальности же с вероятностью восемьдесят шесть целых и двадцать три сотых процента…       — Да иди ты со своими процентами… — чуть было совсем уж не вспылил Леонардо, но вовремя осёкся, заметив периферийным зрением отца. Тот чинно спускался по трём ступеням, ведущим из додзё в холл, сияя в своём сложноузорном кимоно меж двух резных колонн, словно по меньшей мере император. — Иди ты, в общем… за компьютер, там и подсчитывай. А мне не рассказывай про слаженность. Если бы вы слушали на планировании миссии ушами, а не панцирями, не облажались бы сегодня так позорно. Чёрт знает что такое, а не команда. Стыдно за вас! Да я бы в одиночку справился лучше. Прости, отец…       Он виновато поклонился глубже обычного, сгрёб амуницию и с гордой до противного осанкой удалился в оружейную.       Отец промолчал. .       — Вы охренели или да?! — рычал Рафаэль на всё Логово. Ну как на всё — остальные братья очень надеялись, что многоэтажноматерная тирада не долетала до отцовских покоев. — Какого вы этих рецидивистов отпустили просто так? Если впадлу было меня дождаться, хотя бы сами вломили им звиздюлей!       — Йоу, бро, чего ты, ну? — сверкал Майки улыбочкой, потихоньку подбираясь с гневогасительными обнимашками. — Проехали, пойдём лучше киношку смотреть.       — С чего это, извините, мы их просто так отпустили? — внезапно встал в позу неконфликтный обычно Донни. — Мы вызвали наряд полиции и передали им преступников фактически из рук в руки, проконтролировав процесс ареста с крыши.       — А «звиздюли», как ты выражаешься, — демонстративно нахмурился на грубом слове Лео, — это не наши методы. Одно дело в целях задержания или обезвреживания, и совсем другое — ради вымещения злобы, которую кое-кто до сих пор не умеет подавлять.       — Слышь, бесстрашный, засунул бы ты свои методы… — пошёл было Рафаэль на старшего брата угрожающе, но слился по дороге, увидев Сплинтера, заинтересованно и строго высунувшего нос из кухни. — Агр-р-р!.. — ничего не оставалось, как выпустить гнев остатками рыка. И напоследок хоть словами пнуть: — Вы у меня уже все в печёнках сидите, Робин Гуды фиговы. Вот зуб даю, ещё пара таких ваших добреньких выходок — уйду работать в одиночку, как давно хотел. Бать, пропусти.       Неловко помявшись около кухонной двери, Рафаэль протиснулся мимо отца к кофемашине, засыпал жменю зёрен для своего крепчайшего эспрессо.       Отец нахмурился. .       — О-о-о, мать моя мутация!! — от возмущения и без того высокий голос Донателло срывался на фальцет. Ну как от возмущения — честнее было признать, что тот был чуть не в бешенстве. — На каком ещё языке вам написать, что сюда вход вос-пре-щён?! — тыкал он дрожащим от негодования пальцем в железную дверь лаборатории, на которой красовались предупредительные таблички английским, японским и даже латынью. — Кто и зачем туда опять пробрался? Кто из вас зацепил стол в препараторской, разбил пробирки и сорвал мне важнейшую реакцию по синтезированию… ай, да кому я это объясняю, ради всех святых реагентов! — он махнул рукой на притихших братьев, что косились друг на друга исподтишка, пытаясь вычислить виновника, при этом его не выдав.       — Кто-кто, черепаха в пальто, — то ли признался, то ли перевёл стрелки Раф, разминая после тренировки шею. — Подумаешь — разбилась пара склянок. Чё орёшь как потерпевший?       — Действительно, не стоит сгущать краски, — тот редкий случай, когда Лео сразу встал на сторону Рафа. — Не думаю, что это было сделано умышленно.       — Да, честно, не умышленно, — фактически спалился Майки и тут же принялся смущённо выкручиваться. — Ой… то есть… наверное. Вот.       — Невозможно работать, ну невозможно же работать! — у Донателло сквозь линзы очков едва не вылетали золотистые молнии. — Клянусь усами Эйнштейна, я вырою себе отдельный бункер и замуруюсь так, что Пентагон не вскроет! Глаза б мои вас не видели… — он вдруг почуял пристальный отцовский взгляд. Изумрудные искорки просвечивали насквозь, будто радиация. — В смысле… не видели бы только когда я занят… з-занят важным… когда… Я просто так устал!..       Он уронил плечи, проскользнув около Сплинтера, тихонько оправдавшись напоследок. Обиженно лязгнула щеколда лабораторной двери.       Отец покачал головой. .       — Вы что, специа-а-ально? — тянул Микеланджело, едва не плача. Ну как не плача — пара слезинок таки сорвались с ясных небес его глаз и впитались в маску. — Вы что, сговори-и-ились? Почему вы каждый раз так бессовестно портите праздник? — он обвёл гостиную широким жестом, и братья мимовольно проследили за его рукой. Кривовато развешенные гирлянды и шарики, недоеденные вкусности на столе, поставленный на паузу винтажный анимешный сериал.       — Может, потому что праздников у нас стало чуть больше, чем будней? — примирительно улыбнулся Донни кончиками губ.       — Да, Майки, ничего личного, но буквально позавчера мы отмечали День цветных карандашей, — включил Лео воспитательский тон. — А на прошлой неделе…       — Короче, мелкий, хорош сопли распускать, — оборвал его Раф, перекинув зубочистку во рту на другую сторону. — Ничё мы тебе не портили.       — Не портили?! — тот аж захлебнулся словами. — Да ты… Да вы… Одному «мясо недостаточно острое» и «музыка отстой», — тыкнул он в сторону Рафа. — Второму «не переводи продукты» и «опаздываем на медитацию», — зыркнул на Лео. — Третьему «пустая трата времени» и «сериал времён динозавров», — досталось Донни. — Ах вы ж неблагодарные заср… кхм… заставляете меня расстраиваться, — Майки вовремя засёк подкравшийся сзади, словно удав к жертве, крысиный хвост. — Сами вы скучные старые динозавры, вот что! Сами не умеете веселиться и другим не даёте. Работа-работа, миссии-миссии, тренировки-тренировки, а отдыхать когда? Жить-то вообще когда? Эх, ну вас всех! Папуля, я пойду?       Микеланджело сказал последнее больше утвердительно, чем вопросительно, подхватил свой реактивный скейт и разложил его, нацелившись в гараж.       Отец прищёлкнул хвостом по полу:       — А ну-ка всем сидеть!       Поднявшийся было Раф грузно шмякнулся обратно на диван, Лео послушно вытянулся в струну, собиравшийся тоже смыться Донни воровато замер, а Майки вихрем вернулся. На Сплинтера уставились четыре пары глаз.       — С начала следующей недели объявляю каникулы, — окатил он сыновей приказным голосом, переплетя пальцы в замок в аккурат под нефритовым медальоном с контурами символической черепашки. Те уставились на медальон, как загипнотизированные — до них пока не дошло. — На десять дней, — добавил Сплинтер уже мягче.       — Ур-р-ра, каникулы!!! — заверещал Микеланджело, до которого дошло-таки первым, и заскакал по гостиной, подкидывая разноцветные шарики.       — Идёт, увидимся через десять дней, я к Кейси, — хлопнул себя по коленям Рафаэль — теперь в сторону гаража намылился он.       — Это несколько неожиданно… я не планировал… впрочем, раз уж представилась такая возможность, я бы занялся, пожалуй… — бормотал что-то себе Донателло, лихорадочно забегав глазами.       — Отец, но зачем? Не слишком ли это большой срок? Нам бы хватило и уик-энда. Не то чтобы я пререкаюсь, но сейчас в городе такая криминогенная обстановка, что… — заспорил Леонардо аж приторным тоном, боясь проявить неучтивость к сенсейскому приказу.       — Уверен, сын мой, город без вас за этот срок не превратится в руины, — крысиные когти мерно прочёсывали бороду. — Сорняк преступности всё равно никогда не выдернуть с корнем, ему суждено вечно душить человечество, такова жизнь. А вам, как вижу, необходимо отдохнуть и набраться сил. Сегодня же жду от вас ответа, куда вы намерены отправиться на этот срок в путешествие.       — В путешествие?! — выдали черепахи почти хором. Раф чуть не с визгом тормозов резко остановился, не дойдя до гаражного коридора. Лео сделал такие большие глаза, что они аж слепили васильковым отсветом. Донни несколько раз подряд поправил очки на носу и икнул. А у Майки в руках лопнул розовый шарик.       — Разумеется, — отец уверенно кивнул, заложив ладони за спиной, и бесшумно перебирая своими деревянными гэта, зашагал в додзё. — Смена обстановки пойдёт вам на пользу. .       — Ноль рациональности, просто ноль, — Донни крутил так и эдак объёмную карту Швейцарских Альп, спроецированную наручем, придирчиво разглядывая высший пик этого горного массива — Монте-Розу. — Придумать покорять какую-то вершину только из-за того, что понравилось название!       — Даже не название, а картинка на упаковке шоколада, — насмешливо фыркнул Лео.       — Да, и чё? — Рафаэль бережно сложил измятую за годы бумажную обёртку и припрятал в карман. — И название, и картинка. Сказал покорю однажды эту Монте-Розу — значит, покорю!       — Чувак, но швейцарские шоколадки делают не на вершине этой горы, — подсказывал Майки издевательским громким шёпотом.       — В воде около Сиднея их тоже не делают, чего тебя туда несёт? — упрямо набычился на него Раф.       — Бро, ну ты что, это ж лучшее в мире место для сёрфинга! — Майки от перевозбуждения аж запрыгнул на журнальный столик ногами, изображая, будто удерживает равновесие на доске. — Всю жизнь мечтал там покататься на волнах.       — Вообще-то, как раз с апреля вода на восточном побережье Австралии охлаждается и пробудет некомфортной до октября, — завёл Донателло заумную шарманку. — То ли дело джунгли Гватемалы, где сейчас самый идеальный климат. Вот увидите, вам всем там понравится. В Тикале шикарный комплекс пирамид вымершей цивилизации индейцев майа. Разве можно упускать такую интереснейшую возможность их изучить?       — Вообще-то, — беззлобно передразнил его Леонардо, — это лишь для тебя она интереснейшая.       — Да, чё тех майа изучать, если они всё равно уже вымерли? — боднулся Раф плечом.       — Ди, ну давай в Австралию, а? — заискивал Майки, пуская в ход своё обаяние. — Ты там по-любому откроешь какую-нибудь новую цивилизацию. И даже ещё не вымершую.       — А что, позвольте спросить, интересно тебе? — Донни нехорошо сощурился на Лео, зацепившись почему-то больше всего за его слова.       — Мог бы и догадаться, — тот расплылся в самой сияющей из своих улыбок. — Парни, мы просто не можем не использовать шанс побывать наконец-то в Японии.       — Блин, начинается! — Раф убито откинулся на спинку кресла.       — Мы помним, что ты японутый на всю голову, — захихикал Микеланджело, на всякий случай отскочив от старшего чуть подальше. — Но чё мы там не видели? Без обид, но вы с папой и так превратили Логово в маленькую Японию.       Собственно, папа в этот момент проходил позади них в домашнюю оранжерею и замешкался на несколько лишних мгновений, чтобы, оставаясь незамеченным, послушать, о чём речь. Ничего, договорятся. .       — Австралия, ну пожалуйста-пожалуйста-препожалуйста! — брал Микеланджело измором, перекрикивая остальных.       — Нет, Гватемала, для меня это уже вопрос принципа, — упирался Донателло, сложив руки на пластроне.       — Вы ведь понимаете, что рано или поздно я всё равно сумею убедить вас принять правильное решение и посетить Японию? — Леонардо был непоколебим, словно статуя каменного Будды.       — Или в Швейцарию, или никуда! — стукнул кулаком по столику заводящийся Рафаэль.       — Гватемала и точка!       — Ав-стра-ли-я, Ав-стра-ли-я!       — Швейцария, едрить вас за хосты!       — Япония!       «Нет, не договорятся» — подумал Сплинтер, возвращаясь из оранжереи с пучком целебных трав.       — Довольно! — оборвал спор властным окриком. — Раз уж единство вам столь чуждо, приказываю ехать на каникулы каждый в свою сторону.       Долгие секунды тишины. Четверо опешивших парней. Пряный травянистый аромат.       — Но отец… — Лео уже понял, что ему это не особо нравится, не успев сформулировать, чем именно.       — А чё, так можно было? — зато это нравилось Рафу, который криво, но довольно ухмыльнулся.       — Эм… я правильно понял, что… то есть… — сбился с мысли Донни, нервно запиликав кнопками наруча.       — Папуля, ты не шутишь? Ты ж не шутишь, да? — Майки не мог поверить неожиданно свалившейся свободе.       Вместо ответа Сплинтер медленно оглядел каждого с таким выражением лица, на котором читалось что угодно, кроме шуток.       — Что ж, замечательно. Стопроцентно идеальная перспектива. Пф, и давно пора. Клёво, ага! — закивали сыновья наперебой.       К началу недели Логово опустело. .       Первым, как ни странно, вернулся Микеланджело. Четыре дня непривычного одиночества показались Сплинтеру четырьмя годами. Однако порадовавшись тому, что шерсть частично маскирует лицо, отёкшее от недосыпа и — чего уж там! — срывавшихся несколько раз несмотря на всю выдержку старого ниндзя слёз, он деланно пожурил младшего и посетовал, что тот не дал отцу хоть немного от них отдохнуть.       Непонятно, что там случилось в волнах около австралийского Сиднея, однако Майки будто утопил в них часть своей беззаботной весёлости. Он как той заграничной воды в рот набрал, не желая рассказывать о своих развлечениях в океане, сказал лишь, что скейт оказался куда лучше доски для сёрфа. Не отпускал из настырных объятий, ластясь по поводу и без, а когда его удалось-таки немного отогнать, выдраил от скуки всю кухню. И, думая, что Сплинтер не видит, то и дело шастал в комнаты братьев, совсем не заходя в свою.       Не прошло ещё буквально полутора суток — и явился старший, привезя в качестве сувенира совсем не японских по темпераменту слёз. Леонардо прижимал одинаково крепко и отца, и брата, не в силах со всей своей начитанностью и двух слов связать. Он бродил по Логову, рассматривая всё, оглаживая и вдыхая полной грудью как будто впервые, как будто здесь оказалось больше обожаемой Японии, чем в ней самой. И тоже ничего не объяснил, обронив лишь, что постиг некое откровение, потому и вернулся раньше срока. Ночевали они с Майки в одной комнате.       Ночевали одну ночь. Потому что на следующее утро нарисовался Донателло. Тревожно поздоровавшись издалека и предупредив к нему не приближаться, пулей промчался в свою лабораторию и там битых пару часов проводил всякие дезинфекции, брал сам у себя анализы и ставил уколы. Высунувшись наконец, велел на всякий случай держать дистанцию ещё двое суток, а то он, видите ли, на карантине. Но братья не продержали её и двух минут, а отец не смог не присоединиться. Донни тарахтел, как заводной, но не про свои исследования древних цивилизаций и даже не о экзотической фауне, искусавшей его в джунглях, а молол всякую милую чепуху, как он по всем соскучился, строил самые нерациональные в жизни планы и не выпускал Майки с Лео из лаборатории, показывая им там что-то во всех подробностях. Про Гватемалу только и сказал, что «больше никогда». По крайней мере, один. А ночевать теперь стали втроём в гостиной, устроив на разложенном диване целое гнездо.       Вопреки ожиданиям, Рафаэль не появился до десятого дня. На десятый тоже. И ещё двое суток, за которые напряжение в Логове стало таким густым и осязаемым, что его можно было резать катаной. На тринадцатый день, когда уже в тесном сотрудничестве с Кейси и Эйприл собрались снаряжать поисково-спасательную операцию, Раф едва скрипнул входной шлюзовой дверью, как его чуть не снесло тройным торнадо. Тот только охнул, стиснув зубы, прежде чем отец первым догадался и всех от него оттащил. Перелом руки, множественные ушибы, небольшое сотрясение и — куда ж без этого! — новая трещина на панцире. Как он вообще в таком состоянии добраться сумел?       Теперь вся черепашья куча не вылезала из лазарета, не оставляя раненого даже ночью. Донни лечил его всеми научными и антинаучными методами, разве что с шаманским бубном вокруг не плясал. Лео разговаривал часами, вспоминая бесконечные истории из детства, или смиренно смотрел чёртов рестлинг, не выпуская Рафовой ладони из своей. Майки готовил не хуже, чем в пятизвёздочном отеле, кормил брата с ложки, хотя тот фыркал и смеялся, мол, я ж не весь-то в гипсе, сам пожрать могу. А Сплинтер, с трудом отгоняя клюющие душу мысли, что разделять сыновей, да ещё и вдали от дома, было слишком рискованным, всё же признался себе, что необходимый эффект это возымело. И никто ни разу даже не заикнулся о том, покорил ли Рафаэль свою Монте-Розу. .       Он покорил её уже на следующий год, только не один, а с братьями. Ведь с братьями это оказалось куда проще и, главное, безопаснее. Как и излазить вдоль и поперёк весь ансамбль пирамид в гватемальском Тикале, сделав заранее всем необходимые прививки и позаботившись о репеллентах. Океанские волны близ Сиднея после октября стали и правда несравнимо ласковее и теплее, кувыркаться на них вчетвером было восхитительно, потому что весело по-настоящему. А в Японию черепахи позже отправились даже с отцом, который показал и рассказал им столько до невероятности увлекательного, будто прожил там несколько жизней.       Те давние каникулы остались неоднозначным воспоминанием, которое иногда хотелось забыть, а иногда важно было таки помнить. Но они стали первыми и последними, которые братья провели не вместе.