Большая проблема.

Кавех всегда пылал мечтой стать великим архитектором, и двигала им не жажда признания или богатства, а пламенное желание создавать восхитительные и функциональные сооружения, которые будут служить людям. А прибыль от их строительства он почти всегда с радостью жертвовал на благотворительность. И пусть окружающие, подобные аль-Хайтаму, с презрительным скепсисом относились к этому бескорыстному меценатству, Кавех с гордым достоинством пропускал все их ядовитые колкости мимо ушей. Разве такой тщеславный нарцисс и эгоист, как действующий секретарь академии, - ох, нет, временно исполняющий обязанности Великого Мудреца, - способен постичь величие его благородной души? Однако в последнее время заказы для Кавеха были не ахти. Все кругом, похоже, сговорились и повадились бессовестно водить его за нос, наплевательски кидая с оплатой. А этот въедливый аль-Хайтам при каждом удобном случае с непроницаемым лицом тыкал носом в эти промахи, ехидно цедя: "А я же предупреждал, что твоя беспросветная благотворительность до добра не доведет». Да Кавех готов был медаль дать себе за терпение и за то, что он еще не наградил этого скорпиона хорошим пинком под зад. Но не молчал, конечно, каждый раз горячо пытаясь донести до соседа то, как сильно тот не прав. Так вот, может показаться, что жизнь архитектора крутится вокруг аль-Хайтама, и других знакомых у него нет, но дело в том, что эти бесконечные перепалки и взаимные подколки между ними были чем-то вроде извращенного ритуала. Чем больше они обменивались едкими репликами, тем сильнее разгоралось скрытое влечение. В итоге, эта игра в словесный пинг-понг достигла апогея, когда напряжение между ними стало настолько велико, что они не смогли более сдерживать свои истинные чувства. Словесная дуэль переросла в страстное объятие, и они оказались в постели, наконец позволив себе выразить то, что так долго скрывалось за насмешками и колкостями. Кавех был поражен контрастом между рациональным и чувственным в аль-Хайтаме. Этот человек, чей ум был оплотом логики и фактов, а взгляд казался лишенным способности оценить красоту форм, просто преображался в постели. Его прикосновения были осторожными, слова – исполненными невиданной ранее грубоватой страсти. Но стоило наступить рассвету, стоило им разомкнуть объятия, как аль-Хайтам возвращал свою маску напыщенного индюка, и они продолжали гавкаться по-поводу и без. Именно очередная ссора и привела Кавеха туда, где он сейчас находился. Казалось бы, это был путь к его мечте – крупный заказ. И все же обстоятельства были далеки от идеальных. Его привезли сюда силой, с мешком на голове и связанными руками. Вместо долгожданного контракта Кавех оказался в плену у неизвестных людей на строительном объекте, находящемся где-то посреди пустыни. У него забрали оружие, Глаз Бога и любимый Мехрак. Взмокшего и трясущегося от злости Кавеха грубо толкнули вперед. Он упал на колени перед загорелым мужчиной, чье лицо было вроде красивым, но словно изломанным, а длинные смолистые волосы на голове водопадом спадали на плечи. Кавех, как настоящий художник, успел заценить шикарные крупные серьги в ушах незнакомца, проколотые соски и тяжелые браслеты на сильных руках. В этот момент Кавех еще не знал, что зовут этого человека Карим и что он безумец до мозга костей. Карим наклонился к нему, обдавая запахом пота и каких-то специй: -Кавех, лучший выпускник Кшахревара! О твоих талантах говорят на каждом углу. Я своими глазами видел твой шедевр - Алькасар-сарай и знаю, что молва не лжет. Именно ты, твои золотые руки нужны нам, чтобы возвести новую эпоху, новый храм, где оживет сам великий царь Дешрет! Голос Карима звенел фанатичным безумием. Кавех содрогнулся. -Царь Дешрет? - несмотря на страх, с усмешкой переспросил Кавех, высокомерно вскинув подбородок. - Вы что, очередные безумцы? Если нет, то вы должны знать, что царь Дешрет, безусловно, был человеком практичным и прагматичным, понимающим важность торговых контрактов и соблюдения договоренностей! Один из похитителей грубо ткнул его копьем в плечо, вызвав болезненную гримасу. -Мамке своей дерзить будешь! - прорычал бандит. Карим же расхохотался, отбрасывая назад спутанные пряди волос. -Зачем мне ваши жалкие контракты, когда у меня есть меч? - с издевкой бросил он, глядя на Кавеха свысока, будто на жалкое насекомое. - А ты, архитекторишка, слишком дорожишь своими умелыми ручками, чтобы лишиться их. -Я не стану строить ваши безумные храмы! - выпалил Кавех дерзко, не сдержавшись. - Лучше убейте меня сразу! Аль-Хайтам всегда корил его за этот порок - "длинный язык, что опережает разум". И правда, Кавех играл с огнем, он не хотел умирать, он не мог вот так сдаться, и он не мог лишиться рук. -Убить? - Карим осклабился, показывая полный рот золотых зубов. - О нет, мой юный друг. Ты будешь строить для меня! Он подал знак, и двое громил грубо вздернули Кавеха на ноги, схватив за локти. Карим подошел вплотную, перехватил запястье Кавеха и поднес кинжал к его пальцам. -Ты ведь у нас правша? Тогда начнем с левой руки. За каждый акт неповиновения я буду отрезать тебе по одному пальцу... -Нет, стойте! - ахнул Кавех, ошеломленный ужасом, и после этого крепко зажмурился, напрягшись в держащих его руках всем телом. Он почувствовал боль, и эта боль не шла ни в какое сравнение с той, какую Кавех испытывал ранее. Нет, он не был слабаком, наоборот, он отлично орудовал двуручным мечом, а так же не раз выходил победителем в кулачных боях. Тем не менее, он всегда особо берег свои руки. Потому казалось, что ему буквально вырвали сердце. Кавех завыл, его лицо исказилось в гримасе мучительного страдания. Кровь хлестала из обрубка пальца, заливая руку. Он едва мог дышать, ужас сковал его тело, а к горлу подкатила тошнота. -Ну как, убедился в моей серьезности? — Карим склонился к нему, его глаза блестели безумием. - Или мне продолжить? Головорезы крепко держали Кавеха, не давая ему упасть. Он отчаянно замотал головой, пытаясь совладать с плывущим сознанием. -Хорошо, я сделаю все, что ты скажешь! Только не калечь меня больше! - простонал он сквозь стиснутые зубы. Карим ухмыльнулся, довольный собой. Он убрал окровавленный кинжал и отступил на шаг. -Вот и славно. Я знал, что мы договоримся, - он окинул Кавеха взглядом свысока. - Ты станешь моим главным архитектором, ты разве не этого хотел? Ты построишь для меня величайший храм, какого еще не видел этот бренный мир! Кавех чувствовал, как его охватывает дурнота от шока. Он никогда не любил вид крови, а сейчас, глядя на свою покалеченную руку, он ощущал особый вид ужаса. -Я сделаю все, что ты прикажешь, - выдавил он и прикрыл глаза. Ему необходимо было собрать всю силу духа ради той жизни, которую он вынашивал в себе. Пока что жить ради самого себя он еще не научился. Карим ухмыльнулся, заметив смирение в глазах Кавеха. -Что... что вы хотите, чтобы я построил? - с трудом произнес Кавех, стараясь сохранить остатки достоинства. Карим повелительным жестом подозвал одного из своих приспешников, и тот вскоре принес и развернул большой свиток с планами и чертежами. -Величайший храм, какого еще не видел мир! - повторил эту дурацкую фразу Карим с фанатичным блеском в глазах. - Он будет воплощать саму суть нашей веры, ее могущество и непоколебимость! Здесь мы возродим нашего бога, и я, прямой потомок Дешрета получу его силу. Кавех впился взглядом в чертежи и нахмурился. Это было нечто совершенно безумное - гигантское строение причудливой формы, увенчанное бесчисленными шпилями и минаретами. Оно больше напоминало горный массив, чем здание. -Но... это невозможно построить! - вырвалось у него. - Конструкция неустойчива, материалов потребуется невероятное количество... Карим грозно навис над ним, и Кавех замолчал на полуслове, вновь ощутив холодок ужаса. -Это твоя забота, архитектор, - процедил Карим. - Либо ты воплотишь мое видение в реальность, либо лишишься всех пальцев на руках, одного за другим. Выбор за тобой. Кавех смерил его ненавидящим взглядом, но промолчал. Карим хлопнул в ладоши и воскликнул: -Ну же! Чего встали! Отведите архитектура к нашему лекарю, а после этого пусть берется за работу! *** Каждая клеточка тела Кавеха восставала против этой стройки. Дело было не только в том, что его похитили и держали в рабстве, точно не собираясь платить за работу. Главной причиной протеста был тот факт, что с точки зрения эстетики, храм, задуманный Каримом, представлял собой уродливое и безвкусное сооружение, грубо нарушающее тонкий и изысканный архитектурный стиль, к которому стремился Кавех. Ему позволяли вносить изменения только в несущие конструкции, но категорически запрещали менять внешний облик здания. Художник внутри Кавеха бунтовал, метался и рвался наружу. Затрудняло положение еще и то, что не было под рукой мехрака, который мог бы облегчить выполнение задачи. Даже после того, как он объяснил, что в этом ящике находятся все его необходимые инструменты, ему его не вернули. Но, не желая лишиться ещё нескольких пальцев, он как мог выполнял работу и одновременно лихорадочно обдумывал план побега. Лагерь Карима простирался на многие километры, и, как понял Кавех, эти земли были официально куплены, а вот разрешение на строительство от Академии получено не было. Повсюду сновали вооруженные патрули, а самого Кавеха даже по нужде водили под бдительным присмотром охранников. Это было глубоко унизительно и вызывало приступы ярости. Но ещё большую проблему представляла еда. Кавех бывал в разных передрягах, не раз брался за проекты строительства в пустыне, он голодал неделями после провала с Алькасар-сараем. Но в последнее время его мучила тошнота, и он не мог проглотить почти никакую пищу. Разумеется, Кариму доложили, что его пленник-архитектор отказывается есть. Как раз во время одного из обеденных перерывов Карим решил лично навестить строптивого узника. В тот момент Кавех угрюмо взирал на миску с какой-то мясной кашей и на черствые угольные лепешки рядом, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвался взбешенный Карим. -Если ты сейчас же не сожрешь все до крошки, я запихаю эту дрянь тебе в желудок с помощью твоих же инструментов! - заревел он. Кавеху пришлось попытаться проглотить хоть немного, но его организм отторгал любую пищу - его тут же вывернуло обратно. Карима охватила бешеная ярость, он схватил Кавеха за грязную, промокшую от пота рубашку и нанес ему удар по лицу. "Только не в живот...!" - пронеслось в голове у Кавеха, когда он падал на пол. -Как ты смеешь, наглый избалованный мальчишка?! - надрывался Карим. - Мы тебя кормим, даем подстилку, чтобы спать, никто тебя не бьет и не трогает, а ты таким образом отплачиваешь нам за доброту?! И тут Кавеху пришла в голову гениальная идея. -Я... я не могу есть, - прошипел он, утирая кровь с разбитой губы. - У меня очень редкая болезнь. Карим на мгновение замер, глядя на Кавеха с недоверием. Затем его лицо исказила гримаса ярости пополам с насмешкой. -Болезнь? Какая еще болезнь? - прорычал он, наклоняясь к Кавеху. - Ты думаешь, я поверю в твои жалкие оправдания? Кавех ощутил прилив смелости и решил идти ва-банк. Если его план сработает, это может стать билетом на свободу. -Клянусь, это правда, - он приподнялся на локтях, глядя Кариму прямо в глаза. - У меня редчайшее заболевание, при котором организм отторгает любую пищу. Если я не получу специального лечения, то просто умру от истощения. Карим помолчал, сверля Кавеха тяжелым взглядом. Затем неожиданно расхохотался. -Ладно, хитрец, я проверю твою байку. Если ты лжешь, пеняй на себя, - он ткнул в Кавеха пальцем. - А если и вправду болен, то мы найдем способ тебя вылечить. Мне нужен здоровый архитектор для моего храма. И что же тебе нужно? Кавех сел, обхватив колени руками, и почувствовал, как внутри разрастается тревога. Он не лгал Кариму о своей болезни - действительно страдал от временного недуга, при котором его организм отторгал любую пищу. Тигнари прописал специальные препараты, которые смягчали воздействие живого существа, зародившегося внутри Кавеха. При мысли об этом он непроизвольно положил ладонь на едва заметную выпуклость живота, что, к счастью, укрылось от цепкого взгляда Карима. Да, Кавех был мужчиной, и сама его природа восставала против того, чтобы вынашивать ребенка. Но тело медленно, но верно приспосабливалось к этому чуду, а лекарства Тигнари помогали справляться с тошнотой и слабостью. Но бандиты, захватившие его в плен, выбросили все его пожитки, включая Глаз Бога. Без него и без лекарств Кавех чувствовал, что его силы на исходе. -Язык проглотил? Какое лекарство тебе нужно? - с нажимом повторил вопрос Карим. -Я могу написать название, - Кавех вздохнул. - Его продает только один человек, лесной страж по имени Тигнари. К сожалению, люди с такими недугами как у меня быстро погибают, потому это средство очень дорогое… -И? Пиши давай, - Карим раздраженно бросил ему под ноги листок. Рука Кавеха тряслась, когда он написал всего одно слово, при этом случайно испачкав край листа кровью. Возможно, Тигнари поймет, а возможно, и нет. По сути, многие могли обратиться за регенерирующим средством при беременности или успокоительным при токсикозе. Но это средство было разработано специально для Кавеха, и все, кто его покупали, они были не просто сторонними людьми. Но все равно Кавех чувствовал, как ледяной страх сковывает его тело при мысли о том, что может произойти, если Тигнари его не поймет. Карим внимательно вчитался в текст, бросил на Кавеха недоверчивый взгляд, однако листок в карман убрал. -Хорошо, достанем твое лекарство, нытик, - сказал он, - а пока нечего рассиживаться. Бегом за работу! *** Тигнари удивленно перечитывал написанное на замусоленном листочке несколько раз. Он сам придумал это название, и этот препарат был известен лишь узкому кругу его пациентов, но, впрочем, они вполне могли поделиться им и с другими. Но все же бурый отпечаток на краю листа заставил лесного стража вздрогнуть и вновь поднять взгляд на пришедшего в его хижину человека. Ничем не примечательный парень, судя по одежде, жил где-то в пустыне, возможно, в деревне Аару. Тигнари не привык лезть людям в душу, да и не было ничего незаконного в том, что этот человек пришел к нему за лекарством. -Первая беременность? - спросил Тигнари, пытаясь казаться дружелюбным. Парень нахмурился и несколько секунд таращился на ботаника, словно тот внезапно заговорил на языке меков. Тигнари озадаченно дернул ушком и пояснил: -Дозировка лекарства строго определенная. Не могу выдать больше, чем нужно другим беременным. Парень почесал свою подпаленную солнцем шею и пожал плечами: -Да не беременность это. Просто блевать тянет и живот крутит. Тигнари изогнул бровь. Тут определенно что-то нечисто. Особенно настораживало пятнышко крови на рецепте и подозрительно знакомый корявый почерк. Он решил продолжить допрос: -А больной-то мужчина или женщина? - он заметил, как незнакомец напрягся, потому тут же выпрямился и выставил палец для пущей убедительности. - Дозировка очень строгая, разный состав для разных полов. Это индивидуальное зелье, так с полки не выдам. Пустынник снова почесался и нервно оглянулся. -Мужик, - буркнул он. Тигнари покачал головой, вытащил блокнот из-за пазухи и принялся строчить. -Так-так, - он глянул на парня, ерзающего с ноги на ногу. - Рост, вес? -Это обязательно? - огрызнулся тот, скрестив руки на груди. - Может, просто дашь мне чертово лекарство от живота, а я тебе монет подкину и свалю? -Молодой человек, - нахмурился Тигнари, - вы хотите помочь больному другу или все-таки отравить его? -Твою ж... -Что-что? -Ничего, - парень фыркнул и принялся ковырять отслаивающуюся кожу на носу. - Он высокий, повыше меня... худой и бледный как вобла... -Хм, - кивнул Тигнари, старательно делая вид, что не замечает его нервозности. -Ладно, - протянул в конце концов Тигнари, делая пометки в блокноте. - А теперь самое главное - симптомы? Что именно беспокоит вашего... друга? Незнакомец замялся, явно подбирая слова. Казалось, он вообще не знает, чем болен его друг. -Ну... мне сказали…, он сказал от любой еды блевать тянет... Тигнари еще раз бросил взгляд на записку, потом на парня, у которого от волнения уже пот по виску побежал, потом кивнул сам себе. Вполне вероятно, что безымянный пациент стеснялся рассказать истинный диагноз, но сам явиться к Тигнари не мог, ведь находился где-то далеко… или не в состоянии встать и прийти. Вообще Тигнари не должен давать столь редкие препараты непонятно кому, но он совершенно точно знал этот почерк. *** Аль-Хайтам не был слишком близок с Тигнари, да и выпускники Амурты редко заходили в правительственное крыло Академии, стараясь решать вопросы через визирей. Увидеть на пороге кабинета лесного стража было порядком неожиданно, да и аль-Хайтам не планировал сегодня никаких личных встреч. Что ж, Тигнари крупно повезло, что временно занимающий пост Великого Мудреца аль-Хайтам оказался на месте. -Тигнари? Чем обязан твоему визиту? - без особого интереса поинтересовался Аль-Хайтам, откладывая в сторону перо. Тигнари шагнул вперед, сжимая в руках какой-то клочок бумаги. -Извини за вторжение, аль-Хайтам, но меня кое-что обеспокоило, - проговорил Тигнари. - Я подумал, тебя это заинтересует. -Для гражданских расследований у тебя есть генерал Махаматра, - не удержался аль-Хайтам и откинулся в кресле назад. Тигнари пропустил шпильку мимо ушей и решительно заявил: -Это касается Кавеха. Аль-Хайтам редко сталкивался с ситуациями, в которых он был поставлен в тупик и не мог найти решение проблемы. Однако на протяжении многих лет его продолжал озадачивать тот факт, что окружающие упорно связывали его персону с делами Кавеха. Кавех являлся взрослым мужчиной, принимающим самостоятельные решения, и никто не принуждал его к необдуманным поступкам, ведущим к нежелательным последствиям. Аль-Хайтам полагал, что зрелые люди должны нести ответственность за собственные ошибки. Тем не менее коллеги и не только продолжали регулярно докладывать секретарю Академии - то есть временно занимающему пост Великого Мудреца - о том, что Кавех вновь оказался впутан в сомнительную историю, предлагая ему пойти и позаботиться о бедовом архитекторе. Аль-Хайтам сложил руки на груди и внимательно вгляделся в лицо Лесного стража. -Ах, Кавех... - протянул он с деланным безразличием, - неужели на этот раз его буйство распространилось так далеко прямиком из Пустыни, что аж в Лесу Адвинья узнали о его выходках и решили привлечь меня к ответственности? Уголок губ Тигнари дернулся в подобие улыбки, но в следующее мгновение уши встревоженно встали торчком, и он спросил: -Кавех работает в Пустыне? Но разве… - Лесной страж осекся, подбирая слова. - Дело в том, что ко мне пришел человек с просьбой выдать лекарство. Вот, взгляни, разве это не почерк Кавеха? Тигнари решительно положил на стол свою потрепанную записку, прямо поверх важных деловых бумаг, которые аль-Хайтам должен был рассмотреть и заверить. Тот мог бы язвительно заметить, что, возможно, зона увядания слегка затуманила разум и зрение его коллеги, раз тот не замечает, что прерывать работу - крайне невежливо, и что для записи на прием существует специальный порядок. И все же, по неведомым причинам, аль-Хайтам предпочел сохранить дипломатичное молчание, взяв записку и изучая ее содержание. Кавех, несмотря на свои художественные таланты и способный создавать безупречные макеты зданий без использования линейки и трафаретов, имел поистине отвратительный почерк. Этот контраст между его профессиональными навыками и каллиграфическими способностями вызывал у Аль-Хайтама чувство легкого недоумения. Порой ему приходила мысль, что Кавех намеренно культивирует этот "эксцентричный" почерк, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание. -Да, это явно было написано рукой Кавеха, - произнес аль-Хайтам, а потом провел невесомо по засохшему пятнышку крови. - Что это за лекарство? Я духе Кавеха было так зарыться в работу с головой, подорвать здоровье, а потом слать посыльных за лекарствами. Тигнари выглядел сконфужено, будто съел что-то кислое, или же будто аль-Хайтам выдал какую-то ересь. -Так он тебе не сказал, - проговорил Лесной страж себе под нос. -Ну так что, Тигнари? - аль-Хайтам немного похолодел. - Я очень занят, у меня нет времени разгадывать загадки. Либо ты объясняешь толком, в чем дело, либо я возвращаюсь к работе. Кавех болен или что? -Я должен был убедиться, что это почерк Кавеха, - с напряжением в голосе ответил Тигнари, пристально вглядываясь в записку. - Меня насторожило поведение посыльного... Он даже не назвал имени Кавеха, будто бы скрывал что-то. А Кавех передал эту записку, одно слово, всего одно, аль-Хайтам. Кавех никогда не ограничивается одним словом. А этот след, - он указал пальцем на край бумажки, - это явно кровь. -Вполне вероятно, что Кавех просто случайно поранил руку, отсюда и кровь на бумаге. Пока нет оснований предполагать нечто трагичное, - аль-Хайтам пожал плечами, его слова звучали взвешенно и обдуманно. Тигнари, исполненный наглости, придвинул стоящий возле стены стул к столу и сел, явно не собираясь уходить. -Ты знаешь, куда именно он отправился? Кто из нынешних мудрецов одобрил строительство в пустыне? Ты ведь должен знать, такое мимо тебя не прошло бы. «Все, что касается Кавеха мимо тебя не проходит», - хотел добавить Лесной страж, но вовремя замолчал. -Я не был ознакомлен с проектной документацией, - признался аль-Хайтам. -Я конечно не специалист, - покачал головой Тигнари, - но, разве для осуществления строительства в пустынях Сумеру не требуется одобрение совета Мудрецов? А также подтверждение результатов геологической разведки, проведенной учеными из школы Вахумана? Аль-Хайтам нахмурился, его сухой взгляд выражал недовольство. -Твои доводы логичны, - произнес он неохотно, словно каждое слово давалось с трудом. - Действительно, любые строительные работы на территориях повышенной опасности должны пройти тщательную экспертизу. -Тогда почему ты даже не взглянул на проект? - с любопытством спросил Тигнари, чуть ухмыляясь. Аль-Хайтам поджал губы, его лицо исказилось, будто от зубной боли. -Вынужден признать, - процедил он сквозь зубы, - Кавех убедил меня не вмешиваться, назвав это "доверием" между… ближними, - он произнес последние слова с едкой иронией, давая понять, что считает любые виды человеческих отношений нелепостью. Он немного приврал. Не будет же он говорить, что причиной невмешательства стала ссора накануне. -Ох, - Тигнари захлопал глазами, а потом понятливо кивнул, хотя кажется, он не поверил. - Вот оно как. Но даже, если аль-Хайтам и солгал, Тигнари не мог не признать, что довольно забавно было наблюдать, как развивались отношения этого прагматичного ученого с Кавехом. Удивительно, но черствый секретарь Академии размяк в этих отношениях - если это можно так назвать. Вот сейчас он демонстрировал то, как на него влиял молодой архитектор. Аль-Хайтам же нахмурился еще сильнее, его лицо приобрело мрачное выражение, что выглядело довольно жутко. -И вот к чему привело это так называемое "доверие", точнее, я бы это назвал вопиющее «игнорирование протоколов», - процедил он. - Кавех пропал неизвестно где, возможно, попал в беду из-за своей безрассудности. А я, поддавшись на его уговоры, бездействовал. -Возможно, эта стройка была одобрена еще при Азаре, а мы бежим впереди событий, - мягко сказал Тигнари. Аль-Хайтам посверлил его взглядом недолго, а потом вдруг кивнул на листок. Раз уж он уже проявил свое беспокойство, то бежать некуда. -Что это за лекарство? Что Кавех скрыл от меня? Время утекало сквозь пальцы, пока они обменивались репликами, но аль-Хайтам должен был узнать правду. Тигнари заерзал на стуле, опустив взгляд в пол. -Я не могу сказать, он хотел сам сообщить тебе, - промямлил он неохотно. -Тигнари, - аль-Хайтам наклонился вперед, упираясь локтями в стол и сплетая пальцы под подбородком, - представь, что ты сидишь передо мной, а я утаиваю от тебя тот факт, что Сайно серьезно болен. Как бы ты себя чувствовал? -Я… - Тигнари вздохнул, - ладно. В общем…, около месяца назад Кавех обратился ко мне с жалобами на плохое самочувствие. У него был жар, его тошнило. Он боялся, что подхватил болячку, когда был в пустыне, но все оказалось куда проще. Он выдержал паузу, изучая лицо аль-Хайтама и словно…, смущаясь. Потому быстро нацепил на лицо умное выражение и отчеканил: -Согласно моим наблюдениям и анализу физиологических признаков, у Кавеха наступило состояние гестации. Аль-Хайтам тупо моргнул, а потом даже медленно снял наушники. Тигнари решил развить свою мысль: -Иными словами, в его репродуктивных органах в настоящий момент происходит процесс внутриутробного развития нового организма из оплодотворенной яйцеклетки... -Какой, к Бездне, яйцеклетки? - резко перебил его аль-Хайтам, впрочем, лишь слегка повысив голос. - Ты получил солнечный удар, коллега? Кавех - мужчина, у него отсутствуют анатомические структуры для вынашивания плода. Тигнари спокойно кивнул, принимая скептицизм временного Великого Мудреца: -Я понимаю твое недоумение, аль-Хайтам. Действительно, такое явление противоречит современным научным знаниям о репродуктивной биологии человека. Однако полученные мной данные слишком очевидно указывают на признаки беременности - повышенный уровень определенных гормонов, изменения в метаболизме и… другие симптомы. -Или это ошибка измерений, - парировал аль-Хайтам критически. - Прежде чем выдвигать столь радикальные гипотезы, необходимо многократно перепроверить исходные данные. Я не готов ставить под сомнение фундаментальные законы природы, пока не увижу неопровержимые свидетельства. -Предлагаю тебе самостоятельно изучить медицинские данные Кавеха. Я предоставлю тебе полный доступ ко всем результатам обследований. Если найдешь иное объяснение - буду только рад. Но если нет... придется признать, что природа преподнесла нам поистине удивительный сюрприз. Аль-Хайтам тяжело вздохнул. Как ученый он не мог игнорировать факты, даже если они противоречили общепринятым представлениям. Скрепя сердце, он кивнул: -Хорошо, Тигнари. Я изучу данные Кавеха. Это просто нелепость! Рациональный ум ученого отказывался принимать подобный абсурд. По его мнению, одним из главных преимуществ однополых отношений было отсутствие риска нежелательной беременности. Конечно, он был осведомлен о редких случаях, когда мужчины были способны вынашивать детей из-за алхимических экспериментов или генетических аномалий. Однако вероятность того, что Кавех оказался бы одним из таких уникумов, была ничтожно мала. Хотя... Кавех всегда был исключительным. Аль-Хайтам всегда знал, что если бы у него возникла потребность произвести на свет потомство, он бы стремился к созданию идеального генетического кода. Только представьте – ребенок, наделенный выдающимися умственными способностями, острым аналитическим мышлением и неутолимой жаждой познания! Воспитанный в строгих научных традициях, он мог бы стать величайшим ученым своего поколения и внести неоценимый вклад в развитие человеческих знаний. Но реальность, увы, оказалась далека от подобных фантазий. Что может явиться результатом соединения генетического наследия человека, следующего строгим канонам эмпирической науки, приверженца рационализма и позитивизма, с генетическим материалом столь экстравагантной, импульсивной и хаотичной личности, как Кавех? Тут взгляд временного Великого Мудреца снова упал на записку. -Скажи еще кое-что, Тигнари…, накануне мы с Кавехом слегка повздорили, вследствие чего он ушел ночевать к тебе. Он ушел от тебя рано утром? -Нет, - Тигнари качнул головой, - он ушел после обеда. Аль-Хайтам резко встал. Утром после той ссоры он нашел на столе записку, написанную рукой Кавеха со словами «Отправился в Пустыню. Не беспокой меня». Но если Кавех не уходил от Тигнари раньше двух, то он определенно точно не мог ее оставить. Что за чертовщина происходит?