***
Можно подумать, что найти апартаменты — простите, квартиру — для аренды в Оксфорде не так уж и сложно, но Алекс, очевидно, ищет не в то время года, и те немногие, кого он находит, либо чертовски подозрительны, либо извиняются и отказывают из-за того, что «это слишком сложно», когда узнают, что он не гражданин Великобритании. Захра спрашивает Шаана об этом и сообщает, что, вероятно, будет легче, когда он приедет в страну, так что Алекс бронирует комнату в самом дешёвом отеле, который может найти, и скрещивает пальцы. Его руководительница уже уехала, но Алексу пришлось ждать бумаги для стипендии на год, так что он улетает через несколько недель. Перед вылетом он получает сообщение от Захры, в котором говорится, что Шаан пришлёт кого-нибудь за ним в Хитроу, что очень мило. По крайней мере, так кажется до тех пор, пока он не проходит через таможню и не находит Генри, мать его, Фокса прямо за ограждением. — Скажи, это слишком — надеяться на просто ужасное совпадение, что ты здесь? — Алекс морщится и неохотно подходит к нему. — Может, чтобы забрать двоюродную бабушку Милдред? — Шаан попросил меня заехать за студентом, — взгляд Генри такой же вялый, как и обычно. — Это не может быть правдой, так ведь? Ты что, всё ещё студент? — Отъебись, блять, — говорит Алекс, забыв, что Генри — его водитель. — Я, по крайней мере, работаю над своей степенью, мне её не покупает мамочка с папочкой. — Прошу прощения? — глаза Генри загораются. — Мы начали в один и тот же момент, а для получения докторской степени нужно пять лет минимум. — А вот и не так, в Великобритании — нет, — самодовольно отвечает Генри. — Вы, американцы, как обычно, едете к обеду, да и ужина не застаёте. Алекс буквально собирается его убить. Потом можно было бы украсть его машину, хотя и пришлось бы ехать по другой стороне дороги. — Знаешь что? — процеживает он сквозь зубы. — Поездка на поезде звучит охуеть как замечательно. — Ну конечно, — вздыхает Генри, звуча более обиженным, чем он имеет право быть. — Чего? — Я знал, что ты будешь так себя вести, ты, жалкая конская залупа. — Ты только что оскорбил меня, — Алекс таращится на него, — и это я ещё часть мужского полового органа? — А намёк на то, что я не трудился над дипломом, а купил его — это теперь комплимент? — Генри отплачивает той же монетой. Этот разговор — определённо путь в никуда. — Верно, так, увидимся, я полагаю, — Недовольно пыхтя Алекс берёт сумки и разворачивается, чтобы уйти. Он делает примерно пять шагов, когда слышит от Генри «Алекс, подожди». Алекс не намеревается прождать и секунды, но через мгновение — чёрт, всё из-за его длинных ног — Генри пытается ухватить его за локоть. Алекс дёргается, разворачиваясь на месте, слегка удерживая темп ходьбы, и Генри отдёргивает руку, как будто она обожжена. — Что? — огрызается Алекс. — Давай так, мне жаль, — Генри вздыхает, его плечи слегка поникли. — Я не должен был… Что ж. Делать что-либо из этого. Ты здесь на год, так? — Алекс медленно недоверчиво кивает. — Тогда велика вероятность того, что мы будем проводить много времени вместе. Может, мы могли бы… Начать всё сначала? Это однозначно не то, что он ожидал, Алекс не знает, может ли ему доверять, но в этом — к сожалению — есть смысл. Хотя позади довольно много событий. — Откуда именно начать? — спрашивает он. — С начала, я полагаю, — похоже, это уточнение удивило Генри. Начало. Так, они забудут о противостоянии и выстрелах исподтишка. О почти трёх годах высосанной крови. А также забудут о том разе, который случился на их первой конференции и о котором они так ни разу и не говорили. Алекс думает, что вполне сможет так жить. — Окей, — он осторожно соглашается. На губах Генри появляется крошечная улыбка, которая каким-то образом отражается и в глазах; Алекс явно ничего не чувствует. Это не значит, что теперь они друзья. Это просто… перемирие. — Эм… — вскоре говорит Генри. — Моя машина в другой стороне? — Точно, — Алекс оглядывается, осознавая, что понятия не имеет, куда направлялся. — Тогда веди. — Я помогу с багажом? — предлагает Генри. Первое желание Алекса — отказаться, даже если это Генри. Он иногда (обычно) — к сожалению — упрям и самодостаточен, даже когда дело доходит до незначительного дерьма. Джун не раз ругалась на него объясняя, что принятие какой-то, ради всего святого, помощи не означает провал. Если он позволит Генри нести некоторые из его сумок, то не умрёт, к тому же он чертовски измучен сменой часовых поясов. — Да, конечно, — отвечает он, и Генри немедленно приближается к одной из самых тяжёлых сумок. — Стой, это… — Боже, я смотрю, ты не свет запаковал, да? — Генри напрягается, но это сопровождается добродушной, дразнящей улыбкой. — Попробуй-ка упаковать свою жизнь на целый год, — Алекс отвечает маленькой улыбкой, — большая часть которого будет холодной и дождливой. Даже не знаю, справится ли с этим моя техасская кровь. — Вполне справедливо, — говорит Генри, с поразительной легкостью поднимая сумку, мышцы его груди и рук напрягаются под рубашкой-поло. Блять. Это… блять. Что ж, Алекс — самый бисексуальный человек на земле, а Генри всегда был по-дурацки сексуальным, но они начинают всё сначала. Очевидно, что Генри пожалел о том разе и хочет забыть об этом, так что Алекс, пускающий слюни по нему, здесь абсолютно неуместен. Возможно, он позже поделится всеми проблемами с виски, но сейчас он должен игнорировать сложную комбинацию эмоций, которые крутятся в голове. Они будут видеться чаще, но, конечно, он сможет минимизировать количество времени рядом с Генри. Надежда длится до тех пор, пока они не добираются до машины. — Ты где живёшь? — спрашивает Генри, демонстрируя сверхчеловеческую силу, загружая сумки Алекса в багажник. — Прямо сейчас — только в отеле, пока не найду более постоянное жильё. Я пытался получить краткосрочную аренду, но Шаан сказал, что поможет, когда приеду. — Просто оставайся со мной, — Генри хмурится и слегка наклоняет голову, — то есть пока не найдёшь квартиру. — У тебя есть лишняя комната? — спрашивает Алекс вместо того, чтобы немедленно отказаться. — Что ж. У меня есть домашний офис с матрасом. Не самый удобный, но дешевле, чем отель. Там только я и ленивый бигль. У тебя ведь нет аллергии? — Две спальни, — Алекс качает головой, посвистывая. — Посмотри на себя, живёшь светской жизнью постдока. — Это не очень хорошая квартира, — Генри опускает голову, милый розовый румянец расползается по его скулам. — Держу пари, это лучше, чем моё ателье почтовых марок в Морнингсайд Хайтс. — Так что? Останешься? — спрашивает Генри. — Можешь сказать мне отвалить, я не обижусь, обещаю. Алекс должен отказаться. Жизнь вместе, даже в течение короткого срока, — скорее всего, рецепт для катастрофы. Генри предлагает просто из вежливости, даже если выглядит искренне. — Да, почему нет, — Алекс слышит свой ответ, когда они садятся в машину. — Жизнь с моим бывшим заклятым врагом звучит достаточно по-бунтарски. — Я ценю уточнение «бывший», — говорит Генри, мягко посмеиваясь, и оу. Алекс определённо хочет, чтобы он снова засмеялся. Хочет быть причиной, по которой в уголках его глаз собираются морщинки — доверчиво и открыто. Боже. Назревает проблема пиздецового масштаба.***
К лучшему или к худшему (первое, однозначно первое) Алекс слишком занят с исследованием, чтобы слишком переживать о новых, неожиданных и не очень-то желанных чувствах по отношению к Генри. Захра зря времени не теряет, начиная новые проекты, в которые Алекс, кажется, вовлечён по умолчанию, потому ему приходится крутиться, как белке в колесе, чтобы поспевать за загруженным графиком. Типичные, блять, будни. Конечно, он продолжает периодически видеться с Генри, хотя почему-то чаще во время работы, чем в его квартире. Они сотрудничают в первый раз, потому удивительно то, как быстро они нашли взаимопонимание. Он на протяжении нескольких лет был прекрасно знаком с трудами Генри — по-другому и не получилось бы, учитывая смежные сферы их исследований — но он всегда был слишком озабочен тем, чтобы доказать ошибочность моделей Генри, и никогда серьёзно не рассматривал вероятность реальной пользы в анализе его собственных данных. Не то, чтобы он готов признать, что Генри возможно прав в некоторых вещах, и они продолжают вступать в жаркие споры, но теперь они скорее подогревают интерес, чем раздражают. Они выходят из дискуссий с новыми идеями, а не с ушибленным эго. Генри всегда воспринимал его как равного себе, а Алекс просто никогда не позволял себе признать, насколько же это на самом деле горячо. Так что да, дела шли хорошо за исключением попыток найти жильё. Спустя пару недель прибывания в Оксфорде он так и не придумал, куда податься. К тому же, он слишком занят работой, потому проще просто оставаться у Генри. Он живёт близко к студгородку, матрас не такой уж и неудобный, Дэвид — маленькая четвероногая радость, и достаточно неплохо иметь человека, с которым можно поговорить в свободное от работы время. А так ему было бы одиноко. Алекс часто работает допоздна в кампусе, в то время как Генри уходит раньше и работает дома, чтобы заботиться о Дэвиде. Когда Алекс возвращается поздно ночью, то часто обнаруживает немного фастфуда, оставленного Генри, который откуда-то узнал, что Алекс обычно забывает о еде, когда попадает в исследовательскую кроличью нору. Иногда он чувствует вину за то, что выгнал Генри из собственного домашнего офиса, но Генри никогда не жалуется и не пристаёт с расспросами о съезде из его квартиры. Он предложил помочь Алексу с поисками, когда тот только приехал, но с тех пор вообще не упоминал об этом, хотя, должно быть, он хочет вернуть своё собственное пространство. Алекс сначала пытался не раскидывать свои вещи, но они постепенно распространилось по всей квартире и смешались с вещами Генри, как будто там им самое место. Генри также никогда насчёт этого не возмущался.***
Прямо сейчас дела у Алекса идут не важно. Его анализ просто не складывается. Помимо того, что он часами боролся с программой, что-то фундаментально не так с реализацией теоретической модели, которую Шаан предложил попробовать. Это должно сработать. Но не работает, и это выводит. его. из себя. Он заперся на несколько часов в домашнем офисе Генри — его де-факто спальне; он рвёт и мечет, когда слышит (уже) знакомые шаги позади себя. — Давай, — говорит Генри, притрагиваясь к его плечу. — Тебе нужен перерыв. — Некоторые из присутствующих всё ещё работают над диссертацией, — раздражённо отрезает Алекс. — И я действительно думаю, сегодня ты вряд ли приблизишься к завершению, — мягко отвечает Генри, выглядя невозмутимо, несмотря на плохое настроение Алекса. — Ты блуждаешь кругами. К таким проблемам, как эта, лучше вернуться утром и посмотреть на них свежим взглядом. Поверь мне. На его лице отражается глубокое беспокойство и понимание, и что-то внутри Алекса слегка надламывается. Почему-то он доверяет Генри, возможно, больше, чем кому-либо в жизни. Что является поразительным осознанием. — Давай, — повторяет Генри, и в этот раз Алекс позволяет поднять себя на ноги. — Захвати джемпер. — А куда мы? — На крышу. — На крышу? — скептически повторяет Алекс. Дэвид следует за ними, когда они поднимаются по лестнице; Генри несёт сраную корзину для пикника, в которой бог знает что, и Алексу очень интересно, какого чёрта они ещё не были там. Он получает своеобразный ответ, когда они добираются до верха, а дверь чётко оповещает об ОТСУТСТВИИ ДОСТУПА НА КРЫШУ. Но Генри хватает за ручку и дёргает её, так что дверь легко открывается. Сама по себе крыша не представляет ничего особенного, хотя есть чёткие признаки того, что люди тут бывают, несмотря на знак. Несколько стульев. Несколько растений в горшках. Затем Генри исчезает в углу, а через мгновение загораются несколько нитей гирлянды. Он мягко улыбается, возвращаясь. — Технически мы не должны собираться на крыше, но все жильцы делят пространство. Не могу сказать точно, но менеджер то ли не знает, то ли ему всё равно — замок никогда не чинили. Он ставит корзину, вытаскивает цветастое одеяло и расстилает его на полу. Дэвид сразу сворачивается в клубок в углу, и Генри садится на одеяло по-турецки, оставив Алексу мало вариантов, кроме как повторить за ним. Когда он тоже присаживается, Генри снова засовывает руку в корзину и достает бутылку вина. — Панацея от всех бед, связанных с диссертацией, — говорит он, вытаскивая пробку. — Правда, что ли? — говорит Алекс не в силах перестать улыбаться ему. Нити гирлянды колышутся на ветру, на лице Генри мелькают всполохи света. — Проверено на практике, — подтверждает Генри. Они передают бутылку друг другу, временами переговариваясь; Генри заявляет, что никаких разговоров о работе не будет, вместо чего спрашивая Алекса о Техасе, его семье и том, как он попал в их сферу деятельности. В свою очередь, Алекс узнаёт больше о Генри: о смерти его отца, о непростых отношениях с большей частью семьи в настоящий момент, о его страсти — и влюбляется всё сильнее с каждой минутой. Он так хорошо контролировал себя, не подпуская к нему слишком близко, но вино ослабляет его решимость. Они не пьяны, они просто приятно проводят время. Они наклоняются ближе, будто синхронизируя орбиты друг друга, и в конце концов ложатся бок о бок, прижимаясь плечами и глядя на скудные звезды, виднеющиеся сквозь световое загрязнение. — Скучаю по ночному небу, — вздыхает Генри. — Давно не был в Уэльсе. В моём детстве у нас был там семейный дом. — О-о-о, понятно, позёр, — дразнит Алекс, и Генри слегка толкает его в бок; их тела притягиваются друг к другу, как магниты. — Тебе нужно увидеть звёзды над нашим домиком у озера. Выглядит пиздецки впечатляюще. — У тебя нет никакого морального права нести хуйню про Уэльс, имея сраный дом у озера, ты, придурок, — Генри смеётся. — Я буквально всегда несу тебе хуйню, вне зависимости от обстоятельств. — Знаю, — Генри вздохнул, что прозвучало до смешного нежно. Алекс поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, его профиль обрамлён тусклым светом. Он так невероятно красив, а Алекс выпил достаточно вина, чтобы сделать что-то грандиозно глупое. — Генри? — М? — Генри тоже поворачивается, мягкая улыбка расцветает на его губах, заставляя сердце Алекса биться чаще. — Что случилось после нашей первой конференции? Улыбку с лица Генри как ветром сдувает, и Алекс проклинает себя за то, что всё скоропостижно рушит. Они так хорошо ладили. У него пока даже нет другой квартиры на примете. Чёрт, он и правда плохо подгадал момент. И всё же он должен знать, этот вопрос мучил его годами. Генри тяжело сглатывает и снова поднимает взгляд к небу; на секунду Алексу кажется, что он вовсе не собирается отвечать. — Зачем? — всё-таки шепчет он. — Я думаю, ты знаешь. — Алекс… — Ты мог бы сказать прямо, если для тебя это ничего не значило. Если было ещё не время или просто не хотел чего-то большего. Я бы нормально это воспринял. Разочаровался бы, но был бы в порядке, — в ответ Генри издаёт какой-то слабый звук. — Вместо этого ты вёл себя так, будто я, блять, чумной. — Прости, Алекс. Это была не твоя вина, — Генри посмотрел на него с сожалением. — Я не хочу извинений, я хочу знать почему, — упрямо настаивает Алекс. — Дело было не в том, что мне не понравилось или что я не хотел бы повторить. — Тогда что это было? — в этом абсолютно нет смысла, Алекс только больше расстраивается. — Конечно, я хотел, чтобы это что-то значило! — Генри прячет лицо за руками. — Я хотел, чтобы это значило слишком многое. — Ничего не понимаю, — тихо говорит Алекс, ненавидя уязвимость, отражающуюся в голосе. Генри отнимает от лица руки и кусает губу так сильно, что, кажется, может прокусить до крови, прежде чем наконец вздыхает. — Это был наш первый год, Алекс. Вся карьера была впереди. Ты когда-нибудь замечал, что ни одна из ведущих фигур в нашей области не является квир-персоной? Не открыто, во всяком случае, — Он горько усмехнулся. — Этой персоной стал бы я. Семья давила, потому пришлось из кожи вон лезть, чтобы доказать, что я не трачу жизнь впустую. Что я не опозорю нашу фамилию. Ту, что я больше не использую. — Господи Иисусе, — Алекс ошеломлённо вздыхает. — Я не мог себе позволить отвлечься, — его голос становится ещё тише. — Не мог подпустить тебя слишком близко. Потому что знал. Он не должен спрашивать. Не должен давить. — Знал что? — Что влюбился бы в тебя, — лицо Генри снова приближается к нему — Генри, — Алекс всхлипывает, его голос дрожит на втором слоге. — Ты никогда не был частью моей десятилетки, — признаёт Генри с грустной улыбкой. — А сейчас? — Алекс тяжело сглатывает. — Сейчас я понял, что всё равно, кто там что думает. Официально: это слишком. Алекс преодолевает и без того небольшое расстояние между ними, чтобы впервые за три года прижаться к губам Генри, и это ощущается разрушительно, болезненно, прямо как возвращение домой. Он зависал и с другими людьми за это время, даже пытался встречаться пару раз, но это никогда не казалось правильным. Это никогда не ощущалось так, как когда-то давно, с Генри; он всегда вспоминал ту ночь через призму розовых очков, что-то преувеличивая в своей голове. Он ошибался, потому что этот поцелуй так же головокружителен, как и тот, из воспоминаний. Этот поцелуй сводит его живот и разгоняет кровь по венам. Этот поцелуй собирает его воедино. Генри перемещается, отдаляясь, и Алекс паникует на долю секунды, пока не понимает, что он просто хочет лечь на него. Он сжимает бёдра Алекса, хватаясь обеими руками за лицо, чтобы более отчаянно поцеловать его, облизывая рот Алекса и прикусывая зубами его нижнюю губу. Руки Алекса находят бока Генри, ощупывают округлость его задницы, хватая мускулистые бёдра, затем снова поднимаются, чтобы проскользнуть под вязаный свитер Генри, стремясь прикоснуться к гладкой, тёплой коже. В пылу страсти Алекс забыл, как сильно замёрзли его руки из-за вечера, проведённого на улице. — Блять! — Генри взвизгивает, широко раскрывая глаза и резко отрываясь от его губ. — Твои руки, как сраное эскимо. Алекс не может сдержаться: он смеётся, и смех только усиливается, когда Генри недовольно смотрит на него. — Прости, — он пытается извиниться, хотя очевидно, что он не сожалеет. Это не имеет значения, потому что Генри тоже начинает смеяться, когда его попытка выразить неодобрение разбивается, и вскоре они оба хихикают почти неконтролируемо. Генри прижимает голову к шее Алекса, и Алекс засовывает руки в задние карманы джинсов Генри, притягивая его поближе. — Следует переместиться в квартиру, любимый — Генри шепчет ему в шею между поцелуями. — И даже не хочешь развлечь соседей? — Не особо, — Генри снова тихо смеётся. Алекс неохотно отпускает его, и Генри встаёт на ноги, прежде чем предложить Алексу руку. Как только Алекс встаёт, Генри резко дёргает его на себя, чтобы тот облокотился на него. Обвив руки вокруг талии Алекса, Генри затягивает его в ещё один долгий поцелуй, который выбивает из лёгких весь воздух, несмотря на то, что он совершенно целомудренный. — Ты это специально, — обвиняет Алекс, когда они отстраняются, пытаясь игнорировать лёгкую аритмию, возникшую из-за того, как Генри держал его, прижимая сильными руками к твёрдой груди. — Не представляю, о чём ты, — Генри усмехается. Под их ногами тихонько пыхтит Дэвид. — Правильно, Дэйви, мы идём назад, — Генри говорит это тем самым специальным высоким голосом для Дэвида, и несмотря на то, что это невозможно, Алекс влюбляется ещё немного сильнее. Алекс понимает, глядя на Генри сейчас — на нежного, слегка растрёпанного и бесспорно счастливого — что, по сути, был влюблён в Генри Фокса с той первой конференции. Всё это время. Это немного ошеломляет. Генри замечает его взгляд и склоняет голову в немом вопросе, но Алекс просто качает головой и дарит ему улыбку, в которую вложено слишком много всего. Не то, чтобы Алекса это больше волнует. Как только Генри собрал одеяло и бутылку вина и засунул их обратно в корзину, он взял руку Алекса и переплёл их пальцы, прежде чем вернуться обратно. Оказывается, никакой проблемой и не пахнет.***
— О, Алекс, вот ты где, — говорит Шаан, показываясь в дверном проёме. — Возможно, у меня есть вариант квартиры на аренду. — Знаете, всё в порядке, — отвечает Алекс. — Я останусь у Генри. Шаан долго смотрит на него, в то время как Алекс начинает осознавать некоторые факты: во-первых, прямо сейчас он в кабинете Генри, в то время как Генри даже не здесь, а на какой-то встрече; во-вторых, он отказался от стола, который ему выделили в общей лаборатории, в пользу того, чтобы остаться в пространстве Генри, и в-третьих, сегодня на нём, на самом деле, один из свитеров Генри. — Тогда на время? — в итоге проясняет Шаан, задавая более конкретный вопрос, чем кажется. — Эм. Да. –Так тебе не нужна квартира, — это даже не вопрос. –Не-а, –отвечает Алекс, протягивая «а». — А, — Шаан издаёт единственный звук, заключающий в себе слишком много смысла. — Что ж, рад слышать. На его лице появилась понимающая, искренняя улыбка, как будто он знает всё, что не сказал Алекс. Это должно быть немного пугающе, потому что они с Генри ещё не обсуждали это, особенно в своей сфере деятельности, включая руководителей. Почему-то это не так. Он просто чувствует себя… хорошо. — Мы же ещё встретимся днём по поводу проблем, которые были у тебя с этой моделью? — спрашивает Шаан, вернувшись к делу, что тоже ощущается правильно. –Ага, — отвечает Алекс. — Думаю, я выяснил, в чём заключается одна из проблем, но хотелось бы услышать ваши мысли насчёт реализации. — Отлично. — Шаан снова намеревается уйти, но останавливается. — Прости за прямоту, но я знаю, что с начала ты не был уверен насчёт этой поездки. Надеюсь, ты плодотворно проводишь время в Оксфорде. — Абсолютно так, — Алекс не может сдержать ухмылку.