so lie to me tonight (in another place, in another time)

      Сатору проводит сочельник один. Пустота дома настолько ошеломляюща, что мужчина выходит из него и бредёт в ближайшую забегаловку, продающую собу. Снег идёт, падая ему на нос и плечи и там же тает. Он старается не поскользнуться на тротуаре, сохраняя осторожность даже в то время, когда боль от падения не причинила бы ему много вреда.       Его сердце и так уже кровоточит.       Он часто заезжает сюда, обычно в те моменты, когда его повседневная жизнь становится слишком уж насыщенной и ему нужно отдохнуть от одинокого дома, пустоты, которая всегда сопровождает его в нём. Заведение принадлежит пожилому мужчине, но его соба просто исключительная, бульон великолепен, а блюдо подаётся с маленькой тарелочкой темпуры. Сатору всегда берёт себе бутылочку саке и каждый раз возвращается домой с румянцем на щеках. Он всегда плохо переносит спиртное.       Хоть это местечко и небольшое, сегодня оно просто забито парочками, и Сатору изо всех сил старается не наблевать. Владелец ресторанчика видит его из-за кухонной стойки и указывает на столик сзади. — Располагайся поудобнее, Сатору-кун, — говорит старик, и Сатору коротко благодарно ему улыбается. Никто больше не добавляет к его имени приставку «кун», он уже слишком стар для этого. В этом месяце Сатору исполнилось тридцать шесть лет, и он просто ненавидит морщины, медленно появляющиеся вокруг его глаз.       Иногда он задаётся вопросом, не его ли увядающая красота является причиной того, что его муж в последнее время почти не бывает дома.       Старик не появляется, чтобы принять заказ. Через несколько минут после прихода Сатору к его столу подходит молодой человек с чёрными волосами, завязанными сзади, одетый в тёмно-синюю юкату, и ставит перед ним поднос с его стандартным заказом. Он знает, что это дело рук хозяина, и ощущает боль в груди, осознавая то, насколько редко он получает такую заботу. — Надеюсь, вы хорошо проведёте вечер, Сатору-сан, — говорит молодой человек, и Сатору знает, что немного краснеет, когда благодарит его. «Это просто внезапная смена температуры» — говорит он себе, — «здесь просто жарко.»       Он обмакивает лапшу в бульон и размеренно ест её, наслаждаясь вкусом, а после позволяет темпуре захрустеть между зубами. Он сосредотачивается только лишь на вкусах и ощущениях, отталкивая чувство горя. Он такой жалкий, сидит тут один, в самый канун Рождества, в идеальный день для свидания. Но Сукуна сейчас в командировке в Токио, так далеко от их дома в Киото.       Сатору цедит саке и даже не думает о причине, по которой он вообще согласился вступить в семью Рёмен десять лет назад.       Парочка из-за соседнего столика смотрит на него, должно быть, он выглядит ужасно одиноким, но Сатору просто набивает рот лапшой. Он не собирается плакать в ресторанчике, он не настолько жалок.       Когда Сатору заканчивает, молодой официант возвращается, садится на стул напротив Сатору и ставит на стол небольшую керамическую тарелку с тремя кикуфуку. — Я не... — Это за счёт заведения, — говорит мужчина, и Сатору смотрит на него, не зная, что и сказать и как его отблагодарить. Его ораторские способности не блещут, особенно когда он почти добил бутылочку саке. — Такада-сан разрешил мне передохнуть вместе с вами. Ничего, если я посижу здесь?       Сатору кивает, даже не раздумывая, и отвечает на улыбку мужчины, потому что он не знает, что ещё сделать. — Это рождественский подарок для посетителей, которые приходят сюда сегодня вечером.       Сатору кладёт десерт в рот и наслаждается сладостью, тающей на языке. На самом деле он любит кикуфуку и все сладости в целом, так что он не так уж и виноват в том, что занял место, которое могла бы занять другая парочка, зашедшая в заведение. — Я не видел тебя здесь раньше, — говорит Сатору, пытаясь как-то отвлечь разговор от влюблённых парочек, окруживших их со всех сторон. — Я Гето Сугуру, — отвечает темноволосый мужчина и поправляет повязку на лбу. — Я начал работать здесь две недели назад, когда переехал из сельской местности. Я собирался окончить старшую школу там, но мои родители решили помочь мне переехать в Киото, чтобы я получил образование получше. — Ты старшеклассник? — говорит Сатору прежде, чем успевает отфильтровать свои слова. — Ты совсем не похож на него. Мужчина — на самом деле, парень — застенчиво улыбается и кладёт руки на стол. Его предплечья мускулистые, мышцы слишком выражены для школьника. Широкие плечи и рост обманули Сатору, когда он впервые увидел парня. — Я иду в третий класс этой весной, — отвечает Сугуру. — В феврале мне стукнет восемнадцать.       Пришло время Сатору шутить насчёт юного возраста, или же просто сказать ему, чтобы тот не лез туда, куда не просят. Парень ужасно добр к нему, но по его взгляду легко понять, что смотрит он на Сатору более, чем просто платонически. Одинокий человек, пришедший поесть собу в канун Рождества — это явно выглядит, как приглашение.       Часть Сатору хочет сказать Сугуру, что он замужем, что нет причин дарить ему лишний десерт и что разговор этот ни к чему не приведёт.       Другая же часть Сатору заставляет его спрятать руку с обручальным кольцом под стол и выпить остатки саке. — О, боги, ты такой молодой, — говорит Сатору и трепещет своими белыми ресницами, прекрасно осознавая, как это влияет на парня. Он может позволить себе такое хотя бы раз, хотя бы сегодня вечером. — Как тебе в большом городе?       Они болтают до тех пор, пока у Сугуру не заканчивается перерыв и ему не приходится уйти обслуживать другие столики. Сатору засовывает купюру в десять тысяч йен меж складками юкаты Сугуру, наблюдая, как тот краснеет, и уходит, помахав на прощание рукой владельцу заведения. Мороз кусает его за щёки, снег тает в волосах, но этой ночью Сатору засыпает с улыбкой на губах. С тех пор, как десять лет назад он продал душу самому дьяволу, у него появляется весёлое, крошечное чувство свободы.       Родители Сатору свели его с наследником семьи Рёмен, думая и надеясь, что поступают правильно. Сатору было двадцать пять лет, когда он впервые увидел мужчину с каштановыми волосами и красными глазами. Это его не впечатлило, Сукуна не сделал ничего, что могло бы сбить его с ног или заставить его сердце затрепетать. Сатору был свято уверен, что его незаинтересованность взаимна.       Пока неделю спустя Рёмен Сукуна не выразил желание жениться на Сатору Годжо.       Сатору был непреклонен в своём нежелании соглашаться, может быть, был готов максимум ненадолго развлечь этого человека, но тут заболел его отец. Сбережений матери и его собственных доходов не хватило, чтобы оплатить больничный счёт. Не говоря ни слова, Сукуна пришёл на помощь Сатору, оплатив все расходы и помог семье Сатору в тот момент, когда сам он этого сделать не смог. — Не принимай его доброту как должное, — сказала мать и подтолкнула Сатору к этому браку, которого тот так не хотел. Он знал, что дело совершенно не в доброте Сукуны, а в его желании получить то, что он хотел.       И вот Сатору уже вышел за него замуж, даже не зная, какие кошмары последуют вслед за этим. Сатору бросил работу учителем, став домохозяином, а Сукуна распугал всех его друзей, уделяя Сатору внимания только в те моменты, когда считал его достойным этого, постоянно напоминая о расходах, которые он на себя взял, чтобы вылечить отца Годжо. Для Рёмена это не было такой уж большой суммой, в свои двадцать семь он был генеральным директором одной из крупнейших японских корпораций, но он всё равно знал, как повесить на Сатору всю вину.       Лишившись свободы, Сатору существовал, из года в год безмолвно надеясь на перемены.       В тридцать пять лет Сатору попытался убедить Сукуну попробовать завести ребёнка, пока у его организма ещё есть время и возможность на это, но разговор перерос в полноценный скандал, после которого Сукуна перестал регулярно заниматься с ним сексом, видимо, решив, что Сатору проколет презерватив или не примет противозачаточные.       Теперь они разделяли близость только тогда, когда Сукуна был пьян или же слишком возбуждён, чтобы думать о последствиях. Вероятно, у него было несколько любовниц на стороне, но Сатору их не искал. Ему было всё равно.       В жизни Сатору уже ничего значения не имело.       Всё меняется, когда на следующей неделе Сатору приходит в тот же ресторанчик с сóбой и радуется, когда его голубые глаза находят тёмные радужки Сугуру. Клиентов в этот раз меньше, чем в канун Рождества, и у Сатору появляется возможность поговорить с Сугуру побольше. Он ступает на опасную территорию, он знает, но в то же время он не чувствовал, чтобы его так ценили с тех пор, как... наверное, никогда. Это волнующе, что парень, вдвое моложе его самого, находит Сатору привлекательным. Это потрясающе — быть желанным человеком, который не хочет владеть им, словно игрушкой.       Было бы ложью, сказать, что между ними не существует некоего магнетического притяжения, некого понимания, которое есть лишь у немногих людей. У Сатору никогда не было ничего подобного с Сукуной, их отношения сводились к тому, чтобы приказывать друг-другу и иметь в своих руках красивенькую домохозяйку, у которой нет своей собственной жизни.       Сатору не осмеливается признаться, что он находится в плену.       Поход в ресторанчик даёт ему ощущение нормальности, которого так не хватало Сатору в последние годы. Вопреки всем тревогам, вспыхивающим в его голове, Сатору превращает ужин с сóбой в рутину в моменты, когда Сукуна уезжает из города или задерживается в офисе. В этом нет ничего плохого, говорит себе Сатору. Он разговаривает только с любезным официантом, лишь потакает своему юношескому желанию покрасоваться, позволяет глазам отдохнуть, пока те изучают лицо Сугуру, угол его носа, челюсть, скулы. Он сейчас в том возрасте, когда постепенно превращается во взрослого человека, и, должно быть, его половое созревание началось рано, учитывая то, насколько зрело он выглядит, ещё не достигнув даже восемнадцати лет.       В свой третий визит за сóбой (и повидаться с Сугуру), парень обращает внимание на кольцо Сатору. Его первый вопрос о нём милый во всей своей наивности. — Вы вдовец? — спрашивает неуверенно Гето, и Сатору разражется смехом, вероятно, слишком громким, чтобы это было уместно. — К сожалению, мой муж жив и здоров, — говорит ему Сатору, надеясь, что, несмотря на свой юный возраст, Сугуру поймёт смысл, скрытый за этими словами Сатору. — Вы выглядите одиноким. Извините, что спросил.       На щеках Сугуру появляется румянец, и он отправляется обслуживать другие столики. Сатору наблюдает за ним с небольшой улыбкой на губах, ест свою лапшу и не может не подмигнуть Гето, когда их взгляды снова встречаются.       В пятую их встречу, Сатору заказывает воду вместо саке. Гето достаточно, чтобы заставить его почувствовать что-то, чем бы это ни было, так что алкоголь ему не нужен. Кроме того, Сатору не хочет выставлять себя дураком перед парнем.       Когда наступает февраль, Сугуру просит Сатору дождаться конца его смены. Сатору немного нервничает, ведь Сукуна к тому времени уже должен быть дома, но один взгляд в глаза Сугуру заставляет его уступить. — Давайте я провожу вас домой, — говорит Гето, когда они выходят из ресторанчика, его школьный рюкзак перекинут через плечо. Он почти одного роста с Сатору, но даже в столь юном возрасте его плечи гораздо шире, и Сатору это хорошо видно. — Ты выглядишь радостным, — говорит ему Сатору, когда они идут, опустив руки по бокам, иногда касаясь ими друг-друга. — Сегодня хороший день, — признаётся Сугуру и прячет подбородок в шарф. — У меня день рождения.       Сатору останавливается посреди дороги, его глаза широко раскрыты, губы приоткрыты. Странно чувствовать обиду, ощущать, что он должен был что-то для Сугуру сделать, когда они едва знакомы. (А может, они уже знают друг-друга лучше, чем Сатору знает Сукуна). — Ты должен был мне сказать. Я купил бы тебе подарок! — хнычет Сатору, и Сугуру подходит ближе, их ботинки почти соприкасаются. — На деньги вашего мужа? Я б этого не хотел.       Сатору сжимает пальцы, и кожа зудит от желания снять это чёртово кольцо. Вместо этого он подносит руку без кольца к щеке Сугуру и поглаживает её, прогоняя мороз. — Ты заслуживаешь только самого лучшего в жизни, Сугуру-кун, — говорит ему Сатору и медленно вдыхает морозный воздух, чтобы не затянуть младшего в поцелуй. — И ты знаешь, что я не могу сделать тебя счастливым. Прости меня. — Но вы уже это делаете, — Гето накрывает руку Сатору своей и целует его ладонь. — Вы, наверное, думаете, что я просто глупый ребёнок. — Нет, — качает головой Сатору, а после делает шаг вперёд и прижимается к Сугуру. — Ты дал мне больше, чем мой муж за последние десять лет. — Тогда почему? — спрашивает Гето, и его голос становится влажным, словно он вот-вот расплачется. — Потому, что жизнь несправедлива.       После этого Сатору не перестаёт приходить в ресторанчик, но делает это реже и старается поменьше разговаривать с Сугуру. Когда младший просит его подождать окончания смены, Сатору лишь грустно улыбается, оплачивает счёт и уходит раньше. Он больше не может доверять себе касательно Сугуру. Сатору слишком к нему тянет.       К весне Сатору уже почти не посещает ресторан. Сукуна чаще, чем раньше, бывает дома, и найти способ улизнуть от него не так-то просто, особенно после того, как он позаботился о том, чтобы распугать всех друзей Сатору. Он думает, что в офисе мужа, должно быть, что-то не так, поскольку Сукуна раздражён больше обычного, но при этом он склоняет Сатору в сторону постели чаще, чем когда-либо за последний год. На мгновение Сатору кажется, что он, возможно, передумал касательно отказа заводить детей. Но только до тех пор, пока не спрашивает об этом.       Сукуна плохо переносит конфронтации, поэтому, когда Сатору снова поднимает тему детей, его муж приходит в ярость. Он повышает голос, материт Сатору, и его красные глаза сверкают от гнева, заставляя Сатору отшатнуться. Впервые он думает о том, что Сукуна способен по-настоящему его ударить.       Он борется с желанием убежать, отыскать Сугуру и рухнуть в его объятия.       Тогда Сукуна перестаёт трахать его. Время от времени он трахает его бёдра или в рот, но от промежности Сатору держится подальше, словно та проклята. Так не должно быть в браке. Сатору ощущает себя использованным, несчастным и даже не знает, ради чего живёт дальше.       Когда зацветает сакура, Сукуна приходит домой и сообщает, что нанял садовника, поэтому Сатору будет нужно присматривать за ним. У него нет выбора. Когда садовник, наконец, приходит, он пожимает Сукуне руку и поворачивается к Сатору, чтобы поприветствовать и его. У Сатору пересыхает во рту. — Здравствуйте, господин Рёмен. Меня зовут Гето Сугуру, я буду рад быть вашим садовником.       Сатору пожимает ему руку, делая вид, что не знает парня. Его ладонь потеет, когда пальцы Сугуру касаются её. Должно быть, во всём виновата какая-то извращённая судьба, заставившая их встретиться вновь. — Приятно познакомиться, Сугуру-кун.       Сукуна показывает парню, где хранятся инструменты, и ждёт, пока тот начнёт работать. Затем берёт ключи от машины, подходит к Сатору, кладя руку ему на бедро и прижимается губами к его уху. — Смотри, чтобы он не угробил мой сад, — мурлычет Сукуна и сжимает его бок. — Мне нужно отъехать в автосервис, кажется, с движком что-то не так. — Ты не сказал мне, что нанимаешь садовника, — Сатору хватает его за запястье, удерживая взгляд в ожидании ответа. Он терпеть не может, когда Сукуна принимает решения самостоятельно, никогда не советуясь с ним. — Тебе не нравится мысль, что кто-то будет здесь рядом с тобой? — Сукуна наклоняется и его губы почти прижимаются к губам Сатору. Сатору надеется, что Сугуру на это не смотрит. — Я этого не говорил. Мне не нравится, что ты со мной не разговариваешь. — Я разговариваю с тобой прямо сейчас.       Сукуна прижимается ближе и целует закрытый рот Сатору, затем ерошит его волосы, насвистывая что-то себе под нос. Ему плевать на мнение Сатору, плевать на его комфорт и на то, как он хочет жить. Рёмен всегда был тем, кто устанавливает правила в их семье. Горечь Сатору ничего не изменит.       Когда Сатору смотрит в сторону сада, его глаза встречаются с тёмным взглядом Гето, и ему хочется кричать. Это безумие. Он ждёт у черного хода, ведущего в сад, пока не слышит, как ревёт машина Сукуны, уезжая. Только тогда он отталкивается от стены и подходит к парню. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, понижая голос, словно боясь, что Сукуна всё равно сможет их услышать. — Вы не поверите мне, если я скажу, что это совпадение, — глаза Сугуру задерживаются на его губах, он наверняка видел их поцелуй, видел, как Сукуна не заботится о комфорте Сатору. Сегодня его волосы наполовину распущены, верхняя часть завязана в небольшой пучок, остальные пряди струятся по ключицам. В таком виде он особенно красив. — А это оно? — Мой график изменился, когда я перешёл в третий класс, поэтому я больше не могу постоянно работать в ресторанчике и буду приходить только по выходным. Я разместил объявление, что мог бы поработать садовником, и мне позвонил ваш муж. Я не знал, что это он, пока мне не сказали адрес.       У него нет причин доверять другим — вот, чему научил его брак с Сукуной, и всё же уверенность, сквозящая на лице Сугуру, говорит о том, что он не лжёт. Сугуру ничего не может извлечь из этого, кроме потакания своей небольшой влюблённости. Он не сможет причинить Сатору вред. — Хорошо, — выдыхает Сатору и наклоняется вперёд, утыкаясь лбом в плечо Сугуру. — Хорошо. — Если вы хотите, чтобы я ушёл, просто скажите ему, — руки Сугуру неуверенно опускаются на бёдра старшего, а его нос утыкается между белёсыми прядями. — Я просто подумал, что смог бы увидеться с вами.       Сатору только отстраняется и велит ему вернуться к работе. Он не может дышать, вокруг него воздух пропитан Сугуру, но весь дом — Сукуной, и он не знает, хватит ли у него сил, чтобы сдерживать парня на расстоянии.       Он возвращается в дом, готовый погрузиться в свои страдания, когда проходит мимо фотографии в рамке, висящей на стене — той, что была сделана на их свадьбе. Тогда на нём был белый костюм, волосы убраны назад, а глаза смотрели мёртвым взглядом. Сатору ненавидел этот взгляд.       Поэтому он идёт на кухню и готовит для Сугуру лимонад. Солнце светит, работа нелёгкая и парень наверняка захочет пить. Остаток дня он проводит на лежаке, наблюдая за работой Гето и купаясь в спокойствии от отсутствия Сукуны.       Сугуру остаётся их садовником. Он приезжает дважды в неделю рано утром, что даёт им с Сатору несколько часов свободного времени. Сатору обычно сидит на лежаке, наблюдая за парнем, готовит ему холодные напитки, иногда подходя поближе, чтобы им было удобнее разговаривать.       Гето не скрывает своей влюблённости. Он флиртует с Сатору, делает комплименты его внешности и прямо указывает на то, как бы относился к Сатору, если бы тот был его партнёром. Сатору считает, что это мило и на долго. Для Сугуру эта щенячья любовь, должно быть, в новинку, и хотя он ещё очень молод, его взгляды очень даже зрелые, и Сатору уверен, что однажды тот станет прекрасным и верным мужем. (Сердце Сатору разрывается от мысли о том, что кто-то ещё сможет заполучить любовь Сугуру)       Собственный муж Сатору — слепой дурак, и блондин крайне благодарен ему за это. Он не знает, что бы сделал, если бы Сукуна заметил, как он пялится на мускулистые руки Сугуру или как Гето задерживает взгляд на его заднице. Сукуна весь в работе, в офисе, и, возможно, в чужих штанах, хотя доказательств у Сатору и нет. Иногда он отчаянно ищет пятна от губной помады на его рубашках или слабый аромат чужих духов, лишь бы у него появился повод ткнуть ему на это. Чтобы обвинить в этом Сукуну.       Но, по большей части, Сукуна не является свидетелем актов неверности своего мужа. Да и сам Сатору не подпускает Сугуру слишком близко. Самое большое, на что они способны — это переплести руки и прижаться друг к другу, когда Сугуру наклоняется ближе, чтобы поймать губы Сатору, а тот с тяжёлым сердцем отталкивает его. — Не надо, — говорит ему Сатору днём в четверг, когда солнце уже высоко висит в небе, а лёгкий ветерок колышет волосы Сугуру с левой стороны. Они стоят чуть поодаль, между зелёными кустами, и рука Сугуру держит Сатору за талию. В голосе старшего нет борьбы, он сдерживает свои желания лишь потому, что знает: если он хоть раз попробует губы Сугуру на вкус, то уже не сможет остановиться. — Сугуру-кун.       В конце-концов Гето прижимается губами к подбородку мужчины, позволяя своим пальцам щекотать бока Сатору. — Я не перестану пытаться пока вы не уволите меня, — отвечает ему Сугуру, а затем отходит в сторону, чтобы вернуться к стрижке кустов. — Пока вы держите меня здесь, я воспринимаю это как приглашение.       Сатору не может сдержать своего благоговения. За ним никогда так не ухаживали, никогда никто так не боролся за него. Это наполняет его чувством гордости, которое он не испытывал с тех пор, как вышел за Сукуну. Он убирает волосы Сугуру тому за ухо и старается не оплакивать то будущее, которое могло бы у него быть, если бы он вышел за Сугуру, а не за Сукуну.       Сатору не знает, что ему сказать, как ответить. Он возвращается в дом, готовит парню кофе со льдом и позволяет улыбке растянуться на лице до боли в щеках. — Какая у вас фамилия?       Вопрос Сугуру стал для него неожиданностью. Никто никогда не спрашивает Сатору о его фамилии, его собственной фамилии, потому что являясь мужем Сукуны на протяжении уже десяти лет его собственная личность словно исчезла. — Годжо, — говорит он ему, голубые глаза ярко сияют. — Годжо Сатору. — Годжо, — повторяет Сугуру, словно пробуя слово на вкус. — Годжо Сатору и Гето Сугуру. Наши имена звучат так похоже, словно они принадлежат друг-другу.       Сатору кивает головой и старается не моргать, так как его глаза наполнились слезами, а он ненавидит, когда у его срывов есть свидетели. — Гето Сугуру, — тихо повторяет Сатору, надеясь, что его голос не сорвётся. — И Годжо Сатору.       Впервые за долгое время он произносит своё имя без чувства вины, без стыда, только с гордостью и силой. До встречи с Рёменом Сукуной он был Годжо Сатору.       Сатору дремлет на диване, по телевизору идёт какое-то рандомное шоу, когда Сукуна трясёт его за плечо, чтобы привлечь внимание.- — Через две недели будет летний бал для инвесторов нашего офиса, прикупи себе что-нибудь красивое, — говорит Сукуна, прижимая руку к спине Сатору. — Но ничего слишком откровенного. Я не хочу, чтобы они подумали о том, что ты шлюха.       Голубые глаза Сатору тусклые, внутри них бесконечная пустота, а в животе бурлит желчь. Ему хочется позвать Сугуру и убежать, взять нож и вогнать его Сукуне в трахею. Но он остаётся неподвижным, позволяя мужчине опустить руку ниже, под футболку, и начать ласкать его обнажённую кожу. — Хорошо, — отвечает Сатору, голос его полностью лишён эмоций. — Ты считаешь меня шлюхой?       Сатору не оборачивается, но знает, что Сукуна наблюдает за ним. Рука на его спине замирает, прежде чем он убирает её, а кожа остаётся холодной. — Почему же? Только в постели, — голос Сукуны лёгкий и беззаботный. Он не думает, что в этом утверждении есть что-то плохое, не понимает, насколько ужасно обращается со своим мужем. Сатору давно стоило бы уйти от него. — Ничего. Я иду спать.       Он встаёт, направляясь к лестнице, когда Сукуна приказывает ему остановиться. После того, как Сатору этого не делает, Рёмен повышает голос и Сатору замирает на первой ступеньке лестницы. Он хочет уйти, он устал и зол, он не хочет больше потакать Сукуне. — Иди сюда, — снова слышит он, но не двигается с места. — Я устал. — Не зли меня, Сатору, — выплёвывает Сукуна, и Сатору поворачивается, потому что его страх сильнее пламени его желания вырваться на свободу. — Сюда, на колени.       Не желание заставляется Сатору подчиниться, а ужас, что Сукуна возьмёт его насильно, если тот не подчинится. Когда Сукуна чего-то хочет — он это получает.       Когда он просовывает член меж губ Сатору, тот пока ещё дряблый, но кровь быстро приливает к нему и он мгновенно становится твёрдым, затрудняя дыхание. Но его мужа это не беспокоит. Сукуна держит Сатору за волосы, притягивая к себе, его красные глаза немигающе смотрят на растрёпанного мужчину под ним. Он получает удовольствие от своей власти, от осознания того, что он может распоряжаться людьми, словно игрушками. — В последнее время ты ведёшь себя эксцентрично, — говорит он, и Сатору вздрагивает от ужаса. — Я думал, ты уже вырос из своего длинного языка, но, похоже, я ошибался. К счастью, я знаю, как тебя заткнуть.       На секунду он отрывает Сатору от своего члена, чтобы стянуть с него штаны и прижать пальцы к его промежности. Ему сухо и неприятно, он не готов и не настроен на близость, но Сукуна непреклонен. Сукуна терпеть не может, когда Сатору не реагирует на его действия, поэтому он будет вытаскивать из него реакции силой. Он достаёт из ящика журнального столика виброяйцо, засовывает его внутрь мужа, а затем заставляет возобновить минет.       Яйцо вибрирует, и Сатору хнычет. Сукуна испытывает такой кайф, что кончает в мгновение ока и смеётся, когда Сатору задыхается. Затем он усаживает мужчину к себе на колени и усиливает вибрацию, удерживая Сатору за руки и наблюдая, как оргазм за оргазмом накрывает его, пока Сатору становится неспособным сделать ничего, кроме как потерять сознание.       Лето выдаётся жарким, и Сугуру зарабатывает солнечный ожог на плечах. В следующий раз, когда он приезжает, Сатору заставляет его сидеть с ним на лежаке, пока наносит солнцезащитный крем на шею, руки и лицо Гето, чтобы убедиться, что его кожа под надёжной защитой. — Ты ведёшь себя, как моя мать, — игриво хнычет Сугуру, когда Сатору отчитывает его, читая лекцию о важности использования солнцезащитных кремов. — Только не говори мне, что у тебя мамми ишьюс, — Сатору оставляет последний белый след на носу парня. — Я не мама, Сугуру-кун. — Но ты мог бы ею стать, — говорит он Сатору, и тот вынужден прикусить нижнюю губу. Сугуру просто несёт чушь, он не знает, как сильно Сатору мечтает о собственных детях. — Ты был бы прекрасной матерью. — Прекрати, — мягко отвечает Сатору, вытирая руки полотенцем и берёт в руку резинку Сугуру, чтобы собрать его волосы в пучок. — Я никогда не стану матерью.       Сугуру бросает на него обиженный взгляд, словно ему физически больно слышать Сатору таким грустным и подавленным. Он выглядит так, будто хочет поспорить, будто хочет вытереть лицом Сукуны пол, но в итоге лишь отворачивается с покрасневшим лицом. — Ты не заслуживаешь такого.       После обеда Сугуру с яростью, наполняющей его жилы силой, принимается за работу. Сатору наблюдает, как он ругается себе под нос и чуть не ломает грабли. Его гнев горько-сладкий, заставляющий Сатору быть благодарным за то, что у него есть хотя бы один человек, которому он небезразличен. Парень настолько теряется в своих эмоциях, что хватается за секатор не с той стороны и режет себе руку.       Сатору мгновенно заводит его внутрь дома, где промывает порез холодной водой и достаёт бинты, чтобы замотать руку парня. Они сидят за столом, Сатору склонился над его рукой, а Сугуру смотрит на него печальным взглядом. — Хватит хмуриться, — говорит ему Сатору, когда больше не может терпеть это надутое лицо. — Я хочу помочь тебе, — шепчет Сугуру, его юношеское лицо искажено печалью. — Но я не знаю, как.       Закончив перевязку, Сатору поднимает руку Гето и целует его ладонь, чтобы та не болела. Пальцы Сугуру сгибаются и проводят по подбородку Сатору, заставляя его поднять взгляд. Голубые глаза Сатору сияют, когда пальцы парня ложатся ему на щеку. — Скажи мне, что делать, Годжо Сатору.       Никто не называет его по имени. Никто не смеет обращаться к нему, кроме как к мужу Сукуны, кроме этого парня, единственного человека, который видит сквозь возведённые стены и выдуманные маски.       Так что Сатору не виноват, когда его сердцебиение становится слишком громким, и в итоге он притягивает Сугуру к себе для поцелуя. Он мокрый, нескоординированный и на мгновение Сугуру не знает, куда деть свои руки, но потом он стонет и хватается за талию Сатору, чтобы притянуть его к себе на колени. Они целуются всё то время, которого у них нет. Целуются до тех пор, пока не задыхаются, пока не начинают смеяться. Сугуру прижимает его к себе, и пока Сукуны нет дома, Сатору может быть любим.       В течение нескольких недель Сатору находится в таком блаженстве, что почти не задумывается о последствиях. У них есть негласное правило: несмотря на то, что они хотят безотрывно прижиматься друг к другу, они не могут позволять себе слишком увлекаться. Поэтому они целуются коротко , а Сатору подтаскивает свой лежак поближе к тому месту, где обычно работает Сугуру. Они обмениваются касаниями рук, когда Сатору предлагает ему напитки, а иногда хватает Сатору за его пухлую попку, просто потому, что он может.       Однажды у Сатору появляется такое ужасно хорошее настроение, что тот начинает вести себя, как мелкий негодник, которым он был лет пятнадцать назад. Он постоянно оставляет комментарии телу Сугуру, раззадоривая его, шутя о том, что он мог бы сделать с его большими руками и сильными, крепкими ладонями. Через час этой маниакальной эйфории Сатору, Сугуру садится на траву, согнув ноги и низко опустив голову. Сатору подходит ближе и замечает, что у парня под шортами чудовищная эрекция. — Всё в порядке, — говорит ему Сатору, прижимаясь губами к уху Сугуру и наблюдая, как дёргается его член. Он молод, может, не невинен, но в чём-то даже мил, его тело неопытно, ему не хватает уверенности, чтобы открыто показывать своё желание. — Можно я прикоснусь к тебе? — Тебе не обязательно, скоро всё пройдёт, — бормочет Сугуру, спрятав лицо в ладонях. — Но я хотел бы.       И вот Сугуру уже раздвигает ноги, позволяя Сатору задрать штанину его шорт, чтобы он мог обхватить пальцами ствол. Сугуру разгорячён и постоянно дёргается, Сатору слышит его сбитое дыхание около своего уха, одна рука запуталась в ткани футболки старшего. Сатору направляет руку Гето к своей правой груди и Сугуру тут же сильно впивается в неё пальцами. Уже скоро он начинает задыхаться, и Сатору не приходится долго дрочить ему, прежде чем он кончает, пачкая лужайку. Он уже собирается заправить себя обратно в шорты, когда Сатору наклоняется и начисто вылизывает кончик его члена. — Я скоро с ума сойду, — говорит Сугуру, когда наконец обретает способность разговаривать.       Сатору убирает тёмные волосы с его лица и целует его в щёку, наблюдая за тем, как парень смотрит на него с влюблённым выражением лица. Ты станешь прекрасным воспоминанием, Сугуру-кун.       После работы Сукуна собирался выпить с коллегами, поэтому Сатору использует это время, чтобы поужинать с Сугуру. Они идут дальше в город и Сатору угощает парня дорогими суши. Поначалу Сугуру сомневается, выпучив глаза на все эти различные виды рыб, но Сатору подбадривает его и вскоре парень уже набивает рот рисом, раскрыв глаза в изумлении. — Как вкусно, Сатору-сан! — восклицает он, и Сатору почти никогда не видел его таким вбудораженным, поэтому старается запомнить выражение его лица, то, как он стонет от вкуса еды. Его радость так чиста и беззаботна, что Сатору тяжело отвести взгляд. Их ноги переплетены под столом, там, где их никто не увидит. — Ты хорошо питаешься, — говорит ему Сатору, потирая лодыжки друг о друга. — Я всё ещё расту, — отвечает Сугуру и подмигивает ему, как иногда это делает Сатору. Он учится. Это настолько же захватывающе, насколько и пугающе. — И мне кажется, я никогда не ел ничего подобного. Спасибо, Сатору-сан. — Впереди тебя ждёт ещё много прекрасного, — Сатору перекладывает на тарелку Сугуру суши со скумбрией, фирменное блюдо этого заведения, и не может не чувстовать удовлетворение от возможности заботиться о ком-то. Сукуна никогда бы ему это не позволил, назвав ребячеством. — И ты будешь со мной, когда это произойдёт?       В глазах Сугуру — ожидание. Он знает, о чём думает Сатору, что они хотят, чтобы это чувство длилось вечно, но Сатору будучи женатым на другом мужчине, боится уйти и стать свободным. Это вызов, мольба об обещании, которое Сатору дать не может. — Я был бы рад, — пробует Сатору и протягивает руку, чтобы смахнуть с губ Гето шальное рисовое зёрнышко.       Они идут к дому Сатору, их руки касаются друг-друга, и всё это время Сугуру украдкой поглядывает на него. Его щёки раскраснелись, воздух влажный, а влюблённость в Сугуру, несомненно, только растёт.       Сатору хватает его за запястье и утягивает в тёмный переулок, целуя парня, который любит его столько безоговорочно.       Сатору надеется, что они смогут существовать в этом блаженном забвении вечно. Сукуна почти всё своё время проводит в офисе, оставляя Сатору и Сугуру наедине с их выходками. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но Сатору ничего не может с собою поделать, особенно когда Гето заставляет его вновь почувствовать себя желанным, гордым и живым.       Будучи с Сукуной, он превратился в оболочку человека. Лишённый имени, собственной жизни, пленник этих денег и повседневной роскоши. Это не плохая жизнь, она всегда могла бы стать хуже, но это не то, чему Сатору был бы рад. Он всегда был свободным духом, неудержимой силой, человеком, готовым к приключениям, а не домоседом, не выходящим за пределы дома.       Сугуру — катализатор тайных желаний Сатору. Долгие годы его жизнь была неплохой, грустной и пустой, но неплохой, а теперь, когда в ней появился Сугуру, всё, о чём может думать Сатору — это возможность для настоящей, чистой любви. И та находится на расстоянии вытянутой руки. «Ты самый красивый человек, которого я когда-либо знал», — говорит ему Сугуру, осыпая его шею лёгкими поцелуями. «Откуда ты такой умный? Ты вполне мог бы занять место преподавателя математики», — с гордостью заявляет он, когда Сатору помогает ему с домашним заданием. «Я не понимаю, почему Рёмен-сан запрещает тебе завести детей», — он прижимается своим плечом к его, пока они потягивают лимонад, приготовленный Сатору. — «Ты был бы таким сексуальным, пока беременный.» — Прекрати, Сугуру-кун, — каждый раз отвечает ему Сатору, и румянец смущения разливается по его щекам. Его сердце замирает, и он не может удержаться от того, чтобы наклониться прижаться к губам Сугуру целомудренным поцелуем. — Не прекращу, пока ты здесь со мной, — он улыбается той юношеской, нахальной улыбкой, от которой у Сатору слабеют колени, и возвращается к работе.       Дни жаркие и душные, и Сатору втискивается в свои самые короткие шорты и самую обтягивающую футболку. Его не волнует, что соски выступают сквозь ткань и что на бёдрах видны растяжки. Он переоденется до возвращения Сукуны, а пока просто хочет побаловать Сугуру.       Старшеклассник делает вид, словно его глаза не блуждают по телу Сатору, старательно косит газон и даже распускает волосы, чтобы спрятать лицо за завесой тёмных прядей. Сатору молча, терпеливо читает книгу, лёжа на лежаке, слегка раздвинув ноги, словно приглашая к себе.       Через час газон идеально подстрижен, и Сугуру падает на колени перед старшим, с залитым потом лицом. — Пожалуйста, — хнычет он, и Сатору видит, как в его чёрных глазах плещется желание. — Можно? — спрашивает он, касаясь кончиками пальцев бедра Сатору. Тот не совсем понимает, о чём просит парень, но всё равно подчиняется. Он мало что может запретить Гето.       Сугуру раздвигает ноги так, что они оказываются раскрытыми перед ним, а Сатору садится. Его пальцы пляшут по поясу шорт, затем он вдевает пальцы в петли для ремня и Сатору приподнимает бёдра, чтобы парень мог спустить одежду по ногам. — Я никогда... — пытается сказать Сугуру, сглатывая неловкость. — Я никогда не делал этого, но я буду ласков с тобой. — он быстро убирает волосы назад, затем кладёт руки на пышные бёдра Сатору, раздвигая их пошире и, прежде чем старший успевает что-то сказать, ныряет прямо в его лоно.       Сатору задыхается, сильно дрожит и невольно пытается сомкнуть ноги вокруг головы Сугуру. Его смущает, насколько он чувствителен, несмотря на то, что это его далеко не первый раз. Сугуру же это только подбадривает, поэтому он медленно раздвигает складки Сатору и облизывает киску, носом утыкаясь в его белый лобок, иногда посасывая клитор. Он делает это медленно, но тщательно, осторожно, но самоуверенно и так сосредоточенно на том, чтобы Сатору было хорошо.       Сукуна никогда не доставляет ему такого удовольствия. Секс с его мужем — это только отдавать, отдавать, отдавать, никогда не получая ничего в ответ. Сукуна навязывает себя Сатору, а Сугуру спрашивает и никогда не делает ничего, что могло бы причинить Сатору боль. — Тебе хорошо? — спрашивает Сугуру, находясь между его бёдер, глаза огромные и блестящие, а подбородок мокрый. Сатору осмеливается взглянуть на него сверху вниз и почти кончает на месте — слишком эротичная картина. — Из-за тебя я схожу с ума, — говорит ему Сатору, шумно выдыхая и запуская руку в волосы парня. — Пожалуйста, продолжай, Сугуру-кун.       И Сугуру делает то, о чём его просят. Его пальцы впиваются в мякоть бёдер Сатору, а рот снова находит киску старшего. Он громко стонет, и вибрация проникает прямо в сердце Сатору. Он прикусывает нижнюю губу, чтобы заставить себя замолчать, а голубые глаза наполняются слезами. Вскоре Сугуру слегка толкает его назад и кладёт обе ноги на свои плечи, чтобы облегчить себе доступ. От новой позиции Сатору хнычет и пускает слюни, его грудь горячая, соски напряжены. Сугуру знает, где находится клитор, хоть он и девственник, и нет ничего сексуальнее этого. Он сосёт сильнее, прижимая кончик пальца ко входу, и Сатору испытывает оргазм без всякого предупреждения.       Последующие ощущения настолько ошеломляют его, что требуется целая минута, чтобы перевести дух, и это непросто, когда Сугуру останавливается, чтобы поймать его взгляд. А после начинает слизывать излишки естественной смазки с его губ.       Никогда лицо Сатору так не пекло. Он поднимает руки вверх, чтобы спрятаться за ними, разум всё ещё едва соображает после сильного оргазма, тело невероятно чувствительно к прикосновениям. — Я хочу тебя увидеть, — говорит Сугуру, и Сатору, не желающий отнимать у парня хоть что-то, раздвигает пальцы, чтобы их глаз встретились. — Не прячься от меня, великолепие. — Сугуру-кун, — хнычет Сатору, позволяя Сугуру обтереть остатки влаги со своего лица об его бедро. Он быстро целует его, а затем помогает Сатору натянуть трусики и шорты на их законное место.       Когда Сатору наконец встаёт, волосы Сугуру находятся в полном беспорядке, а на щеках горит розовый румянец. Его лоб покрыт испариной и Сатору инстинктивно протягивает руку, чтобы стереть её. Парень сидит на коленях, с видом совершенного послушания, закрыв глаза, пока Сатору ласкает его лицо. Он отдаёт себя Сатору, его тело и душа поданы на серебряном блюдечке. — Я бы хотел, чтобы это был я, — тихо, едва слышно шепчет Сугуру, и рука Сатору слабеет. Тёмные глаза открываются и старший вздрагивает от того, насколько яркий этот взгляд. — Он не относится к тебе так, как я, — Сугуру хватает Сатору за запястье и притягивает его к своим губам, оставляя поцелуй. — Годжо Сатору. — Я не... — Сатору пытается возразить, но его протест замирает в горле. В итоге он притягивает парня ближе, утыкая того себе в грудь, а сам ласкает волосы, шею и плечи Гето. — Я бы тоже хотел, чтобы это был ты.       На несколько дней Сатору позволяет себе задуматься о том, что было бы, если бы Сугуру просыпался с ним рядом каждый день, обнимал его во время бурь и сцеловывал его слёзы. Если бы подарил ему ребёнка. Он так глубоко погружается в себя, переполненный вниманием со стороны парня, тонет в его прикосновениях, переполненный комплиментами, что забывает, что он, вообще-то, женатый человек. Что существует ещё Сукуна, о котором нужно беспокоиться.       Мир внезапно рушится.       Это начало сентября, когда Сукуна возвращается домой раньше, чем обычно. Сатору только что позволил Сугуру пососать свои соски, когда услышал, как к их подъездной дорожке подкатывается автомобиль Сукуны. Они быстро отрываются друг от друга. Сатору поправляет одежду, пока Сугуру идёт вглубь сада, чтобы вернуться к работе. Всё в порядке, Сукуна ничего не подозревает и по большей части проводит своё время в гостиной, явно разъяренный чем-то, что произошло в офисе. Он кричит Сатору, чтобы тот приготовил ему ужин и просит его перестать бездельничать, но кроме этого ничего не происходит.       Пока Сугуру не уходит, склонив голову в притворной невинности. Его рюкзак уже висит на плече. — Всего доброго, Рёмен-сан, — обращается он к Сукуне, а затем поворачивается к его мужу. — Сатору-сан.       Он уже собрался выйти, как вдруг красные глаза Сукуны замерли и он, нахмурившись, посмотрел на Гето. — Как ты его назвал? — А? — Сугуру выглядит ошарашенным, потерянным и слегка бледным. — Это... — Сатору пытается подойти поближе, но Сукуна отталкивается от дивана и подходит к Сугуру. Они почти одного роста, их носы практически соприкасаются, когда Сукуна хватает его за воротник. — Разве я разрешал тебе называть его по имени?! — Сукуна, не смеши, — Сатору наконец-то подходит и пытается оторвать руку мужа от парня, но тот лишь бросает на него быстрый сердитый взгляд. — Заткнись, — выплёвывает он, и когда Сатору не отпускает его, наконец отходит, на его лице отражается ярость. — Не фамильярничай, сопляк.       Сугуру побледнел ещё сильнее, когда снова склонился, чтобы извиниться, но в ту же секунду их с Сатору взгляды пересеклись и старший понял, что парень находится всего в шаге от того, чтобы возразить. Его руки сжаты в кулаки, а чёлка падает на лицо. — Этого больше не повторится, — лжёт он и уходит.       Сукуна отпускает его и направляет всю свою ярость на Сатору. На мгновение он думает, что его сейчас ударят, но Рёмен лишь хватает его за волосы и притягивает ближе. Он осматривает лицо Сатору в поисках чего-то, и Сатору задаётся вопросом, заподозрил ли он что-то теперь. — Ты просто заскучавшая сучка, да? — обвиняет его Сукуна, и Сатору решает не отвечать. Сукуна всё равно не стал бы слушать. — Или это его вина? Он пристаёт к тебе? — Нет, — Сатору старается говорить спокойно, глядя Сукуне прямо в красные глаза. — Он просто ребёнок, который пытается заработать деньги и ничего больше. Это ты сказал мне присматривать за ним.       Когда Сукуна отпускает его, то делает он это только ради того, чтобы подойти к шкафу, где хранится дорогой алкоголь, драгоценности и часы Сукуны. — Я слышал, у него большие финансовые проблемы, — начинает он, и Сатору чувствует, как по позвоночнику пробегает холодная дрожь. — Неловко получится, если какие-то из наших вещей вдруг пропадут. — Прекрати свои игры разума, — наконец говорит ему Сатору и Сукуна впервые смотрит на него по-настоящему. Сатору становится не по себе, когда он улыбается, и ухмылка искажает всё его лицо. — Ты забыл, кто твой муж? — он опирается бедром на шкаф и с той же отвратительной ухмылкой лениво расстёгивает брюки, как будто это самое обычное действие в данной ситуации. — Я могу засадить его в тюрьму лишь одним звонком.       С некоторых пор Сатору стал думать о том, что ради Сугуру он готов отказаться от многих вещей — от роскоши, дома, сада. Возможно, жизнь с Сугуру стала бы тем, к чему он стремился на протяжении всех своих лет. Но он никогда, никогда не поставит под угрозу свободу Сугуру лишь ради своего слабого сердца. У Сукуны есть все возможности превратить жизнь Сугуру в ад, если ему того захочется. Единственое, что сейчас может сделать Сатору — это отказаться от свободы, от детей, от любви. От Сугуру.       Сатору падает на колени и Сукуна заставляет его принять свой член в задницу, почти без смазки, лишь слюна и слёзы Сатору, медленно впитывающиеся в ковёр.       Сукуна уезжает в командировку. Два дня, одна ночь, но его не будет почти тридцать шесть часов. Как только он выходит за дверь, Сатору бежит к гардеробной, собирает запасную одежду, оставляет обручальное кольцо на тумбочке и убегает. Это только на одну ночь, говорит он себе, лишь один день свободы, а после он покончит со всем этим навсегда.       Квартирка Сугуру небольшая: крошечная гостиная, к ней примыкает ещё меньшего размера кухонька, а ванная настолько узкая, что Сатору поражается, как Сугуру вообще умудряется здесь мыться, не сшибая вещи своими плечами. И всё же в голубых глазах Сатору квартира идеальна, потому что чистая, с плакатами рок-групп, развешенными по стенам и в ней так много всего от Сугуру.       В глазах Гето появилась надежда, когда Сатору оставил у двери рюкзак и пошёл бродить по небольшому помещению. Оно тесновато для двух высоких мужчин, но Сатору плевать, он всё равно предпочёл бы это огромному и холодному дому Сукуны. Они сидят на полу, переплетя ноги, Сатору заказывает еду, а Сугуру рассказывает ему о своей жизни до переезда в Киото. Его рассказы наполнены солнечным светом, морским бризом и историями о мальчике, который проколол себе уши.       Сатору целует мочки этих ушей, когда слышит об этом, а затем кладёт голову на плечо парня. Между ними возникло новое напряжение, жажда, которая так и не будет утолена после этой ночи. Теперь дело не только в страсти, они уже перешли эту грань. Они оба мечтают о вечности рядом друг с другом, но Сатору не верит в то, что Сукуна оставит его в покое, если он вдруг попросит развода. Сукуна убьёт Сугуру вместо того, чтобы позволить ему заполучить Сатору. — Тебе будет тяжело, если я признаюсь как следует? — спрашивает Сугуру, крепко обхватив Сатору руками, их тела прижаты друг к другу. Сатору прижимает руку к центру грудины парня, ощущает биение его сердца и пытается запомнить его на будущее. — Я уже знаю, — говорит он Гето. — Я в курсе, — настаивает Сугуру, и Сатору не хочет заставлять парня страдать ещё больше, чем ему уже приходится, поэтому побуждает его продолжать. — Я люблю тебя, Годжо Сатору.       Это причиняет столько же боли, насколько и освобождает. Ведь когда-то он был Сатору Годжо, человеком с мечтами и потребностями, а с годами превратился в лишь мужа Рёмен Сукуны и всё, больше ни в кого.       Годжо кивает головой и ещё глубже погружается в объятия парня, но молчит. Его руки крепко сжимают ткань футболки, а из горла вырывается приглушённый всхлип. Ему хочется сказать, что он тоже любит Сугуру, что он может сделать парня счастливым, что они могут жить вместе вечно.       Но он не может давать обещания, которые не способен сдержать.       Они едят, разговаривают и обнимаются. Сугуру показывает ему свои любимые музыкальные группы, а Сатору уговаривает его включить игровую приставку, ведь он не играл в неё уже много лет. Им так весело, что у Сатору начинают болеть щёки, и в итоге Сугуру щекочет его, лёжа на полу, только чтобы он мог ещё немного послушать этот нежный смех.       Ещё позже они пьют кофе и Сатору рассказывает ему, почему женился на Сукуне десять лет назад. Настроение портится, но Годжо считает, что парень заслуживает того, чтобы знать. Когда он заканчивает рассказ, Сугуру нежно целует его в губы и Сатору понимает, что его любят.       Солнце садится, их дыхания смешиваются и Сугуру достаёт свой футон, чтобы они вместе могли запачкать его следами своей любви. Ведь именно так это и бывает в конце дня. Гето медленно раздевает его, укладывая на тонкий футон, словно он божество. Он целует каждый сантиметр кожи Сатору, от пальцев ног, через бёдра и к губам, и Сатору позволяет своему телу стать алтарём для поклонения.       Парень осторожен, но решителен, неопытность компенсируется нетерпением и желанием. Когда Сатору раздвигает перед ним ноги, его щёки пылают румянцем, а сам он отводит взгляд, опасаясь, что Сугуру может не понравиться то, что он увидит. Прошли годы с тех пор, как Годжо последний раз ощущал себя желанным, и он прекрасно осознаёт, что его тело стареет. Растяжки на бёдрах, мягкость живота — он уже далеко не тот юный красавец, который беззаботно бродил по улицам.       Сугуру не перестаёт вбивать слова одобрения в его кожу. Всё это настолько сильно, что Сатору может только хныкать в ответ, сердце громко стучит, кровь шумит в ушах. Он не молод, он не красив, и он не...       — Самый изысканный человек, которого я когда-либо видел, — говорит ему Гето, и на эту ночь Сатору решает ему поверить. Нет смысла бороться.       Руки Сугуру дрожат, когда он возится с презервативом — от волнения или возбуждения, Сатору не знает точно, но в тот момент, когда парень разрывает упаковку и пытается натянуть латекс, Годжо хватает его за запястье, чтобы остановить. — Эм, — его губы сухие, язык неуверенный. — Ты можешь сделать это без него, если хочешь.       Глаза Сугуру широко распахиваются, и он чуть не падает на Сатору, спеша сбросить презерватив. Он выглядит удивлённым, но небольшая улыбка на его губах говорит Сатору о том, что он, по большей части, возбуждён. — Оу, ох, — он располагается между ног Сатору, чёрные глаза ищут голубые. — Ты уверен в этом? — Да, — подтверждает Сатору, протягивая руки к шее парня. — Я хочу чувствовать тебя. Всего тебя.       Когда Сугуру, наконец, проникает внутрь, ощущения просто божественные. Сатору мокрый и разгоряченный, он готов к этому так, как никогда не был раньше. Движения Сугуру мощные, но не грубые, он всегда осторожен, чтобы не причинить Сатору боль. Годжо может вынести большее, может выдержать боль и жестокое обращение, но эти ощущения настолько отличаются от тех, к которым он привык, настолько интенсивные, настолько подавляющие, что он не может остановить свои грязные стоны, срывающиеся с губ.       Сугуру трахает его так, как надо, нащупывая его самую чувствительную точку и поглаживая клитор. От этого у Сатору подгибаются пальцы на ногах и сбивается дыхание.       Годжо погружается в ощущение, в чудесное чувство, переполняющее его тело, и едва помнит своё собственное имя — всё, о чём он знает, это то, что Сугуру заставляет его почувствовать себя особенным.       И это больно. Его сердце истекает кровью, болит за парня всеми возможными способами и он мечтает о другом времени или месте, в котором им не придётся разлучаться, где их пути не только пересекутся, но и навсегда останутся связанными друг с другом.       Напротив футона стоит узкое зеркало. Повернув голову направо, голубые глаза Сатору фокусируются на картине перед ним. Его собственные ноги сложены, обхватывая плечи Сугуру, член парня глубоко погружён в его киску, длинные чёрные волосы каскадом рассыпаются по плечам, касаясь кончиков ушей Сатору. — Сугуру-кун, Сугуру-кун, Сугуру-кун!       Сатору запечатлевает их в зеркале и это так похоже на любовь.       Сугуру прерывает его слова, наклоняясь и целуя его.       Сперма Гето заполняет его всего через несколько секунд, и Сатору стонет, впиваясь пальцами в спину парня, кончая после очередного щелчка по клитору. Ощущения разрывают его тело, все нервы становятся чувствительными, и когда Сугуру прекращает двигаться внутри, всё тело Сатору сводит судорогой, а после он забрызгивает их ноги.       Кажется, проходит целая вечность, прежде чем сознание возвращается в его тело. Когда он вновь открывает глаза, Сугуру сидит, откинувшись назад, его член слегка размягчился, но всё еще находится глубоко внутри Годжо, а сам он с благоговением смотрит на жидкость вокруг них. — Блять, — шепчет Сатору, ощущая, как от смущения ему закладывает уши. — Ты всегда...? — Нет, — честно отвечает Сатору. Он никогда в жизни не сквиртовал. — Со мной такое впервые.       Когда их взгляды встречаются, Сугуру выглядит настолько самодовольно, что это просто уморительно. Его эго должно быть раздуто до небес, ведь он, девственник, только что впервые заставил Сатору сквиртануть.       Сугуру остаётся внутри него, пока они отдыхают, пьют воду, а затем трахаются снова. Ночь постепенно заканчивается, уступая место первым лучам солнца, а киска Сатору растянута и наполнена спермой. Сугуру тихонько похрапывает рядом с ним, волосы в полном беспорядке, рука перекинута через талию Годжо. Сатору наклоняется ближе и нежно целует парня в губы, пробуя свободу на вкус, сворачиваясь рядом с ним и тихо плача.       Он надеется, что существует другое место, в котором они могли бы быть вместе. Где им не пришлось бы расставаться в бесконечной агонии.       Три дня спустя телефон Сатору разрывается от сообщений и пропущенных звонков. Он знает, что все они от Сугуру, и отключает мобильник, потому что чем больше сообщений он читает, тем сильнее кровоточит его сердце. Гето молод и наивен, он не понимает, какую опасность таит в себе Рёмен Сукуна.       Сразу после после возвращения мужа из командировки, Сатору загнал его на кухню и попросил уволить садовника. — Ты был прав, он вёл себя неподобающе. Думаю, нам стоит поискать кого-то другого.       В итоге Сатору плачет в своей тесной ванной комнате, надеясь, что Сукуна не заметит его покрасневших глаз. Он почти не ест, практически не спит и просто медленно разлагается в пустом доме, который всегда приносил ему лишь боль и страдания.       Но Сугуру теперь будет в безопасности, а это главное.       Сатору должен был принять таблетку после ночи с Сугуру, но он этого не сделал. Он такой жадный, молча надеется, что семя впитается и даст ему ребёнка. Ребёнка Сугуру. Он не делает тестов, потому что боится узнать, что не беременен.       Дни пустеют, небо становится серым, а солнце уже светит не так ярко. Сукуна, кажется, доволен покорностью Сатору, но это не заставляет его возвращаться домой раньше или относиться к Сатору лучше. В последний раз Сатору попытался спросить его о детях и Сукуна признался, что записался на вазэктомию. Вот тебе и дети, думает про себя Сатору и крепко держится за материал футболки на животе. Может быть, Сугуру сделал это ради него, может быть, через несколько месяцев у Сатору появится ребёнок.       Но вот проходит месяц одиноких мучений и любопытство берёт над Сатору верх. Он покупает три теста, мочится на все и ждёт. Ждёт, ждёт и ждёт.       А после опускается на пол и грязно рыдает, сопли текут из носа, потому что все они отрицательные. Он чувствует себя пустым, мёртвым внутри, без какой-либо причины жить. Он должен был бороться изо всех сил, должен был выбрать любовь, а не эту бесконечную боль. Он отпустил Сугуру, чтобы уберечь его, не зная, какое отчаяние его ждёт в жизни, лишённой парня.       Наступает октябрь и через два месяца Сатору исполнится тридцать семь лет. Он не желанная жена и уж точно никогда уже не станет матерью. Скоро наступит зима, ещё одна рождественская ночь, которую он проведёт в одиночестве, и последствия его поступков оставят на нём отпечаток навсегда. Если бы он никогда не встретил Сугуру, если бы не испытал, то, возможно, его жизнь была бы куда проще.       Теперь уже поздно жаловаться.       Однажды, субботним утром на его телефон приходит сообщение с неизвестного номера. Сукуна убирается в машине, а Сатору уже собирается удалить сообщение, когда вдруг видит название файла, который ему прислали. «Для Годжо Сатору»       Есть только один человек, который использует его имя вместо имени Сукуны. Его большой палец зависает над ссылкой, прежде чем нажать на неё. Что бы не случилось, пусть так и будет. Он попадает в частную папку, заполненную файлами, в основном фотографиями. Но на них не Сугуру и даже не Сатору, а Сукуна. Десятки фото, где Сукуну сопровождают другие люди, в основном женщины, но не только. Иногда он держит их за талию, иногда затаскивает в машину, иногда целует в каком-нибудь сомнительном баре или суёт руку под юбку. Папка заканчивается пустым заявлением о разводе и номером адвоката по имени Хигурума Хироми.       Больше ничего. Ни одного сообщения от Сугуру, даже крошечной записки. Вся эта папка — это больше, чем могло бы сказать ему любовное письмо, потому что Гето потратил время (и, скорее всего, деньги), чтобы создать для Сатору пуленепробиваемый план действий, который мог бы его освободить.       Годжо блокирует телефон и стоит у окна, наблюдая, как Сукуна чистит машину, моет сиденья. Наверное, он с кем-то там трахался и не хотел, чтобы Сатору об этом узнал. Они никогда не любили друг-друга. Сукуна с самого начала был собственником, а Сатору запутался в его играх разума.       Он снимает обручальное кольцо и убирает его в ящик тумбочки. Гето Сугуру молод и неопытен, но он понимает, что такое любовь, гораздо глубже, чем Сатору. Отдаваться парню, едва достигшему совершеннолетия, было неосмотрительно, но не так страшно, как оставаться в браке без любви.       Сатору звонит адвокату и позволяет своему сердцу биться громче.