***
К достаточно позднему, ночному времени, Чонмо вернулся в дворец клана Ку. В такое позднее время, не спала только пара, тройка слуг, которая его и встретила, но вместо того, чтобы отвести его в покои, они отвели его к покоям его отца, следом оставляя его за запертыми дверями наедине с владыкой клана Ку. Внутри молодого господина все сжалось, но он всё же спросил: — Отец?.. — А теперь скажи мне, чего же ты остался с главой клана Кан? И о чём вы там говорили? – в груди Чонмо всё сжалось ещё сильнее, но он вспомнил их план с Минхи. — А, так ты об этом, он думал, что я как то уговорю его подписать договор, но когда я старался это сделать, то он все время сомневался, думал, стоит или не стоит. — Странно.. — Как бы странно это ни было, это правда. — Надеюсь это не окажется повторение той самой истории с мужеложцем. Это ведь не то, так ли? – внутри Чонмо что-то больно сжалось. — Бог ты мой, нашёл что вспомнить! Нет конечно! Всё, что мы там обсуждали касается только договора. — Ладно Чонмо, но не дай бог та ситуация повториться.. — Ой да не повториться, Его Высочество не мужеложец, да и я как то опомнился.. — То, что опомнился это хорошо. А теперь ступай, ты сегодня так постарался на славу. — Спасибо отец. Ещё, спешу напомнить, что уже завтра состоится ещё одна наша встреча, надеюсь хоть на ней он уже определиться, подпишет он договор или нет.. — Хорошо, ступай уже. Будем надеяться, что подпишет. А следом он покинул покои, направляясь к своим собственным, облегчённо выдыхая, уместив правую руку на груди. У него что то упало с плеч, стало легче от сказанной им лжи. Но вот, дело в том, что, Чонмо не опомнился, и судя по всему он и не опомниться. Но не придавая этому особого значения, уже в своих покоях Чонмо был без остатка погружен в царство Морфея, как только голова коснулась шелковой подушки.***
В течении всего дня, что был проведён им очень скучно, Чонмо приподнимало настроение лишь одно: скорая встреча с Минхи. Он до конца не понимал, какое впечатление он на него произвёл, но тот отстранённый юноша явно не тот, за кого себя выдаёт всё время. Во время ужина он о нём и думал, не учитывая факта того, что он сидит напротив собственного отца, смотря куда то в пространство, прокручивая в голове события следующей встречи. Но его молчаливые грёзы были прерваны его же отцом: — Чонмо, что стряслось? Ты не ешь ничего, да и вид у тебя потерянный. Что то случилось? — Что ты, отец, всё хорошо, просто отвлёкся.. — На что же ты так отвлёкся, что даже есть перестал? — Кажется, я только сейчас уловил белизну январской стужи. — Что? О чём ты вообще говоришь, Чонмо? Может быть тебе снег в черепную коробку попал.. — Что ты, нет! Просто..во время визита клана Кан, эта стужа была неощутима, даже когда мы были на улице, а сейчас, когда за окном нет и края ясного пространства, я понимаю, что зима всё же наступила, и стужи все же будут. — Господи, так бы и сказал, что в облаках витаешь. Зима, стужа, не забивай ты себе этим голову! А то только от тебя не будет совсем. — Ой да ладно тебе отец, с кем не бывало то.. Даже увидев за деревянными створками большие ошмётки белого снега, он думал лишь о нём, и его волосах. Как так, откуда у него такие красивые, белоснежные волосы? Ни один снег не был сравним с локонами его волос, и Чонмо это знал.***
— Чонмо, спешу сообщить, что я вернусь только через два дня, требуется серьёзная беседа с владыкой из клана Ма. — Хорошо отец, потом расскажешь, как вернёшься, мне самому то, скоро на встречу надо собираться. — Ладно, удачи тебе. – следом, повозка скрылась за туманностью снежной бури. А Чонмо в стенах дворца. Наконец-то этот день настал, долгожданная встреча состоится уже через пару часов! Учитывая то, что одно только отправление к главе Кан занимает полтора часа. Нельзя терять и минуты. В его покоях, слуги уже принесли масла и сменную одежду, и только завидев его, оставили его одного в покоях по его просьбе. Чонмо не знал о парфюмерных предпочтениях Минхи, поэтому выбирал что-то, что симпатизировало ему самому, а вернее, ваниль. Это был единственный запах, который симпатизировал Чонмо, ибо он был очень сладким и терпким. А сменная одежда была очень и очень светлой, будто сами цветки ванили. Спустя тридцать минут, вторая повозка скрылась в гуще суровой метели. А внутри Чонмо все сжалось и замерло, ибо он не знал, к чему Минхи организовал эту встречу, может быть то было связано с его отцом, может с договором, а может вообще с самим Чонмо. Светила улиц, что мигом мелькали перед окнами повозки добавляли в душу Чонмо чего то спокойного, а вернее надежды на лучший исход событий. Его мысли нередко прерывались шумом и гамом за стенами повозки, но его это не успокаивало. А мысли все сильнее и сильнее сковывали пространство в груди, не позволяя ему вдохнуть нормально. Сердце то замирало, то ускорялось, оставляя Чонмо наедине со вспотевшими ладонями, помутневшим рассудком, пятнящим пространством у глаз и покрасневшей шеей. С губ без всяких сомнений вылетали какие то незамысловатые фразы, что были еле слышны за уличным гамом. Через час повозка уже стояла у массивного, заснеженного дворца. А у порога стоял Минхи, увидев которого сердце замерло. Этот чёртов белобрысый красавец улыбался, и только увидев приближающегося к нему Чонмо, он отвёл его в покои, на столе в которых уже стоял чайник с красным чаем. Руки дрожали, шея и мочки ушей краснели, но Чонмо все же решил действовать, а вернее, начал заигрывать с Минхи. — Господин Кан, зачем вы вновь меня позвали? — Чонмо, ну что это за вопросы? Ты о себе лучше скажи, что сподвигло тебя любить мужчин? — А зачем тебе это? – в голосе было слышно ехидство, но вот казалось, что неподдельное. — Встретить мужчин как ты можно крайне редко, и меня ну очень это интересует. — А вот, не должно. Ибо это можно понять только тогда, когда тя влюбишься в мужчину, и на то нет причин. Это тоже самое, что влюбиться в девушку. Ты когда то влюблялся в девушку? — Я никогда и не в кого не влюблялся. И мне непонятно вообще, какого это, быть влюблённым то-ли в юношу, то-ли в девушку. — Удачи в поисках своего возлюбленного. Или возлюбленной.. — Неважно, все же, что же тебя сподвигло любить именно мужчин? — Да ничего меня не сподвигало! Взял и полюбил мужчину, будто то, что мне отказала какая то девушка, я стану любить мужчин. Да больно мне надо страдать по девушкам! — Чонмо, это не ответ на вопрос. — Потому что и правда, меня ничто не сподвигало любить мужчин. Ничего, ни внешность, ни анатомия, ни физиология. Мне намного легче быть с мужчиной, нежели с девушкой, ибо с девушкой по словам других можно легко поругаться и сложно помириться. А парней понять легче. И свои чувства к парням я могу понять, а к девушкам нет. — Говоришь, можешь понять свои чувства к мужчинам? — Говорю, а что? – тогда рука Минхи коснулась шеи Чонмо, и в миг на его ладони собрались капли пота. — И как же ты это объяснишь? – в другую руку он взял одну из ладоней Чонмо, по руке пошла дрожь и жар чужой ладони. — А это как объяснишь? — Минхи.. — Что же ты чувствуешь прямо сейчас? Почему же ты так трясешься? — Да не обращай внимания, ну что ты в самом деле. Я сам не понимаю, что со мной, судя по всему меня лихорадит.. — Нет, тебя никак не может лихорадить. — С чего это вдруг? — Стук твоего сердца ощутим не так, как во время лихорадки. Во время лихорадки у человека пульс очень повышен, но вот у тебя сердце будто замерло. Ибо каждый его стук очень ощутим, но темп отнюдь не быстрый. Скажи мне, что происходит с тобой? — Я не знаю, Минхи, говорю тебе! — Не ври мне. Скажи, я тебе нравлюсь? — Что за.. — Говори мне правду. Я тебя не оставлю. — А если я правда не знаю, что со мной происходит? Если я и правда не понимаю, что я к тебе чувствую, что мне прикажешь тебе ответить? — Достаточно сказать, что ты не знаешь, что чувствуешь. Ибо ответ: я не знаю, что происходит, сюда не годится. — Что же, я и правда не знаю что чувствую. Но учитывая то, что я чувствую сейчас, я.. — Влюблён. – А в груди Чонмо всё замерло после этого ответа. — Нет, я не понимаю, честно.. — А теперь взгляни на моё лицо. – и Чонмо взглянул. — Что бы ты сделал..с моими глазами? — Взглянул на них. — Хорошо, а что бы ты сделал с моими щеками. — Дотронулся, хоть раз, но дотронулся бы. — А что бы ты сделал с...моими губами? — По- – и Чонмо прикрыл рот рукой, чтобы не сказать лишнего. — Эй, ты чего молчишь? — Ничего. Я бы ничего не сделал с твоими губами. — Говоришь..ты бы потрогал мои щёки? — Верно. — Дотронься до них, прямо сейчас. Я разрешаю тебе это сделать. – А после, Чонмо протянув руки, коснулся бледной кожи щёк Минхи. Она была очень мягкой и упругой что очень ему понравилось, но понимая, что заигрываться нельзя, он убрал руки. — Такие мягкие.. — Не то слово, а теперь, взгляни на меня. — и в ту же минуту взгляд Чонмо прошёлся по аккуратным чертам лица Минхи, но в тот же миг его внимание завоевали его глаза. Бездонные, тёмные и завлекающие глаза сводили его с ума, в них читались сотни мирозданий, которые не оставляли попыток сбежать. Медленно руки Чонмо потянулись к чужим плечам, в последний раз проходясь глазами по чертам лица Минхи, останавливаясь на длинных ресницах. — Чонмо, что происходит? — М?.. — после заданного вопроса Чонмо будто опомнился, и перестал так беспардонно вглядываться в чужие глаза, но руки с плеч он убирать не собирался. — Что с тобой происходит? Не уж то ли ты решил дать волю рукам? — Абсолютно верно. — следом Минхи был опрокинут на пол, а Чонмо забрался на него. — Получается, я тебе не безразличен.. — Ты на полном серьёзе будешь задаваться этим вопросом, когда тот человек о котором ты говоришь буквально сидит на тебе? — Что?.. — Кан Минхи, очнись, и посмотри вверх. — А взглянув вверх, Минхи увидел красивое лицо, принадлежавшее Чонмо. — Как тебе не стыдно то? Твой любовник умер не так давно, а ты уже пускаешься в новые плотские похождения? — Забудь о нём. И не уж то ли, тебе это не нравиться? — С чего это мне должно это нравиться? — Может быть с того, что я чувствую чьи то руки у себя на бёдрах? Может быть потому что твои руки блуждают по моему телу? — Это не мои руки. — Да что ты! Тогда взгляни на мою талию. — и как только Минхи устремил взгляд на указанном месте, его ладони, что в тот момент плотно его обхватывали сжались сильнее. — Ай! Больно вообще то! — Ну уж извини, я не виноват в том, что ты настолько худой, что твоя талия вполне может быть обхвачена двумя руками. — Тоесть, тебе не нравиться моя худоба? — Ну что-о ты..конечно нравиться. — А мне нравяться твои руки, они очень сильные. Но вот за то, что они больно меня сжимают, буду бить. — Мне стоит их убрать? — Уберёшь их – отправиться в преисподнию. Можешь только ослабить хватку. – и Минхи ослабил хватку, умещая ладони на бёдрах. — Такого рода ослабление хватки тебе нравиться? — Нравится. А сейчас, будь добр, напряги ладони. – Минхи напряг ладони, сам не осознавая того, что сжал чужие бёдра. — Какой же ты чёрт возьми хитрый.. — Теперь с точно таким же напряжением, подними ладони во-от сюда. – попросил Чонмо, умещая свои руки на талии. — И долго ты будешь орудовать моим телом? — Пока не стемнеет. — За окном уже темно, тебе пора домой. — Отца не будет в течении ближайших суток. Я вполне имею право вернуться поздно. — Тоесть, ты хочешь сказать, что ты хочешь остаться здесь? — Я вполне мог бы..но это зависит от тебя. — В таком случае, оставайся. – в дверь резко постучали. Чонмо быстро соскочив оказался у стола, поправив одежду, а Минхи встал, и поправив одежду подошёл к двери. — Кто там? — Господин, за окном достаточно позднее время, вы не думаете, что господин Ку должен вернуться назад? — Не думаю. Тема сегодняшней встречи поддаётся разъяснению очень тяжело. Думаю, что господин Ку отправиться домой поздно, или даже завтра. Покои напротив моих будут принадлежать ему на ближайшую ночь. — В таком случае, я принесу туда постель. — Спасибо тебе. А теперь ступай. – со стороны коридора послышались шаги. А Минхи вернулся к столу. — Это было неожиданно, и очень резко.. — Не то слово. Тебе выделили покои напротив, но я не думаю, что тебе это нужно. — Очень мило с твоей стороны. А почему они мне не нужны? — Сегодня ты спишь здесь. Со мной. — Бо-оже мой, Кан Минхи, не уж то ли вы признаете то, что я вам симпатизирую? – вопрос был очень ироничен, ибо то, что было им сказано было ясно и без того. — Признаю. Ещё с первого взгляда я это признал, но не перед тобой. — Вот это новости.. — Не уж то ли они тебя поразили? — Естественно. Не каждый день в меня влюбляется мужчина. — Тоже самое хотел сказать. — Эй! Я не влюблён в тебя! — Ага, тоесть то, что ты буквально повалил меня на пол а следом оседлал не говорит об этом? То, что ты орудовал моим телом ради собственного удовольствия не говорит об этом? — Минхи, ты чёрт. А и ещё, я сядь на кровать. — Зачем тебе это? — Сядь на кровать. – отчеканил каждое слово. Минхи выполнил приказ, подчиняясь его воле. — Ну и зачем тебе это нужно? – и только договорив, он увидел Чонмо, который направлялся в его сторону. А позже он вновь оседлал бёдра Минхи. — Ответ ясен. Чтобы опять орудовать твоим телом. — Тебе не надоело? — Не надоест. Никогда. — Тоесть, ты думаешь, что ты позволишь себе такие непристойности в следующий раз, и уйдёшь безнаказанно? — Ты мне это запретишь? Тебе это не нравиться? — Чонмо– — Дело то в том, что ты не запретишь мне это. Ибо тебе это нравиться. — Да, абсолютно верно. — Куда руки убрал? – его вопрос был действителен, ибо Минхи убрал руки с чужой талии. Чонмо наспех схватил его за запястия, вновь умещая руки его руки на своей талии. — А теперь сожми её, пока твои пальцы не захрустят. – Минхи вновь повиновался его воле, сильно сжимая талию, с уст Чонмо слетел вздох. — Доволен? — Очень, и не смей ослаблять хватку. Ещё..меня интересует один вопрос. — Какой же? – спросил Минхи, со вздохом смотря в глаза выше. — Почему твои волосы такие белые? Они белее зимы! — Честно говоря, я сам не знаю, я родился с такими волосами. Почему тебя это так волнует? — Ибо они такие белые..я бы предположил, что ты являешься призраком, но я слышу то, с какой скоростью бьётся твоё сердце. — Люди часто когда меня видят, поговаривают, что мои волосы белее зимы, а сердце твёрже льда. — Как же они глупы.. я бы душу дьяволу продал за такие волосы.. — А я бы душу дьяволу продал за кое какую другую вещь.. — За какую же? — Я бы душу дьяволу продал за ночь с тобой. — Кан Минхи! Что это за желания такие? — На данный момент самые заветные. — Скажу больше, за такие желания и душу продавать не надо, я бы с радостью провёл с тобой ночь. Но вот боюсь, что твои слуги что то заподозрят. — Не бойся, они все идут спать очень рано, ибо они также рано встают, поскольку работают в течении дня очень тяжело. Они пойдут спать через, примерно..минут двадцать. График у всех один и тот же. Их опочивальни находятся в абсолютно другом крыле дворца, ничего не будет слышно. — В таком случае, через двадцать минут сбудеться твоё заветное желание, но, чтобы не вызывать подозрения, я выйду на десять минут в свои покои на эту ночь, а потом вернусь к тебе. — Хорошо, а то твоя репутация и так под угрозой, а тут считай будет подлито масло в огонь. — Мне этого ещё не хватало. — Но я не думаю, что они будут беспокоить тебя прямо сейчас, ибо им самим нужно готовиться ко сну. — Я надеюсь. Ибо черт возьми не дай бог они застанут нас врасплох! — Не застанут, не посмеют. У меня работать слугой очень и очень сложно, и малейший прокол станет их последним днём в стенах дворца. — Ого, как у тебя все жёстко то.. — А как иначе? Никак, ибо их не должно волновать то, что происходит со мной, и теми, с кем я работаю. — Тут абсолютно верно. – сказал Чонмо в следующий момент начиная играть с чужими волосами. — Что ты делаешь? — Они у тебя такие мягкие.. — Да ладно. Как по мне обычные волосы, и в них нет ничего такого. — Да нет же! У моего– — Не смей, говорить о своём прошлом любовнике прямо сейчас. — У моего отца очень жёсткие волосы, и у меня тоже. Поэтому я потрясён мягкостью твоих волос. — Так вот оно что.. – позже одна рука соскользнула с талии Чонмо, и потянулась к его волосам. Слова его не были ложью, и тёмные волосы правда были жёсткими. — А теперь, верни мне ручку на талию, быстро. — Интересно, сегодня ночью ты тоже будешь только в этой позе? – в голосе была ирония. — Мне так удобно, поэтому, возможно. И вообще инициатива сегодняшней ночи не должна лежать на мне одном! — Получается, сегодня ты разделишь ложе со мной.. — А что? До сих пор не верится? — Нет.. — Ладно-о, я вернусь через десять минут. Чтобы слуги ничего не заподозрили. – после чего, Чонмо вышел из покоев, оставляя Минхи одного. В коридоре не было никого, ни одной слуги, но как только он решил войти в свои покои, то он увидел в коридоре слугу, что направлялась к нему. Чонмо не обратив на неё внимания, вошёл в покои, оставляя двери открытыми, чтобы слуга могла войти. — Господин Ку, как вам эти покои? — Покои очень хорошие, мне нравяться. — Вам принести чай? — Не стоит! Я просто уже готовлюсь ко сну, а перед сном я никогда ничего не ем и не пью, из привычки, надеюсь вы понимаете.. — Ой я всё понимаю! В таком случае, спокойной вам ночи. А господин Кан тоже уже готовиться ко сну? — Да. — Хорошо, спасибо вам. – после чего, слуга ушла, закрывая двери. Потом по коридору послышались шаги. И Чонмо снял с себя накидку и два верхних слоя одежды, наконец-то приобретая возможность дышать нормально. Кожа на всем теле была покрыта потом, а душа изнемогала от жажды вновь увидеться со столь желанным человеком. Для Чонмо эти десять минут тянулись как вечность. И чтобы хоть как то разбавить эту жажду и скоротать время, Чонмо растелил постель, а потом застелил её вновь, но немного иначе, не так, в каком виде её принесла слуга. Он сделал это для того, чтобы на утро не вызвать подозрений. До отбоя слуг оставалось примерно три минуты, Чонмо понимая столь сильную плотность его одежды, остался только в нижнем её слое с перевязанным поясом, штаны лежали рядом с другими слоями одежды. Сердце колотилось с такой силой, что ему казалось, что оно скоро пробьёт его рёбра и выпрыгнет, оставив большую дыру в груди, и Чонмо ничего не оставалось делать кроме того, чтобы наворачивать круги внутри покоев. Спустя примерно четыре таких круга, Чонмо подошёл к двери, и слегка приоткрыв её начал разглядывать коридор. Уже был отбой, и слуги больше не ходили. Увидев то, что в коридоре нет ни души, он наспех вышел из покоев, плотно запирая дверь. В ту же минуту, он ввалился в комнату напротив, также плотно запирая дверь. Минхи, что стоял у окна, взглянул на столь жданного гостя. От увиденного, его глаза едва не выпали из орбит. Ноги Чонмо были длинными и стройными, а талия, затянутая поясом визуально могла быть обхвачена двумя руками. — Тебе нормально было ходить в том, в чём мать родила? — А чего мне стыдиться, если я был один? Но не думаю, что сейчас это важно.. – во взгляде и речи было неподдельное ехидство. — Не важно естественно.. – Минхи подошёл к кровати, следом подзывая Чонмо. И Чонмо подошёл к нему. — Сейчас меня волнует только тонкость твоей талии. — после чего, пояс на талии господина Ку был развязан, оставляя его полностью обнажённым перед Минхи.***
На следующее утро, Чонмо проснулся раньше Минхи. На руках были синяки от укусов, а поясница болела от деяний сегодняшней ночи. Все болело и ломило, но он был до жути доволен тем, что произошло. Не теряя и минуты, он начал будить Минхи, но Минхи проснулся только после пятого зова по имени и просьбы проснуться. Открыв глаза, перед Минхи оказалось тело Чонмо, что было покрыто следами зубов и пробиваемо дрожью. На лице юноши перед ним была улыбка, что тянулась едва ли не до ушей. — Ну что, пришлось продавать душу дьяволу, чтобы провести со мной ночь? — Не пришлось, и я очень этим доволен.. — А я вот нет! Душу должен был продать ты, а мучаюсь от боли в тебе теперь я! — Ну слушай, я что виноват, что тебе так понравилась только та поза, в которой я лежу? Если бы мы хоть как то их меняли, то тебе явно тело болело бы меньше. — Да что ты! Так почему же инициативу появлялась только я? Мы пол ночи провели за этим делом, пока ты не соизволил кончить. — Ну извини меня.. — Всё в порядке. Пока слуги не начали стучать в покои, мне нужно уйти. И ещё, не смей думать, что это всего лишь одна подобная ночь. Таких ночей будет много, но отнюдь не всегда. Следующая встреча будет назначена у Водопада Столетий, завтра. Знаешь, где это находиться? — Знаю, возле того водопада находиться несколько храмов, два буддистских и один шаманский. – только сказав это, Чонмо поднялся с кровати, и надел нижний слой одежды, в котором и заявился к нему прошлой ночью. После выглянул за дверь, в противоположную сторону от Чонмо шла слуга. Увидев её спину, Чонмо мигом скрылся в покоях Минхи, подходя к кровати. — Слуги пока что ходят по коридорам. Думаю мне стоит побыть здесь ещё немного. — Стоит, ещё как стоит. Слуги ближайшие полчаса не будут стучаться к нам, ибо я сплю очень долго, и с трудом встаю по утрам. – сонном произнёс Минхи, обнимая Чонмо, что был рядом с ним. — Хорошо, что они ближайшие минут тридцать не будут нас беспокоить. Ибо это так неловко..да и страшно вообще. — Не то слово.. – после чего, уместил голову на плече Чонмо. — Но надолго я тут задерживаться не буду..ибо отец тоже вернётся домой..но уже к обеду, а тут ещё и полтора часа дороги..кошмар вообще. — Очень жаль, я не пущу тебя домой, не надейся. — Ты точно не хочешь отпускать? Но всё же нужно. — Чонмо-о.. — Что такое? — Почему ты выбрал именно Водопад Столетий? — Потому что, туда можно отправиться под предлогом визита одного из храмов. Думаю, что всё же отправлюсь к водопаду под предлогом визита шаманского храма. — Я тогда под предлогом одного из буддистских. — Как по мне идеальный план. А мне пора идти..я к обеду должен быть дома. — Хорошо. — Я люблю тебя. — Я тоже, не постыжусь признать. – после ответа Минхи, Чонмо поцеловал его в губы, и прошмыгнув в пустой коридор, быстро направился к своим покоям. Через десять минут, Минхи стоял у порога собственного поместья, взглядом провожая Чонмо, что перед тем, как отбыть, взмахнул ему рукой. Их следующая встреча – завтра, у Водопада Столетий.