My father's warmth

Энджи никогда в жизни не презирал кого-то так сильно. Сила Всемогущего приводила в бешенство. Какой бы пожар амбиций ни был подавлен в течение первого года обучения Энджи в UA, он разгорелся с новой силой, подобно аду на земле. Из-за этого Энджи вложил все свое время и усилия в карьеру Старателя, до такой степени, что на второй год в качестве профессионального героя, в двадцатилетнем возрасте, он достиг второго места, уступая только Всемогущему. И от этого стало только хуже. Потому что, несмотря ни на что — на все его тренировки, на все дела, которые он раскрыл, на весь его прогресс — этого все равно было недостаточно. Он никогда не собирался стать ни сильнейшим, ни самым могущественным, просто потому что Всемогущий стоял у него на пути. Всякий раз, когда его сравнивали со Всемогущим, он не мог не чувствовать пылающую в груди ярость наряду с нежеланным уважением к этому человеку и его силе. Если бы все это было просто ради титула и первого места в рейтинге, все, что нужно было сделать Старателю, — это больше нравиться публике, услужливо сыпать фансервис, но это не то, чего он хотел и о чем заботился. Он хотел быть сильнее, он хотел больше власти, он хотел превзойти Всемогущего. Но у светловолосого героя, казалось, не было границ в том, что он мог сделать, в то время как у Индевора были физические ограничения, которые он не мог преодолеть, как бы сильно ни старался. Казалось, вселенная просто снова доказывала Энджи, что он никогда не добьется успеха так, как хочет. — Ты опять это делаешь. — Харуо с усталым вздохом раздражённо скомкал журнал, который читал, как будто намеревался с его помощью вбить в голову своего сына немного разума. — Ты продолжаешь пялиться в этот телевизор, и я выключать его. — Я уже не маленький. — Энджи хмыкнул. Он получил нежный, но твердый шлепок по макушке. — Ты продолжаешь вести себя так, я продолжаю относиться к тебе так же. — Харуо фыркнул в ответ, перегнувшись через стол, прежде чем продолжить смотреть новости по телевизору. — Господи, Всемогущий, конечно, впечатляет. Делать все это в одиночку – это безумие. — Это бред. — рыжеволосый недовольно зарычал. Одно дело, когда СМИ восхваляют этого американизированного, и совсем другое, когда его хвалит его отец. Он отказывался это признать, но он немного ревновал. Харуо заметил сразу. — Почему ты так ревнуешь? Разве ты не можешь просто ценить всë, что делает этот человек, и порадоваться вместе со всей Японией? — спросил он. За последние пару лет он понял, что быть честным и прямолинейным с Энджи – лучший способ донести свои мысли и эмоции. Хотя то, как он разговаривал с Энджи, могло быть чересчур для других людей, это именно то, что было нужно Энджи. — Дело не в этом. — Энджи зарычал, ссутулив плечи. Харуо вздохнул, отчаянно пытаясь понять разочарование своего сына, но он просто не мог. Как только Всемогущий начал свою карьеру в Японии после возвращения из Америки, Харуо понял, что это негативно повлияет на Энджи, и в течение первого года работы в качестве профессионального героя он уже видел, как его гнев расцветает. Он пытался поговорить с ним об этом, пытался установить контакт, как на первом курсе в UA, но на этот раз всë было по-другому. В отличие от того, что раньше эмоции были направлены на самого Энджи, теперь он изо всех сил проецировал свое разочарование на Всемогущего. Харуо не знал, как избавить его от этого образа мыслей, и у него все равно не было возможности даже попытаться, видя, как Энджи каждое мгновение отдавал своим обязанностям и тренировкам. На это было просто больно смотреть, но Энджи мчался вперед, как неостановимый паровой двигатель, даже пыхтя также. На этот раз Харуо не смог угнаться за ним. Энджи кипел от негатива и ярости, продолжая смотреть новости, пока выпуск не заканчивался, а затем молча встал с дивана, чтобы приготовить ужин для себя и своего отца. Они переехали из своей тесной квартирки в тот момент, когда Старатель начал зарабатывать хороший, стабильный доход, и теперь жили в огромном традиционном японском доме. Это было гораздо больше, чем Харуо когда-либо мечтал, и было ясно, что Энджи хотел, чтобы его отцу было комфортно и он больше не переживал из-за условий своей жизни. Теоретически, Харуо мог бы даже пораньше уйти на пенсию со своей должности учителя, но мысль о том, что ему весь день нечего будет делать, отпугнула его. В конце концов, он все еще был трудоголиком. Пока Энджи готовил ужин, а телевизор все еще был включен, Харуо продолжал смотреть его, пока, в конце концов, не показали интервью с Всемогущим . Несмотря на свое телосложение, Всемогущий был явно молод. Насколько помнил Харуо, Герой №1 окончил UA незадолго до того, как туда поступил Энджи, а затем уехал в Соединенные Штаты. Иметь столько власти и ответственности в таком юном возрасте, — это определённо нелегко. Он видел, каким измученным был Энджи каждый день, когда возвращался домой из своего агентства, и это при том, что он не был Символом мира для всей страны. Харуо не мог даже представить, какое давление это оказывало. Он задавался вопросом, делал ли Всемогущий когда-нибудь перерывы. Энджи вернулся с едой. Основным блюдом была миска с жаренной курицей и яицами, а также другие гарниры, такие как мисо-суп и тушеные овощи. Когда они приступили к еде, Харуо заметил, что Энджи все еще сердит из-за произошедшего ранее. — ...Как дела в твоем агентстве? — Хорошо. — Энджи отвечал между укусами. — UA ищет места для стажировки для своих старших учеников. Я готовлю новых помощников, чтобы они знали, что делать, если я увижу потенциальных учеников. Это то, что Харуо быстро усвоил. Хотя Энджи был ужасен в повседневных взаимодействиях, он был удивительным и преданным своей геройской деятельности. Неудивительно, что он так быстро стал вторым номером. Он был эффективным, наблюдательным и идеальным учителем для своих товарищей-героев. Харуо любил в шутку ставить себе в заслугу последнее. Хотя ему было больно каждый раз, когда он слышал, как кто-то критикует Индевора за то, что он слишком суров и не харизматичен, в отличие от других героев. Это было единственное, что ни Харуо, ни UA никогда не могли воспитать в Энджи. — Вау, прошло уже два года. Думать об этом так безумно. — Харуо задумался, глядя на своего теперь взрослого сына. — А еще у тебя скоро какое-то событие в Билборде, связанное с тем, что ты официально стал новым номером Два…Тебе лучше гордиться собой, Энджи, клянусь. — последняя фраза была произнесена с подозрительным прищуром и щелчком палочек Харуо в сторону Энджи. Энджи недовольно надул губы. — Невероятно... Герой №2 в Японии в двадцать лет, и ты ВСË еще не можешь гордиться собой? — Я же не нарочно это делаю. — Энджи проворчал, набивая рот рисом. Дело было не в гордости. — Ах, ну что ж…Ты познакомишься с другими главными героями, я думаю, это довольно захватывающе. — Харуо продолжил. — И ты знаешь,…Я думаю, ты должен дать шанс Всемогущему. — Энджи бросил на него мрачный, сердитый взгляд. — Что. — Узнай его получше. — Что. — Я бы посоветовал завести друзей, но мы оба знаем, что для тебя это сложно. — Ты серьезно.. — Да. — твердо сказал Харуо. — Я очень серьезен. Ты и Всемогущий – два самых могущественных человека в Японии, оба молоды и, насколько я могу судить, очень одиноки. По крайней мере, я рядом с тобой, но что насчёт Всемогущего? Энджи молча смотрел. — Я думаю... он никогда никого не упоминал. — через некоторое время пробормотал Энджи. — Подумай об этом. Представь себя в твоей ситуации, но у тебя буквально никого не было, даже меня. Как ты думаешь, каким бы ты стал? — Харуо спросил его, пытаясь заставить Энджи самому придумать сценарий, чтобы по-настоящему почувствовать, насколько это было бы одиноко. Энджи вообще не хотел думать об этом. Он уже много раз думал об этом на протяжении многих лет. Он не хотел этого признавать, но образ здания, рушащегося на его отца, все еще преследовал его. Недостаточно, чтобы вызывать беспокойство по его мнению, но достаточно, чтобы навсегда напомнить ему о его слабости, о его неспособности что-либо сделать. Он не хотел думать о том, каким человеком он был бы, если бы его отца не было рядом. Это пугало его. — ... Изолирующимся. — он пробормотал. Харуо нахмурился, не понимая. — Я бы изолировался. Я бы... я бы определенно застрял в собственной голове. — он признался более четко, набивая рот рисом, чтобы отец не заставлял его говорить дальше. Изоляция. Это определенно был один из способов описать это. Худшая версия одиночества, к чему в своё время был близок Харуо. Но Энджи явно лучше понимал, как быть профессиональным героем со всей этой силой, чем он когда-либо мог. Вот почему он хотел побудить Энджи, по крайней мере, быть в хороших отношениях со Всемогущим, поскольку он чувствовал, что они могли бы понять друг друга, если бы выдался шанс. — Тебе не обязательно быть с ним лучшими друзьями, ты все еще можешь думать о нем как о сопернике... но тебе не кажется, что, возможно, ему нужно знать, что ты прикрываешь его спину? Как Номер Два? Энджи уставился на свой рис — голубые глаза расфокусировались, пока он переваривал то, что сказал ему отец. Прикрыть его как Номер Два? Какое это имеет отношение к делу? Затем он подумал еще немного. Номер Два… Если быть Номером один — это все равно что быть лидером, Символом Мира, сделает ли это технически его собственное положение… своего рода правой рукой? Он никогда по-настоящему не думал об этом с такой точки зрения. — Наверное. — сказал он тихим голосом. Внезапно он больше не чувствовал себя таким злым. Конечно, он был расстроен, но мысль о том, что Всемогущий, кто-то столь могущественный, потенциально может быть одинок, как он, и... возможно… чувствовать то же, что и Энджи, заставила его задуматься о том, что его гнев и ненависть были направлены не туда. Харуо видел, как крутятся шестеренки в голове Энджи, и улыбнулся, радуясь, что смог заставить его еще немного подумать о своих эмоциях. — Просто постарайся, хорошо? — мягко сказал он. Однако, когда состоялось событие Геройского Билборд Чарта, Старатель не осознавал, каких усилий это на самом деле потребует. Из-за чрезмерного внимания средств массовой информации и феерии мероприятия Старателю пришлось по-настоящему сконцентрироваться на том, чтобы придерживаться плана, а не просто оставить всё как есть. Сражаться со злодеями на публике — это одно, а быть в центре внимания на церемонии вручения премии «Эмми», версии для героев — это совсем другое занятие, которое Старатель презирал. Это то, что сделало его незаинтересованным в том, чтобы быть про-героем, когда он был ребенком. Начнем с того, что он не был большим улыбакой, поэтому ожидать, что он будет улыбаться направо и налево перед каждой чертовой камерой в здании, было нельзя. Хотя к настоящему времени население привыкло к его суровому и серьезному лицу, за ним закрепилась репутация среди определенных фанатов как ‘мрачного и задумчивого’ типа. Не то чтобы Старатель понимал, что всё это значит. Когда началось главное событие, он видел большинство других героев из первой десятки, но не Всемогущего, что его немного раздражало. Когда на сцену стали вызывать каждого героя от низшего места до высшего, Старатель глубоко вздохнул и активировал свой фирменный огонь вокруг глаз. Это помогло сохранить его устрашающий вид, а также скрыть настороженность, которую он испытывал, впервые выходя на такую большую сцену. — Номер Два! — заговорил диктор, явно взволнованный. — Он в геройской индустрии всего два года, но благодаря своей преданности и тяжелой работе он взлетел до второго места! Пламенный герой: Старатель! Это просто неловко. Он поднялся на сцену, пройдя мимо остальных, не обращая внимания ни на них, ни на публику. — А теперь, Номер Один! — все огни погасли, только пламя Старателя светилось в темноте. — Наш Символ Мира, который снова и снова спасал Японию, удерживая уровень преступности на уровне однозначных цифр; ВСЕМОГУЩИЙ! — Я. ЗДЕСЬ! — Голос Всемогущего громким эхом разнесся по сцене, публика разразилась одобрительными криками и хлопками. Какие бы вежливые приветствия ни получили другие герои, это было ничто по сравнению с тем, что получал Всемогущий прямо сейчас. Прожектора осветили более высокую платформу, на которой стоял Всемогущий. Он спрыгнул с нее и приземлился рядом с Старателем со всей драматичностью супергероя комиксов. Старатель боролся с желанием отойти подальше от этого напыщенного человека. Когда аудитория успокоилась, а Всемогущий рядом с Энджи встал гордо и... ну, могуче, каждый из героев получил возможность выступить после речи главы Геройской Комиссии. Энджи Тодороки, который изо всех сил старался просто выражать свои повседневные эмоции собственному отцу, должен был произнести речь о том, что он профессиональный герой, и притом под номером Два. Конечно, он переживал по этому поводу, не то чтобы кто-то когда-либо заметил — только его отец замечал эти вещи в нем. Но, несмотря на это, он знал, что собирался сказать. К нему перешел микрофон, и все глаза уставились прямо на самого молодого профессионального героя в первой десятке. Старатель на мгновение перевел взгляд на Всемогущего, который возвышался над ним. Что, безусловно, само по себе было подвигом, поскольку к третьему году обучения в UA Старатель вырос до впечатляющих шести футов и пяти дюймов. 196 см Не желая, чтобы молчание затянулось, Старатель оглянулся на аудиторию, которая сидела на краешках своих мест, чтобы услышать, что скажет двадцатилетний парень с суровым лицом. — Как Номер Два... я сделаю всë, что в моих силах, чтобы поддержать Символ Мира. И это было все. Аудитория хранила молчание, не понимая, что имел в виду Старатель. Всемогущему? Нужна поддержка? Ну, может быть, в том смысле, как фанаты поддерживают своего кумира? Это имело бы смысл, все равнялись на Всемогущего. Но это не соответствовало общему имиджу Старателя. Толпа начала бормотать между собой, задаваясь вопросом, было ли это высокомерием со стороны Индевора, сказавшего, что Всемогущему нужна помощь, или это означало, что он был на одном с ним уровне. Всемогущий, несмотря на неизменную улыбку и позу, был не меньше удивлён словами молодого человека и не знал, что с ними делать. Подошла его очередь говорить, и бедной леди, державшей микрофон, пришлось встать на цыпочки, чтобы хоть как-нибудь получить шанс достичь высоты Всемогущего. Светловолосый герой пошел ей навстречу и немного наклонился, чтобы проговорить в микрофон. — Ахаха! Любая поддержка всегда ценна. Мы все должны работать вместе ради светлого будущего! — начал он громким и уверенным голосом. Старатель сразу пожалел о том, что вообще что-то сказал, и пропустил мимо ушей короткую речь Всемогущего о чём бы то ни было, чтобы порадовать СМИ. Старателю не терпелось поскорее уйти со сцены, и он, не теряя времени, отступил за кулисы, тяжело выдыхая. О да, это отстой. Хотя ему лучше побыстрее привыкнуть к этому, если он планирует оставаться Номером Два. — Старатель! — голос Всемогущего заставил его подпрыгнуть – мужчина буквально появился из ниоткуда. Повернувшись, чтобы посмотреть на него, Старатель отпрянул от яркой, неприятной улыбки. — Я просто хотел поздравить тебя с достижением таких высот в таком юном возрасте! — это заставило Индевора пристально посмотреть на мужчину, сузив глаза. Вся проблема в том, что он не достиг вершины, и источник этой самой проблемы стоит перед ним. — То же самое относится и к тебе. Ты не намного старше меня. — ответил он строгим голосом. Любой другой человек увял бы от его стоического выражения лица, но Всемогущий только рассмеялся. — Наверное, ты прав! Старатель не сможет это сделать. Он терпеть не мог представителей «легкого, беззаботного» характера. Это было достаточно распространено среди обычных героев, но Всемогущий был просто квинтэссенцией этого типажа. Его раздражало само существование другого мужчины. Но разговор с отцом всплыл в его памяти, и он на мгновение закрыл глаза. Он попытался расправить плечи и погасил пламя вокруг своего лица, более четко раскрывая его молодые черты. По какой-то причине это, казалось, застало Всемогущего врасплох. Вероятно, потому, что Старатель не часто показывал публике свое бесстрастное лицо. — Я имел в виду то, что сказал. На сцене. — Старатель заставил себя говорить, это ощущалось так, как будто ему пришлось заставить каждый атом в его теле произнести эти слова. — Я твой Герой №2 точно так же, как ты наш Символ Мира. Голубые зрачки сияли из-под бровей Всемогущего, глядя прямо на рыжеволосого мужчину с такими же голубыми глазами. На мгновение они замолчали. — Конечно! Как два лучших про-героя, мы должны поддерживать друг друга! — воскликнул Всемогущий своим напыщенным уверенным тоном. Старателю захотелось врезать ему. Он заметно съежился, закрыл глаза и застонал от театральности Всемогущего. Он ненавидел это, он хотел пойти домой и сказать своему отцу, что это глупо. А затем загонять себя до смерти. Это звучало неплохо. — Может, ты прекратишь? — он зарычал, ущипнув себя за переносицу. Он тяжело выдохнул, из носа у него пошел пар, как у быка. — Здесь только мы. ‘Здесь только мы’, казалось, оказало странное воздействие на светловолосого героя, что Старатель сразу уловил. Ладно, он может с этим работать. — Быть Номером Один, Символом Мира... — быть всем, чего когда-либо хотел Старатель. — ...это, конечно, тяжело. — он заставил свой голос звучать немного мягче, подражая отцу. Он все еще звучал грубо, но с определенной устойчивостью. — Когда ты в последний раз делал перерыв? Всемогущий уставился на молодого человека. Это было совсем не то, чего он ожидал от Старателя. Судя по тому, что он знал о нем, он был очень прозаичным, исполнительным и невероятно трудолюбивым, хотя и немного пугающим на вид. Но эта... мягкость, в некотором смысле, была совсем не тем, к чему Всемогущий готовился. Это полностью обезоружило его. — Я... ну... — он заикнулся, его бравада рассеялась под влиянием прямоты Старателя. Он обдумал вопрос. — ...Я не знаю. Звучиь знакомо, не так ли, а? — Встретимся в десять, в гражданской одежде. — Старатель окончательно утомился и ушел переодеваться, не давая Всемогущему возможности возразить. — Выпивка за мой счет. Он никогда не ходил куда-нибудь выпить с коллегами. Это не то, что он делал, но он знал, что это обычное дело для всех остальных. Может быть, ему стоит притвориться обычным человеком своего возраста и время от времени заниматься обычными делами. Десять минут спустя он ждал Всемогущего у запасного выхода, который использовался для гостей за кулисами. Одетый в длинное коричневое пальто, Энджи под ним он был облачён в черный свитер с высоким воротом, серые джинсы и черные туфли. Простой, нормальный, и единственное, что выделяло его, – это красные волосы и высокий рост. По мере того, как он ждал, его постепенно охватило нетерпение, он думал о том, чтобы просто оставить Всемогущего позади и вернуться домой. — Извини за ожидание! — произнес гораздо более спокойный, но узнаваемый голос, когда светловолосый герой завернул за угол. Он, в свою очередь, был одет в зеленые брюки-карго, красные туфли и серую футболку, поверх которой была сине-белая бейсбольная куртка в американском стиле. Его волосы всё еще были собраны в эту нелепую прическу, но он выглядел более расслабленным, белки его глаз стали более заметными. Старатель хмыкнул в ответ. — Мм... ты упомянул выпивку.…Куда мы идем? — спросил Всемогущий, не то чтобы неуверенно, но с осторожным любопытством. Обычно он бы отказался от приглашения, но, видя, что Старатель не дал ему такой возможности и фактически приказал прийти, он почувствовал, что не может сказать "нет". — Я знаю неподалеку идзакайю, где обслуживают героев, желающих побыть наедине. Я... ходил туда несколько раз. — он собирался сказать «Я водил туда своего отца несколько раз», но не хотел слишком часто упоминать своего отца, если мог избежать этого на данном этапе. — Звучит превосходно! — Всемогущий воскликнул громким голосом, лучезарно улыбнулся и поднял вверх большие пальцы. Старатель в очередной раз пожалел о своих действиях. Удивительно, но из-за позднего вечера Энджи и Всемогущий остались относительно незамеченными толпой. Честно говоря, Энджи намеренно выбирал менее оживленные маршруты, чтобы их не останавливали каждые две секунды фанаты Всемогущего. Некоторые всë же оборачивались на них, но два героя ушли быстрее, чем большинство успело отреагировать. Энджи вошел в идзакаю, владелец узнал его и вежливо поклонился в знак приветствия, прежде чем вытаращить глаза и разинуть рот при виде Всемогущего. Последний ослепительно улыбнулся ему и поднял руку в знак приветствия. — В обычную комнату, пожалуйста. — сказал Энджи владельцу, который, несмотря на то, что был немного ошарашен, профессионально проводил их в отдельную комнату. Здесь был низкий столик, циновки-татами с сиденьями из забутона и просто оформленные стены. Умиротворяющая атмосфера, которая ласкала глаза и разум. — Тебе нравится традиционный стиль, да? — прокомментировал Всемогущий, сидя напротив Энджи и оглядывая комнату с все еще приклеенной улыбкой. — Я приношу извинения, если это не соответствует вашим современным американизмам. — грубо ответил Энджи, уже зная, что он собирается заказать. — Эй, я ничего подобного не говорил! Это было просто наблюдение. — Всемогущий рассмеялся, ярко и тепло, но Энджи все равно показалось, что это было черезчур. Он просто фыркнул и подтолкнул меню к более высокому мужчине. Были заказаны напитки, а также еда, и хотя поначалу они хранили неловкое молчание, как только алкоголь проник в их организм, двум лучшим героям Японии наконец удалось немного расслабиться. И пока они это делали, Энджи заметил, как изменились манеры Всемогущего. Они были более кроткими, вежливыми и почти застенчивыми в определенных отношениях, из-за того, как бережно он держал еду и напитки, словно боялся случайно их разбить. Было странно видеть, как такой большой и громоздкий мужчина бережно обращается с предметами, с которыми взаимодействует. — ...Мм, Старатель- — наконец заговорил Всемогущий. — Энджи. — Что? — Энджи поймал непонимающий взгляд Номера Один. — У нас выходной, так что зови меня Энджи. Или Тодороки, мне без разницы. — сказал он, делая еще один глоток пива. Светловолосый герой напротив него некоторое время наблюдал, обдумывая варианты, прежде чем кивнуть. — Хорошо ... Энджи. Что заставило тебя пригласить меня выпить? — Всемогущий спросил, выглядя осторожным. Энджи посмотрел на мужчину. — Зачем тебе причина? — ответ был грубым. — Не отвечай на вопрос вопросом. — блондин сказал с застенчивым смешком, гораздо тише и мягче, чем раньше. — Наверное… Не знаю, я не ожидала такого от тебя. От него. Да, Энджи знал, что он не выглядел как человек, который получает удовольствие от подобных вещей. И он не был, разве что с близкими ему людьми. Которыми, как оказалось, был только его отец. Но услышав, что сказал Всемогущий, он признался, что у него действительно нет никого в жизни, чтобы просто поговорить. — ...У тебя есть кто-нибудь? — спросил он. — Прошу прощения? — Закадычные друзья, семья, кто-нибудь, ждущий дома? — Энджи был смущен своим вопросом и подумал, что ему следовало просто промолчать. Всемогущий некоторое время не отвечал. — У меня есть друзья в Соединенных Штатах... и мой старый наставник. Хотя в последнее время я мало с ними общаюсь, поскольку всегда занят. У меня нет напарников. Это говорило о многом. Уехав в Штаты, Всемогущий, должно быть, потерял связи, которые у него были, или отношения просто изменились. Это было обычным делом. И ежедневная рутина состоящая из спасения Японии не оставляла много места для того, чтобы завести новых друзей. Энджи выдохнул, почти раздраженный тем, что его отец снова оказался прав. — Мой отец думал именно об этом. — пробормотал он. — Твой отец? — Всемогущий посмотрел на него большими щенячьими глазами, когда он немного наклонил голову, сбитый с толку. — Я... ну, я спорил с ним. Во время этого он сказал мне, что я должен познакомиться с тобой, поскольку мы близки по возрасту, званию и, с его точки зрения, имеем схожий настрой. — сказал Энджи, слегка ворча в свое пиво, как будто это только подтверждало мнение его отца. — Схожий настрой? — Всемогущий рассмеялся искренним, легким смехом, а не напыщенным, который он разыгрывал перед камерами. — Тебе придется объяснить мне это. — Энджи прищурился, глядя на него, но улыбка, скрытая за кружкой пива, не могла не тронуть его губы. — Я тоже не знаю, тебе придется спросить его. — сказал он с тихим смешком, понимая причину смеха. Всемогущий и Старатель были настолько противоположны, насколько это возможно, когда дело касается настроя. Если Всемогущий был золотистым лабрадором, то Энджи был черным, очень шипящим котом. — ...Значит, твой отец косвенно назначил свидание двум лучшим героям Японии? Это заставило Энджи захлебнуться своим напитком, он не смог сдержать смех, поскольку комментарий Всемогущего застал его врасплох, его плечи затряслись. Видя это искреннее изображение улыбок и смеха, Всемогущий наблюдал с приятным удивлением, мягко улыбаясь. — Ну ... ты не ошибаешься... — сказал Энджи между смешками, успокаиваясь и вытирая рот. — У него есть способ просто знать, как меня уговорить... — его голос затих, и Всемогущий заметил, как в глазах мужчины таилась нежность, но многое осталось недосказанным. — Похоже, он отличный отец. — Он такой. — Энджи согласился. — Всё так и есть… Я... без него все было бы совсем по-другому. Определенно хуже. К их столику принесли еще напитки и еду, и они немного посидели в теперь уже комфортной тишине, наслаждаясь обществом друг друга, поскольку наконец-то расслабились и им стало комфортно. После короткого молчания, во время которого они просто ели, Всемогущий наконец заговорил. — Знаешь… Я думал, что ты меня ненавидишь. — Энджи посмотрел на него, жуя курицу, вопросительно приподняв бровь. — Я немного присматривался к тебе, просто чтобы узнать, кто этот молодой парень, так быстро поднявшийся по служебной лестнице, и я видел некоторые из твоих редких интервью. Пару раз упоминался я… Давай просто признаем, что ты выглядел довольно раздраженным. Энджи внутренне съежился. Это действительно было так очевидно? — Ты уверен, что дело было не в моём лице? — Ну, возможно, так и было. — Всемогущий тихо рассмеялся. — Но... я не знаю, мне просто казалось, что ты злишься. Энджи сделал паузу, не зная, как выразиться. — Может, и так. — сторожно ответил он, избегая вопросительного взгляда Всемогущего. — Я, ну, хм... — он остановился, вздохнул, не зная, как продолжить, и теперь явно выглядел расстроенным, потирая подбородок. — ...Ты не умеешь выражать свои мысли, не так ли? — Всемогущий мягко спросил, заметив разочарование мужчины. Энджи наконец посмотрел на него, в глазах его читалось облегчение от того, что ему не нужно ничего объяснять. — Нет... Я не умею. — признался он. — Всё в порядке! — блондин успокоил его, лучезарно улыбаясь, но не в той про-героической манере, которая действовала Энджи на нервы. — Это интересно, ты потрясающе умеешь общаться на поле, но вот так разговаривать – вот что для тебя та ещё задачка. — В такой обстановке это просто выходит лучше. — ответил Энджи, радуясь, что этот человек смог заметить в нём то, что он не мог выразить. Очевидно, что Всемогущий провёл о нём настоящее исследование. Было приятно, что тебя понимают без необходимости подробно излагать каждую деталь. Всемогущий понимающе кивнул. — Это нормально, если ты не знаешь, что чувствовать ко мне, я просто рад, что ты меня не ненавидишь. — он улыбнулся. — И... пригласил выпить… Я благодарен. — мягкость в его голосе, с оттенком того, что могло быть грустью, вернула Энджи в реальность. — Всемогущий... — О, у нас выходной, как ты и сказал, так что... — он сделать паузу, чтобы подумать, что он собирался сказать, прежде чем всё же заговорил. — Так что ты можешь называть меня Тошинори. Или Яги, мне без разницы. — сказал он с усмешкой, копируя слова Энджи, сказанные ранее. — ...Тошинори. Я имел в виду то, что сказал. Я хочу поддержать тебя как Номер Два. — уверенно сказал Энджи, действительно тщательно обдумывая то, что говорил, слегка нахмурив брови от усердия. — Тебе не обязательно бороться в одиночку. — он вспомнил слова, которые сказал ему отец на первом курсе UA, и то, как они нашли отклик в нем. Он надеялся, что они найдут отклик и в Тошинори. И они это сделали. Тошинори долго смотрел на Энджи широко раскрытыми глазами, слегка приоткрыв рот. А потом его внешность изменилась. Не очень, но он был... ниже ростом. По-прежнему высокий, по-прежнему мускулистый, по-прежнему впечатляющего телосложения, но не гигант-Всемогущий. Скорее, как кто-то равный Энджи. Настала очередь Энджи в замешательстве вытаращить глаза и разинуть рот. — Моя причуда.. это усиление. — туманно объяснил Тошинори, убирая с лица две длинные пряди волос, которые больше не торчали V-образной формой. Энджи моргнул, услышав объяснение, прежде чем выйти из замешательства и кивнуть. — Обычно я сохраняю этот вид, когда бываю на людях, но... ‘Но я чувствую, что могу расслабиться рядом с тобой’ осталось невысказанным. За такой короткий промежуток времени он почувствовал, что нашел кого-то, кому мог довериться. Возможно, не во всём, что связано с его причудой, прошлым и целью, но, по крайней мере, в героической стороне вещей. Они с Энджи были очень разными, но имели поразительное сходство. Они оба много работали, у них не было друзей, кроме пары человек, и они были двумя сильнейшими героями Японии. Он не был тем, кого Всемогущий должен защищать, не тем, кого ему нужно отталкивать. И, хотя сейчас не стоит этого касаться, Тошинори почувствовал, что, возможно, Энджи разделяет некоторые его тревоги и неуверенность. То, как он говорил и действовал... Чувствовалось, что он знал. Разные обстоятельства, но одни чувства. Энджи просто молча наблюдал, отчасти понимая, но на самом деле не понимая, что пытался подразумевать Тошинори. Он был больше озадачен изменением внешности. — Мы всегда можем обсудить это в другой раз. — наконец сказал Энджи, оставляя открытой возможность для новых встреч. Тошинори, выглядевший почти маленьким в своей первоначальной форме, улыбнулся ему, милый и застенчивый. — Да... Вскоре после этого ночь закончилась. Вернувшись в свою форму Всемогущего, Тошинори и Энджи расстались, обменявшись личными номерами телефонов, чтобы они могли звонить друг другу в любое время, не прибегая к услугам своих агентств. Энджи вернулся домой, думая, что его отец уже спит. Он не спал. — Добро пожаловать домой, Энджи. — Харуо зевнул, потягиваясь со своего места на диване, где он смотрел телевизор. — Итак... как все прошло? — он одарил своего сына понимающей улыбкой, почти самодовольной. Энджи надулся. — Я выпил с Всемогущим. — он признался сквозь ворчание. — И тебе было весело. — И мне было весело. Харуо рассмеялся, довольный, что оказался прав.

***

Наконец-то вернувшись в свое агентство (всего пару раз остановившись для подвигов), с Тошинори спал образ Всемогущего и вздохнул, прислонившись к стене и глядя в окно, выходящее на город. ‘Тебе не обязательно бороться в одиночку’ Всемогущий не боролся, он должен был быть Символом, и поражение не было вариантом. У него не могло быть никаких обязательств, людей, которых можно было бы снова использовать против него, которые могли стать мишенью. Вот почему он оттолкнул почти всех, сохранив лишь некоторые необходимые связи, как с UA и Гран-Торино. Но Тошинори... Признать это было бы слишком сложно прямо сейчас, но он не мог не почувствовать боль, когда слова Энджи снова прокручивались у него в голове. Очевидно, кто-то сказал эти слова и Энджи. Судя по тому, как это прозвучало, вероятно, это был его отец. Тошинори слегка улыбнулся, наблюдая за огнями города в темной ночи. Возможно, он мог бы немного опереться на своего Номера Два.