Встреча спустя долгое время

Коноха. В бар зашёл человек среднего роста, брюнет. Одет в чёрный плащ с красными облаками, а лицо скрывала оранжевая спиралевидная маска с вырезом под правый глаз. Его походку нельзя было назвать энергичной, но и сказать, что он оживший мертвец, тоже было нельзя… Или можно? Впрочем, сейчас это не важно. Главное то, что сейчас этот шиноби направлялся к барной стойке, около которой неприметливый бармен бессмысленно протирал бокалы. — Тяжёлый день? — задал вопрос подошедший мужчина, убирая тряпку себе на плечо. — Не то слово, — голос, доносившийся из-под маски, не был грубым или высоким, скорее уставшим. — Светлого нефильтрованного. — И бармен пошёл делать свою работу. В этом пабе не играла музыка, не было шумной суеты, а лишь тишина, разбавляемая стуками палочек, ножей и тихими разговорами, которые растворялись на расстоянии. Спустя пару минут бокал пенного напитка находился у своего обладателя. Маска была подвинута в правый бок так, что она закрывала шрамы правой половины лица, но и не ограничивала рот. Резинка маски полностью закрывала физиономию, не давая шанса даже самому меткому глазу разглядеть какие-либо черты. Первый глоток прошёл хорошо. — Сам-то откуда? — невзначай спрашивает бармен, не надеясь на ответ. — Коноха, — сразу сказал мужчина, отпивая ещё один глоток. Обито и сам не понял, почему он, такой весь из себя загадочный нукенин, решил открыться коноховскому бармену. Наверное, устал скрываться? Устал носить маски и банально потеть. Вот уж 5 лет в организации, а до сих пор никто доподлинно не знает, кто он и откуда такой взялся. Сейчас вся организация находилась в Конохе, и Учиху не интересовало, что там решат Яхико и Минато, ведь в скором времени в Конохе начнется экзамен на чунина. Приглашены многие шиноби из разных стран, ну как шиноби, дети. Большие дяди будут смотреть, как маленькие дети дерутся друг с другом ради звания. И чем же тогда они отличаются от рабов? Шиноби — это раб своей деревни. Он не может не подчиниться приказу, он не может выбрать жизнь, когда у него есть такой выбор. Вот именно поэтому он не вернулся в деревню. Война очень сильно на него повлияла, и подростковая любовь к Рин поутихла после того валуна. Окончательно он решил не возвращаться обратно, когда увидел, как она целуется с Какаши на фоне трупов АНБУ Тумана. Может быть, внешне тот поступок не совсем повлиял на него, но одна кровавая слеза говорила по-другому. Спустя месяцы тренировок Обито понял, что его глаз — это подарок свыше. Будто бы погибшие сверстники оберегали его от всех опасностей, что даже валуны ему стали не помеха. Он много плакал после осознания этого, но после решил окончательно убрать в себе эмоции и брался за любую грязную работу. И отчасти это помогло, однако порывы тоски и печали накрывали Учиху, как раньше, и он не нашел ничего лучше, чем бороться с ней на дне бутылки. — Не похож ты на местного. Весь хмурый, не жизнерадостный. Да и где твой протектор? И маска ещё эта, — слова бармена были искренними. Он действительно считает, что в Конохе лишь исключительно счастливые, жизнерадостные люди? — Эхо войны, — пошёл третий глоток, и пивная горечь ощущалась ну уж слишком сильно. Кулаки сжались, а лицо изобразило гримасу боли. Боли от осознания бессмысленности войны. От осознания того, что многие хорошие ребята остались в земле. От осознания того, что дети так и не ощутили взрослую жизнь. Тогда ему повезло, что Мадара спас и пытался манипулировать, но он и Чёрный Зецу были отправлены на кладбище истории. Пошёл четвертый затяжной глоток. — Рин! Ну не тяни ты так, успеем ещё отпраздновать! — по телу Обито прошёл электрический разряд. Как же он давно не слышал этого имени. Хотелось обернуться и посмотреть, что происходит сзади него, но он не мог. Всё это будет выглядеть слишком странно. — Куренай, моя команда пойдет на экзамен для чунинов, а ты мне говоришь остановиться? Ну уж нет! — этот голос… Тело начали посещать небольшие судороги, дыхание участилось. Весь появлявшийся пот впитывался в резинку маски. — У тебя курить можно? — спросил Обито бармена, повернув голову в его сторону. Бармен молча подал пепельницу. Нукенин достал пачку сигарет из внутреннего кармана плаща и с помощью небольшого огонька изо рта прикурил. Первой затяжкой он скурил четверть сигареты. — И зачем нужно было так мчать? — со стороны входа послышался мужской голос. По слуху и ощущению там находились два человека, ходившие в среднем темпе. — Ты же знаешь, Рин, Асума… — в ленивой манере ответил второй, постепенно замолкая. После они ушли в том же направлении, что и девушки. — Какаши, — в мыслях пролетело у брюнета. — Он остановился и посмотрел на меня? Что ж, пришли отмечать экзамен на чунина. Хм, я планировал с ними встретиться гораздо позже. Похоже, не просчитал, что они могут быть сенсеями и что они могут быть любителями алкоголя, — после мысленного консенсуса Обито попросил бармена налить ещё, а сам курил уже третью сигарету. Из-за клеток Хаширамы Сенджу его натурально не торкало от алкоголя и сигарет. Точнее, торкало, но хватает этого на минут пять. «Вечно трезвый шиноби» — иногда подшучивали коллеги из организации, однако наёмник не разделял их задора. — Извини, но ты не можешь уйти с моего места? — «Вечно трезвый шиноби» вздрогнул от неожиданности, но вида не подал. Рядом с ним стоял какой-то мужчина, по голосу лет тридцати. — Сядь на другое, — затягиваясь, пофигистично ответил Учиха, выдыхая вишневый сигаретный дым. — Повторяю. Ты не можешь уйти с моего места? — его ладонь легла на правое плечо, сильно сжимая. — Руку. Свою. Убрал, — по словам медленно произнёс нукенин, туша папиросу об пепельницу. — Иначе что? — с ухмылкой спросил тот, как вдруг его ладонь прошла сквозь чёрный плащ. Обито резко взял его за затылок и силой ударил о барную стойку. Грохот столовых металлических приборов, стеклянных бокалов и треска дерева разразился по всему бару. Все, кто находился в нём, вмиг оживились и уставили свой взор на эту ситуацию. Допивая содержимое кружки, Учиха неспеша поправил маску в привычное положение и осмотрел объект всеобщего внимания. — Невзрачный джоунин, — подметил Обито, смотря на скрюченное от боли тело. Из носа шла кровь. Барная стойка была повреждена, вернее имела незатейливый след в форме овала. — Ой, а что случилось? Я же освободил твоё место. Иди садись, дружище! — он насильно взял и поднял псевдогероя, усаживая на стул. — Дружище, посмотри, как же тут всё круто! Ты сидишь на своём месте! Разве не хорошо? А что ты молчишь? — Учиха тряс малосоображающего шиноби за плечи. — Что ты молчишь, блять?! — Удар в нос заставил Коноховца спиной упасть с барного стула. С противоположного конца бара кто-то бежал, впрочем, нукенина это мало интересовало. Он достал из кармана большую пачку денег, отдавая бармену. — За стойку, лишнюю суету, вкусное пиво и твоё молчание, — бармен хотел было уже что-то сказать, как вдруг просто молча взял купюры, пряча в карман. — Ещё чуть-чуть, и ты мог его убить, идиот! — с гневом высказалась подбежавшая девушка. Судя по голосу, это была Рин. Краем глаза Учиха заметил зелёное свечение, но дальше смотреть на лежащий мусор у него не было желания. — Ах, Тоби-сан, так и знал, что найду вас здесь, — в бар вошёл человек с таким же плащом. Он имел голубую кожу, заточенные зубы и огромный меч за спиной. — Да, Кисаме, что нужно? — оттирая свою перчатку от крови, спросил Тоби. Постепенно к месту происшествия подтягивались остальные шиноби. — Яхико-сан закончил переговоры. Нас вызывают на собрание, — проинформировал Хошигаке, скрываясь на улице. Учиха пошёл следом. — Я смотрю, вы уже нахватали себе приключений? — с улыбкой спросил Бесхвостый биджу, смотря на выходящего масочника. — Это мелочи. Ну что, идём? — после этого они в неспешном темпе пошли до резиденции Каге. Был полдень, и ещё не уставшие люди носились кто куда. Порой Обито ловил себя на мысли, что попал в свое детство, правда, там не было физиономии его сенсея на скалах Хокаге. Будь у Обито машина времени, то он бы попытался предотвратить многие события. Смерть Сакумо Хатаке, свои вечные опоздания, не допустил бы пленения Рин и выжил бы. Без разницы, будет ли любить его Рин или нет, но он обязательно бы выжил. Хотя бы ради бабушки, которую он, к сожалению, не успел посетить. Она умерла спустя год после завершения войны, и Учихе оставалось лишь возложить цветы к её могиле. — Что-то ты в последнее время сам не свой, Тоби-сан, — решил нарушить тишину напарник, наблюдая за ним. — Коноха — это моя родная деревня, — с еле заметным раздражением произнёс Обито, смотря вперёд. — Спасибо, что доверил мне свою тайну, Тоби-сан. Я это ценю и сохраню в секрете, — на большее Кисаме не хватило, поэтому дальнейший путь они прошли молча. У входа в резиденцию находились остальные члены Акацуки. Молчаливые Сасори, Какузу, Нагато, Кьюсуке и Конан вместе с говорливыми Дейдарой, Хиданом и Яхико. — Все в сборе. Вот и отлично! Значит, так, я поговорил с Минато-саном и Хирузеном-самой. Мы обеспечиваем безопасность на экзамене на звание чунина. Прибудут многие шиноби из разных стран, в том числе и Каге из остальных четырех великих деревень. Каждому дам указание, кто где дежурит, поэтому в конфронтации с шиноби Конохи не вступаем, только если они сами лезут. Внимательно следим за иностранцами — они должны иметь протекторы своих деревень на видном месте и по требованию предъявлять приглашение Конохи. Ах да. Ещё выдаю вам документы, которые официально подтверждают ваши полномочия. Тычьте ими при каждом удобном случае. И, Тоби, тебя просят пройти в кабинет Хокаге, уж не знаю, что ты уже начудил. — после получения инструкций все разошлись по своим секторам. Обито досталось самое сердце деревни — центр с резиденцией Хокаге. Неспешным шагом нукенин отправился в здание. На первом этаже находилась приёмная с секретаршей, впереди лестница. Кабинет находился на шестом этаже, занимая целый этаж. Учиха стоял прямо перед дверью. Он не был готов видеть своего сенсея спустя пятнадцать лет после моста Каннаби. В принципе, как и своих сокомандников, но случившегося не исправить. Медленно выдохнув, он решился. Стук в дверь, и после непродолжительного «Войдите!» вошёл. Содержание и внутреннее убранство кабинета по памяти Учихи не поменялись. На противоположном конце сидел Минато Намикадзе собственной персоной! Кроме плаща Хокаге, его стиль никак не изменился, нет, серьёзно, даже ни одной морщинки. — И так, приветствую в Конохе, Тоби-сан, — тепло поздоровался Минато, улыбаясь. — Аналогично, — без какой либо искры ответил наёмник. У него не было настроения при виде него. Этот человек был его сенсеем ровно до того момента пока его не придавило камнем. Он оставил своих подчинённых дважды. В первом случае на войне, а во втором при нападении АНБУ Тумана. И он не знал что бы было с Рин не будь Какаши рядом. — Я уже проинформирован о том случае в баре, — лицо Каге стало серьёзнее. — Приношу свои извинения за этот инцидент. Этот джоунин уже получил выговор ввиде сломанного носа, так что я надеюсь конфликт улажен? — Да, — коротко ответил масочник, чувствуя две знакомые чакры. — Это всё? — Да. Чувствуйте себя как дома, — на прощание сказал правитель деревни, улыбаясь. Обито вздрогнул, что не укрылось от глаз блондина. Нукенин пошёл обратно к двери, обхватил дверную ручку, ненадолго останавливаясь. Будто бы он что-то обдумывал, но решив свой внутренний спор, вышел из кабинета. У него были грандиозные, по его меркам, планы, что он даже не заметил как прошёл сквозь ошарашенных генинов, идущих вместе с его старыми знакомыми. Выйдя из резиденции, он первым делом создал деревянного клона пока его никто не видел. Передал ему документы и пошел к ближайшему цветочному магазину. Благо в Конохе он всего один — цветочный магазин клана Яманака. Только они занимались выращиванием цветов. Для небольшой, но конспирации, он даже снял свой плащ, открывая вид на чёрную водолазку и подтянутое тело. Оранжевая спиральная маска была переодета на бежевую с чёрным полосками — первую маску Учихи. Путь не занял у него много времени. — «Перерыв», — прочитал Обито, смотря на стеклянную дверь. Ему ничего не оставалось делать кроме как облокотиться на ближайшую стену и закурить. После смерти бабушки он много думал о правильности своего решения не возвращаться. С одной стороны им больше никто не мог управлять и посылать на смерть, а с другой стороны бабушка так и не дождалась своей последней надежды на существовании в этом мире. Наверняка она корила себя за то, что не уберегла сына своей дочери. Наверняка у неё были бессонные и заплаканные ночи, но Обито этого никогда не узнает. Ему остаётся лишь надеяться на то, что на том свете за ним с улыбкой наблюдают. Хотя почему с улыбкой? Своим поступком он причинил ей боль. Боль, которую не в состоянии понять какая нибудь Рин или Какаши. — Извините, но уже как бы открыто, — женский голос вынул Учиху из размышлений. Он был совсем рядом, поэтому сигарета была сожжена огненной техникой, а маска надета как надо. Повернув голову к источнику звука он был потрясён. Перед ним стояла повзрослевшая, но ничуть не состарившаяся Узумаки Кушина вместе с букетом цветов. Та женщина, которая, как он считал, заменила ему мать. Никто так не относился к туповатому подростку как она. Кушина со всей любовью старалась следить за каждым из команды своего мужа, но с Обито у них были особые отношения. Только ему она могла дать одновременно хорошую оплеуху и затискать до смерти. — Спасибо, — парень как можно быстрее зашёл в магазин, намереваясь скорее купить цветы и пойти на кладбище. Букет красных роз был куплен и позже засунут в личное измерение обладателя. На удивление на кладбище никого не было. Видимо повлиял предстоящий экзамен на чунина. Шаринган активировался и начал поиски. — Кагеми Учиха, Араи Учиха, Теяки Учиха, Якуми Учиха, Юко Учиха… — глаз остановился на могильной плите, а дыхание спёрло. В сердце что-то кольнуло. — Ну привет, бабушка… — не хватало слов описать безудержную горечь в душе нукенина. — Вот в Конохе проездом, решил тебя посетить. Я понимаю, что виноват перед тобой. Понимаю, что мог поступить по другому, мог засунуть куда подальше свои принципы и вернуться к тебе… Порой мне так хочется уткнуться тебе в грудь и просто обнять, — Обито сидел на коленях и, не в силах смотреть на надгробие, глядел в пустоту. — Я не нашёл себе девушку, как ты хотела. С Рин у меня не сложилось и вряд ли когда-нибудь сложится. Бывает, что я пью и много, но, к счастью, не сильно пьянею. Пять лет назад вступил в организацию, делаем мирные дела. Можно даже сказать, что эти ребята являются для меня неким подобием семьи, правда, с очень большой натяжкой. Сегодня я увидел всех моих близких знакомых из прошлой жизни. Ха, представляешь, как мне повезло? Увидел всех их и разом. И за сегодня я понял, что, вернувшись, был бы лишней занозой-одиночкой, потому что не мог бы смотреть на Рин и Какаши. Наверное, они счастливы друг с другом, ну да мне и всё равно. Главное, что сейчас я с тобой… — настигла гробовая тишина. Казалось, что время замерло, даже ветер успокоился. Ткань на шее впитывала влагу, исходящую из-под маски. Вскоре она вместе с ладонями уткнулись в каменную плиту. — Прости меня! Прости меня за то, что причинил тебе много боли. Прости меня, что не так часто приходил к тебе. Я очень сильно люблю тебя, и мне не хватит всех слов, чтобы описать, как мне тебя не хватает! — голова и руки затряслись. Обито натурально рыдал. Громкие всхлипы были слышны на большую часть кладбища, благо до сих пор никто не явился. От наклона слёзы впитывались в бинт, повязанный вокруг лба, кулаки сжались от безысходности. Парень не знал, сколько прошло времени, до тех пор, пока он не успокоился. — Ах да, совсем забыл, что я не с пустыми руками, — из воронки около глаза появился букет красных роз. — Ты не ругай меня только, забыл какие любишь. — Учиха заботливо положил их на камень, после чего осмотрел округу. Ни единой души. Взгляд зацепился за оранжевые детские очки, точнее то, что от них осталось. Глубоко поклонившись бабушкиной могиле, он подошёл к ним. — «Учиха Обито», ха, — горько улыбнувшись, обладатель этого имени просто стоял и смотрел. Не было слов, да они и не нужны в данной ситуации. Он не бабушка, он — живой. И если о чём ему и жалеть, так это о смерти родного человека. Его левая, невредимая половина очков олицетворяла то, что Обито Учиха, каким его знали, остался погребён под мостом Каннаби. — Цветы свежие. Спасибо, — наклонившись к цветам, лежавшим рядом, член Акацуки заметил бумажку. — «От дорогих друзей пятому Хокаге»… — вслух произнёс, видимо «Пятый Хокаге» и чуть улыбнулся. Тёплые воспоминания о команде активировались: забота Рин, соперничество с Какаши, тренировки с Минато, оплеухи Кушины… Дикий приступ ностальгии посетил наёмника. Грудь спустя долгое время ощутила эту забытую вещь… тепло. Тепло из неё распространялась в бабочек в животе. Губы настигла живая, искренняя улыбка. Может быть стоит отбросить все маски? Может стоит прекратить страдания и душевные муки, просто сказав: «Хей! Друзья, я живой!»? Обито переглядывался, то на могилу бабушки, то на эту записку. Эта фраза крутилась у него в подсознании, перемешиваясь с воспоминаниями. — «Вернись живым, Обито!» — как гром среди ясного неба эхом отразились слова бабушки. Это были её последние слова своему внуку. Это был последний день, когда они видели друг друга живыми. Пошёл дождь. Прохладные капли падали на Коноху и Учиха закрыл глаза. Он запрокинул голову и просто молча стоял. Бабушка, Рин, Какаши, Минато, Кушина, друзья из академии, старушки и старики, которым он помогал. Воспоминания и память о них закручивалась в голове Учихи с молниеносной скоростью: — Бабушка, Рин, Какаши, Минато, Кушина… — в слух бормотал парень, в процессе жмуря лицо. — Бабушка, Рин, Какаши, Минато, Кушина… Бабушка, Рин, Какаши, Минато, Кушина… — «Вернись живым, Обито!!!» — хором крикнули все, кого он вспоминал и Обито распахнул свой глаз. Дождь закончился, а на смену ему пришёл один единственный лучик солнца, указывающий на резиденцию. — Спасибо тебе, бабуля. Спасибо, что указываешь мне путь… — с улыбкой произнёс он, смотря на небеса.

***

Стук в дверь. На Обито не было привычного плаща с красными облаками, вместо этого был обычный чёрный с капюшоном. В Конохе сегодня прошёл завершающий этап экзамена на звание чунина. С момента событий кладбища прошло чуть больше месяца. За это время Учиха много думал, как ему открыться своей бывшей семье, и не нашёл более лучшего варианта, чем заявиться домой к своему сенсею ровно в тот момент, когда они будут праздновать получение звания чунина у их сына. Он узнал, что у сенсея пополнение ввиде годовалой дочери по имени Мира, вся в маму. Так же за этот месяц он возобновил традицию помогать старикам и старушкам, на что получал смешки от своих товарищей по организации. Но ему было глубоко плевать, к нему наконец-таки начали возвращаться краски жизни и он не намерен хоронить их снова. Старый Учиха Обито воскресал, подавляя натуру нынешнего. Дверь неспешно распахнулась, открывая вид на красноволосую женщину. — Вам, что-то нужно? — она стояла в фартуке, в одной руке у неё была поварёжка. Видимо готовит праздничный стол. — Да, здравствуйте, — брюнет поклонился. — У меня послание для Минато-сана от главы нашей организации. — Да? Ну, тогда проходите. На втором этаже, по коридору, и вторая дверь слева, — Обито вошёл в дом, не обнаруживая никого, кроме Кушины и Миры. Видимо, ещё не вернулись с гуляний. Красноволосая девочка сидела на специальном детском стуле, который к тому же выполнял роль стола. Проходя вглубь, он обнаруживал фотографии со счастливыми лицами хозяев дома, их сына, его бывшей любовью и её возлюбленным. Лицо посетила улыбка. Как же сильно он хотел на них оказаться, но из-за своего эгоистичного поступка не мог себе этого позволить. Как и сказала Кушина, парень встал перед второй левой дверью, собираясь с мыслями. Какая у него будет реакция? Как всё пройдёт? А примет ли он его вообще? Все эти вопросы долгое время терзали душу Учихи, но, послав всё в жопу, постучал в дверь. — Войдите! — услышав заветные слова, Обито вошёл в кабинет. Минато сидел и подписывал какие-то бумаги. Справа от него на стол облокачивался новый чунинский жилет. — Не ожидал Вас здесь увидеть, Тоби-сан. Вам что-то от меня нужно? — Простите, что отвлекаю Вас от дел, Минато-сан… Даже не знаю как сказать. Я хотел бы стать шиноби Конохи, — улыбнувшись под маской, произнёс брюнет. Минато вопросительно посмотрел на него, но всё же продолжил: — Прошу прощения, Тоби-сан, вы сильный шиноби и могли бы пригодиться нашей деревне, но я не могу принять вас в ряды шиноби Конохи только по тому, что ничего о вас не знаю. Не поймите меня неправильно, но кому я отдам протектор? Просто Тоби? — далее Минато сам и не заметил, как встал к нему спиной, смотря в окно на Коноху, попутно объясняя, почему он не может сделать его шиноби. Рука потянулась к уже ненавистной оранжевой маске, которая бесшумно засосалась в воздушную воронку. Всё тело затряслось в предвкушении. Был небольшой страх неизвестности, который вмиг стёрся при детских воспоминаниях. — Боюсь мне придется настоять на этом, Минато-сенсей, — Хокаге замолчал, обдумывая последнее слово. Лицо чуть нахмурилось от осознания того факта, что известный наёмник, за которого назначена большая награда, не является его учеником. И всё это недовольство было сметено, когда он обернулся. Блондин застыл. Он долго вглядывался в такое знакомое лицо, но повзрослевшее лицо и его глаз не смог сдержать слезу от ностальгии. — Обито?.. — голос вздрогнул, а сердце начало биться в учащённом темпе. Ноги сами поплелись к стоявшему брюнету, глаз которого так же был влажный. Они стояли друг другу впритык, обоюдно смотря в глаза. Учиха первый обнял своего сенсея, начиная лить слёзы. Минато не нужно было слов, он понял то, что ему надо, и поэтому обнял того в ответ. Спустя долгое, по их ощущениям, время, Намикадзе начал: — Как ты выжил? — такой простой, но одновременно сложный вопрос и ученик перестаёт обнимать учителя. — Меня спас Учиха Мадара. Его престарелое тело подпитывалось из какого-то объекта, — объяснял тому Обито, сняв плащ и засучивая правый рукав водолазки. — Моё тело наполовину состоит из клеток первого Хокаге. — Это многое объясняет, — задумчиво, смотря на белёсую руку, протянул сенсей. — Но почему ты не вернулся? — Потому что был идиотом, — с грустью улыбнулся брюнет. — Я видел как Рин целуется с Какаши, когда тот спас её от АНБУ Тумана и все эти пятнадцать лет искал оправдания, чтобы не возвращаться в деревню. — Тогда что на тебя так сильно повлияло, что ты сам решил вернуться? — они уже сидели напротив друг друга. — Бабушка, — шмыгнув носом, ответил Учиха. — Сразу же после нашей встречи я пошёл в цветочный магазин и встретил там Кушину-сан, а потом с цветами поплёлся на могилу к бабушке. Тогда то я всё и понял. — Минато, все в сборе! — послышалось из-за двери и они оба глянули на жилет. — Ваш сын молодец, — вставая со стула, произнёс парень. — Весь в тебя. Кушина говорила мне, что мечтает о таком сыне, как ты, Обито, — Минато встал и положил руку на плечо Учихи. Он грустно улыбнулся, но найдя в себе силы, сказал: — Знаете, Минато-сенсей, вы идите. Я попозже подойду. Мне нужно собраться с мыслями, — смотря на ночную Коноху, сказал наёмник. — Вот с жилетом потом и подойдёшь, — вручая в руки одноимённую вещь, улыбнулся Минато. — Давай, Обито, для нас этот день станет новым праздником. — уже в дверном проёме произнёс мужчина, уходя. Оранжевая спиралевидная маска была надета в последний раз в этой жизни и парень просто сел. В ожидании своей участи он так просидел минут двадцать, пока снова не подкопил своей решимости. Жилет был втянут в воронку. — Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! — хором доносилось с гостиной. Обито остановился в коридоре так, чтобы его никто не видел. Он вёсь дрожжал. — Наруто, хочу поздравить тебя с твоим третьим серьёзным испытанием! — судя по голосу это был Какаши. — Ты прошёл страну Волн, Лес Смерти, Арену, ну и наконец получил то, к чему стремился. Я думаю ты станешь шестым Хокаге! — разразился смех. — Почему шестым, Какаши-сенсей, даттебайо?! — воскликнул Наруто, не в силах терпеть такое издевательство. — А потому что пятым Хокаге для нас с Какаши всегда останется наш сокомандник Обито Учиха, — ответила уже Рин с грустной улыбкой. — Ну хорошо, значит стану шестым Хокаге! — с задором воскликнул Наруто, видя настроение своих учителей. — Кстати, Минато, а где жилет? — встряла Кушина, разбавляя атмосферу. — Его должен сюда принести, Тоби-сан. Он как раз наверху, — ответил Минато. — О, и Тоби здесь? — спросил рыжий парень, рядом с которым сидела Конан и Нагато. — Что значит «здесь»? Разве не ты его вызывал? — спросила Узумаки, с интересом смотря то на главу Акацуки, то на Джирайю. — Это я его вызвал к себе, не переживайте, — с жестом «всё хорошо» произнёс Хокаге. — Добрый вечер, — Тоби встал и легонько поклонился. — Не знаю почему, но Минато-сан решил доверить мне вручение жилета. — он материализовался из воронки и годовалая девочка сразу же оживилась. — Наруто, я уже много повидал в этой жизни. И хорошего, и плохого, но только недавно осознал одну важную вещь. Посмотри вокруг, что ты видишь? — задал вопрос мальчику, Обито, пока остальные с интересом наблюдали. — Здесь собрались близкие мне люди?.. — боясь ответить неправильно, сказал Намикадзе. — Вот именно. Здесь собрались близкие тебе люди, которые готовы помочь в любую минуту. Цени это и не забывай своих истоков, а то я что-то подзабыл за что пол жизни страдал, — вручая жилет, закончил брюнет. Все захлопали в ладоши, дружно выкрикивая «поздравляем!». Только одна единственная персона так не делала и это была Мира, что с огромным интересом наблюдала за оранжевой спиральной маской. — Папа! Папа! Те-тя хочу! — махая руками, прикрикнула девочка. На её лице была улыбка, а глаза горели от интереса. — Ну, солнышко, я не всемогущий, — произнёс Минато, наклоняясь к дочери. Пока все же дружно смотрели на Наруто в чунинском жилете, Учиха, будто рысь, подошёл к девочке, присел и снял маску. Разбился первый стакан. А потом и второй, и третий. Вскоре в доме Намикадзе их не осталось...