селфхарм

      Холодная, мерзкая, пронизывающая до самых костей осень. Звонкими каплями дождь отбивает какую-то безумную мелодию за окном, настолько, что ударяет в голове. Вероятно, после такого будет мигрень. На улице студенты так быстро спешат на свои занятия, пытаясь убежать из лап противного ливня.       Донхеку невероятно забавно наблюдать за этим, мысленно отсчитывая количество ударов по крыше за окном. Парень погружен в свои мысли, быть может, его беспокоит грядущая сессия или прошлый поход к психотерапевту. Он уже не первый раз задумывается о смене врача, просто решиться все не может. Конечно, как и обычный парень в его возрасте, он думает, что дело уж точно не в специалисте, а в нем, но поделать с такими мыслями он ничего не может. Просидев уже не первый час в библиотеке, Донхек понимает, что сегодня не его день (как и всегда) и домашняя работа по истории искусств так и не будет сделана.       Парень быстро собирает свои вещи в сумку, мысленно подмечая, что все-таки забыл свой обед, вероятно, он останется снова голодным. Уже вылетая из здания, он натыкается на Минхена, который весело махает ему и тянется за приветственными объятьями. Задумавшийся Донхек не сразу понимает, с кем он столкнулся, даже на секунду разозлился на незнакомца, который посмел потревожить его поток мыслей. Распахнув свои глаза скорее от внезапности, чем от самого действия, он успел перехватить толику минхеного тепла прежде, чем почувствовал теплое дыхание возле уха и тихий шепот, который предназначался только Донхеку. — Ты придешь вечером? — говорит Минхен, будто он готовился произнести эту фразу час, было заметно волнение из-за внезапной мысли об отказе своего друга. Отстранившись, Донхек посмотрел так, будто он ждал приглашения, неважно куда и зачем. Будь то путешествие на юг Франции, чтобы полежать в нежных полях лаванды, или же ограбление ларька с сигаретами, чтобы как парочка подростков забраться на крышу какого-то дома и втягивать дым от крепких наспех взятых сигарет. Быстро закивав, Донхек отвел взгляд, боясь смотреть в глаза Минхена больше положенного. Будто это положенное прописано в законе. Если честно, парень готов был нарушить его уже сто раз, но страх быть непонятым очень сильно отрезвлял. — Тогда увидимся, — ярко улыбнулся канадец, заглядывая в испуганные глаза, и быстрым шагом скрылся за стеллажи с книгами. Вероятно, в поисках нового сборника поэзии, о котором в скором времени будет самозабвенно рассказывать своему другу, тыкая пальцем в особо глубокие отрывки по его экспертному мнению. Донхек, конечно же, будет внимательно слушать и пытаться вникнуть, но все равно ничего не поймет, лишь глупо улыбнувшись. В этом весь он.       Только опомнившись от встречи с Минхеном, он добрался до излюбленного заброшенного корпуса прямо в студенческом городке. Многие здесь занимаются чем-то непристойным, Донхек не осуждает, на что еще нужна студенческая жизнь. В основном это курилка, так что увидеть группу курящих студентов после тяжелой пары было более вероятно, но в такую погоду парень был совсем один. Теперь уже погрузившись в мысли о предстоящей встрече со своим другом, он достает потрепанную пачку фиолетовых Мальборо и зажигалку, подаренную Минхеном на прошлый день рождения. Наконец, втягивая дым в легкие, он немного начинает расслабляться, но свой мыслительный процесс не отпускает. Со стороны любой незнакомец, видя такого хмурого и задумчивого Донхека, точно бы подумал: «Не подходи — убьет». Будто в его голове идет процесс осмысления произведений Кафки, а может просто мысли о невыполненной домашней работе, но точно понятно, что если побеспокоить, беды не избежать.       Кидая докуренную до фильтра сигарету и немного подрагивая от такой мерзкой погоды, парень приходит к выводу, что все-таки на пары он дальше не пойдет. Сон, наверное, для него сейчас лучше, чем слушать нудную лекцию все по той же истории искусств.        Сон так и не приходит, лента в Тик Токе кажется невообразимо интересной и затягивающей. Что странно, ведь Донхек так и не уснул прошлой ночью и позапрошлой тоже.       Тяжело оставаться человеком когда сна ни в одном глазу, а синяки под глазами то и дело напоминают страшную затягивающую темноту. Тяжело оставаться человеком когда поток мыслей даже на секунду не хочет отпустить. Быть может сегодня у Минхена он хоть немного отдохнет, не телом, но быть может мозгом. Точно, Минхен. Быстро умываясь ледяной водой и натягиваю старые протертые кеды, Донхек спешит к комнате друга. Дверь за дверью, поворот за поворотом, наконец остановившись у нужной двери, парень пытается отдышаться. Непонятно к чему была такая спешка, у их встреч никогда не было четкого времени, но оставлять Минхена с мыслями о том как скоро будет его друг не хотелось. Привычно быстро постучав три раза в дверь, Донхек все пытался отдышаться.        Наконец ему открыли. Сразу до ушей доходят биты излюбленных песен хозяина комнаты, за много лет вкус в музыке остается неизменным. Минхен посмотрел своим спокойным взглядом и жестом приглашая в комнату, сел на край кровати ставя музыку на паузу. Все еще не говоря ни слова они просто смотрели друг на друга, Донхек цеплял взгляд на пуговицы просторной рубашки, а его визави глядел прям в красные от отсутствия сна глаза. — Как долго ты уже не спишь? Что с тобой? — шепчет Минхен, будь его слова произнесены чуть громче, голос бы точно дрогнул. В его взгляде читалось все беспокойство мира, которое он только мог передать. Он бережно берет руку друга и тянет сесть рядом с ним, хотя наверное желал бы крепко притянуть и обнять. — Может сутки, а может и больше, — Донхек так же шепчет, не хочет прерывать эту тихое состояние между ними. Не отвечает точно и конкретно, боится дать лишний повод для беспокойства, будто и так не дал их лишь своим видом. Он укладывает голову на колени Минхена, прикрывая глаза, показывает, что не готов слушать нравоучения. Вообще не для этого он сюда пришел. Услышав тихий вздох, чувствует теплое касание к своей щеке. Почти невесомое, но след от него обжигает медовую кожу. Он скучал, очень сильно. Из-за глупой учебы они не могут видеться так часто как хотелось бы, а сон к Донхеку совершенно не приходит в отсутствии в его жизни Минхена.  — Давай просто полежим, пожалуйста, — продолжает шептать, перекладывая голову на подушку и распахивая глаза смотрит на парня, в ожидании того, что оставшееся место возле него будет тут же занято. Они просто лежат лицом друг к другу, чувствую теплое дыхание каждого. Невероятно спокойно становится на душе у Донхека, настолько, что все мыслительные процессы обрываются, даже какой-то итог по маленьким кусочкам собираются в голове парня. — Ты мне нравишься, — почти одними губами выпаливает Донхек, крепко зажмурив глаза. Так вот о чем были настолько глубокие мысли в его голове. Так вот от чего его мучила бессонница. Все мысли были заняты Минхеном.  Самый сезон цветения сакуры. Голова Донхека лежит на плече Минхена. Одни наушники на двоих, в которых играют twenty one pilots. Приятное молчание между ними совершенно не ощущается неловким, лишь изредка старший парень подпевает строчкам припева. Приятный голос Минхена всегда дарил спокойствие и немного убаюкивал. Задремав, Донхек просыпается уже лежа на коленях своего друга, который перебирает его волнистые волосы в попытках убрать лепестки сакуры. Минхен одаривает его легкой улыбкой, вероятно, очень рад тому, что он наконец-то смог уснуть, хотя бы на прогулках с ним, ведь сон очень редко появляется в жизни Донхека.       Это воспоминание заставляет чувствовать всю теплоту, которую ощущает на себе Донхек от Минхена, лишь с ним он может найти покой. Приоткрыв одно веко, он пытается увидеть реакцию на лице Минхена. Лишь спокойствие и легкая улыбка проявляется на его лице. Пододвигается ближе и легко касается донхековых губ, мажет губами по закрытым векам и нежно шепчет, что очень переживал за него. Шепчет, что любит. Донхек еще ближе пододвигается и тянется за поцелуем, мягко касается, пробуя нежным без каких либо трещин губы, не то что его. Смакует каждую секунду подмечая, что на вкус они как ромашковый чай и покой. Парень готов вечно ощущать этот вкус на своих губах. Минхен нежно гладит лицо и шею, смотрит своим спокойным взглядом и утыкается в волнистые волосы, улавливая нотки табака и цветочных духов. Почему-то это заставляет глупо улыбнуться. Донхек утыкается в минхенову шею, нежно целуя родинки, носом соединяя созвездия на фарфоровой коже.        Наконец-то Донхек засыпает, это настоящее чудо думается парню, который крепко обнимает его. Решение всех проблем было настолько близко, настолько рядом, что непонятно почему так затянулось. Сейчас наверное это уже не важно, пока он может заснуть и не просыпаться от шума дождя за окном и бесконечного потока сомнений и мыслей в голове. Сейчас он обрел свое спокойствие, рядом с Минхеном или быть может он и есть личное донхеково спокойствие.