У счастья красные глаза

Турникет зажигает зелёную лампочку в ответ на приложенную карту, вежливо проглатывая сразу двоих. Метро ободряюще встречает старостью, запах креозота врезается в лёгкие. Голову кружит от бега и детских фантазий. Они снова вваливаются в последний вагон сбивая с ног людей, игнорируют цоканье, льющиеся недовольства, хихикают столкнувшись взглядами. — Ты купил фотоплёнку? — Интересуется Хёнджин, стараясь перекрикричать оркестр звуков вылетающих из-под колёс. На что, Феликс, ему неоднозначно кивнул и поправила фотоаппарат висящий на шее. На поручне теснится немеренное количество чужих ладоней. Приходится держаться друг за друга. А им оно и в радость. По привычке, выскачив первыми, бегут через переход. У них не больше черырёх секунд, иначе останутся на платформе. Из крайности забудутся, начнут поцелуями обмениваться. А люди злые на чужое счастье. Сердца колотятся, адреналин бьёт в голову, зрение теряется. — Успели. — Комментирует младший, стараясь отдышаться. Делает смазанный снимок и поясняет. — Это на память. Два места находятся быстро. Доброта, скользящая под ногами, треплет загривок. Пожелая старушка благодарит их за милосердие. У неё цветочная косынка и уморительные истории. Она с радостью передаривает любопытным подросткам воспоминания о жизне, с немым восторгом просит запомнить. Ответственность ложится на плечи скорее даром, чем обузой. Голос из динамиков разносится по вагонам опевещая, что поез дальше не идёт. Феликс проталкиваются в проход и тащит за собой Хёнджина, мешаясь с людьми. Отойдя подальше от состава, замечают сцепленные насмерть руки. Обернувшись выискивают взглядами старушку. Она с хитрой улыбкой плетётся к ним, вручает по конфете, покрепче хватается за свою сумку-тележку и растворяется в толпе. Румянец гложит уши и щёки. У них в памяти ещё сотни поездок и столько же распечатанных снимков: ранним утром, днём, вечером, ночью, по выходным, в пустых вагонах и забитых доверху. С настроением и без, с улыбками и в ссорах. Они были во всех поездах, в каждом вагоне. Сейчас полупустой состав едет по синей ветке к вокзалу. Отличие этой поездки от предыдущих в том, что она последняя. Лямка рюкзака скатывается с плеча как и улыбка с лица. Хёнджин разглядывает профиль младшего рядом, поджимает губы. Коснувшись чужого плеча, задаёт немой вопрос. За столько времени, общаться без слов — стало привычкой. Феликс трёт глаза руками, старается спрятать слёзы. Выходит ужасно. За двадцать минут до отправки, они вместе выходят на пирон. Долго молчат, обнимаются. Вернее, ищут спасенья. Как бы сильно им не хотелось прощаться, время коварно движется вперёд. Поезд прибыл, проводники проверяют билеты, противно-задорный голос в динамиках поторапливает невеж. — Кажется, мы больше не увидимся. — Слова Хёнджина проезжаются по перепонкам, из ушей, почти что, кровоточит. — Не говори так, — Феликс вертит головой в знак протеста, от чего заправленные за уши пряди выскакивают. — Ты мне снишься каждую ночь. — Ты знал, что я всегда тебя буду любить? Жаль, что у нас больше не осталось времени. — Хёнджин мило улыбается. Игнорируя ругающуюся проводницу, целует в последний раз. И договаривает. — Жаль, что ты больше не мой. Они заранее знали, что им придётся расстаться. Отношения на расстоянии — гиблое дело. Особенно когда вы такие влюблённые. Состав трогается, Феликс проходит до открытой форточки, вынимает из кармана пачку фотографий. Просматривает несколько, криво улыбается и пускает их по ветру На прощание, во имя любви.