***
Володя следует примеру Леши и обустраивает балкон, потому что голова от работы взаперти гудит конкретно, а так он хотя бы сможет наблюдать за ласточками и курьерами. Свободные существа. Он притаскивает на балкон стул, столик, удлинитель и электрический чайник. А еще две кружки в надежде на примирение. Дымит сигарету и отбивает на клавиатуре ноутбука код, когда с соседнего балкона слышится усмешка. — Решил сменить место жительства? — Леша падает на пуфик и с любопытством смотрит на Володю, будто на животное в зоопарке. Балконные прутья способствуют эффекту. — Наша крыша – небо голубое, так что считай, что да. — Володя жмет плечами и делает затяжку, показательно выдыхая дым в противоположную от соседа сторону. — Это ты зря, сегодня обещали дождь. — слова Леши заставляют задумчиво глянуть на небо, которое медленно, но верно обрастает тучами. Семенюк надеется на милость божию и ложность погодных предсказаний. Ненадолго замолкают, наслаждаясь тишиной, пока не слышат звон стекла из дома напротив. Синхронно поворачивают голову и вглядываются, пытаясь понять, что это было. В пятиэтажке через дорогу из распахнутого окна раздаются крики и звон посуды. Видимо, совместно переживать карантин еще сложнее. — Помирятся. — со знанием дела подмечает Леша, будто он лично знаком с парочкой. — У них каждые несколько дней страсти кипят. Ссорятся, кричат, потом стонут, и все это с открытым окном. — Подслушивать плохо. — Володя косится на Лешу и улыбается ему уголком губ. Внутренне даже завидует парочке, у которой карантин скрашен хоть чем-то интересным. У него из развлечений – пустые диалоги с соседом. — Чай будешь? — Дистанция, Володь. — напоминает Леша, а Семенюк возмущенно сводит брови к переносице. — Ну я же не целоваться предлагаю, а чай выпить. Я тебе кружку на перила поставлю и все нормально будет. — он демонстрирует идею наглядно, протягивая чашку и оставляя ее на чужом балконе. В последний момент неловко дергает рукой и кружка летит вниз, напоследок звякнув о злосчастные перила. Пять. Четыре. Три. Два... — Блять! — синхронно со звоном внизу раздается чей-то мат. Мужской, грубый. Видимо кто-то не вовремя вышел на прогулку и чуть не стал жертвой балконных страстей. Володя переглядывается с Лешей. Любопытство борется с опасением, ведь стоит им посмотреть вниз, как их сразу же покроют отборным матом и оскорблениями. А в худшем случае и вовсе не постесняются зайти в подъезд и настучать по шапке лично. Леша дергает бровями и кивает головой на Вову, чтобы он, виновник происшествия, глянул вниз и разведал обстановку. Семенюк яростно мотает головой, вжимаясь в стул и пытаясь мимикрировать под кирпичную стену. Шаги внизу дают понять, что жертва их неловкости все-таки поспешила по своим делам, решая не вдаваться в разборки. Они выжидают десять секунд, после чего начинают синхронно смеяться, сгибаясь пополам от трагикомичности произошедшего. Володе даже не жалко кружку, к тому же он понимает, что его сосед если и сволочь, то сволочь с очень милым смехом. — Мы с тобой, считай, тоже парочка, ругающаяся и бьющая посуду. — Леша усмехается, наконец-то глянув вниз на осколки кружки. — Ага, только мириться сексом у нас не выйдет. — Вова строит самое обиженное выражение лица, как будто это действительно его задевает. — Дистанция. — Дистанция. — вторит ему сосед, после чего замолкает и возводит глаза к небу. — А вот и дождь. — Что? Блять! Весенний дождь набирает обороты и превращается в ливень меньше чем за минуту. Вдалеке мелькает электрическая вспышка, гремит гром, а Володя только и успевает, что закинуть удлинитель и ноутбук в комнату. Пока заносит обратно чайник и чашку, слышит милый смех с соседнего балкона. Да уж, редкостная сволочь. Забытая и одинокая пачка сигарет размокает на перилах под тоскливый взгляд Семенюка.***
Володя решается на рисковую операцию – сходить в магазин, да еще в какой! Самый дальний ведь на карте выбирал, до него идти дворами, петлять площадками и пробираться через кусты. Но от сидения дома уже совсем едет крыша, хочется выбраться и размяться, вдохнуть полной грудью и попинать камни под ногами. Он облачается в броню, подобно рыцарю, только вместо кольчуги у него худак, на руках обычные медицинские перчатки, а на лице маска, пачку которых любезно одолжила мама еще в начале карантина. Ему в таком прикиде то ли в поликлинику, то ли в сводку новостей о добропорядочных гражданах, которые берегут себя и других. Улица встречает все той же тишиной, однако Володя даже рад, значит свидетелем его преступления никто не станет. С детским энтузиазмом перепрыгивает через лужи, распугивает голубей и ходит по бордюрам, удерживая равновесие разведенными в стороны руками. Дворами идти весело и Вова впитывает в себя эту живую атмосферу, прислушивается к разговорам в открытых окнах, подмигивает курьерам, бредущим мимо и улыбается в маску, радуясь свободе. В магазине не покупает ничего особенного – эта вылазка чистая формальность, все продукты ему исправно доставляют курьерами под дверь. Так что он берет лишь пару пачек сигарет, два клубничных чуда и забавный брелок с хмурым котом – продавщица смотрит на него, как на сумасшедшего, но комментировать не решается. В карантин каждый сходит с ума по-своему. Когда до дома остается пять минут быстрым шагом, Володя слышит сзади властный голос, призывающий остановиться. Сука, м е н т. Сердце в груди замирает, а он ускоряется, но в пределах разумного, делая вид, будто не услышал. Повторяет, как молитву, едва слышное "блять, блять, блять" и ныряет в первый попавшийся двор, переходя на настощий бег. По ощущению, он бегал так последний раз стометровку в школе. Прав был физрук, такие навыки в обычной жизни весьма полезны. Он влетает в первый открытый подъезд, захлопывает за собой дверь и несется вверх, как сумасшедший, цепляясь за перила руками в перчатках. Сердце колотится в бешеном темпе, а Володя останавливается между пятым и шестым этажами, прячется за мусоропровод и медленно оседает на пол, успокаивая дыхание. Ждет пять минут, десять, пятнадцать, потом поднимается и выглядывает в подъездное окно – вокруг, как обычно, ни души. Он выжидает еще десять минут, прежде чем спуститься и вынырнуть из подъезда. До дома добирается быстрее, чем когда-либо, движимый чистым страхом и паранойей. Вход в родной подъезд видится сейчас воротами рая, но заходить внутрь Семенюк не спешит. Останавливается у стенки, прислоняется к ней и пытается отдышаться, сжимая в кармане ключи. Подъездная дверь скрипит, и наружу выползает мужик с собачкой – кажется, он живет на втором этаже – приветственно кивает Володе и осматривается. Семенюк даже завидует – с собаками менты не тормозят, но говорить ничего не спешит. — Вы бы так у стены не стояли. А то я на днях шел вот так же вдоль дома, а на меня чуть чашка не упала. Буквально метра не хватило! — мужик удобнее перехватывает поводок и движется в сторону полянки. — Придурки какие-то. Володя давится смехом в маску и бросает напоследок "спасибо за совет", наконец-то забегая в подъезд и позволяя себе согнуться пополам от хохота. Его не признали и это главное, а то встретиться с чужим кулаком или пастью чихуахуа хотелось в последнюю очередь. Перед тем, как зайти в квартиру, Володя оставляет брелок кота на коврике у соседней двери и настойчиво нажимает на кнопку звонка, только после этого скрываясь в собственной обители. Ему понравилась игра в дистанцию. Историю о своем героическом похождении и сопутствующих бедах Володя пересказывает вечером Леше, который тихо посмеивается и пьет принятую в дар коробочку клубничного чуда.***
Ссоры в окнах напротив становятся все более ожесточенными, а наблюдать за ними со своих балконов все интереснее. Посуда греметь перестает, видимо они разбили последние блюдца, зато теперь на улицу из окна вылетает букет сирени и какие-то бумажки. Володя ставит на свидетельство о заключении брака. Леша уверен в том, что свидетельство о разводе. — А если мы вдруг умрем? — Володя отрывается от пролистывания ленты новостей и поднимает взгляд на Лешу. Карантин длится бесконечно долго, число зараженных растет, а утешительных новостей не ожидается. — А ты со мной даже не выпил. — Да уж, большое упущение. Не знаю, как буду жить с этим фактом. — Леша с привычной скептичностью смотрит на него, когда парочка в доме напротив затихает. — Никак не будешь жить. Я же говорю, вместе умрем. — Володя свешивается с балкона и смотрит на осколки кружки, которые так никуда и не делись. Печально это все, конечно. — Ну, тогда у меня для тебя плохие новости – я от этой заразы подыхать не планирую, а значит жить будем долго и не счастливо. — Леша ухмыляется и тянется за бутылкой клубничного чуда. После того, как Володя притащил ему ту коробочку, Губанов проникся напитком и уже на следующий день заказал себе пять бутылок. Осознание этого отчего-то греет душу. — Лучше думай о том, что сделаешь, когда карантин отменят. Володя ухмыляется и действительно задумывается. Пока что разговоров об отмене карантина не было, лишь слухи и призрачные надежды, но ничего конкретного. Они надеятся на первое июня, но даже это выглядит не особо реалистичным. — Запрыгну к тебе на балкон и наконец-то нарушу дистанцию. — звучит двусмысленно и откровенно так себе, но Леша тихо смеется, а значит Вова все сказал правильно. Почему-то смех едва знакомого парня греет душу и поднимает настроение. — Ну нет, я терпеть не могу курильщиков, так что дистанцию придется сохранять, пока из тебя эта дрянь не выветрится. Володя распахивает глаза и хватает пачку сигарет, показательно вышвыривая ее с балкона. Леша провожает ее взглядом и ухмыляется, скрещивая руки на груди. Возвращает глаза к Вове, держит с ним зрительный контакт, а потом неожиданно выдает: — Это было наше свидетельство о браке, или о разводе? Володя впадает в ступор. Он обожает Лешу за такие вот фразочки, которые выскакивают абсолютно неожиданно и вводят в тихий шок на несколько секунд. Семенюк прокручивает в голове сказанное, осмысляет, выбирает наиболее приемлемую опцию и ухмыляется в ответ. — Это было мое приглашение на свидание. — и выжидает ответа. Ну а если не его, то хотя бы момента, когда можно будет засмеяться, крикнуть "шутка", убежать в квартиру и закрыть вход на балкон досками. На всякий случай. Поиск билетов на другой конец страны, пусть и мысленный, он откладывает в сторону. Карантин все еще не отменили. — Дождемся, когда нас выпустят с самоизоляции и там посмотрим. — задумчиво отвечает Леша, отводя взгляд на улицу. Окна напротив громко хлопают, словно закрывая занавес. Володя щурится и думает, что это все-таки было свидетельство о браке.***
— Что это? — Леша скользит взглядом по фикусу, который Володя притащил на балкон и который теперь добрую половину этого балкона занимал. — Кто это. — поправляет Вова, довольный до невозможности. И непонятно, его больше радует цветок в горшке или лицо Губанова. — Ты спер фикус из подъезда? — Леша наконец-то понимает, почему растение показалось таким знакомым. Кажется, горшок стоял в лестничном пролете между третьим и четвертым. Какая-то бабушка выставила его, решив то ли освободить лишний квадратный метр в квартире, то ли облагородить подъезд. — Его зовут Валера. — Вова усмехается и переводит взгляд на Лешу, который с привычным скепсисом рассматривает цветок. Володе было откровенно скучно, хотелось придумать что-то интересное и заставить Лешу снова улыбнуться или рассмеяться. Ответ нашелся быстро – бесхозный фикус стоял в подъезде уже третий месяц и явно мечтал о новом доме. Вова понадеялся, что его не поймают с поличным и не вычислят по следу из земли на полу. — Фикусы опасны для кошек. — подмечает Леша, закинув ногу на ногу. Володя искренне поражается его способности оставаться грациозным и элегантным даже сидя на пуфике на тесном балконе. Высказывание как обычно вводит в ступор, так что Губанов завершает свою мысль. — А у меня живет Буба. — У тебя кошка и ты молчал? — Володя звучит так, будто его предали. Он здесь вот уже который день пытается придумать хоть что-то интересное, тащит брелки котиков из магазина и фикусы из подъезда, а Леша даже мельком не упомянул о наличии у него питомца? Губанов не отвечает, лишь поднимается и удаляется в квартиру, но так, чтобы было понятно – сейчас вернется. И ведь действительно возвращается, держа на руках пушистое создание. У Володи руки чешутся дотянуться и погладить, но он помнит – дистанция полтора метра. До ужаса хотелось ее нарушить, но нельзя. Он следит хищным взглядом за Бубой, которая осматривает неизведанную территорию балкона и останавливает взгляд на фикусе. Кажется, Валера ей понравился, другой вопрос в том, не захочет ли она его сожрать. — На тебя похожа. — замечает Володя, пока Леша, от греха подальше, отпускает питомицу обратно в квартиру. Губанов ухмыляется уголком губ, привычным движением падает на пуфик и смотрит на соседа хитрым взглядом. — Почешешь за ушком? — Дистанция. Володя и сам не заметил, как превратился в занудного и правопорядочного гражданина, но его эта игра определенно цепляла. Будь они в другой ситуации и в других обстоятельствах, Семенюк уже давно преодолел бы эти несчастные полтора метра, перепрыгнул через расстояние между балконами и просто дотронулся. Как будто в игре осалил, доказал свою правоту и победу. Но эта дистанция смотрелась слишком гармонично, она давала какую-то неясную интригу и заставляла мечтательно пялиться на чужие тонкие пальцы. Володя поклялся себе, что как только карантинные ограничения снимут, он исполнит все задуманное в ту же секунду. Сволочь с соседнего балкона, будто читая его мысли, довольно улыбается.***
Ночные разговоры на балконе стали уже традицией. Расписание сбивалось у всех, из-за отсутствия нужды выходить на работу все отсыпались до обеда, а ложились под утро. Володя не был исключением, он никогда не признавал расписание жаворонков, так что спокойно мог ложиться спать после рассвета, а когда у него появилась отличная компания в виде не спящего соседа, жизнь вообще заиграла новыми красками. Свет фонаря и луны создает интимную обстановку, разговоры становятся откровеннее, а Володя все-таки подбивает Лешу выпить вместе с ним. Поэтому пока он ищет открывашку для пива, Губанов уже наполняет стакан виски со льдом, чуть взбалтывая полученный напиток. Размениваться на мелочи он не любит, поэтому начинает сразу с повышенного градуса. В окнах напротив удивительно тихо, никаких ссор и скандалов, никаких вещей, летящих с балкона и никаких стонов в знак примирения. Володя скучающе смотрит в их сторону, надеясь на хоть какое-то веселье, но ничего не меняется. То ли это все-таки было свидетельство о разводе, то ли они молча дожидались, пока курьер привезет им новую порцию тарелок. — Интересно, насколько проще переживать карантин не в одиночестве? — задумчиво произносит Володя, делая глоток из бутылки и переводя взгляд на Лешу, который, казалось, только на него и смотрел. — Ужасно. Мы бы не справились. — почему-то Губанов сразу переводит разговор в их парадигму. Словно читает мысли. Володе нравится. — Ну почему же? Мы, считай, и так вместе карантин переживаем. С дистанцией в полтора метра, конечно, но важно ли это? — Мы бы не ужились в одной квартире. — настойчиво повторяет Леша, а Вова чувствует себя почти оскорбленно. В нем разочаровываются раньше времени, и он намерен это исправить. — Аргументы? — У меня вся полка в ванной забита гелями, бальзамами и кремами. — начинает Губанов, поднимая ладонь и демонстративно загибая палец. Видя скептический взгляд Володи, спешно добавляет: — Три полки. — Отлично, у меня одна бутылка на все случаи жизни. Пристрою куда-нибудь. — Я не люблю наводить порядок, у меня все разбросано. — Леша загибает второй палец и смотрит пытливо, явно ожидая ответного аргумента. — Мои кружки и футболки по всей комнате органично впишутся в твой интерьер. — Я хуево готовлю, это вообще не мой конек. — Я питаюсь доставками, так что ничего не теряем. — Володе нравится их подобие пинг-понга. Непонятно, к чему ведет данный спор и что они пытаются доказать, но увлекает это неплохо. — Я перетягиваю ночью все одеяло. — А мне всегда жарко, так что я раскрываюсь. — У меня на фоне постоянно что-то играет, не люблю тишину. — аргументы у Леши начнают заканчиваться, а улыбка на лице Семенюка становится все шире. — У меня есть наушники с шумоподавлением. — Моя кошка может умереть из-за твоего фикуса. — они синхронно смотрят на несчастное растение, которое, надо сказать, здесь стало чувствовать себя гораздо лучше. — Оставим Валеру на балконе, ему полезно. — Я терпеть не могу курильщиков. — эта претензия выходит настолько слабой, что Вова смеется, опустив голову. За дни, проведенные на балконе, он перестал курить, хотя сигарет в квартире оставалось достаточно. Удивительное влияние нового знакомого. — Мне повторить тот трюк с пачкой? — Ты же в курсе, что засоряешь природу? — Торжественно клянусь после окончания карантина убрать осколки кружки с асфальта и выкинуть ту пачку сигарет в мусорку! — для убедительности он ударяет себя кулаком в грудь, ухмыляясь, как кот, наевшийся сметаны. Победа в споре явно осталась за ним, только неясно, что с ней делать: то ли паковать трусы и переезжать в соседнюю квартиру, то ли заняться проектом по объединению балконов.***
Следующая вылазка Володи в магазин была обречена на феерический провал, потому что ливень хлынул в самый неподходящий момент. Бежать домой пришлось быстро и с тихими матами под нос. Видимо весь мир сопротивлялся тому, чтобы он нарушал режим самоизоляции, подсылая то ментов, то проливные дожди. Домой Вова возвращается вымокший до нитки, а уже на следующий день загнанно дышит и страдает от насморка и головной боли, но на балкон исправно выползает и садится прямо на пол, завернутый в одеяла, как капуста. Соседний балкон обеспокоенно оживает, а Леша сканирует его взглядом, подбираясь ближе. Видит покрасневший нос и убитое самочувствие, вспоминает вчерашний ливень и складывает в голове два плюс два. — Температуру мерил? — спрашивает тихо, чтобы не давить на расплавленный мозг. — У меня нет градусника. — хрипит в ответ Володя и щурится на окна дома напротив: ввиду отсутствия занавесок видит в них танцующую парочку и букет тюльпанов на подоконнике. Слабо улыбается и показывает пальцем в их сторону, чтобы Леша тоже порадовался за товарищей по несчастью. Губанов лишь недовольно качает головой и снисходительно улыбается. — Горе ты луковое. И исчезает в балконных дверях. Володя грустно сверлит взглядом окна напротив и шмыгает, чувствуя, как раскалывается голова. Хочется завернуться в кокон и уснуть прямо здесь, забив и на кровать, и на удобства. Леша возвращается через пять минут, садится на балконный пол совсем рядом с прутьями и протягивает градусник, встряхнув его перед этим. Володя улыбается и придвигается ближе к решеткам, чтобы забрать подношение. В голове мелькает – это твой шанс дотронуться. Леша даже ничего не скажет, а случайное прикосновение пальцев ведь не нарушает злополучную дистанцию, но Володя слишком упертый, так что градусник забирает со всей осторожностью, не дай бог докоснуться. Пыхтит, засовывает под футболку и улыбается, замечая, что следом ему протягивают еще и кружку. — Осторожно, горячая. Это терафлю, мне обычно помогает при такой фигне. — дотягивается сам и ставит на пол рядом с Володей, видимо вспомнив прошлый инцидент с кружкой. — Ты мне свою доверяешь? — Семенюк щурится, но не спорит, осторожно подносит чашку к губам и делает небольшой глоток. — Ага, почти святыню. — Леша удобнее устраивается на полу балкона и тоже смотрит на окна напротив. — Береги, как зеницу ока. — Договорились. Буду считать это знаком доверия и закрепления наших отношений. Как кольцо на пальце. — Как кольцо на пальце. — вторит ему Леша и усмехается, обводя кончиками пальцев узор на пижамных штанах. Затихают. Володя неспешно пьет терафлю, смотрит на окна каким-то расфокусированным взглядом и не думает ровным счетом ни о чем. Мозг плавится, а ему жарко то ли от поднявшейся температуры, то ли от прожигающего взгляда Леши. Через несколько минут возвращает соседу градусник и слышит тихое "жить будешь". Улыбается от этого и шепчет в ответ: "а как иначе-то". Ну не может он умереть от глупой простуды в разгар смертельной эпидемии. И вообще, у него висит незакрытый гештальт. С таким умирать противопоказано. — Спасибо. — говорит на выдохе, переводя взгляд на Лешу, который, кажется, и не отводил взгляд. — Потом отплатишь. — машет на него рукой, но Володя точно ловит момент, когда в чужих глазах появляются чертята, а губы растягиваются в хитрющей улыбке. — Натурой. Семенюк хрипло смеется и качает головой. Может, у него просто жар, но сволочь с соседнего балкона все больше походит на чертенка, сбежавшего из ада.***
Через несколько дней становится ощутимо легче, температура пропадает, а смех перестает быть хриплым и переходящим в кашель. Кружку Володя наглым образом не возвращает, Леша покорно не требует ее обратно. Оба молча решают, что это будет отличным поводом зайти в гости после окончания карантина. А это самое окончание уже маячит на горизонте, если верить слухам. Это вроде и радует, но с другой стороны внушает какой-то иррациональный страх: их балконные посиделки прекратятся? Жар давно спал – они проверили лешиным градусником – но Володе до сих пор невероятно тепло. Это исходит будто от самого Губанова, от его взглядов, которыми они обмениваются и иногда сталкиваются, от полуулыбок и смешков, от самого присутствия рядом. У Володи чешутся руки от желания, но невозможности прикоснуться. Хочется просто дотронуться, сжать, притянуть, огладить, любое проявление тактильности будет сейчас как никогда кстати. Его ломает, как наркомана в завязке, что очень странно – чтобы так хотеть прикоснуться, нужно дотронуться хоть раз, а у них даже этого не было. Они, что называется, встретились в странный период их жизней. Леша сегодня выглядит странно-задумчивым, крутит между пальцами телефон и даже привычные полуулыбки кажутся грустнее обычного. Окна напротив молчат и не подают признаков жизни, будто разделяя печальное настроение. Володя ерзает на полу – после болезни не видит смысла пользоваться стулом – и не знает, куда себя деть. Хочется дотянуться и дотронуться, сжать руку в поддерживающем жесте, подбодрить хотя бы так, но чертова дистанция. Была бы его воля, давно внес бы это слово в список запрещенных. — А я ведь перед началом всего этого думал переехать в Америку. — негромко начинает Леша, и Володя затихает окончательно, впитывая каждое сказанное слово. — Но сомневался. Ждал знака, чтобы понять окончательно – нужно ли это делать, или нет. — Думаю, эпидемия ясно дала ответ на вопрос. — Семенюк не сдерживается, усмехнувшись, но тоже как-то грустно. Представляет, что было бы, если бы Губанов все-таки переехал. Не было бы посиделок на балконе и разговоров до утра. Не было бы окон напротив, за драмой в которых вместе смотрели, как за сериалом. Не было бы клубничного чуда, пить которое стало какой-то негласной традицией. Не было бы разбитой кружки под балконом, выкинутых пачек сигарет и Валеры на второй половине балкона. Наверное, он бы сошел с ума и умер от простуды, не дожив до снятия ограничений. — Возможно. — уклончиво отвечает Леша, посмотрев на него. Володя стойко этот взгляд выдерживает. — А еще тебя встретил. Тоже неплохая причина остаться, не думаешь? — Думаешь. — в тон ему отвечает Семенюк и чувствует новый прилив тепла где-то в груди. Вновь замолкают. Смотрят на мужчину с чихуахуа, неспешно идущего по тротуару, разглядывают сирень, думают каждый о своем, а на деле – об одном и том же. Между ними – полтора метра, а еще непреодолимое желание коснуться и поцеловать, чтобы крышу снесло окончательно и жарко стало так же, как после того злополучного ливня. До снятия ограничений, кажется, чуть больше недели, и Семенюк искренне надеется, что это не очередная ложь, которая закончится переносом сроков. — Спасибо, Володь. За все спасибо. — из мыслей вырывает голос с соседнего балкона, до того тихий и неуверенный, что Вова думает, будто ему показалось. — Не ссы, сочтемся еще. — отвечает так легко, будто у самого сердце не сжалось от чужих слов. Думает пару секунд, а потом ухмыляется. — Я тоже принимаю натурой. Если он и благодарен за что-то эпидемии, так лишь за мягкий смех с соседнего балкона.***
Москва в предвкушении затихает и замирает, боясь шевельнуться. Володя с Лешей метают друг в друга взгляды, улыбаясь как-то хитро, будто они вдвоем хранители великой тайны, которую поручено беречь и ни с кем не обсуждать. До отмены карантина несколько минут, тут даже на часы не смотри – и без того все понятно. У Володи в голове бесстыдные мысли и безбашенные намерения, у Леши на лице читается понимание и одобрение. Окна напротив открываются совсем тихо и из них выглядывает та самая парочка – бок о бок и с шампанским наперевес. Тоже выжидают сигнала. Никто не скажет, но каждый, как натянутая пружина. —Я же говорил, что все-таки не умрем. — зачем-то уведомляет Леша, не в силах терпеть такую тишину. Кончики его пальцев подрагивают в предвкушении свободы, запах которой уже наполнил город. — Это из-за того, что ты со мной выпил. — в тон ему отвечает Семенюк и замирает. Первый гудок. Володя подрывается с места и встает, Леша зеркалит его действие с отставанием в полсекунды. Второй гудок. Володя резво взбирается на перила своего балкона и, вспоминая опыт паркура в седьмом классе, делает шаг в бездну и оказывается на перилах чужого балкона. Леша улыбается чеширским котом, но руку подавать не спешит. Третий гудок. Володя садится на перила и удобнее хватается за них, чтобы не упасть. Леша кладет ладони по обе стороны от него и приближается, сокращая расстояние между лицами до нескольких сантиметров. — Я уж думал, ты решил повторить судьбу той кружки. — шепчет на грани слышимости, пока Москва тонет в общих радостных криках и счастливом вое. — Сволочь... — володины глаза горят то ли чистым восхищением, то ли безмерной влюбленностью, когда он подается вперед и наконец-то сокращает дистанцию до нуля, выводя ее в отрицательные значения. Окна напротив радостно улюлюкают им и салютуют шампанским.