Минутка нытья*

— Со мной ты будешь сильнее, чем когда-либо. — О, я знаю, кто ты… — Вместе, мы сможем победить Люцифера?! — Дин… — Мы сможем?! — У нас будет шанс. — Дин, ты не можешь… — Люцифер схватил Сэма. И Джека! Кас, у меня нет выбора! — отвлекшись от друга, Дин снова повернулся к Михаилу. — Если мы сделаем это, это будет разовой сделкой. Я буду главным. Движок — ты, но я — за рулем. Понял?! Михаил медленно кивает, смотря только ему в глаза. Мир плывет вокруг и та же комната появляется в сознании вся мутная, без Каса за спиной. Этот незнакомый афроамериканец, чье обличие использовал Михаил, выглядел здоровым и целым, все так же прямо смотря только на Дина. И Дин расслабился, позволяя ему подойти ближе и… Взять контроль. Как будто отодвинув его на задний план, как будто накачав его наркотиком. Будто бы он сам пошатнулся, а его тело осталось стоять. Стоять еще более прямо и твердо, чем прежде. Едва заметное движение плечами, спиной, шеей, подбородком. Новый хозяин тела принимал привычную позу. Нет! Едва не крикнул Дин, но понял, что не может кричать. Мы так не договаривались! И архангел покоряется. Руль снова в его руках, но где-то на переферии мелькает сила. Будто бы он пьян — все кажется по плечу. За спиной сложены крылья, а за душой сияет свет. Свет не добра, а возможностей. Он такой теплый, приятный, такой лечащий душу… И такой слегка пощипывающий, обжигающий. Стоит только подумать о том, что ему нужно к Сэму, как свет обхватывает грудь сильнее, вытаскивая его из бункера, сильнее обжигая. В голове бьются сомнения, в груди — сердце, боящееся за брата, предвкушающее драку. А крылья за спиной, так приятно греющие, раскрываются. Какая-то церковь перед глазами, и невредимый Сэм. Джек, приставляющий к груди нож — что наплел ему дьявол? И сам Люцифер, стоящий между ними. Сила обжигает глаза, за спиной продолжают раскрываться крылья. Этот свет, он застилает глаза. И крылья, настоящие крылья за спиной. Они греют, они проявляются во вспышке света, как специэфекты в эпичном фильме. Они так и заставляют отойти в сторону, позволить сделать это их истинному обладателю — он ведь справиться с ними лучше. Дин давит в себе этот малодушный порыв, когда младший брат вопросительно, неуверенно выдыхает его имя. Неужели ты думал что я буду сидеть и ждать, Сэмми? — Привет, Сэмми. Дьявол прошелся, буравя Дина взглядом. Он отошел подальше от Сэма и Джека и остановившись, заговорил: — Ты впустил моего брата? — Оказывается, у нас с ним есть нечто общее, — голос раскатывается по церкви эхом, Люцифер заинтересовано ждет. Сила пьянит. — Мы оба хотим тебя выпотрошить. Секунда бездействия и сатана срывается с места. Удар ногой — и никакой отдачи, а Люцифер отлетает, разрушая скамейку, как будто ничего не весит. В руке появляется нож, мысли из головы вылетают, и Дин уже не уверен — кто рулит телом. Он, Михаил, или тело само, на голых инстинках бьет врага, уворачивается и выворачивается. В голове бушует шторм. Он быстро теряет нож и вот уже летит через всю церковь. Крылья цепляются за воздух, подлый архангел силиться перехватить контроль. Дин встает и чувствует, что уже не он расправляет плечи. Взбешенный Михаил бежит к своему брату, они сцепляются, но тут Дин снова за рулем — и как же сладко надавать сатане по роже. Тот тоже не висит без дела. Будь у Дина время, он выдал бы пару фразочек в своем стиле — про битву под потолком и ощущение полета. Дьявол отталкивает его от себя и, пытаясь воспользоваться крыльями, Дин невольно дает контроль Михаилу — всего на секунду. Вернув его себе, Дин приближается к дьяволу. Борьба внутри и снаружи, и в обоих его бьет архангел — прямо начало анекдота. Оба что-то говорят, но он не слышит. Он пытается перехватить контроль — и над телом, и над боем. — Дин! Вот брата он слышит. Контроль, чертов контроль снова у него! Остался Люцифер. Повернув голову, видит отблеск. Сэм не стал бы звать просто так… — Пока, Дин, — пытаясь отдышаться и вернуть тону язвительность, вворачивает дьявол. А в следующий момент рука Люцифера плавит его мозг, пока клинок летит дьяволу в живот. Сердце правее и выше, но и так сойдет. Жуткий вой, вспышки света, взрыв. И вот мертвый дьявол на полу, а угли за его спиной образуют два крыла. — Он… — Он мертв. Дин ругается. Он убил дьявола! В голове неприятно пусто и гудит, а еще никак не подбирается подходящая фразочка — даже из его обширного набора цитат. — Ты это сделал! — Нет. Мы… Мы это сделали! Мы вместе. В голове пустеет, а тело перегибает пополам. — Дин? Дин! — Мы договаривались! — с силой кричит он. Бесполезно. Контроль уходит. Эйфория от победы улетучивается, когда спину расправляет уже не он. — Михаил, — шепчет Сэм, как гвоздь в крышку его поражения. Может, это чертов баланс вселенной не дает ему хоть раз просто победить? Без последствий. Михаил медленно крутит не своей головой, обводит тяжелым взглядом церковь. Губы Дина непривычно жестко говорят: — Спасибо за тушку. За спиной раскрываются крылья, но не жгут. Они теперь за спиной своего хозяина. Дин пытается напрячься, вырвать хоть кусочек контроля, вытурить архангела из своей головы. Неужели он думал, что все пройдет хорошо, а не как всегда? Он так занят, что не замечает, где он. Вернее, где Михаил. Где этот чертов крылатый мудак таскает его тело!!! Спасибо за тушку, спасибо за тушку… В следующий момент вокруг оказывается плотный слой воды. «Спасибо за тушку», циркулирующее по мозгу, только сейчас ослабевает. Он чувствует ледяную воду, немыслимое давление и скудное океанское дно. Мокрую насквозь одежду, то, как Михаил сбрасывает его ботинки и куртку, чтобы спокойно прогуляться по морскому дну, расдвигая его пальцами песок, задивая его ступнями камни. А еще Дин чувствует иллюзию контроля. Будто бы на миг к нему возвращаются силы и он может выставить из башки гребанного архангела. Как будто тот все силы тратит на море, не следит за мятежником внутри. Ну же, как Сэмми это сделал с дьяволом… «Станешь собой прямо здесь — потонешь.» Совесть, ты ли это? Нет? Инстинкт самосохранения, голос разума? А, нет, это всего лишь Михаил связался по встроенной рации. Где это — прямо здесь? «Дно марианской впадины.» Хм, и зачем мы прямо здесь? «Я ищу Первый клинок. Вряд ли ты знаешь что это, но в своем мире я с ним не расставался. Из соображений безопасности — мало ли, какой нибудь герой доберется.» Дин затолкал поглубже свои мысли и воспоминания. Если Михаил так и будет бегать по морскому дну… Чего это ты такой разговорчивый? — чуть громче, чем он обычно думает, подумал Дин. Ну и бессмыслица… Как вообще можно подумать громче, чем обычно? «Врать самому себе у себя же в мыслях — не самое продуктивное времяпровождение, не находишь? Тем более ты уже никому и ничего не расскажешь.» С чего ты взял? На этот раз архангел не ответил. Иллюзия контроля пропала, а разум погрузился в темноту. Тело куда-то шло, что-то видела. Вокруг были какие-то люди, города, но Дин запоминал лишь урывками. Полностью очнулся он снова в воде. Михаил задумчиво шел по дну, смотря себе под ноги. Переферийное зрение у Дина не работало, и он видел лишь песок под ногами. Тогда он, чувствуя в себе силы, попытался освободиться. Шаг, еще шаг, а вот этот не удался — Михаил спотыкается. Тушка откидывается на воду, начинает всплывать, но контроль все еще в чужих… «ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!» Руках. Я? Я пытаюсь тебя убить. Пусть у меня не выйдет сейчас, но ты выйдешь из моего тела, а я отправлюсь в Ад. Мне не впервой там бывать, я выберусь. Да и смерть мне благоволит. А ты найдешь себе другой сосуд. Когда я выберусь из Ада, я убью тебя в этом сосуде. Это до… Вспышки, люди, города, слова. Долгоиграющий план. Очень долго. Но пока ты во мне — он не… Вспышки, люди, голоса. Города, дома. Площади, подвалы, комнаты. Девушки и парни, дети и старики. Хотя, почему детей и стариков вечно отделяют от девушек и парней? Не может сработать. Поэтому я… И снова вспышки. Ничего нельзя разобрать в голосах, а собственный звучит эхом внутри черепной коробки, но в нем все равно ни единного внятного слова. Убью себя. Все просто. И снова впадина. Вода проникает в слегка приоткрытый рот, не следуя дальше. Соленая. С привкусом песка. «У тебя не выйдет.» Оно заговорило! И снова вспышки… Когда все закончится, он будет сидеть с Сэмми на берегу, пить пиво и смотреть на воду. А еще там будет Кас. И мама с Джеком. И — черт побери, — даже Кетч и Равенна, будь они неладны. И Чарли. Та своя-чужая Чарли, из другого мира. Они все будут там. Тоже будут смотреть на воду, видеть в ней… Красоту. Непоколебимость. Масштаб. Они не увидят в ней иллюзию контроля, как он. И хорошо, что не увидят. Вспышки, от которых болит голова, собственный голос, — говорящий неизвестно что и неизвестно кому. И толща воды. Дно, самое глубокое в мире. Песок, камни, темнота — в которой видно лишь благодаря светящимся глазам Михаила. «Да где этот чертов клинок?!» Очешуеть, это что, у него спрашивают…? «Это был вопрос в пустоту. Я шляюсь сюда уже вторую неделю, а все без толку! Где он может быть?!» Нет, я не помню никакого Кроули, никакого Магнуса, их таких не было… Мысли, чертовы мысли, заткнитесь… «Я давно понял, что ты что-то скрываешь от меня!» Дин испугался. История с клинком успела прокрутиться в его сознании полностью, а архангел затих. Как же, оказывается, сложно заставить шестеренки в голове перестать крутиться! Снова начался сплошной поток вспышек, из которых ничего нельзя было понять. Но на этот раз он непрерывался так долго, что лица и места просто слились в сплошную массу. Может быть, он потерял зрение? Не может же эта иллюминация вокруг глаз пройти бесследно. Но тогда и слух тоже — казалось, что гул в голове не замолкает. Финальная битва и победа пронеслись как бы мимо него, а очнулся он лишь за рулем импалы. Сэмми дремал на переднем пассажирском, а за окном, возле дороги, травой было окружено какое-то озеро. Или пруд, это совсем не важно. Просто вернулась иллюзия контроля. А может быть, он спит? И вовсе не за рулем, а шатается где-нибудь в другой стране, среди чужих людей. Не за рулем, даже не на пасажирском — в багажнике. Связан и ничего не видит… Может, за рулем по прежнему Михаил? Нет… Здесь ведь вода. А вода — это контроль.