***
Когда Гоголь***
Месяц. Он терпел ужасное, по истине свинское отношение к себе, целый месяц. Но ничто не бесконечно, и любому терпению, даже самому стойкому, рано или поздно приходит конец. И вот, спустя месяц, её большая, обустроенная комната была заменена на крохотную, сырую камеру в подвале, вкусная еда превратилась в безвкусные каши и супы, дорогие украшения, что когда-то висели на ней, он поменял на жёсткие, железные кандалы. Но ведь она сама в этом виновата, он пытался сделать её пребывание здесь комфортным, она сама не ценила того, что он для неё делал. Да, она сама в этом виновата. Он сдерживался как мог, он пытался быть нежным с ней, пытался, но она этого не ценила. Теперь, пусть получает то, что заслужила. Этими словами он оправдывал себя, когда снова на свою заботу он получив лишь гневный взор, и нецензурную брань в свою сторону, он закрыл тяжёлую дверь, принимая возможно, самое нелёгкое решение в его жизни. – Что же, я пытался пойти другим путём – Негромко произнёс Фёдор, медленно подходя к девушке, что после сказанной им фразы, как-то поубавила свой пыл. – Фёдор? – Её голос дрогнул от страха – Что ты делаешь? – По мере того как мужчина всё ближе приближался к ней, Анна пыталась отползти подальше от него, но далеко отодвинуться ей не позволили тяжёлые цепи, что тяжёлым грузом висели на шее и руках. Но Фёдор молчал, словно это не к нему обращалась запуганная девица. Его лицо было омрачено тенями, которые делали его облик ещё более пугающим. Каждая черта выражала гнев, который немотухаемым пламенем пылал в его сердце. Фёдор, затаив дыхание, стремительно двинулся к ветхой, скрипучей кровати, на которой сидела девушка, и в одно молниеносное движение он оказался рядом с ней, ловко опрокидывая ту на спину, прижимая её сверху своим телом. Их лица практически соприкасались, они находились так близко, что можно было почувствовать дыхание друг друга, его фиолетовые глаза пылающие не то гневом, не то любовью, были прикованы к её запуганным, голубым очам. Кровь пульсировала в висках отдаваясь гулам в ушах, мешая рационально думать. – Скажи – Мужчина поставил левую руку сбоку от головы девушки, создавая преграду, а правой он нежно очертил скулу миловидного лица, останавливаясь на подбородке, и с силой сжимая его, не давая отвести от себя взгляд – Что ты ко мне чувствуешь? Зрачки девушки сперва хаотично метались от одной стороны комнате к другой, словно в поисках спасения, но после услышанного вопроса, она устремила полный ненависти, боли и отчаянья взгляд на того, кого она когда-то считала хорошим человеком. – Я тебя ненавижу – одними губами, не скрывая всю свою злость и ненависть прошипела она в лицо напротив. Врать девушка не собиралась, она же ещё в самом начале ясно дала понять, что ничего кроме ненависти и призрения, она к нему чувствовать не будет, как бы он не старался. Фёдор устало вздохнул, он и не задавая вопрос, прекрасно понимал какой ответ получит, но ведь, не попробуешь, не узнаешь. Он ведь так надеялся, что он мог ошибиться, но видимо, не в этот раз. – А ведь я пытался сдерживаться. После этих слов Фёдор слегка отодвинулся принимая более устойчивое положение сидя. Его руки, что недавно нежно гладит чужое лицо, переместились на тоненькую, хлопковую рубашку. По всей камере раздался громкий треск рвущейся ткани и звон падающих на каменный пол пуговиц. Анна завизжала, с ужасом наблюдая за тем, как некогда красивая вещь, на её глазах превратилась в безобразные ошмётки. – Что ты делаешь? – Руки девушки хаотично метались из стороны в сторону, не зная что делать, толи отталкивать мучителя, толи прикрывать оголённое тело, ведь после её «переселения», кроме этой несчастной рубашки, ей больше ничего не выдавали. – Нет, не надо, пожалуйста – Испуганно кричала Анна, но Фёдор остался глух к мольбам девушки, продолжая избавлять ту, от ненужных остатков одежды. Девушка билась, кричала, пытаясь достучаться до разума Фёдора, и образумить его, но всё было тщетно. Когда на Анне не осталось больше одежды, рассмотреть её фигуру мешали руки, закрывающие интимные места от чужого взора. Но и эту проблему Фёдор решил очень быстро, просто подвесив уже прицепленные к рукам кандалы, на специальный, железный крюк, что был прибит на стене, специально для такого случая. Девушка прибывала в полном шоке, её охватил страх, сердце колотилось, как бешеное, дыхание стало прерывистый. «Я не хочу, вот так вот стать жертвой насильника», подумала она, и в отчаянии, смогла всё-таки выдернуть одну ногу из-под тяжелого, мужского тела, и что есть силы заехала насильнику прямо в нос. Фёдор издал какое-то непонятное кряхтение, и отскочил от койки схватившись за нос, из которого, тоненькой струйкой, текла багряная кровь, пачкая собой одежду мужчины. Девушка победно улыбнулась, радуясь, хоть и маленькой, но всё-таки победе. Но её ликование быстро спало на нет, как только Фёдор посмотрел на неё потемневшими от злости глазами. «Теперь мне точно конец», пронеслось у неё в голове испуганно наблюдая за тем, как мужчина вытерев рукавом остатки красной жидкости с подбородка, медленно снял с себя испачканный костюм оставаясь в одних брюках. – Я надеялся, что мы обойдёмся без таких «кардинальных» методов – Сказав это, он не спеша вытащил из пояса жёсткий, кожаный ремень, сложил его вдвое, и начал небольшими, медленными шагами приближаться к напуганной девушке. Глаза Анны, расширились, до размеров пяти рублёвой монеты, с ужасом наблюдая, как Фёдор размеренно похлопывая ремнём по руке, неумолимо приближается к ней. – Фёдор, что ты удумал? Не подходи! Нет! Стой! – Девушка начала дёргаться с двойной силой, но всё было бес толку, железные цепи прочно удерживали её на одном месте, предотвращая любые попытки сопротивления. – Какой из них, ты меня ударила? – Спросил Фёдор, подойдя к кровати и хватая одну из ног девушки. – По-моему этой – После сказанных слов, рука что держала ремень взмыла вверх, и в следующую секунду, раздался громкий свист, и следующий за ним звук шлепка кожи о кожу. Удар. Девушка завопила от ужасной боли в ляжке, глаза заслезились, дыхание прервалось. – Нет, не надо – Свист ремня по воздуху, ещё один удар, снова крик, новая волна боли в ноге. – Остановись, пожалуйста. – Голос срывался от криков. Новый удар, по тому же месту, разрывая нежную кожу вместе с плотью, а потом ещё, и ещё много раз, и так по кругу. Нога онемела от боли, девушка, всё-таки сорвала голос, теперь из ее рта вылетали не крики, а лишь жалобный скулёж, похожий на тот, который издают раненые животные. – Ты сама во всем этом виновата – Раздался в тишине, грубый, мужской голос. Мужчина с упоением смотрел на проделанную им работу, а посмотреть там было на что, вся правая нога девушки превратилась в безобразное месиво. Она была покрыта разно степени тяжести гематомами, и мелкими царапинами, то тут, то там, виднелись более глубокие раны из которых тоненькой струйкой вытекала кровь, были видны также большие кровоподтёки, оставленные пряжкой ремня, когда он решил, что железной застёжкой, будет более ощутимо «всё это он делал в целях профилактики разумеется». – Посмотри, к чему привели твои необдуманные действия – Фёдор сел на кровать рядом с Анной, и нежно взял в руку искалеченную ногу – Если бы ты вела себя более вежливо и покладисто – Рука на ноге девушки сжалась, посылая новые импульсы боли, девушка заскулила, не в силах ничего ответить – Этого бы не случилось – Прорычал мужчина, и поднял ногу вверх демонстрируя изувеченную конечность, во всей красе. Аня зажмурила глаза, отворачиваясь, у неё не было никакого желание, смотреть на то, во что превратилась её нога. Но мужчине это явно не понравилось, он хотел, что бы она до конца осознала, степень своих проступков, и видела, к чему они могут привести – Смотри! – Вторая рука Фёдора переместилась на скулы девушке, дёргая за них в бок заставляя Анну повернуть голову прямо, и смотреть на плоды своей наглости. – А ведь этого всего, можно было бы избежать, но твоё упрямство, сыграло с тобой злую шутку. –Верхняя губа дёрнулась вверх выражая призрение – Посмотри, до чего ты докатилась, сейчас ты сидишь в сырой камере, на какой-то потрёпанной постели, вся в цепях и ранах, а ведь могла сейчас находится в той уютной комнате, обустроенной специально для тебя, лежать на шикарной кровати, одеваться в наилучшие наряды, одно твоё слово, и я мог бы подарить тебе всё, что захочешь. – Да, Фёдор мог осыпать её подарками с ног до головы, мог дать ей всё. Всё, кроме свободы. Он одарил девушку чуть печальным взглядом, где-то в глубине души трепыхался червячок сомнения, что-то подсказывало ему, что он сейчас поступает неправильно, не так как должен был поступить. Но разве он мог действовать по другому? Мог ли он лишить себя удовольствия и отпустить столь прекрасное божье создание? Определенно нет. – Знаешь, даже сейчас, с опухшим лицом и мокрыми от слез глазами, ты всё так же прекрасна. Девушка на это не сказала ни слова, она смотрела, на то, что стало с её некогда красивой и изящной ногой, ей больно, страшно и противно, она была дезориентирована, что делать, она даже не представляла. Боль оттесняла из головы любые мысли. – Ты ничего не хочешь мне сказать? – Неожиданно раздался голос её мучителя под ухом. Он внимательно наблюдал, наблюдал за её поведением, та тем, какие эмоции сейчас она испытывает. Его начинало злить, что за всё время, она так и не посмотрела на него. – Да, хочу – хриплый девичий голосок пронзил комнату, отражаясь от влажных стен, делая его чуть громче. Она хотела накричать, но не могла, горло раздирала боль, она хотела вырваться из его хватки, но не было сил, хотела повернуть голову и плюнуть ему в лицо, но ей было страшно. Ей было страшно и противно даже смотреть не него, а ощущать его прикосновения на лице и покалеченной ноге было тошнотворно – Пошёл нахуй! Неожиданно, комнату пронзил хлёсткий звук пощёчины. Голова девушки непроизвольно дёрнулась в бок, на нежной кожи щеки остался большой, след от удара, буквально отпечатываясь на скуле красным цветом большой, мужской ладонью. – Сквернословие – не красит человека, душа моя. – Фёдор встал с насиженного места разминая кисть руки, которой он только что совершил удар. Вышло сильнее чем он рассчитывал, но и пускай, за то поймёт. Не даром священники в сторону перед отпущением грехов интересовались: «не бьешь ли ты жену понапрасну?», это нормально наказывать кого-то за непослушание, даже сам Иисус, не смог избежать наказания. – Одной пощёчиной и побитой ногой, ты сегодня не отделаешься – Для Анны, эти слова напоминали ей последние изречения палачей своим жертвам, прежде чем те совершали суд над виновником. Она задрожала, сквозь пелену слёз, она наблюдала за там, как Фёдор встав неподалёку от её «ложе» стал медленно раздеваться окончательно, снимая с себя штаны вместе с нижним бельем. – Что ты собираешься делать? – Принибригая боль в голосовых связках спросила она. – Ничего такого – Мужчина улыбнулся одними уголками губ подходя к ней и садясь сверху. – Всего лишь маленькое наказание – Голос его звучал притворно – нежно, словно это не он только что безжалостно избивал её. Анне поплохело. – Нет, пожалуйста – Слёзы полились с новой силой, адреналин бушевал в крови, придавая ей сил на новые попытки оттолкнуть от себя мужчину. Но даже так, она всё равно ничего не могла сделать, недельные голодовки и недавние сопротивление, а после и избиение, дали о себе знать. – Я сделаю всё, что ты попросишь, только пожалуйста, не надо. Прошу. Фёдор пропустил её жалкие попытки избежать наказания мимо ушей, ловким движением он перевернул лёгкое тело девушки на живот для большего удобства, и предотвращение повторного инцидента с избиением его лица. Девушка в его руках трепыхалась, кричала, и молила о прощении, ну это естественно, мало кому будет приятно терпеть наказание, даже если оно заслуженное. Расставив по бокам ноги «жертвы», он невольно замялся. Сейчас перед ним была одна из самых прекрасных картин, которые он когда либо видел. Маленькое, хрупкое тело, такое беззащитное, и полностью по его властью, миловидное, слегка покрасневшее лицо было повернуть к нему через плечо, глаза полные слёз, смотрелись так мило, что к лицу невольно прилила кровь, придавая румянец. Превосходно.***
Анна хотела умереть, ей было настолько больно и противно сейчас, что она хотела просто сдохнуть. Фёдор взял её грубо, никак не подготовив, его вообще не заботило, какого ей сейчас. Он буквально вбивался в её неподготовленное лоно. Каждый новый толчок выбивал воздух из лёгких и приносил череду новой боли. Она перестала сопротивляться, спустя пару минут, после начала икзикуций, сил не осталось, всё что она могла делать – это лишь жалобно поскуливать, и надеяться, что этот кошмар скоро закончится. Когда Фёдор вошёл в неё первый раз, она испытала такую волну боли, что даже не описать словами, грубые толчки разрывали нежные стенки влагалища изнутри, она даже слышала звук рвущейся плоти. Она плакала, просила чтобы он прекратил, но он так и оставался глух к её просьбам, и в итоге, она сдалась, позволяя полностью овладеть ей. Половые губы, покрасневшие от грубого обращение, любезно принимали его член внутрь, а струйка крови, с лёгкостью заменила смазку. Он честное слово, не хотел причинять ей такой сильной боли, но кто же знал, что его девочка окажется такой узкой? Всё-таки есть вещи, которые даже он не может просчитать. Он всегда считал секс чем-то грязным, безбожным, но сейчас, ускоряя толчки, выбиваясь в уже подготовленное тело Анны, он чувствовал себя так, словно вот-вот вознесётся на небеса. В голове было пусто, и только образ прекрасной девушки перед ним, вновь и вновь появлялись в его мыслях. Это было прекрасно, даже её неразборчивые охи и ахи были прекрасны, они словно симфоническая музыка ласкали его слух. Новый толчок и следующее за ним наслаждение, нежные стенки ласкают эрогенные зоны, толчки становятся интенсивнее, грубее. Из головы вылетают все мысли, к мошонки приливает крови, вызывая утолщение кожи, делая проникновение ещё приятнее. Ритм толчков увеличивался с ужасающей скоростью, выбивая из лёгких девушки последний кислород. Воздух во всей комнате потяжелел, разгорячённые тела тёрлись друг об друга, становилось жарко, сердце билось с ужасающей скоростью, казалось ещё маленько, и оно сломает рёбра. Фёдор почувствовал преддверие разрядки, вытащив свой половой орган из влагалища, и перевернул девушку на спину, лицом к себе, он стал интенсивно надрачивать, смотря на женское тело, всё-таки контрацепции у него по рукой не оказалось, какое упущение. Пару движений и вот оно, долгожданная разрядка, перед глазами появились звёзды, ноги слегка подкосились, но он остался в том же положении. Ладонью он чувствовал как сокращаются мышцы пениса. И вот наконец эякуляция, оргазм накрывает его с головой. Семя пачкает женское тело, покрывая его от бёдер до грудей, даже на собственные живот попало, ещё пара секунд, и вот он падает рядом с Анной в попытке отдышаться. Переведя дыхание, он медленно поворачивается лицом к девушке, с грустью наблюдая за тем, как она изо всех сил закусила губу от боли, из-за чего там появилась небольшая ранка, из которой потекла кровь, пачкая подушку. Сейчас Аня выглядела такой несчастной, замученной, появилось желание как-то поддержать несчастную девушку, успокоить её. Не став себе отказывать, он протянул к ней руку, нежно касаясь её мокрых от пота волос, пальцы медленно перебирали чёрные локоны, прядь за прядью пропуская их через пальцы, в попытке успокоить. Толку от этого было мало, и он это прекрасно понимал, сейчас ей надо немного прийти в себя, а присутствие Фёдора, только усугубит сложившеюся ситуацию. Бросив последний взгляд на девушку, и оставив страстный, влажный поцелуй на сомкнутых губах, встал с кровати, подобрал сбросанные ранее вещи, не спеша натянул их на тело и пошёл на выход из камеры. Он не собирался как-то ухаживать за девушкой, оставляя её в таком состоянии: раненную, всю в семени, в крови, изнеможённую, плачущую, таким образом он снова подвергает её наказанию, если в следующий такой раз она будет менее грубой, то и он будет более ласковым. Открыв тяжёлую, дубовую дверь, он остановился, медленно повернулся к Анне и бросив на последок: – Я надеюсь, ты как следует подумаешь над своим поведением – Вышел из комнаты, оставляя девушку совершенно одну в этом сыром и тёмном подвале. Аня всё так же молчала, лишь изредка можно было услышать приглушённые подушкой, жалобные всхлипы. всё её тело ныло от боли, горло болело из-за непрекращающихся криков, кандалы больно натёрли нежную кожу запястий, оставляя после себя безобразную смесь мяса, крови и грязи, через протёртый слой кожи, виднелись белые нити сухожилий, меж ног всё горело огнём, она даже не могла свести ноги вместе, про ногу, даже говорить не стоит, вся кожа насалась из-за пота, слёз и спермы. Кажется то, что она испытывала сейчас – было наихудшим, что могло с ней случиться. Но боже, как же она ошибалась.