Беда настигла

С какого момента судьба дала переворот и развернула путь к чертовой матери? Разве копаться в глуши дремучего леса намного приятнее, чем пройти по облачкам к радуге? Ответ был един на все вопросы, но в этом нужно еще тщательно разобраться прежде чем утонуть окончательно в убытке реальности или раствориться в тяжелом и душном воздухе. Голова полностью уходила в свои неразумные мысли, а тело действовало так, как никогда раньше. Агеев готов был поклясться, что лучше было бы пройтись по небу светлому, чем закапывать себя в мрачную могильную землю. С начала тренировок в зале, все пошло под откос. Юра заваливался на дно при каждом походе в это укромное местечко и этому всему была веская причина. Настолько отдаленная и настолько противная причина, что становилось так жарко, словно солнечный удар пришел под силу. Но кто бы мог подумать, что этой якобы «причиной» является Колодин? Да откуда, черт возьми, появилось чувство волнения при виде этакого простого парня? Почему сердцебиение предательски начинает учащаться, а ладони до ужаса потеть? Невозможность ответа на все эти вопросы заставляет уйти в свет головой и больше никогда и ни за что не оборачиваться. Гореть от стыда и грызть локти Агеев считает намного хуже, чем умереть при пытках. Только из-за этого он избегает встречи взглядом, а еще хуже и взаимодействия..по крайней мере он так думает. Юра сам за собой не углядел, как все чаще всматривался в кисти Димы, разглядывая их по пунктам и каждый пункт оставлял на полочке в голове, а после глубокой ночью сладко вспоминал. Все чаще прокручивал перед глазами походы в пивную и счастливые переговоры за чашкой пива. Все это казалось..неправильным, сумасшедшим, а еще хуже — ошибочным. Он не должен был проявлять такой интерес к Колодину, что аж ноги начинали подкашиваться. Но по действительности, на правду не обижаются. Он еще не осознал с какого времени перестал активничать с Алиной. Перестал на нее вообще реагировать. Его дыхание уже не останавливалось при пересечении их взглядов, а руки не дрожали словно в них взорвался динамит. Юра больше не смотрел на нее искренними глазами и не чувствовал к ней некой заботы и долга защитить. Вселенная просто взяла и выбросила его на произвол судьбы. И снова Ланцет западает в свое ужасное состояние — состояние уязвимости. Тело словно распадается на мелкие кусочки пазла, а другие собирают его и переставляют как душа велит. Так же и сейчас. Вновь Агеев выискивает высокую фигуру среди разных бойцов. Вновь повторяет себе, что это ошибка и вновь тает в глубине его глаз. Ромео стал для него чем-то важным, чем-то особенным и успокаивающим, словно ромашковый чай и тому подобное. Хоть он и знал, что задыхается в дерьме, но Колодин ходил по краю лезвия, не давая ни упасть ни возвыситься. Нет, стало невыносимо находиться рядом с человеком, который буквально дергает за ниточки, как марионетку. В глазах плыло, словно с похмелья, а ноги пошатывались, заставляя руками упираться о стены чтобы хоть как-то доползти до коридора. Тяжелая дверь с мертвым скрипом отворилась и поток свежего прохладного воздуха хлынул в лицо, перебирая рыжие пряди волос. Вздох полной грудью казался последним, что он сделает на белом свете. Юра облегченно облокотился лбом о стену рядом, улыбаясь самому себе. Радость прильнула к его губам лишь потому что он спятил и всерьез не воспринимал ничего от слова совсем. Не такая уж и веселая новость, честно говоря. Такое было чувство, словно он в трансе, под наркозом или под чем-то еще, но прошло довольно быстро особенно после того, как его окликнули. —Юр, я действительно не могу понять, — нежный голос мурлыканьем въелся в голову, заставляя затаить дыхание. Недолго думая, Ланцет повернулся на источник звука лицом и жар резко прильнул к его щекам. Он смотрел ровно в глаза напротив, не пытаясь отвести взгляд или отвернуться. Это был самый нервирующий момент в его жизни, его руки дрожали до невозможности, а губы сами по себе поджимались., —Не могу понять, в кого ты такой? , — заканчивая реплику, Колодин резко, но в то же время аккуратно, схватил ладони Агеева в свои. Он медленно переплел их пальцы вместе в то время, как по лицу расплывалась кошачья улыбка. Дима горячими ладонями словно согревал холодный айсберг в своих руках. Юра казался беззащитным, хоть и был достойным бойцом и понимал, что влип в полное дерьмо. Ситуация вжилась в кожу, залезла по венам в голову и осталась там навечно. Будто в тумане Юра уже не помнит, как Колодин приблизился к нему и как оставил после себя красный след на шее. Уже не вспомнит, как теплое дыхание заставляло мурашкам забегать по телу, а уж точно не вспомнит, как их губы переплетались в млечный путь. Это все была огромная беда из которой теперь выбраться нельзя и нельзя будет всегда.