Ты надеешься сбежать

—Давай, скажи мне что-нибудь впечатляющее. Тиканье часов, жужжание вентилятора, молчание, всё в этой уютно обставленной комнате давило на мозг. Марло искренне надеется, что этот мягкий парень со “сладким лицом” справится с такой вещью, как сленг, и им не придётся потратить ещё неопределенное количество времени на тренировки. Да, было бы очень нехорошо тратить ещё больше времени. Санчез разгонялся, с каждым днём становясь всё более беспринципным и всё более опасным, у них не было возможности медлить. —Впечатляющее? Сидевший на красном бархатном диване, Лололошка встал, наклоняя голову вбок и удивительно непринужденно –для такого-то человека в такой-то ситуации– улыбаясь. Наклонившись к нему лицом, с поднятой бровью и выражением, так и говорящим “я знаю больше тебя”, он действительно невероятно сильно напоминал Джона. Нездорово сильно. —Что же, на самом деле, есть всего одно слово, которое является самым впечатляющим во всех мирах: я. Резко выпрямившись и раскинув руки в стороны, поправив черные очки и глянув на Марло сверху-вниз, он стал ходить по комнате туда-сюда, одновременно говоря и разглядывая интерьер, периодически поворачиваясь к Брэндо на наиболее наполненных пафосом моментах. —Что вообще может быть более впечатляющим, чем гений? Говорят, что безумие это бесконечное повторение одного и того же, так значит ли это, что я, второго такого не найти и в тысяче миров, полная противоположность безумия? Просветление. Ты когда-нибудь видел что-либо более впечатляющее, чем просветление? Я да, но не суть. Он снова придвинулся к нему практически вплотную и снял очки, на сей раз уже полностью. Пронзительные, яркие глаза, будто светящиеся изнутри, видели людей насквозь и даже дальше, заставляя застыть в немом шоке и восхищении от одного взгляда. Такие глаза всегда были у Джона. Такие глаза были и у мальчишки. Странно, разве они не были черными? Но он поначалу показался и молчаливым, если уж так. У Марло зрело подозрение, словно Харрис просто издевался над ними всеми, устраивая маскарад с двойным дном. Это было бы очень, очень в его стиле. —Помнишь, ты спрашивал “зачем весь этот цирк”? Так вот: это весело! Вводить людей в замешательство, морочить им головы, понимаешь? Марло понимал. Даже слишком понимал. Неужели всё это время… серьезно? Но для чего? Хотя о чем это он, он уже получил ответ. Веселье. Притвориться тем, кто притворяется Джоном, “случайно” связаться с мафией, чуть не загреметь в тюрьму и естественно, естественно “чудом” уцелеть! И все ради чего?! Ради дичайшей иронии конечно! Он даже мог услышать голос Джона в своей голове “Тебе не кажется это забавным? Они думают, что поймали нарушителя, а это я! Понимаешь? Я! Какой же ужасный человек посмел притвориться гением, творцом? У нас нет даже догадок!”. Джон всегда был жестоким. Ему не было дело ни до кого, не имело значения, кто пострадает от его “веселья”, Марло или Евсей, всё одно. Он был нужен им, они были должны ему и не смогли бы и слова вставить, если бы он не захотел, чтобы они это сделали. Типичный Джон. —Они думают, они верят, они знают, а потом!.. Кхм. Да. Извините. И снова поворот обратно. Высокий и громкий, он в момент стал “Лололошкой”, кланяясь и отводя взгляд темных, ясных, но совершенно спокойных и мирных глаз. Безумие. —Простите, я постарался вести себя так, как я представил его из рассказов остальных и перестарался. Похоже? Слишком. Слишком, черт возьми, похоже. Марло даже не был уверен, чему уже верить. Но сколько бывает таких совпадений? Мироходец с острова с абсолютно таким же как у Джона лицом, который постоянно ввязывается в неприятности и замечательно играет роли, но при этом являющийся совершенно другим человеком? Не слишком ли уж маловероятно? Хотя с ним, если честно, ожидать можно было всего. Вообще всего. —Очень похоже, но с Санчезом тебе стоит быть всё же более сдержанным. Ты должен ходить по грани между самодовольством и учтивостью, потому что ты должен и быть похож на Джона, и не умереть. Это понятно? В ответ только негромкое, но твердое “да”. Очень в стиле Лололошки, но совершенно не в стиле Харриса. Марло чувствует, что ему определенно нужно отдохнуть, а то его голова лопнет, как слишком сильно надутый шарик. От общения с ним тоже всегда было такое ощущение, но он никогда не уходил так быстро и легко, по одному прогоняющему жесту руки. Черт, он определенно не хочет об этом всём думать. Не хочет, но не может не, каждый раз возвращаясь мыслями к… Ним? Нему? К кому, в конце-концов? Это слишком сложно. Это слишком запутанно и странно. Это слишком по-джоновски. —Но что же это всё-таки было?.. *** «Но что же это всё-таки было, Ло? 19:36» Сообщение на почти разряженном телефоне так и пропитано удивлением, что кажется почти забавным. Они все и всегда такие. Верящие в то, что им покажешь, но ведущие себя так, будто они сами догадались. «Ты ужасный лжец, но судя по реакции Марло, ты попал в яблочко. 19:36 Это странно. 19:36 Неужели ты всё это время тайно тренировался, а? 19:37» Улица полна людей, но на него никто совершенно не обращает внимания, не глядя ни на то, как он одет, ни на то, что он разговаривает с телефоном, явно никому при этом не звоня и не записывая голосовое. Раньше было как-то немного обидно, но на самом деле это очень удобно, если быть честным. —Ты видел, как я лгал, но ты никогда не видел, как я лгу, когда хочу, чтобы мне поверили. Дилан ничего не ответил, наверняка переваривая информацию, а Лололошка пробормотал что-то вроде “прости-прости”. Манера говорить как этот была слишком приедающейся, чтобы резко перескочить с неё на свои обычные разговоры. Ну, на обычные два слова в неделю, да. «Ясно. Рад тогда, что ты на нашей стороне. Но не суть. 19:38 Тебе что-то уж слишком тесно приходится дружить с Марло. Хотя ты, как мы видим, справляешься, ха. 19:38 Не буду даже спрашивать, откуда у тебя такое знание характера и навыки, но Марло, очевидно, пытается обелить себя. 19:38 Мол Санчез такой ужасный с его текучкой кадров и наркотой у подростков, а он “добрый дядюшка” с букетиком роз. 19:39» И дальше разговоры о шпионаже, о том, что это он нужен Марло, а не Марло ему и так далее, будто бы это не было очевидно. На самом деле мило, что ему, считая его идиотом из-за того, что он играет идиота, все разжевывают, но иногда это очень, очень утомляет. «Я надеюсь ты понял. 19:42 И это… 19:42 Береги себя. 19:45 » Можно было бы и меньше времени думать над отправкой такой банальной фразы, но спасибо, он постарается. Умирать пока что не в его планах. И не в их планах. —Ты переборщил. Мда. Голоса в голове. Удобно, что не снаружи, и говорить вслух не нужно, но всё-таки как данность не очень хорошо. Хотя советы иногда даёт действительно дельные. —Я делал так, как ты сказал. Ну, почти. Возможно он изменил несколько фраз, движений и взглядов, но если смотреть на реакцию буквально всех, то вышло вполне себе достоверно. Так, что веди он себя подобным образом с кем-то менее сдержанным, чем Марло, у них бы челюсть отвисла от того, что “Джон вернулся!” —Нет! Я говорил “больше самодовольства, меньше восторженности”! А ты почти орал! Он не мог не поморщиться. Нужно же ему прикопаться к мелочам, конечно же, как всегда. Когда он предлагает всех передушить, то это норма, а стоило ему побыть чуть громче, так он виноват. Лололошке, может быть, хочется вслух спорить с этой чушью и вот тогда уже действительно орать, причем нецензурно, но ему нельзя, если он не хочет побеспокоить Дилана или схлопотать поход к врачам, которые сдерут с него бешеные суммы за бесполезные действия, поэтому приходится терпеть. Хотя мысленно спорить никто не запрещал, и слава богу. —Это ты сейчас орёшь, не я. Если так хочет выделять их в разное, называя себя другим именем и настаивая на том, что он бог или как он там говорил, то пусть и ответственность за себя несёт сам. —Я физически не могу орать. Я не имею голосовых связок. Всё в твоей голове, в сути, звучит на одном уровне громкости, просто тебе дискомфортно от моих эмоциональных всплесков –насколько я способен на эмоции–, которые выражаются физически на твоём теле. О, да, конечно, очередная магическая “научная” ерундень, замечательно. Лололошка искренне скучает по временам, когда он только попал на остров и эта хрень появлялась лишь иногда, да и то урывками. Сейчас же оно было с ним все время, что порядком выводило из себя. Особенно, когда оно строило из себя умного. —Заткнись. Он затылком чувствовал, как оно закатывает глаза, которых у него не было. —Ты мне куда больше нравился раньше. Молчаливый, высокоморальный герой с аутофобией.* А вот сейчас поглядите, выросло. Высокоморальный? Да если верить хоть одному из его рассказов, он участвовал в культах и резал людей направо и налево! Что в их “параллельной реальности” за понятие морали-то такое? Да и что за “выросло”? Как будто он в этом и не виноват, тоже мне. Опять либо всё скидывает на “настоящего создателя”. —Неважно. Пошли домой. Дома Ричард, дома кровать, сон и новый день, в котором ему придется терпеть это. Удручающе, но лучше, чем слушать его всю ночь. В целом, с ним, если игнорировать все эти замашки и заскоки, даже можно было жить. По крайней мере с этим ему банально не было никакого смысла как-либо притворяться кем-либо. Ему не понравится любой образ, который Лололошка покажет, так что можно и не лгать. Как там говорят, “ищи плюсы в любой ситуации”? —Ты все это время туда идёшь, гений. Спасибо, что не стоишь столбом, когда со мной разговариваешь, но это, кажется, занимает у тебя слишком много сил, чтобы параллельно думать. Раньше ты действительно был лучше. Ладно, забудем о плюсах и будем честны, он хочет утопиться. И как ему только нужно будет играть всего из себя такого умного-зацикленного-на-себе-прекрасном Джона, когда его так отвлекают? Ладно, он подумает над этим завтра. Или послезавтра. Или в последний момент, как всегда. В общем, когда угодно, но только не сейчас.