without reality

***

Понимание, что дальше будет только лучше, почему-то, не утешало. Прежний страх ушёл — остались отголоски тревоги, которые медленно сводили с ума, выедали внутренности и погружали в беспрерывный поток размышлений, такой, который остановить без чужого вмешательства было особенно сложно. Саша уже несколько минут натирает тарелку губкой, смотрит в никуда и вслушивается в шумящую воду. Всё кончилось. Страшный эпизод жизни, кажется, окончен. Иногда я и вправду сталкиваюсь с желанием закончить эту жизнь. Иногда я долго засматриваюсь на острые предметы, высокие здания и на двор с балкона седьмого этажа. А если?.. И дальше его ждёт только светлое будущее, где нет ни иллюзорной удовлетворённости, ни ярких, болезненных вспышек перед глазами, ни ноющей боли в груди. Где слёз будет меньше во много раз, где если они и будут, то их вытрут заботливыми руками. Я ничего не понимаю. Не понимаю. Я не могу понять. Я не могу принять. Саша знает, что его поддержут и помогут вылезти из зависимости, помогут прийти в себя и вдохнуть свежий воздух полной грудью с осознанием того, что, теперь-то, он по-настоящему свободен и счастлив. Бред. Бред. Бред. Бред. Тарелка отлетает и с громким звуком разбивается о пол. Кран всё ещё шумит и Саша в испуге отбегает в угол кухни, медленно соскальзывает по стене и обречённо обнимает себя за плечи, словно вот-вот случится что-то непоправимое. В глазах, он уверен, ни то застывает дикий ужас, ни то пугающее равнодушие. Всё что с тобой происходит — нереально. Ты просто всё выдумал. Представь, вдруг ты находишься под чьим-то влиянием, постоянным надзором? Ты никогда не думал о том, что являешься чьим-то проектом? Что всё вокруг — подстроенная комедия, крайне глупая и бестолковая, вперемешку с драмой и проделками сатиричной судьбы? — Саша? — Рома появляется в проёме двери достаточно быстро по меркам человеческого времени, но по меркам Саши времени прошло предостаточно, чтобы погрузиться в деструктив. Саша перефирийным взглядом замечает, что крошка керамики вонзилась ему в ступни — до ужаса костлявые и такие уродливые, что Саша ощущал неприязнь, стоило ему на миг взглянуть на них. В ушах стучала кровь и он бессмысленно смотрел на Рому, опустившегося рядом на колени. Наверняка тоже себе сейчас что-то расцарапает. Рома, за что ты мне такой? — Я разбил тарелку, — бесцветно констатировал Саша в несоответствии с тем, с каким страхом он судорожно бегал глазами. Рома, не раздумывая ни на миг, руками собрал осколки и убрал в пакет, а потом отряхнулся так беспечно, как будто не он подрал кожу на ладонях. Вот же идиот. А потом вернулся с перекисью водорода, ватными дисками и антисептиком. Саша пытается проморгаться, чтобы Рома пропал, чтобы убедить себя в очередной раз в том, что ничего из происходящего не являлось действительным. Саша неконтролируемо взялся за чужие широкие плечи и крепко вцепился в них ладонями. Саша вперился в него взглядом, наполненным страхом и нескончаемой болью; таким взглядом, что Роме самому тяжело сдерживаться от слёз. Сопереживание брало свой верх. — Просто. Скажи. Мне, — чеканит Саша и мёртвой хваткой сильнее сжимает руки. Скажи что ты тут. Что ты настоящий, что ты не бросишь меня, что я не останусь один, прошу, скажи мне это, скажи, скажи, скажискажискажи- — Всё хорошо, Саш, — Рома пытается из-за всех сил улыбнуться, утешающе, не выдать никоим образом собственного испуга. Он должен быть сильным для него. — Я здесь. Я рядом. Ты в полной безопасности, тебе ничего не угрожает. Безумие — пробирающее до костей, заставляющее сжаться от иррационального страха, с каждым сказанным Ромой словом пропадает всё более, а руки ослабевают. Саша смотрит на него уже менее расфокусированно, концентрируется на ласковых объятиях и забравшихся в растрёпаные волосы ладонях. — Я люблю тебя, — шепчет ему Рома совсем тихо. Ему тяжело смотреть за тем, как Саша мучается из-за своего прошлого. Тяжело смотреть на то, как Саше трудно справляться без таблеток и антидепрессантов, от которых он, побоявшись обрести зависимость, отказался. Он приносит таз, наполненный водой и тщательно промывает раны на исхудалых ступнях. Саша неровно стучит пальцами по табуретке, смотрит на Рому ещё раз, и ещё, и ещё, и ещё... — Я специально разбил тарелку, — бессмысленно произносит ещё раз Саша. Мне очень жаль, что тебе приходится со мной возиться именно так. Я не понимаю, для чего ты взял на себя такую ответственность. — Плевать. Как же мне хотелось бы избавить тебя от этой боли.