Алая звезда

Грохот. Никогда не думал, что в поезде столько грохота. Мне как-то казалось, что в нем должно быть все мирно, мерно и скучно. То есть, для меня это не совсем даже и скучно, но уж точно… нормально. Без лишних проблем и помех. Помех чтению. Понятно, что в лагере уже покоя мне ждать нечего. Там люди всегда беспокойные и даже в тихий час тихо только на улице, а в комнатах творится то, что называется «шепоток». То есть, ребята болтают, но тихо. Отчего шума получается даже больше. Вот почему я так рассчитывал на отсутствие громких звуков и суеты в поезде. Конечно, поездка не гарантировала полный покой, но мне все же казалось, что мне удастся прочитать книгу до конца. Но Сергей, которому было, очевидно, скучно, изо всех сил пытался мне показать, что я еще как был неправ. А учитывая еще и естественный грохот, о котором я уже упоминал, никаких проблем у друга с доказательствами не было. Тем более, я к нему прислушивался, потому что знал: лучше услышать то, что он замышляет, чем потом срочно придумывать, как все исправить. — Эл, слушай, я бы хотел… всех там разыграть. Посмотрим, что будет. Согласен? — Это зависит от того, — отрывая взгляд от книги, строго начал я, — как именно ты собрался всех разыграть, — и я снова уткнулся в книгу. Сережины розыгрыши, иногда, переходят все границы. А я уже, по горькому опыту знаю, что если соглашусь, то уже не смогу отказаться. Не смогу потому, что не способен лгать, а отказаться от обещания, значит сделать свои слова ложью. Да, если потерять бдительность, можно влипнуть в серьезную историю. Сергей, будто специально, выдумывает что-то такое… опасное. — Видишь ли, — с деланной серьезностью начал Сергей, — если мы скажем о тебе правду, будет ведь как в прошлом году. Тебя поселят непонятно где, не будут приводить в столовку ну и так далее… В общем… — Сергей, — в этот раз я отложил книгу, и пристально посмотрел на него, — они и так знают обо мне все, потому что, как тебе известно, у меня совершенно иные документы и… — Да это неважно, — оборвал меня он, — неважно. Все равно, в тот раз никто и не вспомнил, пока ты сам не сказал. — И что же ты хочешь? — Чтобы ты был мне братом, — хитро улыбнулся он. Но озорной блеск в его глазах подсказывал, что это еще не все, а потому я не спешил соглашаться. — Ну, Эл, ты же будешь мне братом, да? — уже более серьезно спросил он. — Это было бы несложно, — медленно произнес я, — но в чем конкретно состоит розыгрыш? — Да в этом и состоит! Ты будешь со мной в одной комнате и… и вообще все время! — он вдруг вскочил с места и даже немного покраснел. — Ты согласен или нет? Или скажешь, что не можешь лгать, снова? Скажешь… — Сергей помрачнел, — что не считаешь меня братом? Я тоже поднялся с места и опустил ладонь Сереже на плечо. — Нет, не скажу. Я считаю тебя братом, и это не будет ложью. Сережа просиял, и улыбка снова вернулась на его лицо. — Отлично! Тогда!.. — Мальчики, тише! — прикрикнула на нас женщина со второй полки. — Все уже спят. Она лгала, было только девять и спать явно было рано. Но наши соседки — дамы стремящиеся в стан пожилых — так не считали. Между прочим, мы даже предлагали им поменяться, чтобы они не мучились с подъемом на полку, но обе заявили, что мы наверняка станем скакать вверх вниз, и что им это не нужно ни в коей мере. — Извините, — как можно тише сказал я. Сережа хихикнул и плюхнулся обратно на полку. — Иди ко мне, Электрош, — позвал он. Я присел рядом с ним, и он тут же, по недавно у него появившейся привычке, уселся ко мне на колени. Поначалу меня это удивляло, но теперь я уже не обращал на это большого внимания. Ну, да, человек он немного странный и всегда таким был. Видно, я чего-то не понимаю. Ничего страшного, ко всему можно привыкнуть, вот я и привык. Пусть делает, что хочет, мне это не мешает, в конце концов. Для меня он не тяжелый. Правда, мне не очень нравится, как на нас смотрят, когда он так делает, но это я вполне готов стерпеть. — Дурацкий лагерь, — вдруг обиженно произнес Сережа, обвивая руками мою шею, — как думаешь, у нас будут очень проблемные сожители? — он надул губы, так что я чуть не рассмеялся. — У меня точно один будет. — Но-но, мы будем в одной комнате! — нахмурился Сережа, даже позабыв о том, что надо говорить тихо. — А я что сказал? — с самым невинным видом спросил я. — Ах ты сволочь электронная! — с явным притворством возмутился Сережа. — А-а-а, как постоянно рядом, так брат, а как что — так сразу сволочь электронная, да? Вот убегу я от тебя, будешь знать, — я замолчал, но потом все же добавил, — и вообще, я тебе не воспитатель в детском садике. — Подумаешь, — протянул Сережа. — А сбегать даже не думай. Хотя, — он хитро улыбнулся, — давай сбежим вместе, пока не поздно? А то будет веселенькое лето… Вставай в семь утра, ешь гадкую кашу, купайся по расписанию и не чаще… Зачем оно надо? — Сергей, — посерьезнел я. — Хватит. Кто кричал: «Пустите, ироды, я поеду в лагерь!»? Кто? Ты. Так вот, если ты так туда рвался, то сейчас нечего устраивать концертов. — Эл… — Сережа вдруг отвернулся и снова покраснел. — Я… просто тебя профессор все равно бы отправил! — Мальчики! Я проводника позову! — пригрозила женщина сверху. Сережа поднял взгляд к верхней полке и высунул язык. Хорошо хоть, этого не видела та, кому он этот жест адресовал, а то начался бы настоящий скандал со всеобщим концом света в вагоне. — Ну, и что дальше? — прошептал я, чуть прижимая Сережу к себе, чтобы он забыл о вредной тетке. — Что-что… — проворчал он. — То. Он тебя же на все три смены отправляет. А что я без тебя целое лето буду делать? — А что ты делал без меня целых двенадцать лет жизни? — не скрывая улыбки, спросил я. Но он оставался мрачным. — Не знаю, Эл. Знаю, что теперь мы связаны, очень прочно. Не могу… жить без тебя. И как же можно такое воспринять? Воспринять, в такое время? Когда просто едешь в поезде, который везет тебя в летний лагерь… Не предвидится никаких ужасов, ничего, все хорошо и тебе вдруг признаются в таком, кажется, без особой на то причины. — Сергей… — ошарашено прошептал я, — Сергей… ну что ты говоришь? Конечно, ты можешь… — к глазам подступали слезы. — Зачем ты это говоришь? — Потому… давно хотел сказать. Только все кто-нибудь был рядом. Постоянно… — губы его вдруг задрожали. Мне стало не по себе, сердце сжалось от странной боли. Почему он так страдает? Неужели только из-за меня? — Вот поэтому я не мог не поехать с тобой… — Вот как… — пробормотал я. — Прости… я не знаю, что тебе сказать. Сережа слабо улыбнулся. — Ничего. Я и не жду, что ты что-то скажешь. Он крепко прижался ко мне. И все было бы нормально, если бы я вдруг не почувствовал, что на нас кто-то смотрит. Причем, с интересом смотрит, что стало ясно всего-то через секунду. Это был мужчина, который, кстати, занимал боковую полку, напротив нас. До этого он уходил куда-то, а теперь вернулся. — Вы что-то хотите? — холодно осведомился я. — А? — мужчина вздрогнул и отвел взгляд. Но потом снова, уже уверенно, посмотрел на нас и сказал: — Я хотел спросить… Вы, случайно, не едете в наш лагерь? — «Алая звезда»? — уточнил я, и тут же почувствовал, как Сергей сжимает мою ладонь. Он явно был недоволен тем, что я говорю с этим человеком. — Да-да, именно «алая звезда». Вы едете туда? Это здорово. Знаете, я предпочитаю знакомиться с будущими… — А мы предпочитаем ни с кем не знакомиться, — оторвавшись от меня, отчеканил Сережа. — Оставьте нас в покое. Будете лезть уже там, а пока Вы не имеете никакой над нами власти. Если Вы вообще имеете реальную связь с этим самым лагерем. Мужчина смотрел на него в некотором недоумении. — Простите, — слабо улыбнулся я, — был один инцидент… С тех пор брат за меня очень переживает. И поэтому он не доверяет тем, кому мы интересны. И я, кстати, уж извините, тоже. — Ага, но не доверяешь ты, прям как Красная Шапочка не говорит с незнакомцами, — выплюнул Сережа. В каком-то смысле он был прав. Мне сложно себя заставить считать, что человек передо мной — враг и опасен. Нет, мне всегда кажется, что можно говорить, слушать, рассказывать… Потому что я сам, если бы кем-то заинтересовался, обязательно заговорил бы, и тут не было бы дурного умысла. Но этот человек мне не нравится. Вообще, что уж такого интересного есть в том, что мы так сидим? А если ничего, зачем смотреть? Нет, мне не понять. — Дядя, вот будете пялиться, мы поднимем шум, и эти тетки позовут проводника, и я ему так и скажу: подозрительный… Я спешно зажал Сергею рот ладонью. В первую очередь потому, что «эти тетки» его могли прекрасно слышать. Да и вообще, раскрывать подозрительному типу, что он подозрительный тип и что это заметно, плохая идея. Пусть себе верит, что он мастер изображать из себя нормального. А в нужный миг получает по заслугам, если что-то задумал нехорошее. — Вы что-то уж очень агрессивно настроены, — заметил мужчина, улыбнувшись. — Если так уж боитесь, хорошо, я отвернусь. Он действительно перевел взгляд на окно. Одно только было плохо: за окном-то было уже почти темно, так что в нем можно было увидеть отражение того, что происходит в вагоне. Да, разумеется, не так уж хорошо, потому что летом не бывает настолько темно, но тем не менее… С минуту подумав и послушав недовольно сопение Сережи, я встал (другу, понятно, пришлось с меня слезть, чем он был крайне «расстроен»). Ну, я не собирался долго стоять. Только взял шерстяное одеяло, которое все равно мне лично не было нужно и, пускай и потревожив одну из наших спутниц, устроил «занавеску». Теперь мы могли сидеть на своей полке, невидимые для других пассажиров. — Хм, мы теперь, вроде как, в домике? — тихо фыркнул Сережа, обняв меня за руку. — Прикольно… Только жарко будет, наверное. — Ты всегда сможешь лечь на другой полке, там нет занавески, — пожал плечами я, хотя это было не очень-то удобно. — Просто мне кажется, так уютнее. А теперь ты все-таки мне разрешишь дочитать? — Не-е-е, — тут же протянул Сережа, — какой дочитать? А мне чем заниматься в это время? Нет уж, вот я усну, тогда сколько угодно. — С твоей активностью, ты сегодня вообще не уснешь, — покачал головой я. Ну что ж, ладно. У меня будет сколько угодно времени на книги. Потом и всегда. А сейчас можно просто поговорить с ним. Хотя я и не представляю о чем.