В бой, Каминари и Джиро!

***

      Подростковый период у детей – тот ещё челлендж для молодых родителей. Из маленького свёртка с весом не более четырёх тысяч грамм и ростом в пятьдесят сантиметров в двух шпал с нестабильным весом от слона к мыши!       Когда-то давно Каминари и Джиро обрадовали своих друзьяшек с бакусквада одним примечательным известием: у них будет ребёнок. А потом и вовсе выяснилось, что будет двое. А сколько визгу, Киришима тогда присвистнул, толкая Бакуго локтём и указывая на сомнительные услуги причуды смешения ДНК, на что Бакуго посмотрел на него, как на разочарование своей жизни, и со всем пафосом померанского шпица отвернулся. Джиро и Ашидо тогда в аккурат намекнули, с явным упрёком, что Эйджиро так и не сделал Кацуки предложение, хотя обещал сразу после выпуска.       Но, в общем-то, это было слишком давно, чтобы упоминать и говорить, что это вообще было. Прошло четырнадцать, нет, только вдумайтесь в это, четырнадцать лет! И вот, перед вами несколько иные обстоятельства. Или дети. В любом случае, проблема, от которой не избавиться.       Своевольные и свободолюбивые, они стоят... Без крашенных волос и без пирсинга! Ладно, Каминари и Джиро свой первый пирсинг сделали в двадцать три, а волосы покрасили спустя два года. Но им родители ни в какую не разрешали, а они? Этим детям можно всё! Волосы покрасить в неоновый с оттенком желтого поноса скунса? Да! Сделать пирсинг аленький цветочек? Да! Сделать дизайн, основанный на их причудах с цветочками и баклажанами? Да, чёрт побери! МОЖНО!       Но Денки лишь удручённо вздыхает, жалуясь на детей, стеснительность и обычность которых поражает разум. А их увлечения – театральный кружок! Серьёзно? И это дети главных нефоров страны... Но Кьёка говорит, что они перерастут, сделают прокол левой кости на четвёртом позвоночнике (у Каминари слишком тяжёлый день со слишком воспитанными детьми, чтобы он понимал что-то из речи жены), наденут на голову кастрюлю с чудаковатой антенной, на конце которой будет возвышаться хуй.       — Всё будет хорошо, вот увидишь, Денки, а теперь иди и пей свой оливковый чай с водой из–под кукурузы, — гладя по голове мужа, недовольного своими слишком воспитанными детьми, Наушница зевает, сама думая о том, что сыновья реально отпускают бездомных котят, когда они говорят, что не будут брать их домой, даже если обе стороны очень хотят этого. В дверь кто-то стучится.       Это Райто и Вебуне, их сыновья, ибо только они вздумают стучаться в дом, где "сорок восемь часов в день", как выразился Киришима–который–Бакуго–но–не–совсем, играет рок-н-ролл.       — Мам, пап, — в унисон говорят дети, как самые прелестные близнецы в киношках. Короткое "да" – со стороны обоих родителей и дети, кивая друг другу, продолжают:       — А мы Киришиму–сан перевоспитали.       Джиро и Каминари громко смеются, они понимали, их дети – талантливые воспитатели, в какой-то момент, они под напором этих правильных подростков перестали красить волосы! Подумайте, взрослые ведь люди, герои, а подчинились мелким детишкам!       Но чтобы перевоспитать дочь из семейства Киришим, в котором у первого папаши крашенная шевелюра чуть ли не вовсю поясницу, плетёные браслеты и не самые приличные надписи на плечах, которые Кацуки оставляет маркером, и неизвестно, когда он возьмёт перманентный случайно или специально, а у второго чёрные серьги–заклёпки, тату во всё предплечье и какая-то куча безделушек на шее от Киришимы?!       А потом молодые родители дружно заткнулись, потому что подумать о том, что их дети, принадлежащие чуть ли не к аристократии, хотя бы посмотрели в сторону Дайомонды с её ярко выраженным мьюинингом, фиолетовыми губами и зелёными тенями с кучей колец (которые смотрелись для круга таких неформальных людей, как бакусквад, просто отпадно) – это что-то за гранью реальности.       Райто к тому времени уже показал Дайо, как её называли среди друзей, среди которых был и уже взрослый бакусквад, без "главной пары", во всей красе девушки. С аккуратно обстриженными волосами под каре, без помады и вообще какого-то макияжа, в оранжевом платье с красными оборками по краям, она смотрелась… непривычно.       Само же лицо Монды ("«Нормальное мы ей имя дали, хули вы сокращаете, ещё и так тупо, идиоты ебанные, язык короткий что ли?!», — гневно выражался Бакуго одним бакусквадским вечером".) выражало спокойствие и уверенность в том, что с ней происходит не что-то плохое и убивающее её индивидуальность. Она лишь подошла к удивлённо–напуганной матери близнецов и сказала со знакомой ухмылкой, передающейся по наследству:       — Я ни на что не намекаю, но у нас тут конкурс, велите поучаствовать? — оглядываясь вокруг, тринадцатилетняя, не по возрасту высокая девчушка с ехидной улыбкой, которая намекает о том, что будет что-то непредсказуемое.       Первым очнулся Каминари, лучше всех знающий, что когда Дайо поворачивается к одному, она лишь создаёт иллюзию страха для взрослых, будучи неким хищником за экстримом. На самом деле она обращается ко всем сидящим, стоящим и лежащим в комнате.       — А в чём конкурс заключается?       Воздух тяжелеет с каждой секундой пребывания дочери двух героев первой пятёрки. Дайомонда не в пример страшна, как её блондинистый "спермобак", как она шуточно назвала Кацуки.       Взрослые понимают – это некая шутка, пранк, а они просто как зрители, которые позволяют этому ребёнку наслаждаться и упиваться фактом своей власти над ними. Они лишь играют страх перед её властью, но играют так правдоподобно, что позабыли об этой игре.       — В том, что ваши сыновья делают меня хорошей фифой и поддерживают внешнюю составляющую образа на протяжении недели, пока я стараюсь соответствовать уже внутренней части, ну, это мелочи, а потом я делаю из них панков–неформалов. По голосам смотрим, что людям больше понравилось, — Джиро удивляется этой затее, ожидая дальнейшего исхода и не понимая, чего вдруг Дайомонде захотелось стать стереотипной девочкой, а Денки озаряет. Он кажется, понимает о чём речь. А речь о...       — И если образ тихони будет отыгран в плане внешних характеристик лучше, то я буду играть девушку главной героини в спектакле, а ваши сыновья будут моими костюмерами. Тогда мои предки получат бесплатный билет на первый спектакль в нашем кружке. Если же образ братьев–неформалов будет отыгран лучше, уже вы получите бесплатный билет, а я буду костюмером, — чёрными носками монок она выводит круги, убирая всю ту ядовитость собственной ауры, мгновенно перевоплощаясь в мисс стеснительность, голос её становится тише воды, убаюкивая. — Да, подростковая драма, которая обыгрывается в нашем пришкольном спектакле, не столь уж и динамична, как у вас, взрослых, но мы, держась за рейтинг двенадцать плюс, упорно стараемся превзойти ваши, может, и низкие, но ожидания, — она смотрела на них слишком жалобно, без килограмма мейка выглядя действительно той ещё девочкой–припевочкой.       Джиро вовсе не знает, чему удивлена больше. Тому, что такая яркая личность оказалась в театральном кружке вместе с её детьми, или то, как быстро и мгновенно поменялась Киришима–младшая в лице, всего лишь состроив милую морду и повысив свой голос на пару октав. Каминари лишь улыбается:       — Значит, вы устроили конкурс актёров? Хитрая задумка, когда ты будто прямиком из Индии, а наши дети, — Каминари посмотрел на близнецов с шутливым упрёком. — серее мышей.       — Именно, Пикачу, в том и смысл. Ну что, поучаствовать желаете? — спрашивает с новообретённым ехидством Дайо.       Сцена, которую разыграли дети, кажется одним большим абсурдом, но для любой пары родителей из бакусквада – это чуть ли не сражение насмерть. Поэтому, желая утереть всем носы, нежели получить главный приз в виде билета, Каминари с Джиро заканчивают диалог с такими разными так же, как и начинали его:       — Да.       Теперь, главное чтобы не оказалось, что в этом чудо–кружке есть сын Сэро и Мины, ибо это будет полный разъёб...