***
Разумовский всем сердцем любил Санкт-Петербург: и его достопримечательности, и обычные жилые здания, которые терялись в подобного вида музеях и дворцах, и переменчивость погоды. И даже ту подноготную Северной столицы, которые ему пришлось пережить на себе в детстве: нехватка средств в детдомах, а еще богачи, приезжавшие ради обмыва денег и утверждения своих алчных душ перед непонимающими этого обычными людьми. Да, это было мерзко и отвратительно, и потому Сергей пообещал себе никогда таким гнусным человеком не стать, но время, проведенное в детдоме, также учило ценить простые вещи — любовь, дружбу и город. Который, даже если и был злым, все равно имел шанс стать лучше. Чем Сергей и занимался. Радикальных мер он видеть не хотел и не хочет, так что все, что он мог делать, делал — благотворительность, помощь и поддержка в инфо поле. Это устраивало и его самого, и его пользователей. Вечером не темнело и машин было всегда много. Сергей не был ярым любителем выбираться из башни Vmeste, так как «дома» у него и так открывался чудеснейший вид на город, который по окончании белых ночей сиял красивыми оранжевыми огнями. Это было красиво. Но в это раз было решено показать хоть часть этой красоты иностранному гостю. И Разумовский, садясь за руль, очень надеялся, что не забыл, как водить машину. Он с ужасом вспоминал, какими нервами дался ему этот чертов экзамен и как он зарекся не садиться за руль вообще. Сергей был из тех людей, кто хотел бы ездить на большой скорости и при этом без угрозы для кого-либо — даже мысль об этом расслабляла, — но медленная езда его напрягала, а потом еще сильнее выматывала. Кошмар для Разумовского случался в моменты, когда ему, конкретно ему кто-то сигналил. Это вызывало у одной его части чувство страха, а у другой — желание разобраться, кто это еще на дороге не прав. Именно поэтому он бы и дальше сидел в своей башне, как какая-нибудь принцесса из диснеевского мультфильма и, наверное, красил стены. Ну или писал коды. В этом он был действительно хорош. Хольт ждал его у самого отеля и снова без своего огромного сопровождения. Разумовский притормозил прямо перед ним и приспустил окно, услышав свист Августа. Да, видно, машина его равнодушным не оставила: Сергею было немного неловко признаваться, но он действительно долго раздумывал над ее цветом, в отличие от людей, кому нужно просто хорошее средство передвижения. Муренового цвета BMW с хищным взглядом грела сердце разработчика даже обычным своим наличием в гараже. Август, открыв дверь, занял место спереди и пожал улыбающемуся Сергею руку. — Хороша ваша чертовка, — прокомментировал он, оглядывая классический салон, и провел пальцами по карбоновым вставкам пальцами. Август ван дер Хольт в другой жизни точно был фотомоделью; Сергею в который раз это доказывали его образы — сегодня Хольт был в хлопковом черном костюме и белой футболке, а на шее у него красиво выделялась золотая плотная цепочка — и некий аристократический профиль лица: острые скулы, прямой нос и четкая линия челюсти. Засмотревшись, Разумовский пропустил громкий звук сигналившего позади водителя. Быстро сориентировавшись, он выехал на дорогу. — Моя ласточка, мистер Хольт, — произнес Сергей, останавливаясь на светофоре. — Как вы сегодня? Повернувшись к Разумовскому и поудобнее устроившись на сидении, Август поправил назад волосы. — Чудно, как и всегда, Сергей. Виды Санкт-Петербурга хорошо на меня влияют. Единственное, устал смотреть только на Адмиралтейство. — Тогда сегодня я покажу вам кое-что еще. У нас чуть меньше часа до ресторана, — Разумовский не отрывался от дороги, чтобы ничего не пропустить. Он чувствовал на себе взгляд Хольта, но старался даже не косить на него взглядом. Август как раз положил правый локоть на подлокотник в мизерном расстоянии от руки Разумовского и опер на кулак щеку. Машина плавно тронулась дальше по Адмиралтейскому проспекту. — Что-то случилось? — заметив, что Август практически все свое внимание сконцентрировал на нем, а не на видах за стеклами, Разумовский не выдержал. — Кто вам подбирает одежду? — так просто спросил Хольт, будто такого человека, как он, это в действительности могло интересовать. Но Сергею этот вопрос понравился: он был не о работе и не затрагивал слишком личные темы. — Я сам. Но с помощью Марго — она подбирает цвета, которые не так плохо смотрятся с моими яркими волосами, — ответил Разумовский, притормозив. — Если вы подумали, что у меня есть стилист или кто-то такой, то вы ошиблись. Сергей улыбнулся. В некоторой степени это было забавно: они вели настолько непринужденные разговоры, будто были друзьями. Разумовский задумался: а почему он вообще все это устраивает? И почему Хольт так прямо настаивал на их встречах? Неужели ему правда было интересно просто посмотреть город; даже в немом разговоре с самим собой это звучало как бред. Но Сергей без задней мысли соглашался, и почему — не знал. Он завернул на небольшую парковочную зону — места у бордюров никогда, кажется, не освобождались, и ставить машину было практически негде. А это было исключительно везение. Разумовский только потянулся к приборной панели, чтобы включить кондиционер, и так и застыл, услышав слова Августа: — Эта синяя кофта идет вашим синим глазам. Сергей нажал на кнопку и медленно повернулся в сторону собеседника; тот находился в том же самом положении, положив руку на подлокотник, и был так близок к Сергею, что у него немного затряслись руки. Это было странно, потому что Разумовский не замечал за собой явного тремора, когда кто-то нарушал его личное пространство (не сказать, что это происходило часто). По неясной причине он наклонил голову налево, посмотрев прямо на Августа. — Спасибо, мистер Хольт, — он сказал это практически без каких-либо эмоций, просто потому что не хотел показаться нуждающимся в таких словах Хольта, хоть те были и приятны, и неожиданны. Он первый отвернулся от Августа и указал рукой вперед. — Извиняюсь, что сегодня мы будем наблюдать только снаружи — сами понимаете, находиться в музеях и других культурных достояниях со мной… проблематично. Хотя бы из-за яркого цвета волос. Хольт издал смешок и также посмотрел вперед. — Я понял. Действительно жаль, думаю, вы бы нашли, чем меня развлечь. — Рыжий цвет волос — не признак шутовства, мистер Хольт, — укоризненно ответил Разумовский, на что Август еще шире улыбнулся, обнажив зубы. — Итак. Мы находимся на Исаакиевской площади. Это, — он указал на сооружение впереди, — крупнейший православный храм в Санкт-Петербурге — Исаакиевский собор. Хольт из кармана пиджака достал телефон (Разумовский заметил, что распознавание лица на нем отсутствовало, но код-пароль был), и, настроив фокус, нажал на запись видео. Затем он повернулся, чтобы подбодрить Сергея продолжить свой рассказ. Тот прокашлялся. — Это одновременно храм и государственный музей-памятник, открытый как для прихожан, так и посетителей. Высота сооружения примерно сто два метра. Внутри можно увидеть коллекцию религиозно-исторической живописи сороковых-пятидесятых годов девятнадцатого века. Там очень красиво, однажды мне удалось там побывать, — вспомнил Разумовский, — это было роскошно: стенные росписи такие… яркие. К сожалению, я так и не попал на колоннаду. — Почему же? — спросил Хольт, разглядывая собор через камеру. На его вопрос Сергей не очень хотел отвечать, но подумал, что это может помочь продлению приятной атмосферы, потому он ответил: — Тогда я был на экскурсии с классом. Стыдно говорить, но я… потерялся, и меня практически забыли, — выдохнув, Сергей облокотился на спинку сиденья и прикрыл глаза рукой. С весельем посмотрев на это, Хольт опять посмеялся, но комментировать не стал; вместо этого он задал еще один вопрос: — Что за стиль? — увеличив масштаб изображения, Август опустил стекло сбоку себя и начал снимать на вытянутой руке снаружи. — Так, стиль… Неоклассическая архитектура. По-другому — архитектура классического Возражения, — Разумовский зачесал назад волосы. — Для подобной архитектуры характерны четкие пропорции, приверженность к классике и спокойные тона. Мне нравится подобное. — Сергей достал из кармана штанов телефон и начал что-то печатать, а через пару секунд он уже показывал Хольту фотографии. — Это церковь Иль-Реденторе в Венеции. А это монастырь Темпьетто в Риме. Август уже перестал снимать Исаакиевский собор и продолжил — уже Разумовского, который листал изображения. — Это эпоха Возражения. Уверен, вы слышали. Красивая архитектура и история… — вздохнул Сергей и также с некой грустью поделился: — Я бы хотел как-то побывать в Италии. Август промолчал, но сделал вид, что очень внимательно рассматривает фотографии с чужого телефона. Заканчивать съемку он не собирался. Вместо этого он направил камеру на Сергея со словами: — Этот краткий экскурс по истории архитектуры и не только лично для меня, — на мгновение он повернул камеру в свою сторону, и разработчик заметил, что тот себя вообще не снял — было видно только смазанное лицо, — провел Сергей Разумовский. Сергей, скажите, я правильно говорю — Isaakiyevskiy sobor? — с таким ужасным иностранным акцентом произнес Хольт, что Разумовский даже не понял, что конкретно за акцент это был — вряд ли английский, может, немецкий или нидерландский? В любом случае это его насмешило, и он вновь улыбнулся. — Исаакиевский собор. Друзья, не слушайте его, он вас научит плохому, — сказал Сергей, смотря в камеру, и снял ручник с нейтралки. — Но наш очень информативный урок истории я продолжу уже по дороге. Он, полностью опустив передние стекла, резко вырулил с парковочной зоны и с ветром помчался по не такой уж и заполненной проезжей части. Мотор приятно замурчал, и Август снова продолжил снимать быстро сменяющиеся виды Санкт-Петербурга.***
После не слишком торопливой поездки по городу и еще череды рассказов о Казанском кафедральном соборе, об Юсуповском дворце и Эрмитаже, про который Хольт уже начитался в интернете, настало время ехать в ресторан. Даже не пешая прогулка измотала и Августа, и Сергея. Только паркуясь у здания Разумовский понял: он практически не обращал внимания на то, что находится за рулем. Мысленно себя похвалив, он заглушил машину. Ресторан, признаться, был простой. И конкретно сейчас Сергей подумал: а не продешевил ли он? Ведь Хольт — это не просто его знакомый или обычный друг, например как Гром и его компания. Да, люди про него не так много знают, как могли бы, но он же не такой… «простой парень», как Сергей. Ему ведь может и не понравиться. Обработка информации в его голове не учла одного — нужно еще и следить за окружающей обстановкой. Разумовский, вылезая из салона, ударился локтем о дверь, отчего издал ни разу не куртуазное шипение. Почему он снова начал думать о том, что Август Хольт — какой-то принц или кто-то такой, если в его глазах на протяжении всей дороги было восхищение даже к обычным дворам, которые они проезжали? Тем более, Хольт сейчас даже ничего не сказал, а просто весело покачал головой. Он явно был в хорошем расположении духа. Но Сергею хотелось думать, что Август всегда такой, а он сам просто не мог отогнать мысли о «сыне Фердинанда ван дер Хольта» еще с момента первой встречи. Потерев ушибленный локоть, Разумовский заблокировал двери нажатием на ключ. Светлый интерьер ресторана разбавляли висящие на потолке большие интересные люстры и декоративный мох на серых стенах. Из людей была только семья из трех человек и три девушки в красивых летних платьях, пьющие коктейли. Милая русоволосая хостес, на бейджике которой было написано «Саша», провела их к дивану у окна и раздала меню. Через стекло было видно белый собор, намного меньше Спаса на Крови, который они проезжали. Хольт разместился у стены, и Разумовскому пришлось занять место напротив него. Длинные диваны были мягкие и просторные. Сергей, задумавшись и закрыв глаза, облокотился на спинку мебели и раскинул руки по бокам от себя. Его длинный вздох Хольт встретил словами: — Вы уже от меня устали, Сергей? — в которых не было даже намека на искренний вопрос, точно он знал, что Сергей не ответит «да». Разумовский улыбнулся с закрытыми глазами; желания подтверждать слова Августа у него отсутствовало. Похлопав себя по карманам брюк, Хольт достал телефон и развернул его динамиком вверх. — Сергей, это интервью. Разрешите задать вам пару вопросов. Разумовский чувствовал, что ему все больше и больше нравится проводить время с Августом: тот действительно оказался не таким уж и страшным человеком, которого он себе представлял. Он не дерзил и не делал ничего внасмешку. Оттого Сергей вел себя по-обыкновенному: у него пропал мандраж и нервозность; вообще, он раньше не замечал за собой такой быстрой смены эмоций. Все еще находясь в том же положении, Разумовский ответил: — Разрешаю. Он не мог видеть, какое выражение на лице Хольта. Но слышал в его веселом голосе широкую улыбку. — Мы находимся в ресторане итальянской кухни, верно? Это как-то связно с вашим желанием побывать однажды в Италии? — этот вопрос Разумовского воодушевил намного больше, чем мог. Он открыл глаза и развернул меню, закинув ногу на ногу под столом. — Да, вы верно подметили, мистер Хольт. Не думал, что вы запомнили хоть что-то из того, что я вам сегодня говорил. — Обижаете, — Хольт отложил выключенный телефон в сторону и тоже открыл перечень блюд. — Вы можете что-то отсюда посоветовать? — спросил он, зачесав волосы назад. Сергей перелистнул пару страниц. — Мне здесь блины нравятся, — ответил он, не обращая внимания на поджатые в улыбке губы Августа. Чтобы сдержать смех, Хольт вздохнул и прикрыл лицо журналом меню. Разумовский заметил долгое молчание и посмотрел на него. — Что? Как бы я ни любил Италию, я все же русский. Блины в России, как в Италии — спагетти. — С вами спорить трудно, Сергей, — судорожно выдохнул Хольт. Слова Разумовского до такой степени казались… простыми, что ему хотелось угодить. Сергей, по мнению Августа, даже если и был отличным программистом и лицом технологий Санкт-Петербурга и не только, был также и хорошим собеседником. Который в комфортной обстановке был тем, кого Хольт хотел знать. Для Августа было интересно общаться с людьми другой страны, а заводить с ними знакомство — приятно, несмотря даже на факт, что они с Сергеем всего лишь партнеры. И тем не менее Хольт не желал, чтобы их отношения оставались только в рамках сотрудничества: Сергей Разумовский был хорошим человеком со своими необычными способностями и привычками. Август хотел, чтобы Разумовский думал о нем самом так же. Правда была в том, что желание Хольта было реальным и Сергей действительно думал так же. И он, не общавшийся раньше ни с кем из своих клиентов или потенциальных партнеров, хотел, чтобы их взаимодействие было продуктивным в плане бизнеса, а еще приятным в плане общения между ними — не такими уж и «сложными», как оказалось. Официантка приняла заказ. На удивленный взгляд Сергея Хольт закатил глаза и отвернулся к окну. Августу было интересно попробовать блины, которые он так принципиально обходил стороной в меню отеля. Сергей повернулся к окну, куда смотрел его собеседник: белые стены и золотые купола собора подсвечивались снизу желтыми софитами, что придавало сооружению золотистый оттенок, будто он был драгоценным. Расположение ресторана было удобным тем, что находилось заведение не на видной стороне улицы — людей было действительно мало. И даже Август задался вопросом, почему в вечер субботы никого нет. Сергей закатил глаза, подсмотрев этот жест у Хольта, и ответил, что он действительно подготовился. Принесли заказанные напитки: Августу — бокал Пино Нуар, а Сергею — зеленую матчу. По какой-то причине сегодня абсолютно все радовало Хольта — резона Разумовский найти не мог, — поэтому он веселым тоном произнес: — Я хотел бы выпить за наше сотрудничество, Сергей. Партнеры должны усиливать друг друга. Хорошее партнерство — это когда мы вместе можем сделать в разы лучше, больше и быстрее, чем каждый поодиночке, — подняв бокал, Август наклонил его к Сергею, которому не оставалось ничего, кроме как столкнуться керамикой со стеклом. Разумовский отвел глаза в стол и сделал глоток, после которого облизал губы от зеленой пенки. Август только поставил бокал на стол после двух маленьких глотков, как подошла официантка, поставившая на стол по первой порции блюд: палтус с кремом из базилика — Хольту и соте из морепродуктов — Сергею. Какое-то время они ели в молчании, которое прерывалось только перезвоном столовых переборов. Чтобы разбавить некоторую неловкость, Разумовский отодвинул от себя практически пустую тарелку и потянулся к чашке. По привычке он снова обхватил ее по окружности ладонями; Хольт сконцентрировал на этом своем внимание, без особого интереса накалывая рыбу на вилку. — Сегодня в вашей компании начало работу Vmeste. Могу сказать, что прогнозы куда лучше, чем я ожидал, — сказал Сергей, посмотрев на цепочку Хольта. Разумовский считал, что золотой Августу не слишком к лицу, как например, синий или темно-зеленый. Собеседник Сергея как раз закончил со своим блюдом и сделал очередной глоток вина. — Рад слышать. Мне доложили о запуске на родине, — отвечать на такое было нечего; зря, подумал Сергей, он вообще начал про это. Но он не хотел продолжать сидеть в молчании, потому закинул одну руку на спинку дивана и расправил плечи. Запасной план на подобный случай у него был; не сказать, что он его приводил в восторг, но отчего нет? — Итак, мистер Хольт, — одной рукой держа чашку с матчей, начал Разумовский. — Скрывать не стану: я ненавижу подобные неловкие моменты — они приводят меня в очень глупое состояние нервоза. Поэтому я предлагаю вам продолжить ваше «интервью». Хольт задержал на его спокойном лице взгляд. Такого Сергея Разумовского он пока не знал. И тот предлагал себя понять, так что же не воспользоваться ситуацией? Август, отодвинув блюдо в сторону, оперся локтями на стол, как не подобает этикету, и на сложенные мостиком руки положил подбородок. Весь его вид принял выражение большей серьезности, чем до этого. Но Сергея это не спугнуло: ему было интересно, какой следующий вопрос может задать Хольт. И тот задал действительно неожиданный, или наоборот ожидаемый, вопрос: — Расскажите, как вы достигли всех своих успехов, ничего не имея? Разумовский сощурил глаза и усмехнулся. Да, неплохой вопрос. Понять, с какой целью, он задан, не просто. Не прерывая зрительного контакта, Сергей еще раз отпил чай. — Мне нужно знать, какой информацией вы обладаете, мистер Хольт, чтобы не произошло путаницы: разные источники говорят ложь и полуправду. Август, не ожидая слов Разумовского, не подал растерянного вида. Видно, Сергей скрываться перед ним не планировал и хотел рассказать все как есть. А значит, он доверял Хольту. — Вы из детского дома. В детстве у вас не было друзей. Вы были отличником. Поступили в московский вуз и начали заниматься программированием. Это все что мне известно. — Насколько подробно вы хотите знать мою историю? — спросил Сергей, когда на стол официантка поставила вторую порцию блюд. — А насколько подробно вы хотите дать мне знать вашу историю? — вернул ему Хольт, обведя край бокала пальцем. Разумовский для себя отметил, что у Августа нет прямой цели выискивать о нем что-то — он просто хотел познакомиться поближе. По неясной причине Сергей отказать не мог. Вздохнув, он наколол на вилку равиоли и отступающим, но прямым взглядом уставился в стол. — Я из детдома. Не знаю, кем были или являются мои родители; это правда. Но я не был одинок, — по нахмуренным бровям можно было понять, что он о чем-то усердно вспоминал, — у меня были… друзья. Олег Волков был мне лучшим товарищем по несчастью. Тогда я знал его как отличного защитника и борца. Он спасал меня от других злых детей; ну, знаете, это не шутки, когда говорят про озлобленных детей — их жестокости нет предела. Август не подавал признаков, что слова Разумовского его действительно трогают. Он не знал, какового жилось Сергею. Выросший под опекой влиятельной семьи и при деньгах, он никогда не смог бы понять, что прочувствовал на себе обычный сирота. — Но все эти дни закончились, — продолжил Разумовский уже менее напряженно. — А отличником я был не везде: только по математике и информатике. Остальное мне давалось не так хорошо, но я также любил физику и химию. Мой друг Олег уехал в армию как только понял, что даже с моей помощью не сможет потянуть МГУ. И я остался один и уже тогда понимал, чем буду заниматься — я хотел бороться с беззаконием, — улыбка Сергея показалась Августу в некоторой степени маниакальной, но он решил не обращать на это особого внимания. — Но я был хорош в информационных технологиях, а потому решил, что буду работать в этой сфере. Создание приложения — непростая задача, это понятно. Сначала я продвигал свою идею — конкретно соцсети — среди своих одногруппников и других знакомых. Нашел единомышленников… Тернистый путь достаточно сильно сковал мои характер и предубеждения. И вот я — сижу перед вами, мистер Хольт, и искренне рад, что могу с вами сотрудничать на равных условиях. Все еще не притрагиваясь к еде, Разумовский смотрел на Августа. Тот находился в странном состоянии; он не понимал, что конкретно притягивает его в Сергее — то ли твердость его слов, то ли расслабленный вид. А может, вообще дальнейшие слова Разумовского, которые убили его своим стальным намерением стать живой действительностью, а не оставаться простыми мечтами. — Создавая приложение Vmeste, я хотел помогать людям отказываться от лживых СМИ и других источников, которые всегда врали. Если революцию и можно достичь в наше время, то только с помощью интернета, мистер Хольт. Если людям показать одну и ту же картину с разных сторон, они сами выберут ту, которая их не удовлетворяет. И будут делать все, чтобы это исправить. «Лживые СМИ», «источники врали», «революция»… Сергей говорил это без каких-либо уточняющих его мысли эмоций и так, словно они продолжали разговор о недавнем обновлении. Он как не бывало пил свой чай и теперь смотрел на свою машину за окном. Может, таким образом Августу была дана возможность обдумать услышанные слова или вообще принять решение прекратить тесные взаимодействия с Разумовским. Но подобного желания Хольт не ощущал; наоборот, «революция» Разумовского интересовала только больше: к каким методам мог в дальнейшем пристраститься создатель социальной сети и чем будет готов пожертвовать? Разумовский не был связан ни с оружием, как Хольт, ни с органами, как отчасти Игорь Гром. Из вспомогательных материалов у него были только деньги и технологии. А в дальнейшем могла появиться и власть. Задумавшись, Август перевел взгляд с бокала на повернувшегося к этому времени Сергея. Разумовский был обычным парнем, ничего из себя на деле не строившим. Но имеющим четкую цель. Хольт понимал, что эти слова Сергея не для всеобщего обозрения. Выходило, он поделился ими как… больше, чем с партнером? — Да, Сергей, вы не перестаете меня удивлять, — сказал в итоге Хольт, отрезая кусочек блина и обмакивая его в мед. — Такого действительно не расскажут в сети. — Точно так, мистер Хольт, — Разумовский отсалютовал ему пустой чашкой, — но вы тоже не перестаете меня удивлять. Август вопросительно на него посмотрел. — О чем вы? Сергей наклонился, копируя то действие в кафетерии Vmeste, оглянулся, делая вид, словно от кого-то скрывается. И, прикрыв рот ладонью, сказал: — Вы запиваете блины вином, — поджав губы и покачав головой с закатанными глазами, Разумовский вновь откинулся на спинку дивана. Хольт отставил вино в сторону и улыбнулся, глянув на Сергея, которого это тоже повеселило.***
Машин практически в десять часов вечера было не такое количество, как пару часов назад. Было отчасти светло, разноцветные вывески меняли свои окраски, а ветер из открытых окон трепал волосы Сергею. Это было так же ярко, прямо как мелькающие названия магазинов и других заведений; в темном салоне автомобиля мельтешащие в разные стороны рыжие пряди Сергея выглядели как всепоглощающий огонь. Хольт, сняв пиджак и оставшись в футболке, ловил пальцами потоки воздуха снаружи окна. Он не чувствовал опьянения от одного бокала вина, но ощущал себя до крайности спокойным. Когда в последний раз такое было, но не помнил. Разумовский действовал на него странно: Август чаще улыбался, смеялся и иногда чувствовал давно забытые эмоции — неловкость и нежелание расставаться с кем бы то ни было. А точнее, с самим Сергеем. — Мистер Хольт, ваш… — начал Разумовский, когда они вновь оказались перед отелем, но Хольт его перебил: — Сергей, зовите меня просто по имени. Сергей не слишком растерялся, как мог бы, и все же закончил начатую фразу: — Август, ваш почтенный слуга доставил вас на место назначения. Разумовский после слов благодарности Хольта на прощание пожал ему руку и уже готов было ехать к себе, когда пассажирская дверь захлопнулась, но что-то внутри не давало ему с чистой совестью нажать на газ. Август, перекинув через плечо пиджак, прямой походкой направился ко входу. У него было точно такое же ощущение пустоты внутри, справиться с которым он не знал как. Наверное, стоило просто прийти в номер и лечь спать. Делать было больше нечего. — Август! — окликнул его Сергей из открытого окна. — Завтра. Давайте встретимся завтра? Я напишу вам, — его предложение будто не имело варианта ответа «нет». Собственно, Хольт и не стал бы не соглашаться. Он кивнул и напоследок приятного дня стал свидетелем сцены, где Сергей Разумовский показывал средний палец сигналившему позади водителю. Это действительного того стоило.