***
Она заходит в съемное жилье на втором этаже лондонского бара, аккуратно разместив сверток с ребёнком на кровати. Пот скользит по её виску, скатываясь по шее и исчезает в волосах. Гермиона останавливается возле постели, глядя на то, как младенец слабо шевелит конечностями, пытаясь избавиться от надоедливой ткани вокруг. Она размещает ладонь на деревянном изножье, постукивая короткими ногтями по его поверхности. Гермиона думает, что они оба хотят сейчас от чего-то избавиться. Он от пелёнки, она — от него. Младенец Том Реддл очевидно испытывал сейчас меньшую из мук. Она нерешительно отпустила дерево из рук и расширила ладонь, разместив её над ним. Даже её рука была больше. Как она должна, черт возьми, сделать это? Гермиона поджала губы и убрала руку, отклонившись от мальчика и сделав несколько шагов назад. Окно было плотно закрыто, но даже так она чувствовала слабое прикосновение холода. Зима так далеко в прошлом была совсем другой. Она подошла к окну и принялась смотреть на то, как соседские мальчишки затеяли игру в снежки. Один из них слепил увесистый комок и размахнувшись, попал им прямо по лицу противника. Стоит ли ей раскрошить ему голову камнем? Тот покачнулся и упал навзничь, забавно подняв ноги вверх. Может просто оставить замерзать в снегу, в надежде, что это произойдет без её вмешательства? Под смешки друзей, мальчишка, чье лицо все еще было белым, подскочил, и принялся катать из снега ответный ком. Нет, конечно, волшебники не восприимчивы к такому, тем более, маленькие. Он выживет и вернется. Она смотрела на то, как группа друзей разбилась по двое и начала точечную атаку по позициям противника. Заклинание? Ребёнок в серой шапке бросил вперед еще один комок, поскользнувшись на ровном месте, и падая. Несчастный случай? Один, особенно большой снежок, обвалил слабое сооружение, которое служило другой паре ледяной крепостью. Её решимость была не сильнее кучки снега. Гермиона отвернулась от окна, желая, чтобы дети внизу никогда не узнали, что за их игрой наблюдал человек, раздумывающий об убийстве младенца. Расстегнув накидку, она бросила мимолётный взгляд на ребёнка на кровати, подумав о том, что ничего не случится, если она потратит на раздумья чуть больше времени, чем нужно.***
Она покачивает его на руках, стоя на веранде арендованного дома. Вокруг уже вовсю буянит лето, а ей следовало бы избавиться от него еще весной. Временной портключ Министерства сработал бы через пять дней, и у неё был выбор, закончить миссию либо же вернуться назад с провалом. Но она не сделала ни того, ни другого. Гермиона Грейнджер просто проигнорировала призыв вернуться, в порыве внезапного альтруизма, настигнувшего её в определенный момент раз и навсегда. Она могла бы без лишних сомнений поддать воздействию своей палочки любого тёмного мага, который грозил ей опасностью, но она все еще не была настолько бездушна, чтобы лишить жизни младенца. Таким мог бы заниматься только Том Реддл. Гермиона усмехнулась и переложила ребенка в другую руку, перевернув страницу книги. Она читала о полезных заклинаниях в быту, которые могли бы ей помочь следить за ребёнком.***
Думала ли она когда-то о своих собственных детях? Чисто гипотетически, пожалуй, думала. Она могла бы выйти замуж годам к тридцати, и к тридцати пяти завести ребёнка. Подходящий возраст, как для той, кто ставил магическую карьеру превыше всего. Она бы достигла нужного рубежа, укрепила свою власть и обзавелась бы авторитетом, чтобы быть уверенной, что её семья будет в безопасности. По определенным причинам, у неё было легкое помешательство на всём, что касалось стабильности и защиты. Меропа Гонт была совсем не такой, как Гермиона. Она была наивна и беспечна, влюблена, прекрасно осознавая ущербность своего положения. И в конце концов, она достигла апогея, использовав на маггле любовное зелье. Слишком ли она тосковала по своему Тому, когда рожала его ребёнка? Гермиона полагала, что да, потому что даже дала ему идентичное имя. Как жаль, что она так и не ощутила себя матерью. Гермиона смотрела на конверт с документами у себя в руке, который только что забрала с маггловского отделения почты. Она нетерпеливо вскрыла его, уставившись на новое свидетельство о рождении своего сына. Хьюго Грейнджер был сыном Гермионы Джин Грейнджер и Теодора Грейнджера, погибшего почти сразу после его рождения. Камень упал ему на голову, когда он работал на стройке. Возможно, Меропа Гонт и лелеяла мечту об идеальном мире вместе со своим мужем, или, хотя бы, сыном, но Гермиона только что стерла все её усилия в порошок. Она ни за что не позволит мальчику докопаться до правды. Никакого наследия Слизерина.***
Гермиона получила под роспись одноразовый портключ в отделе Магического транспорта Министерства, и повернулась в ребенку, который уже мог неловко держаться на ногах без её поддержки. У него были темные волосы и карие глаза, но он был совсем не таким, как его описывал Дамблдор в воспоминаниях Гарри. Мальчик, который никогда не плакал. Тихий, странный малыш. Том, который тянулся к ней руками и улыбался, стоило ему увидеть ореол каштановых кудрей над собой, был совсем не таким. Он неумело ворковал «мама», и плакал больше, чем она могла себе представить. — Ма…ма…ма, — она тянется вниз и подхватывает его на руки, палочкой отправляя чемодан в карман. Это не первое посещение волшебного мира в его жизни, поэтому он мало чему удивляется. — Мама тут, милый, мама тут, — устало шепчет Гермиона и зажимает в руке небольшой ключик. — Сейчас держись за маму крепко, ладно? Вихрь волшебства уносит их через океан, на свободные земли Америки. Она была более чем уверена в своих желаниях на корню обрубить любую возможность для Тома Реддла стать Волан-де-Мортом. Никакого Слизерина вообще.***
— Мам! Мам! Там в саду змея! — запыхавшийся мальчик лет девяти влетел в опрятную кухню, на которой волшебница готовила пирог. Её брови подскочили. Гермиона призвала свою палочку и обернулась к нему. — Будь тут, Хьюго, никуда не ходи, понял? — пригрозив ребёнку, она дождалась кивка и вышла в сад, желая избавиться от змеи сразу же, как только она попадётся ей на глаза. — Ты же не сделаешь ей больно, правда? — раздается его голос из-за спины и она слегка опускает плечи. — Нет конечно, — она легко лжет ему. — Я отпущу её домой. Как она и говорила, никакого шанса.***
Тому, нет, Хьюго, приходит письмо о зачислении в школу волшебства Ильверморни, и он гордо демонстрирует ей плотный кремовый конверт с синей печатью. Ему наконец-то одиннадцать, и наступил момент, которого она всегда боялась. Выпустить его из своего поля зрения. Гриндевальд только набирал обороты, и волшебный мир еще не представлял, на что он способен, но она знала. Знала и боялась, что в Ильверморни мальчишка спутается с плохой компанией и всё равно вернется к тому, от чего она так бережно его защищала. Зло притягивает зло. Типичный страх любой матери. Она опасается, но все равно позволяет ему пойти в школу. Гермиона могла бы учить его на дому, ни на шаг не отпуская от себя, но обзавелась настойчивой мыслью, что такой подход только всё усугубит. Детство он проводил в приюте, без друзей, а потом отправился в школу, где был вынужден выгрызать себе место в мире без чьей-либо поддержки. Она полагала, что он рос довольно замкнутым ребёнком. Гермиона не хочет, чтобы это повторилось. Как минимум, в их доме нет змей, он дружит с соседскими детьми в волшебной деревне, где они живут, и не думает о смерти. Даже когда начнется война, он не будет её бояться. Он в безопасности. Она позаботилась.***
— Зачем тебе Ежедневный Пророк? — он мажет масло на булочку и отправляет её в рот. Ему тринадцать, и он приехал на Рождество. Вопреки её опасениям, пока что всё идет хорошо. Хьюго учится на факультете Рогатого Змея и собирается стать учёным. Гермиона почти смирилась, что змеи так или иначе будут присутствовать в их жизни. — Хочу знать новости со своей родины, — лаконично отвечает она, взмахом пальца переворачивая страничку. Он завороженно наблюдает за этим, восхищенный беспалочковой магией. Почему-то, она ему пока не поддается. Гермиона думает, что это слегка странно, так как Дамблдор обрисовал его маленьким гением, но, думает, что ему нужно еще немного времени. В конце концов, теперь, когда он не Том Реддл, а Хьюго Грейнджер, ему не нужно беспокоится о своей безопасности. — Тогда почему мы оттуда уехали? — спрашивает он, не обращая внимания на то, что она сжала газету в пальцах. — Я захотела, — звучит в ответ, и его это устраивает. Он привык, что его мать поступает так, как захочет. …уничтожить всё, что связывало тебя с Британией.***
Она получает газету за июнь 1943 с легким опозданием. Хьюго гостит у своего друга на летних каникулах, поэтому на время отсутствует. Гермиона бросает ворох газет на стол и возвращается в свою лабораторию, где уже многие годы варит зелья на продажу. Недавно ей удалось заключить контракт с больницей, получив стабильную работу. Она не брезгует и более темными заказами, втихую продавая их за большие деньги, но зорко следит, чтобы сын не узнал об этом. Она переживает, чтобы его злобная натура не выбралась наружу. Закончив, она наклеивает лейблы на пузырьки с зельями и притягивает с себе корреспонденцию, постепенно читая письма и отвечая на некоторые из них. Когда она берет в руки Пророк, её рука дергается, разбив чашку. На первой полосе светится новость про смерть Миртл Уоррен, пятикурсницы факультета Когтевран. Мертва…информация уточняется…в результате необъяснимых обстоятельств…нападения в школе…комментарий Диппета… Статья пляшет перед её глазами, буквы разбегаются из-под глаз, словно издеваясь. Это впервые, когда Пророк писал о нападениях на других студентов. Нет, это не может быть он. Том здесь, возле неё, она следит за его друзьями, дружит с их матерями, он несовершеннолетний, не может покинуть Америку. Он узнал, что может говорить со змеями? Докопался до того, что может быть потомком Слизерина? Нетнетнетнет, это невозможно. Это не может быть он. Она судорожно проверяет заклинание отслеживания, которое разместила на сыне и убеждается, что он в особняке Браунов. Но этого ей недостаточно. Гермиона, нервно кусая губы отправляет Монике сову с просьбой отправить сына домой как можно скорее. Когда он появляется через камин, она смотрит на его встревоженные глаза и взлохмаченные волосы. — Мам? Всё хорошо? Ты выглядишь… Но она не дает ему договорить. Гермиона вскидывает палочку и произносит: — Легилименс.***
Нет, он ни в чем не виновен. В его голове только учёба, недавний научный проект, над котором он работал вместе с деканом и планировал презентовать в октябре, мысли о какой-то однокурснице и планы на лето с друзьями. То, что и должно быть в голове у подростка. Она стирает ему память и отпускает назад, передав Монике, что ей просто нужно было срочно найти что-то своё, что было только у Хьюго. Господи, это было ужасно. Но теперь, когда она спокойна, ничего не мешает ей спокойно подумать. Она забрала Тома из Британии, но нападения в Хогвартсе всё равно произошли, и Миртл лишилась жизни. Если это был не Том, тогда кто? Паук Хагрида? Возможно. Гермиона забирается с ногами на табурет и грызет ноготь на большом пальце. Её глаза, не мигая, смотрят вперёд. Она даже не касалась магического сообщества в Британии, не у кого было спросить подробности. Спустя пару недель в Пророке вышла новая статья, которая обвинила Рубеуса Хагрида в убийстве Миртл. Гермиона свернула её и подумала о том, что история неизбежна. Ей не о чем волноваться.***
Пророк за август был еще хуже того, который она получила за июнь. Морфин Мракс…обвинен в убийстве…трое магглов… Азкабан. Буквы пляшут перед глазами, и она снова влезает в голову своего сына, чтобы потом беспокойно гадать о теориях времени. Она определенно держала всё под контролем.***
Хьюго семнадцать и он знакомит её с милой девушкой по имени Лили. Они сидят на кухне, едят торт и разговаривают об успехе, который был вызван последней статьей***
Хьюго двадцать три, он, пожалуй, самый молодой сотрудник Научной Ассоциации Магов. Блестящий ученик, прирожденный гений. Всё так, как и должно быть. Она вложила в него всё, чем обладала сама, она сделала всё, чтобы пустить его гениальность в правильное русло. И она могла собой гордиться. — Мам, у меня командировка в Лондон, — сказал он ей однажды, навестив её со своей семьей на Рождество. — И мы подумали, что ты хотела бы поехать с нами? Она, конечно, хотела бы.***
Хьюго был занят в Министерстве, пока она показывала Лили Косой переулок. — А что там? — брюнетка вытянула пальчик в сторону Лютного и посмотрела на свекровь. — Лютный переулок, — хмуро ответила Гермиона. — Там собираются все отморозки, которых только можно встретить в волшебном мире. Мы туда не пойдем. Девушка кивает, не излучая желания соваться в опасное место. Но когда она задерживается у Мадам Малкин, Гермиона все-таки идет туда, проскользнув по темным переулкам. Ей просто интересно, кто теперь работает в Горбин и Бэрк. Магазин стоит на месте, когда она входит внутрь и оглядывается. Высокая фигура за прилавком поворачивается к ней лицом, и Гермиону мутит. Темноволосый парень так сильно похож на её Хьюго, что ей становится плохо. — Добрый день, чем я могу вам помочь? — брюнет одаривает её дежурной улыбкой. Гермиона замирает. — Вы…здесь работаете? — спрашивает она, когда молчание становится уж слишком натянутым. — Да. Том Реддл к вашим услугам, мадам.