👄 Хочу тебя, моё солнце! 🌞

После войны многое изменилось. Например, дракклов Поттер первым пришёл к нам на Слизерин и предложил руку помощи, всяческой поддержки и… дружбы. А уж как был рад этому наш с Тео и Панси друг Драко Малфой — этого не передать словами. Чего стоит то, что они едва не провалили ТРИТОНы, трахаясь в тёмных коридорах замка Хогвартс или на Чёрном озере. Грейнджер после победы Гарри всё лето жила в Болгарии у Виктора Крама, который участвовал со многими дурмстранговцами в битве за Хогвартс. Влюбилась Золотая Девочка. Она приехала осенью в положении, из-за чего сдала дополнительный послевоенный курс экстерном за полгода. Конечно, с её умом, знаниями и титулом героини войны, естественно, ей пошли навстречу. Сейчас Грейнджер-Крам воспитывает сына Константина, пока Виктор на соревнованиях по квиддичу. Ну, а мы сегодня собрались в поместье Теодора Нотта на его свадьбу с блистательной Джинни Уизли... * * * * * Надо сказать, сестричка моего любимого Рональда оказалась весьма горячей штучкой — охомутать нашего умного и ушлого Нотта — это невозможно, но у неё получилось. Сын потомственных адвокатов, сам собирающийся пойти этим же путем, и — на тебе! На выпускном Рон искал сестру, а я — друга. Долго бы мы бродили по этажам, если бы вдруг совершенно случайно не услышали, потом и не подсмотрели в кабинете Маггловедения горячую сцену, где Уизли трахала Тео. Она рычала, словно раненная львица, кусала довольного слизеринца и прыгала на нём. Рон возмутился, но я тогда обнял его, и засосал прямо в коридоре — под дверью, где его сестра имела Нотта. Рыжий гриффиндорец, который нравился мне последние два года, ответил на мой поцелуй. Я опустился на колени перед парнем. Я успел за секунду до того, как он оттолкнет меня, взять его член в свои руки и накрыть его ртом. Боязливый рыжий котёнок. Моё личное солнышко. Он в ужасе смотрел на меня, как я ласкаю и отсасываю ему, но сделать ничего не мог, как только подаваться мне навстречу, да кусать ребро своей ладони, чтобы не кричать и не стонать в голос. Я знаю, ему очень хорошо. Когда мой рыжик кончил, я вылизал его всего, только после этого поднялся с колен и поцеловал Уизли. Джинни с Тео пошли на следующий заход, и сейчас Нотт жарил девушку на столе профессора Маггловедения. — Не трогай их, любимый! — произнёс я, нежно обнимая своего ласкового мальчика. Рон кивнул, глядя на меня таким растерянным взглядом, ибо не каждый день застанешь сестренку за горячим трахом. Наконец, гриффиндорец потянулся за поцелуем и наши губы слились. Я поднял осторожно его под попой на руки, и понёс в какой-то пустой класс. Невербальной магией я наглухо запечатал двери и окна, целуя глубоко своё сокровище. Уизли отвечал мне боязливо, но охотно. Мой мальчик, я буду очень нежен с тобой. Я успел разложить свою мантию на полу и раздеть нас. — Мои родители — католики, не смотря на то, что мы из чистокровного рода, — произнёс он, подставляясь под мои поцелуи. — Но… — Откройся мне, любимый! — прошептал я и накрыл его чувствительный сосок. Рон вскрикнул от удовольствия и раздвинул ноги. Очищающее в анус и Уизли выгнулся. — Мальчик мой, не молчи… Мерлин, я так давно люблю тебя и хочу. Мутные от желания синие глаза смотрели на меня с болью и страхом. — Когда Джордж едва не потерял на войне Фреда… Ты же знаешь, Забини, — прошептал гриффиндорец, облизывая мои губы, — как и все мы, брат сказал, что если любишь, если хочешь — должен попробовать быть счастливым. Родители не поняли их любовь, но отпустили. Сейчас Фред с Джорджем в Германии, они тайно поженились. А я… — А ты, мой хороший? — спросил я осторожно и принялся нежно целовать веснушчатое лицо. Рон жмурился и ловил мои губы. — Я хочу тебя… Хочу до боли тебя... в себе хотя бы раз, Блейз! — ответил рыжик. — Дрверься мне, Рон, и расслабься, — прошептал я и протянул к нему свои пальчики. Он сначала не понял, что надо делать — Мерлин, девственник совсем! — но я подсказал: — Оближи мои пальцы, почувствуй меня. О, Салазар! Надо было видеть, с каким стоном он целовал их, а потом посасывал, смачивая слюной. По подбородку стекала влага, а он смотрел на меня таким бл**ским от желания взглядом, что мой пенис внутри брюк стал каменным и болел. Я бросил на анус Обезболивающее максима, наколдовал жирный вазелин. Я стал облизывать его подбородок от слюны, потом втянул в поцелуй, и Рональд потерялся во времени и пространстве. Я взял его пальчиками и довёл до оргазма, а потом сразу вошёл и возбудил снова. Уизли кричал и царапал меня — ну, сущий котёнок рыжий! — сжимал в себе и что-то бессвязно шептал. Я довёл Рона до трёх оргазмов. Я крутил и вертел парня, вбивался по-итальянски горячо. В конце мы кончили вместе. Я — в горячее нутро любимого. Спустя полчаса мы лежали и целовались. — У меня серьёзные намерения, Уизли, — произнёс я, всё ещё скользя в тёплой глубине гриффиндорца. — Я готов взять тебя замуж. — Родители предупредили всех нас, не считая близнецов, что не дадут благословения на однополые отношения. Чарли уехал в Румынию подальше от ярых католиков-родителей, Джинни — ты сам видел, как она любит секс с твоим другом Тео. Ну, а я… Я просто не знаю, как жить без тебя, Блейз. Я хочу тебя каждый день вот так в нашем доме. Мечтаю ложиться с тобой спать и просыпаться вместе. Хочу, чтобы ты не выходил из меня часами. — Мы уедем и поженимся далеко от Лондона, — предложил я и начал снова активно входить в любимого. Он быстро возбудился. — Потанцуешь на мне, Рон? Хочу посмотреть на тебя снизу. * * * * * И вот сейчас Уизли пришёл на свадьбу сестры с Лавандой Браун — с той, у которой сиськи четвёртого или даже большего размера. Она уже немного пьяна и виснет на парне, а Рон вдруг в толпе гостей увидел меня. Я приехал один. Вот он смотрит на меня таким тоскливым и голодным взглядом, что мне самому тяжело дышать от той его сердечной боли, что гложет мое солнце. Уизли для меня настоящее рыжее и тёплое солнце. На нём надет парадный костюм аврора, а кем я стал за эти годы? Ах, да… Банкир в Италии, под крылом у матушки, которая восьмой раз вышла замуж. Старый генерал-полукровка, но богатый, зараза. Лоренцо мне отписал свой банк все его филиалы по миру. Умирать вот старый собирался, ну, а я-то теперь богат пуще прежнего. Сегодня я хочу увезти, выкрасть силой Рона, поэтому я снова в Британии. Он — моё горячее солнце, без которого мне холодно и одиноко. Вот Уизли смотрит на меня, но я вижу, что через рубашку выпирают его крупные соски. Я знаю, что они темно-коричневые, бл**ски чувствительные. В соборе, пока венчались Тео с Джинни, я взял любимого за руку и он вздрогнул, переплёл наши пальчики рук. Пять лет прошло после того дикого секса в Хогвартсе. Я поглаживал пальцем по его ладони. Он посмотрел на меня, пока архиепископ причащал молодых. Я посмотрел на его губы и Рон сглотнул, облизал уста. Я оставил в его ладони указательный палец, и стал толкаться — это был наш знак, что я хочу его. До безумия хочу моё солнышко. Уизли кивнул мне, что и он хочет меня. Глаза грустные, в них стоят слезы. Что же ты выберешь, котёнок мой рыжий? Перед тобой долг и любовь. Какая сторона на чаше весов перевесит в твоём сердце? — Иди ко мне, Рон! — прошептал я, когда Браун вышла подышать — два часа не всем под силу выстоять в соборе летом. — Лаванда не в силах дать тебе то, что я могу. Любимый, иди ко мне! Я знаю, как сильно ты хочешь меня, это видно по твоим красивым глазам. Он почти застонал. — Но Лаванда… Родители одобрили нашу помолвку, — возразил тихо Уизли. — И сиськи у неё такие… — Сиськи? Мерлин, зачем они тебе, Рон? Сиськи не могут дать тебе счастья. Только лишь я могу дать тебе всё, Уизли , — ответил я. — Не губи свою жизнь с той, которую не любишь. Ну и что, что Браун хвостом вильнула, и грудями потрясла. Экая невидаль! Я — твой рыцарь на белом коне. Иди ко мне, солнце моё! Я трахал пальчиком его ладонь быстрее, дав знак, что сейчас я мысленно в нем. — Блейз, умоляю тебя… — прошептал он — Идём со мной, любовь моя! — улыбнулся я — Идём, у нас есть ещё сорок минут. Я бросил в зал храма чары, чтобы никто не заметил нашего исчезновения. Рыжик пошёл за мной. Быстрее ко мне в машину и уехать куда-нибудь подальше. А лучше всего… Мы побежали, словно два подростка, к аппарационному барьеру и трансгрессировали в мою лондонскую квартиру. Жадные поцелуи, отчаянные объятия и шёпот Рона: — Трахни меня, Блейз, трахни! Я умираю без твоей любви, Забини... Мой же ты котёнок. Я срывал с нас одежду. Я жадно целовал моё личное горячее солнце. Я взял его жёстко, горячо и полностью, наколдовав предварительно Очищающее, да пару Обезболивающих заклятий и чар. Давно прошёл час, потом ещё полтора, а Уизли не слезал с меня. После четвёртого раза я был в моем солнышке. Мы только кончили, и Рон всё ещё содрогался, сжимая меня, а я сцеживался, крича в рот любимого, что люблю его. — Рон, я — банкир, у нас всё с тобой будет, малыш… Выходи за меня, Уизли! — простонал я, выпустив последние капли семени в горячее тело солнышка. Я попросил оставить британский Аврорат. Попросил поехать со мной. -- Да, черт возьми, Забини! Да, любимый! — закричал Рональд. — Я больше не могу! Я согласен! Я выйду за тебя! Через час Уизли выпил Обезболивающее зелье, мы наложили маскировочные чары на наши шеи и плечи, потому что на них алели укусы и засосы. К родителям Рона мы заявились вместе. Как не странно, но Молли подошла к вопросу брака младшего сына разумно. Во-первых, ей понравился контракт; во-вторых, прекрасные условия жизни на юге Италии: своя вилла и прочие блага. Молли, как глава в своей семье, благословила наш брак. Магический обряд бракосочетания мы заключили в Лондоне, в Министерстве Магии, а светскую церемонию с венчанием провели в протестантской церкви, в Германии. После свадьбы мы отправились в медовый месяц. Солнышко Рон попросил свозить его Мальдивские острова, на Карибы и с заездом после в Лос-Анджелес. Вот с каким трудом я добился руки и сердца Уизли. Через два года суррогатная мать родила нам близнецов Феликса и Мануэлу Забини — мальчика и девочку. Копии нас обоих — нечто среднее: каштановые волосы, карие глаза, светло-оливковая кожа. Муж моей матери благополучно скончался, оставив Изабелле Забини свое состояние. После похорон она занялась делами, ну, а мой Рональд обрёл истинное счастье в моих объятиях, в нашей семье и в любви.