***
День пролетел словно один миг. Чиаки задрал голову, всматриваясь в темнеющее небо. Когда он наконец сможет это сказать? Юноша планировал сделать это ещё днём, когда они зашли в тот самый храм, где встречались во время Обона. Тогда Теру не до конца понимал свои чувства, точнее сказать не хотел принимать. Но все же единственное о чем молился тогда - ещё раз встретиться с новым знакомым, а еще лучше не потерять его. Нынешним днём они пришли вдвоем, вместе. Свою тандзаку Чиаки приготовил ещё дома. Сочинив хайку-желание и записав его на бумаге красного цвета. Когда тандзаку была готова, руки сами собой сложили из запасного листа бумаги сердечко-оригами, которое юноша прикрепил к листочку с помощью нитки и иголки, взятыми у мамы. Мики выбрал розовую бумагу из тех, что продавались у храма в лавке и тоже, что-то написал. Теру до ужаса хотелось заглянуть через плечо спутника и узнать, что тот пожелал. Сам же он, ожидаемо, просил богов даровать ему многие годы счастья подле любимого человека. Свои желания они повесили на одно дерево, только с разных сторон. Было волнительно осознавать, что их заветные желания висят так рядом. Чиаки подбросил монетку и она со звоном упала в специальный ящик между деревянных полос. Три раза хлопнув в ладоши, он закрыл глаза, мысленно повторяя строки своего стихотворения. Где-то еще глубже молился исполнить его, ведь это его первое хайку, он вообще не представлял, что способен на подобное. А еще ранее считал подобное совсем не милым. Какой толк во всех этих словах и строках? А сейчас знает - толк есть, особенно для того кто их пишет. Каждый иероглиф его стиха отпечатан на сердце, обдавая теплом и нежностью, а иногда ледяным безразличием. Мики загадочно посмотрел на Чиаки, чему-то улыбнулся и взяв его за руку куда-то потащил: - Я ошу хуодон, а ты? - Тоже не отказался бы от гюдона, - засмеялся Теру в ответ. Подкрепившись в одной из множества палаток, раскинутых на улицах города, юноши направились к его центру, где более всего украшены улицы. В одной из лавок, где можно купить тандзаку были разложены листочки бумаги рандомных размеров, можно было взять любой и сложить из них оригами, совершенно бесплатно. Хозяева лавки были очень добрыми людьми, так считали ее покупатели. Не подозревая, что это всего лишь рекламный ход и стоимость этих листочков заложена в остальные товары. Для примера были вывешены инструкции с порядком сложения бумаги. Чиаки заметил среди всех бумагу розового цвета с разводами и ему пришла в голову мысль, что Мики очень пойдет цветок из этого листа к салатовой юкате, что была на нем. Он довольно быстро сложил бутон лилии, благо у него была хорошая практика в Белый день, у него была традиция -каждый год он дарил своей подруге не шоколад, а цветы-оригами, менялся только вид цветка; тюльпан, лотос; в этом году был через лилий. Из второго листка бумаги зеленого цвета скрутил стебель. Пока он был занят, Тераяма принялся складывать журавлика. В свое время он сложил тысячу таких разных размеров, чтобы проверить не потерял ли он навык, взял самый маленький листочек. Сложив оригами, юноша повернулся к своему спутнику и только успел поднять на него глаза, как тот засунул ему за левое ухо, где был вживлен имплант цветок. Закрепив его стебель между аудиоприемником и головой. - Тебе идет, - с широченной довольной улыбкой Чиаки осмотрел юношу напротив. Мики огляделся, вокруг столпились девушки, наперебой прося разрешения сфотографировать его и пища от умиления. - Каваи, каваи, - слышалось вокруг на все голоса. Лицо Тераямы пошло пятнами и он опустил голову. - Это тэбе, - сунул он в руку Чиаки журавлика и зашагал прочь, пряча улыбку, ощупывая цветок в своих волосах.***
К тому моменту как солнце начало заходить и наступил вечер, юноши вернулись домой. Переоделись в обычную одежду и захватив теплые вещи с пледами, отправились на берег, провожать солнце и любоваться фейерверками. Расстелив на песке один из пледов, они уселись на него, разложив купленные по дороге лапшу сомен и карааге. Делясь впечатлениями о прогулке, вспоминая интересные моменты, они неспешно ужинали, запивая еду шоколадным молоком. Хлюпая, всасывая лапшу, Чиаки бросал частые взгляды на Мики, а затем улыбаясь, опускал голову. Вид розового цветка за ухом спутника вызывал чувство неописуемого счастья и какой-то небывалый подъем. “Так вот, что называют бабочками в животе, - думал юноша улыбаясь и про себя, - Сейчас поужинаем и я скажу.” Но его отвлек фейерверк рассыпавшийся по небу разноцветными звездами. Отражаясь в океане, они выглядели расплывчатыми радужными пятнами, словно какой-то художник разлил или разбрызгал свои краски. А потемневшие, от наступающей ночи, воды придавали им больше яркости. Теру поднялся на ноги и чуть отошел, включая камеру на смартфоне. Чтобы посмотреть куда он направился, оглянулся Тераяма и, словно ожидая именно этого момента, Чиаки нажал красную круглую кнопку на экране, делая фотографию. А следом еще несколько запечатлев, как Тераяма поднимается и идет к нему, доставая из кармана спортивных штанов свой гаджет, так же намереваясь сделать фотографии на память. Пока его спутник зачарованно смотрел вдаль, он сделал пару его снимков для себя, кто знает чем закончится этот фестиваль. И не важно, что за день они успели наснимать сотню другую фото. Почему-то именно эти фото были важнее всего. Когда солнце почти скрылось за линией океана, Мики окликнул Чиаки. - Тееу, - юноша обернулся, с ожиданием всматриваясь в необычные глаза, - Ты мнэ нъависа. Он сказал это так спокойно и буднично, словно само собой разумеется. А Чиаки задохнулся, забыв как дышать. Подняв руку, он принялся указывая ею на Мики беззвучно открывая рот, пытаясь, что-то сказать. - Ты… так не честно, - наконец выдавил он и Тераяма удивлённо приподнял бровь, - Я первый хотел сказать это! Весь день искал подходящий момент. Сначала в храме, потом когда смотрели шествие, когда любовались фейерверком… Вот, держи, - он вытащил из-за пазухи бумажный конверт и подал его спутнику, - Хотел подарить и признаться. Он что-то ещё возмущённо тараторил, но Мики не слушал. Он был счастлив. И потому радостно засмеялся, чем окончательно добил Чиаки. - Я люблю тебя, - наконец произнес он, то что так долго хотел сказать, - Давай всегда быть вместе. - Так сыазу? - улыбалась Мики, - А как шэ ты мнэ нъависа, даваы встышатса? - Да, я хочу быть с тобой, встречаться, жениться, все сойдёт, - Чиаки всё ещё был серьёзен как никогда. - В Апоныи нелза женитса мушшинам, - мягко улыбаясь, возразил Мики. - Поехали туда где можно, - моментально отозвался Теру, - Закончим школу, выучимся в универе и уедем… А можем сразу после школы уехать… Он не мог остановиться, его фантазия рождала картинки будущего, где он рядом с Мики, где они могут идти рядом и держаться за руки, где на безымянном пальце у них по кольцу. Чувства переполняли его и вырвались наружу потоком слез, которые юноша не замечал, смотря на Тераяму. Тот открыл конверт, вытащил амулет дающий удачу в любви и погладив его большим пальцем, поднес к губам. Только после этого подняв глаза на Чиаки, заметил его слезы и распахнув удивленно глаза, улыбнулся. - Да, поэтэм, - ответил наконец Мики, обхватывая лицо Чиаки руками. Он смахивал бегущие слезы, ласково называя возлюбленного дурачком. А тот притянул его к себе, сминая на боках чужую футболку. Тераяма поддался вперед и прикоснулся своими губами чужих. От неожиданности Чиаки выпустил ткань из пальцев, а Мики засмеялся и раскинув руки побежал к океану. - Ты мне нъависа, Тееу! - крикнул он обернувшись и споткнувшись пяткой о камень, смеясь, рухнул на песок. - Дурачок, - пробубнил Чиаки, улыбнувшись он рванул к Мики, падая рядом. Они некоторое время крутились на песке. Тераяма пытаясь увернуться, а Теру поймать его. Когда это удалось, они оказались лицом к лицу. Чиаки опрокинул Мики на песок, возвращая поцелуй. Он длился немного дольше первого, но мальчишкам казалось, что это длилось вечность. Сердце, которое недавно колотилось как сумасшедшее, остановилось и все вокруг погрузилось в тишину. Только шум в ушах нарушал ее, давая понять, что они все еще живы. Оторвавшись от чужих губ Чиаки упал на спину рядом с Мики. Сжав его руку, он переплел с ним пальцы и со счастливой улыбкой смотрел в небо, где расцветал новый букет фейерверка. А перед взором зелено-карие глаза, сначала удивленно распахнутые, потом расслабленные, и, затем, словно в замедленной съемке, наконец, спокойно закрывающиеся.