Травы по колено

— Лес и поля… — вздохнула я полной грудью, едва выбравшись из машины. Ты хмыкнула откуда-то со стороны водительского, послышался резкий хлопок закрытой двери, — Ну как же замечательно. — Эй-эй! — моё побледневшее лицо, наверное, слишком резко контрастирует с привычным здоровым цветом кожи, поэтому ты обеспокоенно подхватываешь меня под руку, — Тебя укачало? Ну, не молчи! Вдох-выдох, давай.       Я прикрываю глаза и стараюсь выровнять дыхание. Тепло твоих рук помогает вернуться в реальность. — Ты как, в порядке? — в твоих глазах отражаются бесконечная забота и любовь, такие яркие, что я готова ослепнуть. — Да, всё хорошо, — я отвечаю тебе улыбкой. Под длинный подол легкого летнего платья заползают щекочущиеся длинные травы с обочины дороги, которая, как таковая, на самом деле является широким полем. Ты ловко наклоняешься и срываешь для меня ромашку. Я с улыбкой заправляю её за ухо.       Над деревней тяжёлым облаком висит зной, душная предгрозовая тишина. Кажется, но я уверена не до конца, что я слышала крики ласточек, охотящихся на мошкару. Минуту назад солнце обливало наши фигуры тёплой жёлтой краской, а теперь внезапно спряталось за пролетавшие мимо облака. За полем темнеет лес… — Давай-ка я машину в сарай загоню, откроешь двери? — ты перекладываешь мне в ладонь связку ключей, мягко пробегаясь пальцами по запястью. — Конечно.       На самом деле мне очень непривычно сейчас обходить половину участка до ворот импровизированного гаража. Я никогда раньше не бывала на даче, тем более для того, чтобы просто отдохнуть. Щёлкает большой, потемневший от времени замок, я толкаю створки внутрь и отхожу в сторону, пропуская машину. Ты водишь очень аккуратно, я успела в этом убедиться в те шесть часов, из которых половину я благополучно проспала, когда мы ехали сюда. Но сейчас меня ещё больше поражает твоя бережность, с которой ты вылезаешь из автомобиля, аккуратно блокируя двери. — Ну что, пойдём обживаться, — ты притягиваешь меня к себе за талию и, почти мурлыча, ведёшь кончиком носа от линии челюсти до трепещущих от удовольствия ресниц. — Только если ты перенесёшь меня через порог на руках, — шучу я и взвизгиваю от неожиданности, когда мои ноги и правда отрываются от земли, — Стой-стой-стой! — весёлый смех в предгрозовой духоте раскатывается далеко, — Я же пошутила, там дверь ещё не откры…       Ты пресекаешь все возражения самым действенным способом — глубоким поцелуем. А потом поправляешь ромашку в волосах и спокойно несёшь меня до крыльца. — Мы, конечно, немного опоздали с этой традицией, — шепчешь ты, пока я, извергнувшись в твоих объятиях под немыслимым углом, судорожно проворачиваю ключи, тихо ругаясь себе под нос, — Но лучше поздно, чем никогда, правда? — Разумеется. Ну наконец-то! — ты толкаешь дверь ногой и переносишь меня через порог, — Моё белое летнее платье можно считать свадебным, как думаешь? Я уверена, например, что да. — В таком случае, как же я могу с тобой не согласиться? — смеёшься ты. Я спрыгиваю на пол, тут же обнимая тебя. Серебряное кольцо путается короной в твоих волосах, сияет метеором в ночном небе — ты недавно покрасилась и вместо рыжины щеголяешь черными локонами.       Мы с интересом изучаем маленький двухэтажный домик. Двухэтажный — сильно сказано, потому что наверх ведёт приставная лестница, не самая длинная. Мы оказываемся в довольно просторной комнате с двуспальной кроватью и окном, выходящим на восток. я сразу же открываю его, чтобы было не так жарко и белые тюлевые занавески начинают трепыхаться, как потревоженные птицы у берега моря.       Снизу — что удивительно — душ и… — Как же так! Туалет не на улице! Ты только что сломала мне шаблон! Как теперь дальше жить, — мы обе смеёмся над растоптанными стереотипами, подключая электричество и водопровод к сети.       Дом выглядит старым только снаружи. А внутри теперь есть мы, приносящие туда совершенно живой уют и суету вечной юности.

***

      Через час гремит первый раскат. Я проворно скатываю привезённые с собой пляжные коврики и, не давая себе труда захлопнуть книгу, прячусь под надёжную защиту нашего с тобой уютного гнёздышка.       Ты что-то напеваешь с кухни, воюя с кофе и ещё какими-то продуктами, потому что по всему первому этажу ползёт восхитительно вкусный запах. — Может я тебе хоть салат нарезать помогу? — я набрасываю на плечи твою огромную рубашку, которая укрывает меня чуть ли не до середины бедра. Ты мельком оборачиваешься и, судя по тому, каким диким блеском зажигаются твои глаза, если ты примешь моё предложение, то обеда нам не видать, как минимум, до вечера. — Признайся честно, ты просто наслаждаешься произведённым эффектом, — мягко соприкасается с поверхностью разделочной доски нож. — Есть немного, — я обнимаю тебя со спины, утыкаясь носом в густую копну твоих волос.       Гремит снова, уже намного ближе. Кажется, перед этим сверкает молния, разрывая застоявшуюся тишину долгожданным электрическим разрядом. В кухне разом становится темнее и в тот момент, когда ты оборачиваешься ко мне, по стёклам ударяет ливень.       В такие мгновения не жаль и задохнуться. Мы целуемся прямо у стола, на который мне приходится опереться, чтобы не упасть, потому что ноги меня не держат совершенно. Твои ладони бережно оглаживают плечи, ощущения бьют через край, благодаря немного обгоревшей, и теперь более чувствительной коже. — Завязать глаза, моя принцесса? — мурлычешь ты мне на ухо, заставляя прикусить губу, чтобы не сорваться на умоляющий стон. — Здесь достаточно темно, любимая, — я в отместку зарываюсь ладонью в твою гриву на затылке.       Гроза в считанные минуты набирает силу, даже из дома нам слышен рёв громовых раскатов. — А помнишь, как я рисовала нас…? — внезапно утыкаюсь тебе в плечо я. Ты размеренно поглаживаешь меня по спине. — Который раз? — задумчиво откликаешься ты, — Те этюды с маяком? Или девушек на качелях? Может… пана и признака?       Я чувствую по голосу — ты улыбаешься. — Нет. Конкретно нас. Мы тогда ещё не были знакомы в той степени, в которой сейчас. — А! Помню-помню! Грозовые кони, да? Точно, у тебя тогда весь день лило как из ведра и ты всех звала на свой пустырь, чтобы поскакать по небесам. — Они самые.       Мы на мгновение замолкаем. Я вспоминаю тот рисунок, всё буйство акварели и музыку, под которую я старательно выписывала тела серых в яблоках лошадей. Мы тогда действительно не знали даже настоящих имён друг друга и я рисовала тебя вдали с короткими рыжими волосами и жёлтой футболке. — Я бы сейчас не отказалась проехаться верхом. Чтобы копыта выбивали из небес молнии а ржание походило на гром. — Я тоже. Я от этой идеи никогда бы не отказалась.       Ты внезапно тянешь меня за руку на второй этаж и, пока я утихомириваю взбесившиеся занавески, роешься в неразобранной сумке. — Я взяла карты, — тускло сверкает позолота рубашек, — Уверена, тебе сейчас выпадет королева жезлов. — Проверим, — я тяну карту и поворачиваю её к себе, — Королева. Но не жезлов, а мечей. — Тогда расскажи мне сказку, милая, — с другой карты на меня с улыбкой глядит другая женщина. Жезлы сегодня, с их безудержной страстью — твоя стихия.

***

— Странно как-то. — Что именно? — Я думала, вообще, что дача — это место где ты должен грядки там копать, огурцы сажать… А мы отдыхаем. — Не, знаю, мне такая дача, как сейчас, больше всего нравится.       Я перевернулась со спины на бок, чтобы оказаться с тобой лицом к лицу. Даже в темноте заметны твоя улыбка и сияющие нежностью глаза, которые, будто фонари, немного её рассеивают. — Вот скажи честно, — я задумчиво накручиваю на палец длинную прядь волос, — Ты спать хочешь? — Ни в одном глазу. — Может быть тогда прогуляемся пойдём? Говорят, свежий воздух хорошо помогает засыпать. Там сейчас после грозы хорошо так быть должно…       Ты ласково смеёшься и поднимаешься с постели. Мы собираемся почти быстро и наощупь спускаемся вниз, держа друг друга за руки, чтобы не навернуться с приставной лестницы.       На улице пахнет мёдом, озоном и солью. Свежестью мокрой травы, но не духотой. Ветер несёт к нам звуки хлопанья крыльев, пения соловьёв, гонит по небу облака. В прорехах между ними росой блестят звёзды.       Ты глубоко вдыхаешь эту ночь и смело тянешь меня напрямик в поле. Под ногами щекочутся длинные стебли, по лодыжкам стекает необсохшая дождевая вода. — Только мы с конём, по полю идём, — ты замираешь на миг передо мной, но я не замечаю, продолжая тихонько напевать, — Только мы с конём по полю идё-ем… Ай! — я налетаю на тебя, чуть не сбивая с ног, — Ты чего? — Подожди меня немного, — ты целуешь меня в нос и мягко ведёшь ладонями по щекам, — Будет сюрприз, — и исчезаешь куда-то в сторону леса.       Я послушно жду, утыкаясь взглядом в небо. Звёзды здесь куда ярче, чем в городе, а уж количество и вовсе не сравнить. Меня понемногу затягивает это дилетантское изучение астрологии и потому я не сразу реагирую на шаги за собственной спиной. — Знаешь, ты так прекрасно выглядишь… — вздыхаешь ты. Я понимаю этот знак, научилась читать — на миг у тебя перехватило дыхание, — Посреди поля, одна, в этом светлом платье, с распущенными волосами и взглядом, устремлённым к небесам.       Я оборачиваюсь к тебе с улыбкой и тут же впадаю в некоторое замешательство. — Подожди, я не то что бы протестую, но… ТЫ УКРАЛА ДЛЯ МЕНЯ КОНЯ?! — Да тише ты! Ты его напугала! — насколько я могу судить, коню до моих воплей и дела нет. Стоит и, совершенно не напугавшись, жуёт траву, — Ну украла. И что? И вообще, не украла, а взяла на время, это разные вещи… Ты не рада?       Я делаю усилие над собой, чтобы оторваться от серой лошадиной гривы и посмотреть на тебя. — С ума сошла? Это же лучшая ночь в мире! Ты, я, конь и поле! — в моих глазах плещется чистая, незамутнённая радость.       Конь поднимает голову от земли, несильно дёргая длинный повод недоуздка из твоей руки и тянется к моему плечу. Я ласково глажу его по мягкому носу. — Тебя подсадить, моя принцесса? — улыбаешься ты. Я блаженно киваю и через миг уже перекидываю ногу через светлую холку, — Вот видишь, твой грозовой конь всё же сбылся в реальности, — я легко сжимаю пятками конские бока и мы неторопливо трогаемся куда-то вдаль. Ты не выпускаешь из руг поводьев и мне от этого так спокойно. — Выйду ночью в поле с конём, — начинаю снова я, утопив пальцы в мягкой гриве. — Ночкой тёмной трихо пойдём… — ты оборачиваешься на нас и подпеваешь.       Дикие травы, в изобилии растущие на поле, в которых серый в яблоках конь тонет по колено, шумят, как настоящее море, и ловят свет звёзд.