Любовь и другие несчастья

      На следующий день попутно с пробуждением скидываю в пляжную сумку всё необходимое: солнцезащитный крем, полотенце, наушники, заколку для волос и книгу «Преступление и наказание». На купальник накидываю белую длинную лёгкую футболку, цепляю солнечные очки и, кинув контрольный взгляд на своё отражение в зеркале в пол, выходу из номера и направляюсь на завтрак.       Ранний завтрак. Потому что в планах на сегодня было провести день на пляже наедине с собой. Без родителей. Без Матвеева. Одна.       В ресторане отеля ещё нет привычного множества людей. Всего пара человек тоже встала в столь раннее для отдыхающих время и также набирают еду для завтрака.       В течении следующих тридцати минут успеваю поесть и уже направиться в сторону пляжа. Думаю, сегодня будет день-спокойствие.       Но нет. Определенно нет.       Когда я добираюсь до уже излюбленного места в довольно выгодном для отдыхающих месте, которое заприметила заранее, и ставлю свою сумку на шезлонг, неудачно и не вовремя бросаю взгляд на воду прямо перед занятым местом.       Зря, ой, зря я вообще решила посмотреть туда..       Причина заключалась в одном лишь большом НО— прямо из воды выходил, как оказалось, давно уже проснувшийся Матвеев. И, судя по тому, насколько беспорядочно были разложены вещи Клоуна на его шезлонге не очень то и далеко от моего, проснулся и пришел сюда он реально давно.       Вот зачем? Зачем я вообще туда посмотрела? Было бы на сотню меньше потраченных за день нервов.       Совсем некстати мой взгляд метнулся к его торсу, по которому стекали крупные капли солёной воды. Я даже зависла немного, неотрывно следя за его движениями и тем, как он подходит к своему шезлонгу и, бросив на меня довольно игривый взгляд,— очевидно, вспомнив мои вчерашние проклятия в его сторону после того, как он поставил меня в неловкое положение перед актером— схватил полотенце и начал вытирать им торс, грудь и руки.       Я потом, конечно, очень пыталась найти хоть какие-нибудь мнимые плюсы того, что Даня поставил меня в довольно изящное и спущенное положение, но в голову пришло только то, что мой любимый актер хоть узнал обо мне. Танька— моя старшая двоюродная сестра— вот, например, после своих бесконечных неловкостей с профессором универа вообще довела его до того, что тот начал с ней встречаться. Пару раз, когда я гуляла с Таней и её подругой Женей, рыжая не забывала упомянуть, как Таня захомутала такого недоступного человека, как Владыко, и попутно причитала, какой «бедный Олег Владимирович», раз Ведьмина решила за него взяться настолько координатно, что впервые бегала за мужчиной.       На то, что ситуация со мной и актером повторит судьбу Тани и Олега, был минимальный процент, потому что в отличии от Владыко мой кумир скорее вызвал бы на меня полицию. Опозориться перед ним ещё больше хотелось меньше всего.       Я постаралась максимально не обращать внимание на голый торс Матвеева и, сбросив с себя одним быстрым движением ткань футболки, положила все свои вещи на лежак и пошла к воде.       Резко захожу в воду и не обращаю внимание на внезапно проводившуюся волну прохлады по моему телу. Плыву подальше от берега. От одного взгляда на Матвеева почему-то в голове сразу же появляется образ Каролины. Ну конечно, куда же без неё?       Решаю попытаться выбить образ Серебряковой нагрузкой на тело, поэтому как только спустя пару минут от захода в воду длплываю до буйков, разворачиваюсь обратно и плыву уже к берегу. Уже не так резко, как только что. Вымоталась. Чувствуется заметная усталость из-за такой резкой внезапной большой нагрузки.       Я уже примерно на полпути к берегу, когда чувствую слабое онемение в руках и чуть замедляюсь. Секунда.       Проходит буквально секунда и по моей левой ноге словно проходит разряд тока. Мгновение, пока Аня потряхивает и тут же боль скручивает мышцы икры и ступни. Боль настолько резкая, что захватывает меня с головой и я успеваю сделать лишь глубокий задыхающийся вдох, когда от боли нога словно деревенеет и я ухожу пол воду с головой.       Не успеваю опомниться, когда еле выныриваю на пару мгновений, пытаюсь удержаться руками на поверхности воды, но боль не даёт этого сделать— меня почти сворачивает в клубок от судорожных разрядов, проходящих через мою ногу всё больше и больше.       Я даже не успеваю ничего выкрикнуть— лишь открываю рот в немом крике, когда вновь погружаюсь под воду, не чувствуя под ногами дна и захлебываясь водой.       Соленая вода попадает в нос, рот, глаза и всё жжёт. Лёгкие в первую очередь. Воздуха нет, мне нечем дышать, а паника, охватывающая тело с каждой секундой всё сильнее, так и норовит выплеснуться из груди.       Нога висит просто безвольным грузом, потому что от малейшего движения вновь проносится разряд боли. Я пытаюсь работать руками, но ничего не выходит. Я просто иду ко дну.       Беспомощно оглядываюсь. В близи никого нет. Конечно, сейчас все нормальные люди только посыпаются и идут на завтрак.       Я уже просто молюсь, чтобы хоть кто-то с берега заметил мои руки, уходящие под воду за всем телом. Даже Матвеев. Пусть даже и он.       Это единственное, о чём успеваю подумать, когда меня за талию подхватывает пара крепких мужских рук и тянет на поверхность воды. Выныриваю. Жадно глотаю воздух и откашливаюсь от солёной воды одновременно. Меня всё ещё придерживает мужская хватка, когда я буквально прикладываю все свои усилия и разворачиваюсь в руках, чтобы усилить личность моего "спасителя".       Поворачиваюсь. Застываю в шоке, не веря своим глазам. Не успеваю даже хоть что-то ответить на безумно шокированные глаза Матвеева, скользящие по моему лицу. Он взволнован, перепуган до чёртиков и, что ни менее важно, всё ещё спасает меня, держа на воде.       Мою ногу пронзает ещё один разряд обжигающей и парализующее боли, отчего с моих губ скрывается тихий болезненный стон, а гримаса боли и отвращения искажает черты лица.       Даня, кажется, каким-то чудом понимает, в чем причина моего такого состояния и, всё также крепко придерживая, начинает плыть к берегу. Пока он буквально тащит меня за собой, я стараюсь максимально абстрагироваться от боли, пронзающей ногу. Прикрываю глаза, плотно сжимаю зубы, чтобы из меня не вырвался новый вскрик боли.       Когда до берега остаётся пара метров, Матвеев поднимается на ноги и подхватывает меня на руки. Делает всё так быстро, что у меня из груди вырывается шумный выдох, когда в одном мгновение он просовывает руку под мои колени, а в следующее уже чуть ли не бежит к берегу.       Через пару секунд опускает меня на мой шезлонг и ещё раз бегло осматривает моё тело с ног до головы, пока я пытаюсь приподняться на локтях.       Когда новый спазм боли вновь проходит по ноге, я безвольной куклой падаю назад, плотно сжимаю губы и глаза, а руки непроизвольно тянутся к больной конечности.       Матвеев, словно в прострации наблюдавший за всей картиной, видя мою беспомощность в этой ситуации, вновь подрывается и его руки обхватывают мою голень и начинает её растирать и массажировать.              От резких, но уверенных действий парня из меня вырывается непрошенный вскрик неожиданности и болезненные стоны от боли, которая медленно начинала отходить.       — Т-шш.. Спокойно..— пытался успокоить меня Матвеев, не прекращая движения руками.— Ни на минуту тебя нельзя оставить одну. Всё время притягиваешь неприятности себе на одно место.       По голосу чувствую, как он негодующе качает головой и совсем не вовремя вспыхиваю, пытаясь хоть что-то ответить.       — И-иди к.. черту,— слабо выдаю я, прикрывая глаза в тот момент, когда понимаю, что действия Клоуна реально помогли и боль, по сравнению с той, что была, уже минимальная.       — Только после тебя,— ухмыляется он.       Я опять в неприятностях.       Блеск.