Последний выпускной

— Алексей Алексеевич, а Бессмертных на уроке спит! — девушка после того, как подняла руку и нажаловалась, довольно своим поступком ухмыльнулась, глядя в спину одноклассника, который поднимал голову, чтобы глянуть в глаза учителя и услышать очередные нотации. — Ваня, после этого урока ко мне в кабинет зайди, — приказал учитель английского и продолжил дальше рассказывать подробнее о новой теме, которая так пригодится в жизни. Парень, что спал, голову назад к двум девочка поворачивает и шёпотом, скрипя зубами говорит: — Не думал, что две Даши может быть таким гнилым комбо, — и обратно голову свою на парту кладет. Дышит обеспокоенно чуть-ли не срывается и не начинает орать на двух девушек, что позади сидели, но терпит снова и переводит тон на громкий шепот, язвит немного и всё. Тремор рук начинается, снова, снова, снова. В прострации растворяется, забывая обо всем. Те две барышни что-то в ответ потом бросили, но мальчик не замечал, да и желание не было слушать их подколки. Весь урок прошёл достаточно быстро, потому что вовсе Ваня не слушал препода, будто затычками для ушей воспользовался, но звонок выдернул их. Все уже расходятся и покидают класс, но Ване приходится остаться. Свалить беспалевно не получится, последний урок, как никак и надо остаться, чтобы что-то услышать от учителя английского. — Мой папа точно преподаст ему урок, — вальяжно откидывает русые локоны назад, на спину, самодовольно произнесла Дарья. — Какой? — кулачки в ожидании сжимает её подружка. — Ну и ну, забыла что ли? — вскинула бровь, будто говорила слишком очевидное. Школдыченко рот в шоке раскрывает и брови хмурит. — Ты совсем? — Какая же ты зануда, — отвечает Куданова. Но брюнетка всё же доверчиво, смерившись, глядит в глаза подруге и кивает в знак того, что: «Так ему и надо!» Коридор потихоньку пустеет и две Дарьи тоже расходятся по домам, чтобы отдохнуть от школы и провести выходные без вечных указаний учителей, как надо и что делать. Только парниша должен оставаться после уроков. — Ваня, останься, — ещё раз напомнил о том, что говорил чуть раньше. Тот глянул из под век с грустной гримасой, собирая тетрадь и учебник с небольшим количеством канцелярии в портфель. — Да знаю я, — недовольно закрывая замок на рюкзаке, пробубнил себе под нос парень. Алексей взглядом показал, чтобы ученик подошёл ближе к его столу. Он понимает всё это и шагает к нему ближе, набрасывая на плечо лямку от рюкзака и немного прогибаясь от веса сумки. — Можете мне дать дополнительное задание. Я всё понял и больше не буду себя так вести на ваших уроках, — притворяясь виноватым, будто это как-то спасет его, а потом глаза в пол, чтобы точно отпустили. — Иван, я не буду вас нагружать этим, — вставая, произнёс преподаватель. Хватает за руку своего ученика и тянет на себя, приближая того к себе. Ваня кричать пытается, но мужчина за горло берет и карманный ножик достаёт, и к сонной артерии жмёт, говоря тихо на ушко: — Я шутки шутить тут не буду. Вырвешься — убью. Русый сдаётся и понимает, что дверь закрыта на ключ, а ключ у учителя и просто так он ему его не отдаст. Ножик из крепких рук вырывать бесполезно. Рвёт изнутри, но никто его горя не видит — плевать всем хотелось. Учитель садит на стол младшего, а после надавливает на грудь, чтобы лёг вдоль стола деревянного. Джинсы стягивает и даже не медленно, а очень даже спеша, будто боится опоздать куда-то, рубашку так же расстёгивает, но чуть бережно, чтобы не порвать столь тонкую, белую ткань, которая красиво обтягивала рельефы хоть и худого тельца, но достаточно аристократичного. Теперь Алексей перед глазами может лицезреть голого мальца, он и смотрит, но больше хочется прикоснуться — он это и делает. Худощавыми, длинными пальцами ведёт по грудной клетке, но не хочет замедляться в своём темпе, который был изначально и начинает ускоряться, облизывая шею, но не оставляя засосов на ней, чтобы не было почти ничего: ни ссадин, ни синяков с покраснениями. Ноги раздвигает, а мальчишка почти сжимает их, понимая, что не хочет, но и сопротивляться бесполезно уже. Мужчина пользуется нагло такой ситуацией, где жертва слабее Слезинки выступают из глаз, когда чувствует адскую боль снизу, кричать хочется, но стискивает зубы — нельзя. Ручеек небольшой течет с щек, не прекращая, как бы тот не старался держать все в себе. Это безумие должно скоро закончится — заканчивается. Алексей его не целует, он же не педик, просто любит поиграть с маленькими мальчиками. Дочь его — Дарья Куданова, та что жалуется папаше постоянно, знает, что её папочка делает. Ебанутая семейка, но без матери в ней, смешно. Ваня до этих пор не знал, да и не хотелось бы, а если бы узнал, то скорее всего не делала бы ничего, потому что думал бы, что его это никак не коснётся… Коснулось. Кружку чёрного чая выпивает залпом, обжигая не только язык, но и глотку. Сладость на языке не чувствуется из-за ожога неприятного. Вдыхает грязный воздух в легкие, который дует из форточки, что приоткрыта немного. А на улице: детский смех, птички чирикают, звук едущих машин, что немного начинают со временем раздражать, так что Ваня решает покинуть уютную кухню и пойти в комнату, в которой как раз-таки не очень-то и уютно, потому что это помещение слишком давит что-ли, будто живой человек душит, если и вспомнить сегодняшний день, то тоже самое чувство, но в комнате зато нет привычного всем звука улицы, лишь тишина, что остаётся где-то в душе и заполняет всё, зацепляя эту комнату и наполняя её той же тишью. Закрывая глаза и на мгновение расслабляясь, вновь ощущает неприятное чувство, где-то в районе живота тянуло — все выходные проебаны, завтра снова в школу. Какой-то безумец ведь скажет: «Ура!» — но точно не светловолосый парень, что одет совсем не по-светлому. Будильник разрывает голову, разнося мозги по всей комнате, мясо отлетает на стену, пачкая белую поверхность — по крайней мере так казалось Ване, а на деле будильник, который был заведён на телефоне на пол седьмого, просто бренчал, пока мальчишка не отключил его. Собираясь под какую-то музыку, которую школьник недавно добавил в свой плейлист, надел лямку рюкзака на одно плечо, конечно положив туда всё, что надо для школы на сегодня, закрыв дверь, отправился прямиком в школу. Сегодня судьба над ним сжалилась и отменила английский. Но к сожалению после учебного дня, тот остался дежурить с какой-то девочкой. Тому приказали подмести в библиотеке и топать домой. Подметая, слушая снова музыку из отобранного, тот услышал какие-то смешки и мольбы о том, чтобы люди прекратили что-то делать. Ваня вынырнул из своего манямирка и выглянул из-за угла, увидев такую картину: парень с темными и немного длинными волосами, небольшого роста стоит на коленях с поднятой головой, потому что рядом стоящий парень с похожей причёской и ухмылкой на пол лица, схватив его волосы, тянул их вниз, издеваясь и чуть-ли не вырывая патлы. А девушку, что была уже не сзади парня, которого мучают, а спереди, Ваня сразу узнал — Дарья Куданова — сука, что мучала и его. Ваня напрыгнул на юношу, что небрежно схватил тёмные локоны другого. — Да как ты смеешь? — Даша злобно посмотрела на русого, что оттолкнул похоже что её парня, потому что он до этого видел, как они в каком-то углу обжимались, когда поблизости не было никого, кроме Вани. — Какого черта смел твой папаша?! — срывается на крик светловолосый. — Тебе это с рук не сойдёт, придурок, — показывая средний палец тому. — Пошли, Вов. После того, как они ушли, он помог подняться бедняге, которого успели побить, оставив небольшие ссадины на лице и шее. — Всё хорошо? — Да, не переживай. — Пошли к медику, — пострадавший хотел было что-то сказать по поводу этого; что-то наподобие: «Да пройдёт» — но не успел, ведь настырный парень его взял за руку и стремительно повел в сторону медпункта. Зайдя в белое помещение, оставив его там с медсестрой наедине. Женщина, которой на вид не меньше пятидесяти, недовольно фыркнула на парня, видя его не впервые. — И снова, Пешков, ты тут. *** — Вот твоя доля. Ещё полгода побудь подружкой Даши, — женщина, по-видимому мать Школдыченко совала пару больших купюр в руки Кудановой. Она не брала деньги какое-то непродолжительное время, лишь посмотрела на бумажки. — Тогда я удваиваю сумму, — хитро улыбнулась. — Но… Хорошо, — грустно посмотрела на деньги и достала из кармана ещё столько же, отдав все деньги девочке, что были только что в руках. Школдыченко ужаснулась, и обида с неимоверной злостью накрыли её. Так больно. Неприятно. Она разрыдалась. Всё это была лишь фальшивая дружба? Она думала, что она такая же популярная и классная, как… А впрочем больше не важно. Она идёт по коридору, как видит Ваню и какого-то парня рядом. Они стояли совсем близко, и голова Бессмертных мирно покоилась на груди этого незнакомца. Она не выдержала, рванула в библиотеку, где не так шумно из-за тупых учеников, которые не берут скучные, по их мнению, книг. Ей было до жути неприятно, хотя пыталась себя успокоить тем, что ей по факту должно быть похуй на это. Вроде дружба с популярной и стервозной девочкой чуть-ли не во всей школе, но точно во всей параллели, должно делать из тебя тень и должно принижать твоё достоинство, но Школдыченко наоборот прибавляло это уверенности в себе. Теперь за чистой горестью следовало неистовая злоба. За какие-то деньги общаться, да причем так долго — это такая бессмыслица, по мнению брюнетки. Она сидит возле огромных стеллажей, которые хорошо создают шумоизоляцию, поэтому Даша может рыдать еще громче, чем сейчас. — Что случилось? — к ней подходит какой-то парень невысокого роста с белоснежными, как и её кожа, волосами. Задавать такой банальный вопрос, если тебе плевать — достаточно глупо, но а может человеку правда интересно, что достаточно редко имеет хороший исход. — Ничего, — та и не настраивалась на «изливания души», и потому, просто отнекивалась, даже не смотря подошедшему в глаза. Парень понимающе кивнул, зная, что девушка даже не смотрит на него. Он присел рядом. — Ты бы не плакала, если бы ничего не случалось, — и когда Даша не выдержала и разревелась еще больше, он приобнял её, прижимая ближе к себе, желая успокоить. Брюнетка вспоминала, как они с Кудановой издевались над ребятами. Она взглянула на парня, к которому прижималась — она с Дашей и её парнем Вовой издевались над ним. Рома Мокривский — мальчик из параллели, стеснительный и очень творческий. Вова Семенюк как-то раз нашел его фотки в ВК — после этого шутки про его внешность понеслись с неимоверной скоростью. Они дразнили его за фамилию, за его манеру речи, за всё. Мокривский в какой-то момент поддался травле, он стал закрытым, ходить начал постоянно в капюшоне и маске медицинской, скрывая лицо. *** Спустя какое-то время, когда Ваня начал проводить всё больше и больше времени с Сережей, то те мирно сидели в полюбившимися им кафе’шке, где работал знакомый Сережи. В это время парочка в виде Ромы и Даши решила зайти туда же, где и сидели двое парней. Они сразу подметили их появление, удивляясь такой встрече. Парни не упустили возможности прибавить к ним еще людей и позвали их присоединится. Школьники сблизились за эти четыре часа, что они сидели в кафе. Решив не сидеть на одном месте, пошли гулять по набережной, рассказывая истории. Они уж слишком раскрепостились: уже делились откровенными пиздецами, что творилось и творится в их жизни. Они с защитной улыбкой на лице вспоминали, как некоторые персоны их унижали. Школдыченко стыдливо опустила голову, беря на себя всю ответственность, но Ваня с Ромой не держали обиду, понимая, что та изменилась, хоть и за маленький срок; что та была лишь жертвой обстоятельств. Сережу она не трогала, единственное, что она видела это подколы Семенюка, когда Пешков проходил рядом. — Слушайте, у меня есть ебанутая идея… *** — А, это ты, Даша. Школдыченко подошла к Кудановой, что стояла рядом с другой, такой же светловолосой, девушкой. — Я сегодня гуляю с Олей, — оглянувшись через плечо, Куданова отвернулась, продолжив расчесывать свои волосы перед зеркалом. — Мне похуй, — сложила руки девушка. — Как раз нашла себе продажную курицу. Больше моя мать тебе гроша не даст, сука, — улыбнулась искренне, но с издевкой, а после Куданова развернулась и на её лице застыл тихий ужас. *** — Ты сегодня был такой послушный, — Алексей коснулся щеки парня, поглаживая её аккуратно, тем самым показывая, что хвалит его. — Я рад, что вам понравилось, — сжимает челюсть до скрипа зубов. — Для вас на выпускной я сделаю подарок, — с очень натянутой улыбкой сообщил тот, обнимая учителя, — Вы будете его помнить до конца своей жизни! — уже говорил куда-то в плечо взрослого. — Буду с нетерпением ждать. — и потянул ученика к себе, заключая в мерзкий поцелуй. *** — Слабак безмамный, нихуя сделать не можешь. Семенюк рукой ударил по голове Пешкова, затем толкая его в грудь, но парень напротив не упал, удержавшись на своих двоих. — И это говорит мне безмамный пидор, — отзеркалив слова обидчика. — А вот про мою мать ты не смеешь рот разевать, — и после слов агрессора, Сережа берет его за толстовку, резко примыкая к губам того. — Так ты еще и пидор! — Вова прокашлялся, почувствовав себя не хорошо. Он свалился на колени, больно ударяясь об кафель в туалете, но это было уже неважно, потому что больше он не подавал никаких признаков жизни. Сережа мысленно похвалил себя за проделанную работу. — Ну и кто теперь слабак, хуйлан. *** — Ну и ну, кто же это улыбается, видимо у кого-то хорошее настроение, — одноклассник подошел к Роме, с издевательским голоском проговаривая это. — Ну, оно было бы гораздо лучше, если бы ты тут не стоял, — подняв взгляд, гордо смотрел на провокатора своим оцепеняющими голубыми глазами. — Хм, интересно как там поживает твой братик? — одноклассник открывает вид на свои белые зубы, посмеиваясь над своей же шуткой. — А что, к нему захотел? Гробы нравятся? После этого парень заткнулся, отходя от Мокривского, садясь за свою парту уже в тишине, не как обычно. *** Все красиво одетые школьники стояли рядом со столом с напитками, но с такими мрачными лицами, что аж тянуло блевать от одного лишь их вида. Будто все собрались кого-то хоронить, а не на выпускной, что был для них всех последним, и слава богу. Хорошо, что они не увидят друг друга больше. Выпускной на весь их параллель, бред, но так дешевле вышло, поэтому там были и сентиментальные школьники, что рыдали из-за того, что это их последний выпускной будучи школьниками. Приятная музыка обрывается и включается более энергичная, более пугающая что-ли. Одиннадцатиклассники направили свой взгляд на небольшую сцену, где стояли Даша с Мокривским и Ваня с Пешковым. Они были смешно одеты для остальных: у Даши длинное пышное нежно-розовое, ближе к белому даже, платье с красными пятнами; у Ромы лонгслив с красными надписями и узорами на рукавах, как у какого-то дед инсайда; у Сережи и Бессмертных почти похожие худи с необычным принтом, а джинсы были с дырками. Выглядели они достаточно нестандартно для выпускного, кроме, разве что, Даши. Они все молчали и улыбались. У народа, что собрался вокруг них, ожидая чего-то, эмоции быстро сменились, когда они увидели мертвые тела, что свесились прямо над четверкой. Учитель английского, Володя и главная королева школы — Даша Куданова висели мертвые на веревках, уже знатно посиневшие от того насколько долго они там провисели. Тогда все поняли, что у Школдыченко красные пятна не дизайнерский ход, а кровь, но не было времени, чтобы это обсуждать. Все начали кричать, находясь в панике, бежали к выходу, но двери намертво заколочены — капкан, смертельная западня, в которую они добровольно зашли, прямиком в лапы убийц. Это был их последний выпускной.