Эйсоптрофобия

Эйсоптрофобия (от др.-греч. εἴσοπτρον «зеркало» + φόβος «страх») — специфическая фобия, заключающаяся в боязни зеркал и страхе увидеть собственное отражение в них. Может быть связана с дисморфофобией — озабоченностью своей некрасивостью, уродством или старостью.

***

Холодные ступни еще больше обжигаются о ледяную плитку на полу, и немного болят и немеют пальцы. Ужасное ощущение скованности от холода и быстрого сердцебиения, как если бы что-то схватило за плечи и крепко держало. — Блять. — Сердце замирает, когда Даня видит себя в зеркале. Ладони сами тянутся к лицу и приходится сдерживаться, чтобы пальцы не расцарапали глаза. Сквозь пальцы Даня смотрит на себя, и зрение расплывается. Кажется, что вот-вот из зеркала что-то вылезет и схватит, затащит к себе, туда, где только холод и страх. Ком к горлу подступает, тягучим ощущением режет глотку, и хочется вытащить глаза голыми руками. А слезы пусть послужат для этого обезболивающим. «Я никогда не стану таким, как ты» — Думает Даня, мельком глядя на отражение в зеркале. Он не хочет осозновать то, что происходящее напротив — реальность. «Мразь, мразь, мразь, мразь, ты самая настоящая трусливая мразь…» И его визави — он сам. Ему кажется, что это экран, обыкновенная проекция, которую можно выключить, стоит лишь протянуть руку. Только вот Кашин тянет руку и мурашки бегут по спине, когда кажется, что отражение хочет протянуть свою черную заледеневшую руку, покрытую грубыми шрамами, навстречу. Миг, и звон режет по ушам. Даня закрывает лицо окровавленными руками, смешивая слезы с кровью, и рыдает. Уже в голос. Видит не сфокусированным взглядом разбитое зеркало, осколки на полу и кровь. Капли красной жидкости стекают по рукам и попадают на серую футболку. Ослабевшее тело падает на пол, в груду осколков, и они неприятно врезаются в колени. Мысли пляшут хоровод, будто черти, и будто пробивается сквозь черную гущу ужаса светлый луч. И почему он еще не умер? «Надо убрать, пока Руслан не пришёл…» — Даже голос в голове дрожит от страха. Всё таки парню хочется сохранить их отношения, не доламывать то, что и так уже держится на прогоревших спичках. Собственное биение сердца кажется чужим, будто внутрь груди поместили живое существо и теперь оно не может найти себе там места, и бегает по всей грудной клетке. Поистине, как в клетке… Уже ничего не хочется, кроме как залезть под одеяло, спрятаться в каком то своем мире и больше никогда оттуда не возвращаться. Хочется взять осколок стекла с пола в коридоре и, слизав с него каплю крови, приставить его к венам на руке. Хочется крикнуть, как же надоела эта жизнь. Хочется крикнуть во все горло, да вот только голос уже сорван. Сорван от визгов, которые только и вырываются из глотки, чтобы заглушить шум в голове. Хлопок двери отрезвляет, и Даня понимает, что он снова облажался. И в этот раз уже по настоящему. Облажался так, что Руслан может не простить его. И нет, не за разбитое зеркало в чужой квартире. И даже не за то, что он так и не удосужился убрать осколки и вытереть кровь. Этот поступок не навредил бы никому, если бы не был очередным толчком для хрупкого моста между парнями. Моста, который развалится, очень скоро, или сгорит в бесконечных ссорах, или иссохнет и рассыпется на тысячи маленьких песчинок от недостатка той былой страсти. «Данный вид фобии может принимать разные формы. В каких-то случаях человек испытывает страх и впадает в панику от собственного отражения в зеркале и поэтому избегает этого предмета. В других случаях эта фобия выливается в страх фотоаппаратов, фотографирования и вида своих снимков.» Эта ужасная картина перед глазами Руслана заставляет задуматься. Если бы внутренности парня были целым городом, то сейчас в этом городе бы отключили электричество. И все резко перестало работать. Сердце вроде бьётся, да и легкие еще дышат, но вот только Руслан этого не замечает. Он только смотрит остекленевшими глазами на Даню, который всё ещё сидит на полу, такой нежный и хрупкий, будто осколки сломанной вазы. И Тушенцов ощущает себя ювелиром-реставратором, к которому в аккуратном свертке из полотенца принесли эти самые осколки драгоценного фарфорового изделия, и умоляют починить за любые деньги. И только сам Руслан понимает, что чтобы он не делал — ничем уже не поможешь, остается только смотреть и медленно разрушать собственные мечты о счастливом семейном будущем. Опускаясь на пол, прямо в россыпь осколков, Руслан сам себя утешает тем, что хоть так он сможет разделить ту боль, что испытывает его Даня… — Не бойся. — Руслан, придерживая парня за плечи, прижимает его к себе. Горячее от слез дыхание обжигает кожу даже через футболку. Данила вспоминает, как сначала отнекивался, и даже скрывал свою фобию, но как же стало легче жить после того, как Тушенцов узнал о всех страхах Кашина. Фигурное тело Дани было так странно обнимать, будто оно развалится, хотя Кашин был далеко не хрупким. Но все равно страх окутывал русого парня каждый раз, когда он обнимал столь любимое им тело. Руслан отрывается от теплого тела лишь на секунду, поднимая Даню с колен. Пальцы скользят к волосам, и он обнимает парня так, чтобы прижать его полностью, укрыть от этого злого мира, полного страхов. Даня ничего не видит, только старается сдерживать всхлипы, и его бьет крупной дрожью. «Зеркала и отражающие поверхности в современном мире встречаются повсеместно, поэтому человек с таким видом фобии, часто изолирует себя. Это сказывается неблагоприятно на качестве его жизни и жизни его близких людей.» Тушенцов больше жизни в благополучии хотел бы хоть раз вытащить Даню на улицу, банально погулять и подышать свежим воздухом. Взяться с ним за руки и пройтись по парку, как настоящие парочки. Но как. Это просто невозможно, пока Кашин не возьмется за мозги. Но никак не получалось. Что такое обыкновенная прогулка по мокрому асфальту, где пахнет дождём и листвой, было Руслану хорошо известно. Жаль только, не в ситуациях с Данилой. Обычно от подобных прогулок Даня бледнел и начинал заикаться, как только вспоминал об этих зеркалах, или видел жуткие отражения в витринах магазинов. «Благодатная почва для развития эйсоптрофобии — низкая самооценка. В голове больного есть некий образ идеала, не соответствующий реальности — не тот цвет волос, не та форма ног, не то телосложение. Так же одной из причин может стать детская травма.» — Ты красивый. — Слышит Данила от своих знакомых, от друзей и от Руслана. Прекрасный парень с рыжими волосами в это не верит. — Мне так нравятся твои глаза. — Любуется Тушенцов глубоким синим цветом чужой радужки. И в этом глубоком взгляде читается полная неуверенность. — Ты лучшее, что со мной было. — Озвучивает Руслан свои мысли, пока его руки блуждают по оголенному телу. — Я восхищаюсь тобой, как астрономы восхищаются звездами, как дипсоманы жаждут каждую каплю алкоголя, как великие писатели возносят своих муз. — Шепчет ему Руслан, когда парни вместе сидят на балконе, курят одну сигарету на двоих и смотрят друг на друга. Хотя изначально хотели смотреть на звёзды. Даня никогда и ни от кого не слышал, что он уродлив. Что в его внешности есть изъяны, делающие его некрасивым, недостаточно хорошим для Руслана, не таким, как бывшие Тушенцова, которые дали бы фору всем супермоделям. «Не скрывайте и не стесняйтесь вашей проблемы, поговорите о ней с вашими близкими, они смогут поддержать вас и дать пару советов. Если закрыть глаза на эту проблему и постоянно избегать ее, то в вашей жизни образуется целый ряд комплексов и проблем, связанных с данной фобией. Тем людям, которые по какой-то причине не могут самостоятельно справиться с этой фобией, обязательно необходима помощь психолога.» И Тушенцов может дать себе возможность расслабиться только тогда, когда видит Даню уже заснувшим, и под солидной дозой успокоительного. У Кашина есть одна отличительная деталь — он никогда не сделает так, как скажет врач, пока ему совсем не станет плохо. Как же не хочется оставлять это рыжее чудо одно, но Руслану придётся. Рано это случится, или поздно, но это когда-нибудь обязательно произойдет. Тогда, когда никто и не подумает, он просто в один день не придет к Дане домой. Напишет ему длинное сообщение о том, что он устал бороться, и что лучше им будет по одиночке. Раньше парень с русыми волосами думал, что если страдать — то вместе. Теперь он понимает, наконец-то понимает, что из двух зол надо выбирать меньшее. Руслан курит, сидя на подоконнике, и старается ни о чем не думать. Серое небо в окне подгоняет и так уже надоевшую усталость. Он просто устал. Устал вечно успокаивать Даню, устал таскать его за ручку по врачам, смотря, как парень срывает любое лечение, устал слушать его бесконечные речи о ненависти к себе. Руслан хочет, чтобы все было хорошо, но добиться этого в одиночку нереально. Может, Дане и вправду лучше вообще не лечиться, а забиться в углу и дрожать от одной только мысли о том, что отражение в зеркале не оправдает ожидания. — Даня, ты смотришь в зеркало и видишь самое прекрасное существо на этой планете. Зеркала — это части наших душ, которые оберегают нас. В них нечего бояться. Но как до тебя это донести?