(already) Usual habits

У Куроны всё хорошо. Он устал, но у него всё хорошо. Это — приятная усталость. Тело немного ломит, но в этом нет ничего плохого. Тренировка была хоть выматывающей, но, вопреки этому, удачной: он чувствовал, как его навыки, приобретённые за время нахождения в Блю Локе, оттачиваются и становятся идеально острыми, ценными, как нож, которым дорожит его хозяин — профессиональный повар. Только таким ножом, незаменимым, важным инструментом у Ранзе являются его умение разгоняться, маневрировать и давать идеальные короткие — в Академии Бастард Мюнхен не только короткие — пасы, возможность видеть поле, как это делал и делает Исаги. Первые дни пользования метавидением... Нет, не были невероятными. Курона едва мог передвигаться, когда, наконец, овладел им, ужасно спал, приходил в комнату, порой даже не снимал с себя форму и пытался уснуть. Сейчас это кажется сном, чем-то, что происходило не с ним, а с кем-то ещё... – Сколько раз я говорил тебе не задерживаться? – мама его тоже когда-то так отчитывала, но по другой причине. Хотя, мама часто ругала его за то, что он задерживался на улице, играя в футбол. Неловко... – Дурачок. – о, Несс жутко беспокоится. Он уже видел, к чему приводил трудоголизм его возлюбленного, поэтому после этого периода всеми силами пытается контролировать, сколько времени и сил он тратит на тренировки. – Несс, Несс, я... – неловко, неловко!.. Курона пообещал, что вернётся пораньше, чтобы пройтись до парка. Но вышло так, что он задержался. – Прости, прости. Я... Но со мной всё в порядке! В самом деле, с ним всё в полном порядке. Те тренировки, выжимающие из него все силы, закончились. Он начал нормально питаться, лучше спать, стал выглядеть гораздо здоровее. В голове больше не было того вязкого тумана, который склеивал между собой все мысли. Его мозг и тело получили заслуженный отдых. От окончательного ухудшения ситуации его уберёг тот, кто сейчас стоял посреди их общей комнаты и недовольно хмурился. Алексис переживает по поводу того, что его акулёнок вновь начнёт изводить себя тренировками. И переживает он вполне обоснованно. Ведь именно он регулярно лицезрел Ранзе в таком состоянии, он сидел рядом, рассказывал самые разные, иногда выдуманные, истории, читал сказки, когда его парень страдал бессонницей, он бегал в круглосуточную аптеку за таблетками от головы и успокоительными, чтобы Курона мог нормально уснуть. Своим "я в порядке" он обязан Нессу и только ему. И он жуть, как благодарен. – Я больше не буду. – он продолжает оправдываться, как второклассник, хоть и понимает, что на него сейчас не злятся. – У меня так хорошо получалось вести мяч, что я не заметил, как пролетело время, и.. Я больше не буду, не буду! – Успокойся. – вздох. Порой этот парень невыносим! – Ты не виноват в том, что сегодня отыграл просто великолепно. Но старайся не перегружать себя, хорошо? – его голос ласковый, любящий, такой приятный и такой дорогой. Юноша пару раз кивает. Когда Алексис так говорит, невозможно не соглашаться. – Полагаю, сегодня мы уже никуда не пойдём. – Нет-нет, я готов!.. Ой, ой! – Ранзе ойкает, когда его берут за щёку и аккуратно оттягивают. – Тебе напомнить о том, как ты сегодня носился по полю? – и он бы сейчас сказал, что в случае, если этот кадр грохнется посреди дороги, он не понесёт его обратно на руках, но... Он понесёт. Иначе он бы не был собой. Стоило научить его тому, как надо любить, как надо относиться к этому юноше и как заботиться по-настоящему, не навязчиво, не наигранно, так эта любовь сразу стала всеобъемлющей, безграничной, как будто в чьей-то небольшой непримечательной клумбе впервые за столетие распустился самый редкий цветок. И этот цветок не срывали, а вместо этого делали всё, чтобы он цвёл как можно дольше, но при этом берегли и никому не показывали, чтобы никто не смел попытаться испортить. Так и Курона заботился о нём в ответ. Они нечасто говорят о Михаэле. Нечасто упоминают отношение, с которым Несс столкнулся. Нечасто. Но это случается. И, чёрт, он помнит каждый раз, каждое мгновение, когда его обнимали, гладили по голове и шептали о том, что всё будет хорошо, что такого больше не произойдёт, что он — не просто подопытный кролик, не собачка, не эксперимент. И делали всё это с таким трепетом, с такой заботой, с такой любовью, что если бы теория струн была правдой, то все те ниточки, каждая из них, каждая, состояла бы только из этих чувств. И чувства эти тогда стали бы целой материей, а не просто химической реакцией в индивидуальном организме. Плотнее сингулярности, ярче квазара, да ни к чему были бы все эти сравнения с мегамиром, но таковой являлась его любовь. Такой же порой несвязной, может быть, глупой, но, на самом деле, глубокой. Ранзе не жалеет о том, что ощутил её на себе в полной мере. – Я тебя понял... – бурчит он прежде, чем оказаться в объятиях. Он обнимает в ответ. Тактильный контакт с ним согревал в сильный мороз, успокаивал в моменты, когда он трясся от необъяснимого страха, вероятно, после кошмара, был приятным дополнением каждого утра, дня, вечера или ночи. – Я предполагал, что ты "не заметишь, как пролетит время", – без язвительной насмешки, на которую Несс способен, вовсе нет. Мягкое подшучивание. – поэтому решил, что если мы не пойдем на прогулку, то посмотрим документальный фильм, который я сегодня нашёл. – его руки скользят к рукам Куроны, пока он говорит, берут их и поглаживают, затем Алексис их отпускает и щёлкает парня по носу, из-за чего тот недовольно фырчит. Он на ходу стаскивает с себя форму, неаккуратно складывает и пихает на верхнюю кровать. Затем идёт к пуфу, на котором оставил футболку, в которой спит (совершенно не стесняясь: все свои), и надевает на себя. Уже собирается развернуться, чтобы залезть на кровать, но в него тычут коробкой с чем-то, что очень приятно пахнет. Ранзе хлопает глазами и смотрит на то, что Несс ему протягивает. – Это вафли, вафли? – коробку он, конечно же, берёт в руки. Запах уже заставлял его захотеть попробовать их побыстрее. – Ты не явился на ужин. – как бы осуждает, но в то же время и заботится. – Поэтому я решил прогуляться до ближайшего кафе, купил вафли, но не удержался и съел пару. Попробуй. Они очень вкусные. Курона понимает, что от Алексиса пахло именно этими вафлями, когда он его обнял. При виде такого аппетитного ужина его глаза заблестели. Будет хоть и неправильным есть слишком много такой еды, стоит заботиться о рационе, ведь он теперь — профессиональный спортсмен... Но можно же сделать исключение? Хотя бы для одного вечера? Разве есть здесь кто-то, кто будет его за это осуждать? Несс уже сидит на кровати, смотря что-то на своём планшете. Наверное, ищет тот документальный фильм. Ранзе садится рядом, берёт одну вафлю и откусывает половину. В самом деле, они очень вкусные. Не просто вкусные, очень-очень вкусные!.. Одна за другой вафли пропадали из коробки, пока она не оказалась полностью пустой. – Ой, ой. Я, кажется, переел... – юноша ставит коробку на пол и потягивается. – Тебе кажется. Ты просто ел их слишком быстро. Настолько понравились? – улыбка на лице у Алексиса становится шире. Он был доволен собой, ведь его партнёру понравилось то, что он выбрал. Ладонь проводит по розовым волосам, когда Курона начинает активно кивать. – Я куплю, если нам разрешат ещё раз съесть что-то вредное для таких, как мы с тобой. Ранзе лениво пододвигается поближе, решает, что его партнёр будет хорошей опорой (вообще-то, после усиленной тренировки он правда устал!) и кладёт голову ему на плечо, на что слышит только тихий смешок. Чувствует, как на спину ложится тёплая ладонь и притягивает ближе. Документальный фильм, выбранный Нессом, рассказывает о необычных случаях, связанных с акулами. Курона чувствует, как в грудной клетке расцветает чувство, которое описать невозможно. Это чувство сопровождает его в каждой такой ситуации, когда Алексис делает что-то подобное. Он верит, что чувствует какую-то особую форму любви или удовлетворения. Слово "Haifisch" он выучил раньше, чем немецкое приветствие. В разговорном немецком Ранзе был неплох, но когда дело касалось научных или художественных произведений, он резко переставал всё понимать. – Алексис, – обращение по имени в последнее время стало более привычным, хотя первые несколько раз поверить в то, что было произнесено именно имя, было сложно. Реакцию Несса, а особенно его лицо, тогда надо было видеть. – а что значит это слово? – прежде, чем он тыкает в экран и ставит фильм на паузу, следует ещё один вопрос. – И... Я не совсем понял, что там написано, написано. Ранзе едва заметно хмурится, видя, как его возлюбленный снова начинает тихо хихикать. Да, это было забавно. Это было мило. Но такую реакцию вызвало то, что его акулёнок снова начал задавать такие вопросы, хотя всего полтора месяца назад даже не пытался понять немецкую речь; в некоторых ситуациях даже на родной язык отвечал с трудом, устало. Алексис сегодня тоже устал. Он тоже много тренировался. Но у него тоже всё хорошо. У них всё хорошо. Это "хорошо" они делят на двоих. Несс смотрит на спящее лицо Куроны, пока чувствует, как его покусывают за палец во сне. И улыбается.