Grasp of the Crushing Crane

      Феникс понял, что что-то было не так с того самого момента, как вышел из школы. Майлз никогда не был таким тихим в пятницу. В этот день выходил в эфир новый эпизод «Куска Пирога». У него не было причин быть таким мрачным, когда впереди предстояло кое-что, чего стоило ожидать. И ещё им не задали домашнего задания! Он не мог понять, в чём же заключалась проблема, не важно, сколько раз пытался постучать себя пальцем по лбу, как это делал Майлз. Он даже попытался использовать немного «логики», о которой тот так часто говорит, проводя связи с тем, в чем могла крыться проблема. Это началось после обеда, должен был начаться четвёртый урок — искусство. Итак, что-то случилось в классе, что беспокоило его. Он видел моменты в поведении Майлза, когда тот не мог решить проблему в классе. Он мало разговаривал, пока они шли домой, давая лишь односложные ответы. И он продолжал держать глаза опущенными, сосредоточившись только на тротуаре под ногами. Это всё было знакомо Фениксу, но он никогда не видел, чтобы Майлз не пытался найти ответы на свои вопросы. Он бы не вёл себя так по дороге домой, так что Феникс сразу хотел исключить такую возможность. Тогда он вспомнил, что здесь должна быть какая-то связь с искусством. Ему потребовалось гораздо больше времени и логики, чтобы собрать всё воедино. — Как тебе сегодняшнее задание по искусству? — спросил Феникс настолько непринуждённо, насколько мог. Майлз, казалось, всегда видел его блеф насквозь, не важно насколько непричастным он пытался казаться. — Ты знаешь это сам. — На самом деле, — начал он, смущённо потирая затылок. — я не знаю. Сегодня была моя очередь убираться в музыкальной комнате, помнишь? — Если ты собирался пропустить уроки, то тебе стоило сходить к учителю за заданием. — Вообще-то, учитель сказал мне спросить надёжного друга о домашнем задании, так что вот! Это заставило его засомневаться. — Мы начали кампанию по традиционному складыванию бумаги. — ответил он после болезненного момента молчания. — Оригами? — Да. Цель нашей параллели — сложить тысячу бумажных журавликов. — Как в легенде? — Да. Феникс предположил, что это всё, что он сможет вытянуть из Майлза на этот момент. На тротуаре лежал камешек. Майлз пнул его первым, а затем Феникс присоединился к нему. Теперь они сфокусировались на этом. Стояла тишина, если не считать шума проезжающих машин и стука камешка об асфальт. Иногда, он просто не хотел говорить. Никакое давление не приносило успеха, если только он не хотел, чтобы его поймали на слове. Подойти с другой стороны… Феникс, на самом деле, не был так хорош в этом, но он знал, что это сработает, если немного постараться. Камешек следовал вместе с ними через оживленный перекресток, на достаточном расстоянии, чтобы избежать вони от рыбного рынка. Когда они пересекали мост через водоотводный канал , то тщательно прицеливались, успешно останавливая камешек от падения в воду. Когда они подошли к железнодорожным путям, они с большой осторожностью огляделись по сторонам. В тот момент они уже были достаточно взрослыми, чтобы ходить до дома одни, но в их головах держались ужасные истории о том, что могло случиться: кого-то могло смыть течением, если бы они подошли ближе к ливневой канаве . Было также важно держаться подальше от рынка, где грубые на вид мужчины по утрам доставляли продукты. Подростки вышли из школы за двадцать минут после них, так что им нужно было быстро вернуться домой. Прежде всего, переходить пути нужно было быстро и желательно тогда, когда мимо проезжала машина. Они не осмеливались рисковать, поэтому не было ничего постыдного в том, чтобы схватить друг друга трясущимися руками, чтобы перебежать железнодорожные пути. Они не прекращали бежать до тех пор, пока не оказались на безопасном расстоянии. Когда они согнулись пополам, ожидая восстановления дыхания, Феникс решил всё-таки разгадать тайну, на этот раз более скрытно. Помогало и то, что Майлз был больше сосредоточен на том, чтобы ровно дышать, а не над тем, что Феникс собирается сказать. — Майлз, сколько будет тысяча разделить на шестьдесят четыре? — Пятнадцать журавликов на ученика, — вежливо объявил он. — Учителя собираются сложить по двадцать каждый. — А. Эм… Сколько ты смог сложить сегодня? Он уставился в землю, что-то пробормотав. — Э, изви- — Я сказал ни одного. — сплюнул он ядовитым тоном. — Я не смог ничего сделать. — Ты не смог? — П-просто спроси Батца. Я даже не могу сложить доллар, не то что журавлика! — Я не хотел спрашивать Ларри, Майлз, я хотел услышать это от тебя! Его злость испарилась, стоило ему поднять взгляд на Феникса. — Ну, теперь ты знаешь. Странно. Феникс думал, что будет чувствовать больше удовлетворения, когда успешно использовал логику, допрос и даже стратегию, чтобы получить ответ. Может быть, он был шокирован. Шокирован от того, что признанный гений прямо перед ним не может сделать что-то такое простое, как сложить бумажного журавлика. Следующим за удивлением чувством было сочувствие, и кое-что сбивающее с толку. Его ладони вспотели — когда он понял, что они всё ещё держатся за руки, то быстро отстранился, а его щёки пылали красным. Нахлынувшие на него эмоции были такими же быстрыми, как и слова, которые вырвались из его рта. — Позволь мне помочь тебе! Мы можем попрактиковаться вместе, чтобы ты был готов в следующий раз! Феникс был полностью уверен, что он отклонит предложение. И всё же, после напряженного момента на размышление, Майлз молча согласился. — Ух, з-здорово! — ошеломлённо ответил Феникс. — К кому домой нам пойти? — Ко мне. Мы будем проходить мимо твоего, так что ты сможешь сказать родителям, где будешь. Это не займет много времени. Он кивнул с достаточным энтузиазмом за них обоих. — Хорошо! Они действовали согласно плану. Он остановился дома на достаточно долгое время, чтобы сообщить своему отцу, где он будет. Из стопки художественных принадлежностей, которые он хранил в своей комнате, Феникс вытащил упаковку бумаги для оригами. Она уже была порезана на идеальные квадраты, была разных цветов и с множеством узоров. Он держал её прижатой к груди, пока они шли к дому Майлза, пытаясь сдерживать поток эмоций, который бурлил внутри него. Сейчас он чувствовал себя победителем. Может быть, это было связано с успешным использованием логики, а может потому, что Майлз действительно хотел провести время с ним. Феникс боялся не сдержаться, чтобы не наговорить лишнего, так что он прикусил щёку изнутри так сильно, что почувствовал во рту кровь. Отец Майлза спал на диване, шляпа закрывала его лицо, а материалы дела были прижаты к груди — это было похоже на то, как Феникс держал у себя пачку бумаги. Когда они на носочках прошли мимо него к кухонному столу, Майлз ясно дал понять, что им нужно ограничить разговоры. Для Феникса это не было проблемой, потому что он был уверен, что скажет что-нибудь глупое, если ему дать возможность болтать обо всём на свете. — Что ещё нам может пригодиться? — Ножницы, линейка и карандаши. Они достали всё необходимое из своих школьных принадлежностей. Из своей тетради Феникс выдернул листы для них обоих. — Мы начнём с простого, — объяснил он. — прежде чем будем использовать бумагу для оригами. Звёздочки счастья были самой простой вещью, которые можно сложить если у вас есть ножницы, поэтому Феникс для себя понял, что делать их довольно увлекательно. Настолько, что мама раскритиковала его за то, что он оставил их разбросанными по всему дому. Отрезать длинную полосу бумаги было просто. Самым сложным было попытаться завязать её в узел так, чтобы он не распустился, и сделать это не так сильно, чтобы бумага не порвалась. Затем нужно будет только обернуть узел со всех сторон, формируя пять сторон. А после, формируя уголки, можно будет получить пятиконечную пухлую звезду. На первой и второй попытке Майлза, бумага в его руках разваливалась. Затем, он достиг того момента, когда нужно было прижать бумагу ногтями, но бумага вернулась в исходное положение. Четвертая попытка была не очень похожа на звезду, но, по крайней мере, она не разваливалась на глазах. После этого, Майлз, казалось, немного расслабился. Феникс заставил его практиковаться со звёздами счастья до тех пор, пока оба листа не закончились. Обрезки бумаги были разбросаны по некогда чистому кухонному столу. Майлз хотел прибраться на нём, вместо того, чтобы практиковаться со звёздами, однако Феникс ему не позволил. Он сам собрал обрезки и отправил их в контейнер для бумаг. Накопилось много неудавшихся звёзд. Всё началось со скручивания отказывающейся сотрудничать бумаги и постепенно превратилось в узнаваемые звёздные формы. Их стороны были помяты, в них были дыры от ногтей, которыми пытались пропихнуть бумагу внутрь. Их форма или не сохранялась, или вообще никогда не была в форме звезды. Но, наконец, одна из заготовок превратилась в звезду. Она была немного смятой, но здесь безошибочно различались пять чётких кончиков. Феникс убедил Майлза сделать звёзды ещё из одного листа, прежде чем они перешли к следующему заданию. — Прыгающие лягушки. — объявил он, открывая пачку бумаги для оригами. — Разве это не то, что Ларри постоянно делает в классе? — спросил Майлз, с отвращением сморщив нос. — Ага. Это весело — наблюдать за тем, чья лягушка окажется быстрее. Похоже на бумажные самолётики. — Они следующие? — Что бы ты сделал с тем, что может потенциально помешать занятиям? — Я был бы не удивлён, если бы ты в любом случае попытался меня научить. — возразил Майлз. «Я рад, что выбрал звёзды счастья, а не самолётики», — подумал про себя Феникс. Майлзу же он сказал: — Прыгающие лягушки — это совсем другое. Начинаются они легко, но затем становятся сложнее. Для этого раза им нужна была квадратная бумага. Феникс достал из упаковки два одинаковых листа нефритового цвета. Первая половина инструкции прыгающей лягушки была простой. Бумагу нужно было сложить так, чтобы образовалось две пересекающиеся по диагонали линии. Он показал Майлзу как сделать сгибы плотнее, проводя ногтем большого пальца по краю, как выровнять бумагу, чтобы края не перекрывали друг друга. Они кропотливо проделывали каждый шаг, делая складку после сгиба, накладывая треугольники друг на друга. Лягушка Майлза оказалась немного кривобокой для первого раза. Но Феникс смог указать на те моменты, где он ошибся. Следующая вышла лучше благодаря тому, что стал более понятен порядок действий, сперва вызвавший неприятности. Он останавливал Майлза, если тот неправильно выполнял шаг, но разум Феникса вдруг начал блуждать. Феникс думал о его руках, наблюдая за тем, как они складывают пополам бумагу, загибают углы на другую сторону, проводят ногтями по складкам. Он подумал о том, чтобы снова взять Майлза за руку, и его ладони мгновенно вспотели от этой идеи. Пересекать железнодорожные пути было другое, это была мера безопасности, все так делают! … Это было иначе, верно? — Н-не так. — быстро поправил Феникс, прежде чем Майлз сделал бы ещё одну ошибку. Понимающе хмыкнув, он поправил себя. Спустя некоторое время, лягушка была закончена, и маленькая армия из них сидела на столе прямо возле звёзд счастья. Феникс решил, что им пора было сделать перерыв. Они нарисовали карандашами глаза лягушкам, даря им различные эмоции. Нажав на спину одной из них, Феникс отправил её в полет прямо на Майлза. Он отплатил ему той же монетой. Вскоре, они начали соревноваться в том, чья лягушка перепрыгнет большую кучу звёзд. Когда им надоело спорить о том, кто же победил — было сложно нормально доказать это друг другу, когда им нужно было ещё помнить о мистере Эджворте — они вернулись к главному испытанию: сложить бумажный журавлик. Феникс опасался этого так же сильно, как и Майлз, но уже по другой причине. У него не оставалось выбора, кроме как говорить Майлзу инструкции, так как они были достаточно сложными. А это означало большой шанс сказать что-то, о чем он в процессе пожалеет. Тем не менее, он выбрал листы для них обоих и начал основную подготовку. — Сначала всё просто, как у лягушки. — комментировал он, начиная складывать бумагу— Нам нужно, чтобы сначала получился квадрат, разделённый треугольниками. — Я это хорошо запомнил. — Потрясающе. А теперь, нам нужно взять небольшой клапан, который здесь образовался, и… Но всё не было потрясающе. Не важно, как сильно старался Феникс, не важно какими способами он показывал ему согнуть тело журавлика, Майлз не мог этого понять. Его бумага вся была согнута в неправильных местах, он также изгибался в разочаровывающем направлении, и также в нём было много брешей, портящих внешний вид. Напряжение закралось в его плечи, когда они повторяли один и тот же шаг раз за разом. Его стоическое выражение лица исчезло, и Феникс мог видеть, как дергались его пальцы. — Майлз, нет! Очень вовремя, Феникс успел спасти журавлика от того, чтобы его скомкали в шар. — Да кого это волнует?! — отрезал Майлз. — Я не могу это сделать! Я н-не могу— Бумагу удалось спасти от участи быть скомканной, однако выражение его лица — нет. Феникс узнал выражение на его лице, то самое, которое всегда появлялось перед тем, когда он собирался заплакать. Затем он начал шмыгать носом, а его глаза заблестели от слёз. — М-майлз! — Я-я– — Позволь мне помочь тебе! — Ты уже пытался, это не работает! — Нет, я имею ввиду эм могу ли я— Смятение задержало его слёзы. — Можешь ли ты что? Феникс перегнулся через стол и неуверенно взял руки Майлза в свои. Феникс не знал, как он собирается это объяснить, слова здесь не помогли, наблюдение за тем, как складывать бумагу тоже не помогло. И всё же каким-то образом, он понял, что этот вариант обязательно поможет. Когда Майлз ничего не сказал — он даже не шелохнулся — его нервозность стала сильнее. Его выкрик предложения помощи, когда они пересекали железнодорожные пути, и каждый неловкий момент, который он когда-либо пережил, всё сложилось воедино. Он сказал бы что-то глупое, если бы открыл рот. Сейчас он, возможно, сжимал руки Майлза слишком сильно, его руки были потными и тряслись, и эта дрожь сделала бы журавлика ещё хуже, чем он выглядит сейчас. Но вот они, продолжают оставшиеся действия. Журавлик преображался, он на самом деле становился журавликом! — Хэй, мистер Эджворт, на что вы там смотри— о. Когда они услышали голоса, Феникс, испугавшись, чуть не упал со своего стула. У Майлза была точно такая же реакция, взвизгнув, он повернул лицо к двум мужчинам, стоящим на пороге. Феникс понял, что их перекрикивание ранее могло иметь отношение к тому, что мистер Эджворт сейчас не спит. Это не объясняло того, как второй человек, подросток, на самом деле, смог проникнуть в дом. — З-здравствуйте, мистер Эджворт! — поприветствовал Феникс ломающимся голосом. — Папа! Мы просто— Когда он запнулся в словах, к нему присоединился Феникс. — работали— Феникс замолчал, не зная, что сказать дальше. — над школьным проектом— — для школы! — Воистину! — Ага! Глаза мистера Эджворта пробежались по столу, рассматривая звёзды, лягушек. Они остановились на журавлике в центре стола. Он был сделан из бумаги насыщенного пурпурного цвета, и выглядел очень помятым. Небольшая улыбка заиграла на его лице, как только он его увидел, но никак это не прокомментировал. — Уже поздно. — наконец сказал он. — Обычно я просыпаюсь от того, что ты смотришь «Кусок Пирога». Они посмотрели на часы. Новый эпизод показывали два часа назад. — Майлз! Мне так жаль! Из-за меня ты пропустил— — Это не имеет значения. — отмахнулся он, будто это действительно было так. — Мне всё равно нужно уходить, чтобы потренироваться игре на флейте. — Я возвращаюсь в офис, если хочешь, я могу подвезти тебя домой, Феникс. — Э-эм— Феникс посмотрел на взрослых в комнате, на Майлза. Подросток выглядел так, будто пытался сдержать смех, пока Майлз сосредоточился на том, чтобы убрать все сложенные оригами. У него были сложности встречаться взглядом с мистером Эджвортом, он был слишком взволнован, и всё же никто в комнате не мог помочь ему с ответом. — Д-да, пожалуйста. В тишине он собрал свои школьные принадлежности. Пока они не сели в машину, Феникс не заметил, что с ними нет Майлза. — Э-эм, сэр— — Его учитель музыки живет в другом направлении. — объяснил он. — Рэй, мой ассистент, которого ты сейчас встретил, отведет его. — О. Все его мысли были буквально: «О, прекрасно, я застрял в машине с отцом Майлза и я не знаю, как реагировать и что говорить. Что мне делать?!» Это было, конечно, не то, что стоило говорить вслух. Вместо этого, Феникс решил держать руки крепко сжатыми, и смотреть прямо на дорогу. К его огромному ужасу, мистер Эджворт начал говорить с ним. — О чём именно этот проект? — Мы складываем тысячу бумажных журавликов. Классом, но— — Майлз не знает как, я полагаю? — Нет, не знает. — Как тебе удалось убедить его принять помощь? — спросил мистер Эджворт, веселье играло в его голосе. — Эм, — он покраснел уже в который раз. — я— это просто как-то получилось. Я, вроде как, закричал, что могу помочь, прежде чем понял, что делаю. Он вздернул бровь. — Правда? Обычно он гораздо более упрямый на этот счёт. — Думаю, я просто исключение. — он попытался слабо пошутить. На лице мужчины появилось задумчивое выражение, и он ответил: — Должно быть, это так. — затем серьёзность в его поведении исчезла. — Номер дома — четырнадцать? — Да. Они остановились возле подъездной дорожки, но он ещё не мог свободно уйти домой. Когда он попытался открыть дверь, она не сдвинулась. Была включена блокировка дверей. Его первой реакцией была паника, но, затем он увидел выражение лица мистера Эджворта. Оно выглядело скорее обнадеживающим, чем строгим, и это, в некоторой степени, успокоило нервы Феникса. — Спасибо тебе за помощь. — Н-ничего особенного, сэр! — Ну, я ценю это, и уверен, что Майлз думает точно также. — … можете ли вы убедится в том, что он не попытается выбросить журавлика? — Я прослежу за этим. Воодушевлённый этим ответом, Феникс добавил: — И убедитесь в том, что он будет практиковаться на выходных. Выйдя из машины, он обошёл вокруг неё, чтобы открыть дверь Фениксу. Когда тот выбрался, мужчина предложил: — Я могу дать ему несколько советов, если ты пожелаешь. — Да, прошу. Спасибо вам за то, что подвезли, сэр. Он, удерживая ладонь на своей шляпе, опустил взгляд, сосредоточившись на низеньком мальчике перед ним. — Это было не сложно, Феникс. ___________________________________________________________________________________________________________ В понедельник в школе все обсуждали последний вышедший эпизод «Куска Пирога». За исключением Майлза, которого нигде не было видно на игровой площадке. Феникс, в конце концов, нашёл его и Ларри на краю поля, когда они, как всегда, о чём-то спорили. — Как ты смог сделать это, когда ты не мог сделать ничего в пятницу? — возмущённо спросил Ларри. — Это был простой вопрос практики. — отмахнулся он, прежде чем переключить внимание на Феникса. — Ах, вот и ты. Ларри, который не любил, когда его игнорируют, затопал ногами и пропыхтел: — Эджи! Покажи Нику что ты сделал! — Ты сделал журавлика? — взволнованно спросил Феникс, подходя ближе. — Нет! Это— — Протяни руки, — прервал он, не позволив Ларри договорить. — и закрой глаза до тех пор, пока я не скажу, что можно открывать. Делая как ему было сказано, он ожидал, пока что-либо характерно коснётся его сложенных чашкой ладоней. — Открывай. Это не был журавлик, которого он ожидал. Оно было сделано из бумаги глубокого синего цвета. Оно было немного помятым в некоторых местах, но не до такой степени, чтобы совсем не походить на журавля. Здесь были сложенные крылья и сегментированный хвост… — Он сделал дракона! — объявил Ларри. — Но драконов делать ещё сложнее чем журавликов. — ошеломлённо воскликнул он. — Ага, ну вообще, он прочитал мне целую лекцию о твоем настоящем имени при рождении, что означает «дракон», и как его отец помог ему, и то, что синий твой любимый цвет— Феникс пытался убедить Ларри замолчать, чтобы услышать, что скажет Майлз. Но его здесь уже не было. Заметив. Как он оглядывается по сторонам, Ларри объяснил ему и это. — Он убежал, когда ты закрыл глаза. — Что? Почему?! Ларри фыркнул. — Наверн’ побоялся, что ты подумаешь, что это тупо или что-то такое. — Я не думаю, что это тупо. Он внимательно рассматривал синего дракона, полного неправильных складок и дефектов на бумаге, и думал. Он думал о том, сколько времени понадобилось Майлзу, чтобы сделать дракона — дракона из всего прочего! — правильно. Он думал о том, как на самом деле добр мистер Эджворт, несмотря на его серьёзный внешний вид. Он думал о руках, держащихся вместе с пугающей силой, он понял, что Майлз также не решался прикоснуться к его собственным. И с этим пониманием, он пришёл к одному мысленному заключению. Я люблю это.

Конец.