Вечерняя Москва выглядит шикарно, если не считать пробки. Но, честно говоря, не факт, что они волнуют сознание нашего героя, ведь… метро самый эффективный способ передвижения. В Петербурге люди ждут годами, чтобы станцию открыли, а тут — на! Держи да распишись новая станция просто так. В подарок.
Он, нервно подергивая усами, собирал всё са-а-амое ценное в свою, пожалуй, уже десятую коробку.
— Минеральные воды… — нервно причитал он себе под нос, пока глаза предательски бегали по столу, — нет, ну ты представляешь! — воскликнул он.
Паренек тоже усатый, но помоложе таскал эти коробки вниз на выход. Запыхался бедный, но старался даже слушать причитания другого усатого.
— Э, дядь Борь, — сказал Айбек, вытирая пот со лба, — ты уверен, что тебе всё это надо?
Борис Леонидович уже складывал самый ценный ящик для него. Он аккуратно положил туда наливочки, фотографию доченьки и некоторые инструментики.
Он махнул рукой эмоционально, воскликнув:
— И я также думаю! А зачем оно мне всё надо? Зачем мне опять эта нервотрепка? Она ж только и ждет, чтобы я у её ног хвостом вертелся! — он нервно переминал губы, а брови его были поджаты.
Айбек погрузил очередную коробку в лифт, а как вернулся, то слегка нахмурился, разведя руки.
— Я про вещи! Куда тебе десять коробок хлама?
По своей маленькой, но волшебной мастерской он ходил туда-сюда уже битый час. Выпить тянуло очень сильно, но и не хотелось одновременно. Хотелось взять, сорвать на себе всю одежду и заорать на весь отель. Примерно так себя чувствовал Борис Леонидович после того, как услышал заявление Валентины на застолье, что она едет к сестре в Минеральные воды.
— А я ведь для неё всё! — опечалено говорил он, пытаясь из последних сил быть таким сильным, чтобы сейчас не приехать к ней домой, — Да я Клайда её этого недоделанного сколько терпел! И всё бубнила, что я алкаш, алкаш, алкаш.
Айбек сложил уже руки на поясе и вздохнул. Он для него почти как отец. В крайнем случае как дядя по маминой линии. Слушается его во всём, счастья и добра ему желает. Киргизы вообще в принципе народ добродушный, уважающий старость. Но при всём этом слушать дальше этот вой он не хотел, он хотел понять, что делать с таким количеством коробок и как это везти на метро. Да и куда это везти…
— Так пойди уже, э, — он вытянул руку и указал куда-то далеко, — и выскажи всё это Валентине Ивановне.
Борис резко обернулся. Айбек иногда удивляет его тем, что говорит именно то, что подсказывает ему сердце, но чего он боится иногда сделать сам. Собственно скажешь «нет» — трус. Тут выбор только один. Он постоял, смотря на него и по своей привычке слегка кивая, пожурил ему указательным пальцем.
— А вот и пойду… — сказал он тише, но очень даже внятно.
Поджал Борис губы, переступил через коробки и стремительно пошел на выход из отеля.
***
А в уютной квартирке в спальном районе проходит маленькая жизнь. Валентина Ивановна собирает вещи к сестре, но на лице её нет улыбки. Обычно она очень любит какие-то поездки. Для неё поезд это тоже отдельная романтика. Казалось бы такая маленькая женщина, а для Бориса она всегда казалась такой, которая имеет так много самообладания, чтобы вообще вернуться в эту квартиру после недавних событий. Сколько же раз она благодарила Бога за то, что Борис очень ревнивый и имел при себе свой потайной дубликат ключей её квартиры.
Она для него маленькая женщина, даже если он её и не может поднять без боли в спине. Ему бесконечно нравится смотреть на неё с высоты своего роста, не зря природа наградила его именно этим. При взвешивании он независимо от своего телосложения всегда весил больше своей суженной и всегда говорил, какая же Валюша у него пушинка. Да, иногда мог ляпнуть что-то глупое, например, подарить весы, но это всегда не несло никакой насмешки.
Вот и наша героиня, пока глянула на кухню вспомнила их недавнюю посиделку с Борисом. Она так гордиться им… Но так тщательно скрывает. Ну не может женщина взять и броситься в омут другого мужчины после таких неприятных отношений. И самое для неё приятное — то, что Борис не тронул её и пальцем. Он не приставал к ней, не подал ни единого намека, а только сидел и слушал, как она плачет, вытирал ей слезы, говорил, что всё будет в порядке. А она верила. И всегда верит ему, когда он успокаивает её.
Пока Валентина обо всём этом думала, то стояла посреди гостиной и смотрела в одну точку, держа в руках стопку вещей. Очнулась она, когда услышала звонок в квартиру. Пришлось быстро утрамбовать вещи в чемодан и пойти к двери, которая уже разрывалась от звонков.
— Да иду я, иду! — крикнула Валя с другой комнаты, а потом не спеша дошла до двери, открыла её.
Он ввалился в прихожую, встав на коврике. В руках его небольшой букетик цветов, купленный в переходе у милой бабушки, а на лице немая тишина. Борис всю дорогу причитал, зная, что сказать, какой аргумент предъявить, как застать её врасплох, но как только он видит её, то забывает обо всём. Он неконтролируемо превращается в мальчика. Губы плавно расслабились, брови перестали хмуриться, а глаза зациклились на ней. Не хочет, чтобы она уезжала. Совсем не хочет. Это выдает и его привычное заикание в голосе.
— М-можно? — сказал он быстро, кивая в гостиную.
А вот Валентина умеет держать себя в руках, это её женская фишка. Однако если он приблизиться к ней вплотную, то ей уже будет тяжело скрывать свои эмоции, тайную обиду, даже после спасения от Владимира. Так или иначе отношения с ним она начала, чтобы показать и доказать, что она тоже женщина, её могут увести. А потом ей вроде как и нравились все эти подарки, его внимание, но не нравился иногда тон его голоса, отсутствие изюминки в нём. Он не читает стихи, не уступает ей в каждом вопросе, с ним её бытовая жизнь правда стала бытовухой. И не успела она снять свои розовые очки, как Владимир Юсупович и вовсе связал её в собственной квартире.
Валя обернулась на гостиную, потом посмотрела на него.
— Можно. — прозвучало утвердительно, но не смотря на уверенность в голосе, она ретировалась быстро продолжать собирать вещи.
Боря снял куртку, обувь, смотря как раз на неё, ушедшую совсем не в гостиную. Руки его слегка прижаты к телу, движения словно сковываются. Он заглянул в её комнату и сказал тёплым голосом.
— Валентина, нам нужно поговорить.
Она стоит к нему спиной и складывает очередные вещи в стопочку.
— Борь, я сомневаюсь, что нам есть о чём разговаривать.
Немного опомнившись, она потуже завязала свой пояс на халатике.
Он же смотрел ей в спину, смотрит прямо, не отводя взгляд.
— То есть вот так возьмёшь и уедешь прямо сейчас?
И это разочаровывало его больше всего. Он всё прекрасно понимает, но не понимает почему именно сейчас. Да, может и не вернуть их отношения прямо сейчас, но… А чего врать, он бы этого хотел прямо сейчас.
— Ну не сейчас. Завтра утром.
Она взяла вещи и наконец-то развернулась в его сторону, идя на выход из комнаты. В глаза ему наша смелая дама не решалась посмотреть.
Но она остановилась, так как Борис Леонидович перегородил своим телом ей проход.
— Дай мне пройти, пожалуйста.
Он опустил свою голову, чтобы посмотреть на неё своими глазами карими. Казалось, что придет да и накричит на неё трехэтажным матом, но кричать на неё он вовсе не умеет, это случается крайне редко. Мужчина отрицательно покачал головой.
— Нет.
— Борь, ну что за детский сад, дай пройти, — сказала женщина, уже слегка нахмурившись и подняв голову на него.
— То есть мои чувства, наши отношения для тебя это детский сад? — тут уже было не до шуток, Борис воспринимает всё близко к сердцу, близко к их одному общему маленькому сердцу, — Зачем тогда вообще впустила? Надо было ещё на входе слюнявчик дать и домой отвести.
Всё равно эмоционален сейчас, а все потому что может ее потерять, но совсем не хочет. Борис всегда любит чистой любовью, воспринимает факты того, что он неидеален, но женщину свою он всегда считает самой идеальной. Неважно какие в ней минусы и кто что говорит. Поэтому сейчас он подозрительно щурится, губами дергает, а в груди так сердце стучит бешено, что и дышать приходится чаще.
Она слушает его и вроде как и чувствует вину за сказанное, за попытки убежать от всей этой запутанной ситуации.
— А надо было. — Но сильная женщина побеждает в ней. В голове полная каша. Она знает, что любит его, прекрасно знает, но ей так страшно вновь оказаться в этой круговой поруке, когда он будет каждый раз обещать свадьбу. Она ощущает себя беззащитной, но когда рядом он, то не видит никаких преград перед тем, чтобы выразить своё мнение.
Валя подняла на него взгляд и с ангельскими глазами похлопала, а далее просунулась в небольшую щель между Борей и дверью, уверенно идя к чемодану. И этот любимый взгляд, эти правдивые короткие, но меткие слова потрепали его, весь мир вновь словно замедлился и замер, а он с такой же замедленной реакцией моргает, смотря ровно на ту точку, где она была пару секунд назад.
Он опустил голову вниз, руки убрал в карманы и развернулся медленно, чтобы выйти из комнаты. Уже в следующий момент, оказавшись прямо у входной двери, он надел обувь и глянул на букет, про который совсем забыл, он оставил его на столе при входе. Глянул на него последний раз, а потом дернул ручку и ушел.
Когда она ушла в гостиную, то держала уши востро, стоя и обнимая одежду. В глубине души ей не хотелось, чтобы он уходил, но здравый разум просил прекратить себя мучать и дать себе покой.
«Очевидно же, что это не последний твой мужчина в жизни». Когда дверь захлопнулась, то она закрыла глаза, стоя у окна. И покатились тонкими струйками слезы по ее щекам.
«Очевидно же, что это твоя последняя женщина в жизни». И он знал, что это правда. Был полностью уверен, что это правда, и никакой Айбек его мозг бы не переубедил. Слезы по его щекам не катились, потому что его мозг честен с сердцем, они работают как единый организм, у всех поэтов так. А вот душа ныла, а вместе с ней и всё тело. Хватило три минуты, чтобы спуститься и выйти на улицу. Но вперед ноги не вели, они крайне сопротивлялись, поэтому привели его только к скамейке под её окном. Сначала он опустил голову, но взгляд упал на грудь, где на кармашке рубашки висела ручка, а в самом кармане лежит сложенная в четыре раза бумажка. Особенность его работы да и жизни в целом — успеть записать.
Валентина же не отрывала взгляд от него, пока утирала слезы своими руками. С ещё большей силой она разразилась слезами, когда увидела, что он словно Хатико сел на скамейку и ждет. Ей стыдно и обидно одновременно. Обидно, что он иногда не может быть твердым и убеждать её, а стыдно за то, что по факту выгнала его. Но не объяснить никому того напряжения в душе, что она испытывает сейчас. Сколько же раз она ошибалась, сколько браков у неё было и везде она ошибалась, но потом вставала и падала вновь. Сейчас не хочет упасть, хотя уже падает и это для неё потрясение, потому что они даже не в браке, а он уже вызывает такие чувства в ней.
Обернувшись в гостиную, она нашла букет сирени. Но нашла не по взгляду, а по душистому запаху.
Тогда она печально улыбнулась и прошептала:
— Боря…
Конечно, она их сразу же взяла в руки, вдохнула запах, а потом поставила в вазу.
И тут вдруг послышалось уведомление на телефоне. Его она услышала и поспешила подойти к нему. Ввела пароль и увидела сообщение от контакта «Борис Леонидович». Сразу усмехнулась, потому что вспомнила, с каким умением он обращается с телефоном, вытерла ещё одну слезинку и прочитала вслух:
— Открой окно.
Валюша слегка нахмурилась. Мозг отключился. Если бы существовал тепловизор эмоций, то её телефон бы сейчас источал самый яркий свет. Она открыла окно, даже не спрашивая зачем, осторожно выглянула, но не показывая своё заплаканное лицо. Борис мог увидеть только её волосы на макушке головы. И вдруг в её квартиру плавно залетел самолетик, приземлился на пол. Валентина подняла его и, сев за стол, стала раскрывать. Заметив до боли знакомый почерк, она прикрыла губы рукой и ещё две слезинки скатились по щеке. Как он всё ещё не ушел?
«Прости, что ушёл. Я не хотел наговорить лишнего. Ты плачешь?»
Она подперла голову рукой и шмыгнула носом, а следующая слеза капнула прямо на листок. Она достала ручку и написала чуть ниже.
«Нет, я не плачу»
Такое короткое, но меткое сообщение, которое передает всю ее суть. Лишнего не скажет, аккуратничает, жертву из себя не хочет строить. На душе становилось теплее, спокойнее. Ненамного, но и это неплохо, даже наоборот целительно в столь трудную минуту. Теперь слезы капают от того, что он такой хороший и не ушел, а сидит под её окном и пишет ей строки.
Получив ответ, который упал почти ему на голову, он улыбнулся в уголок губ, заметив её четкое нет насчет слёз и развод на бумаге от слезинки.
«Не плачь, иначе плакать начну и я. Нельзя плакать в одиночестве, зависимость появиться. Почему ты решила уехать? Почему ты не хочешь остаться? Мы решим все проблемы, я клянусь»
Она прочитала это вслух и уже была заинтересована этой перепиской, поэтому слезы капали раз через раз, но глаза были красные. Вздохнув, она активизировала свой мозг, чтобы он совсем уж не размяк.
«Да не плачу я, перестань. Борь, я не могу впустить тебя в свою жизнь так легко опять. Ты был груб, когда отстаивал здесь только свои чувства. А я? Ты никогда не думаешь о том, что чувствую я»
Он точно также прочитал это себе под нос шепотом. Нахмурился чутка и вскочил, воскликнув:
—
Это я не думаю о тебе?!
После этого моментально на первом этаже открылось окно и сонный мужик гаркнул:
— Слышь, ты чё орёшь? У меня двое детей спят.
— Простите, не хотел, — вставил он быстро, а сам заглядывал в её окно и поджал губы.
Потом, подойдя к скамейке, он написал ответ весьма быстро. Её почерк так изящен, он тонкий, каллиграфичный, а его почерк маловат, буквы весьма округленные, но легко читаемые.
«Валечка, ну как это я не думаю о твоих чувствах? Я не хочу оставлять тебя одну, ровно также как и не хочу быть один. Ты права, что мы уже не молоды, но та же свадьба это серьезный шаг. Также как и твой отъезд это серьезный шаг»
Она слегка покачала головой отрицательно, когда уже прочитала его писанину и буркнула, укрыв ладонью лицо. Иначе опять пойдут слезы.
— Да что же ты делаешь.
Писать стала также быстрее.
«Нормальный мужчина всегда выполняет свои обещания, а ты даже за больше чем год жениться на мне не смог. Тогда какое вообще право ты имеешь на то, чтобы судить меня за мой отъезд?»
Борис сдерживался, чтобы не воскликнуть её строки эмоционально вновь. И ответа долго от него не было, ибо он сидел на скамейке и смотрел в землю, наклонившись спиной вперед и перебирая в руках письмо. Он понимает, что их несостоявшаяся свадьба это его оплошность. И ведь он сам боялся сказать, что случилось и в чём причина.
Валентина встала со стула, переживая почему письмо так и не поступило к ней. Само собой испугалась, что он ушел, что она обидела его резким словом. Увидев, что он ещё сидит на скамейке, шмыгнула носом и улыбнулась слегка, накинув на себя плед, потому что с открытым окном вечером не так уж и жарко.
«Да я просто боюсь. Я не хочу, чтобы у нас вышел такой же брак, какие у нас были до. Я не хочу чтобы ты была очередной, а я очередным»
Дочитав последние строчки Валентина словно наполнилась смыслом.
— Не хочу, чтобы ты была очередной, а я очередным…
Его мысль ошарашила её, потому что она уж точно не думала, что вся задержка свадьбы не от того, что он пустослов, а от того, что он переживает за их будущее, точно также как она сейчас. Они снова бояться, что будет дальше. Как тогда в молодости, когда всё кажется раз и навсегда и невозвратно. Ей даже пришлось выпить воды, чтобы опустить тот ком, что образовался в её горле.
Борису также пришлось ждать долго её ответ.
«А я боялась, что ты не считал наши отношения серьезными. Борь, прости меня. Пожалуйста, иди спать, уже поздно. У тебя режим»
Борис, когда получил, то усмехнулся, написав сразу.
«С тобой он всегда сбит. Я виноват, что не говорил тебе этого раньше. Сейчас прошу тебя, передумай, останься со мной. Понимаю, что может нам и придется туго, пока не найдем работу, но я буду вертеться, мы обязательно съездим отдохнуть, купим тебе новые сапоги и сходим в какую-нибудь филармонию или куда ты там хочешь, не важно. Я очень хочу быть твоим»
Прочитав это, она все-таки не сдержалась и вновь заплакала, но уже не такими обжигающими слезами, а весьма долгожданными слезами свободы, после которых чувствуешь полное очищение и восполнение организма после тяжестей жизни.
«Боренька, пожалуйста, иди домой. Завтра мы всё решим. Так будет лучше»
Борис поймал самолетик, уже потрепанный и полностью исписанный. Однако содержание её сообщения его не обрадовало. Он сложил их переписку в четыре раза, убрал в карман и пошел прямо в сторону отеля, чтобы тайком переночевать там.
Он бормотал себе под нос, слегка озадаченно и разочарованно.
— Вроде же всё нормально было, а тут бац — домой иди.
Но Валентина не зря выглянула из окна, потому что не слышала звука входа в квартиру, подумала, что он передумал. Увидев, что Боря пошел далеко от её дома, то крикнула ему, слегка высунувшись в окно.
— Боря! — а потом добавила тише как он обернулся, — Я свой дом имею ввиду.
Борис сразу улыбнулся и нелепо махнул рукой.
— А-а-а…
И он ускорился, добежал до её парадной и в миг оказался уже у двери, которая медленно открылась, а у входа близко стояла она. Он искренне стоял и улыбался ей, его искренние глаза сверкали добром и желанием быть прямо сейчас с ней. Боря очень соскучился, ему хватает и простых объятий с ней, чтобы стать счастливым.
Валя увидела его на пороге, взяла за запястье, завела в квартиру, закрыла дверь и моментально обняла его, нежно обронив вслух его имя. Не устояла она, не смогла продолжать всё это. Она так рада, чтобы была не права насчет него, насчет его трусости.
Борис обнял её, сложив одну руку на спине, а другую на плечах, щекой прижался к её макушке.
— Значит всё-таки сильно сапоги себе хочешь.
—
Дурак ты, Боря. — Усмехнулась она, вздохнула и обняла его еще крепче.
