Холодные руки

Энид часто спрашивала о том, куда она уходит после занятий и возвращается перед отбоем, но Уэнсдей молчала, лгала и переводила тему, не имея желания делиться ни с кем, даже с ней.  Уэнсдей нравилось смотреть как работает Лариса. Нравилось наблюдать за ее эмоциями, реакцией на что-либо. Ей понравилось помогать ей в редкие моменты, когда она просит что-то сделать. Ей нравилось созидать её действия, мимику и жесты. Она не осознавала, что делает, просто чувствовала себя спокойно с ней. Иногда Лариса просила сыграть на виолончели, а Уэнсдей играла, до боли в запястьях, но играла столько, сколько она попросит. *** – Уэнсдей, милая, скоро комендантский час, ступай к себе, – Лариса сидела с документами, решая дела академии, но подняла голову, улыбнувшись задумавшейся девушке. Близилась пора выпускных экзаменов, Уэнсдей всё больше погружалась в себя, Лариса всё больше работала. Когда  не послышалось ответа, Лариса посмотрела на зацикленную на одной точке девушку и медленно встала с кресла, обходя стол. Тихонько сев перед студенткой на корточки, Лариса едва ощутимо коснулась её коленки, пытаясь посмотреть в глаза, прикрытые отросшей челкой, подняв руку, она отодвинула её. Уэнсдей сидела с непроницаемым лицом, но как только подняла взгляд на женщину, её глаза начали слезиться и она начала часто моргать, смахивая влагу. Девушка поджала губы, вдыхая носом и перевела взгляд за женщину, сжимая ладони в кулаки. Лариса положила свои теплые ладони поверх ледяных кулачкой, мягко заставляя разжать их и вложила в них свои руки, согревая. – Уэнсдей, посмотри на меня, – шепотом произнесла директриса. Не имея никакого желания ослушаться, Уэнсдей вновь посмотрела на неё. Даже на корточках перед ней, Лариса практически находилась с ней на одном уровне. Небесно голубые уставшие глаза, обрамленные ресницами, выражали сочувствие и участие, несмотря на отблеск усталости. По щеке девушки скатилась слеза и упала на их сцепленные руки, а потом ещё одна и ещё, – Малыш.. Лариса аккуратно опустила на колени, приподнимаясь к Уэнсдей и притянула в объятия, прижимая к себе и гладя по голове, пока девушка щекой уперлась ей в ключицу, пытаясь сдержать рыдания. Женщина провела по её волосам, заплетенные в косички, стянула одну, а потом и вторую резинку, распуская. Девушка тихо всхлипывала, пуская слезы на идеальную рубашку директрисы, она не могла произнести и слова, задыхаясь истерикой. Женщина закусила губу, слушая всхлипы, пытаясь сдержать свои эмоции. Прошло несколько минут и девочка перестала хватать шумно воздух ртом и громко всхлипывать. Женщины положила руки на ее плечи, мягко отстраняя. Сложенные на коленях руки девушки, заламывали пальцы.  – Ты такая красивая, – Лариса провела по плечам, поднимая руку к покрасневшему лицу девушки, вытирая дорожки от слез. Уэнсдей едва приподняла уголки губ, ухмыляясь, – Нет, что ты, я серьезно, – она слабо, но по теплому, улыбнулась, гладя по влажной щеке. А девушка все молчала, смотря на неё своими покрасневшими глазами, вдыхая полной грудью. Лариса не сдержала порыва и приподнялась, оставляя теплый поцелуй на лбу девушки с едва заметным очертанием красной помады. – Почему? – голос девушки был тихим и немного охрипшим, – Почему вы терпите меня? – она облизнула пересохшие губы. Лариса провела по её волосам, снова улыбаясь. – Не так. Почему я забочусь о тебе? – Уэнсдей отвела взгляд и едва кивнула, закусив губу. Лариса помолчала, подбирая слова и произнесла, – Ты единственная, кто не отвернулся от меня год назад. ** Директриса Уимс несколько недель провела в больнице, за закрытыми ото всех дверьми, на грани жизни и смерти после укола белладонны. Не приходя в себя, она перенесла переливания крови, большое количество капельниц и повторный паралич дыхательных мышц, благодаря чему не могла дышать и была подключена к аппарату вентиляции легких. Для младшей Аддамс не существует закрытых дверей и девушка, конечно, пробралась к директрисе в палату. Была глубокая ночь и девушка отправила Вещь караулить за дверь. Лариса выглядела не лучшим образом, на ней была бесформенная больничная рубашка, в носу находились трубки для искусственного дыхания, а сбоку пищал прибор, измеряющий пульс и жизненно важные показатели. Одна рука покоилась на животе и на одном пальце был пульсоксиметр, а вторая была вытянута и к вене была подключена капельница. В свете луны, волосы директрисы отливали сединой, а не блондом, как обычно. Лицо исхудала, бледные губы, без красной помады, плотно сжаты, и обойдя койку, девушка заметила достаточно большую гематому на шее, оставленную шприцом. Взглянув на приборы, девушка увидела нормальные показатели сердцебиения и выдохнула, подходя ближе. Несмело прикоснувшись к едва-ли теплым пальцам, она слегка их сжала. – Простите меня, вы оказались здесь из-за меня, – вслух говорила девушка, не понимая зачем, как-будто её слышали, – Нам ничего не говорят про вас, поэтому я здесь.. – она неловко молчит, – Вы же сильная, выберетесь, вернетесь в академию, отчислите меня уже, наконец, – Уэнсдей с болью ухмыльнулась, смотря на неё, продолжая держать за руку. Девушка почувствовала приближающиеся слезы, что странно для неё, и плотно сжала губы. Не чувствуя времени, она не знает, сколько она так простояла, но её вернуло в реальность едва ощутимое сжатие руки. Аддамс перевела взгляд на руку женщины, что едва ли сжала её руку в ответ. Она снова посмотрела на лицо Ларисы, под закрытыми веками едва ли забегали глаза, как-будто она сейчас очнется. Не долго думая, Уэнсдей нашла кнопку вызова персонала, нажала на неё и вложила в руку Ларисы, бросая последний взгляд на неё и поспешно вытирая скатившуюся слезу и выходя из палаты. Стоя в темном углу коридора, Уэнсдей подняла Вещь к себе на плече, наблюдая, как дежурный врач заходит в нужную палату, а через несколько десятков секунд выноситься оттуда, судорожно звоня кому-то по телефону и зовет к себе мимо проходящую медсестру. ** – Я знаю, что ты была в ту ночь в больнице и я знаю, что ты вызвала врачей, – Лариса погладила студентку по щеке, положив вторую руку на её сцепленные пальцы, – и я всё слышала. Уэнсдей задержала дыхание: её маленькая тайна уже раскрыта, причём ещё с самого начала. Лариса улыбнулась, смотря на потерянный взгляд девушки.  – Как? – только и смогла выдавить из себя Уэнсдей. – У тебя мертвецки холодные руки, – она приподняла руки девушки, оставляя на запястьях поцелуй и обдав их своих горячим дыханием. Уэнсдей слегка дрогнула, но улыбнулась, при упоминании своей температуры.  Они несколько секунд смотрели друг на друга, Лариса положила свои ладони на подлокотники кресла, приподнимаясь. Уэнсдей, продолжая смотреть в её глаза, не заметила, что она до сих пор слегка улыбается. Уимс снова поднесла руку к щеке Уэнсдей, но на этот раз боясь прикоснуться, самыми кончиками дотронулась и мельком посмотрела на губы, возвращая взгляд к глазам. Она положила руку на шею девушки, нежно притягивая к себе, накрывая девичьи губы своими. Неопытная Уэнсдей немного растерялась, но склонилась в сторону Ларисы, несмело притягивая её к себе, запутываясь пальцами в сложной прическе. Она слегка приоткрывает губы и Лариса нежно кусает ее за нижнюю губу, вызывая тихий стон. Посчитав это за положительную реакцию, Уимс углубляет поцелуй, запрокидывая голову девушки, вставая с колен, утягивая девушку с собой. Уэнсдей не поняла, как оказалась сидящей на столе своей директрисы, вынимая мешающие шпильки из её волос. Она спешно пыталась захватить побольше воздуха в легкие, пока Лариса проводила по предплечью, сжимая его. У Аддамс скрутило низ живота, когда чужие колени задели её собственные, и она раздвинула ноги, разрешая подойди ближе.  Женщина положила руки на талию своей студентки, поглаживая, она покрыла поцелуями её щеку, челюсть и спустилась к шее, вызывая новые звуки со стороны девушки. Она вернулась к губам, нежно поцеловала и мягко отстранилась. Уэнсдей открыла глаза и увидела Ларису стоящую с прикрытыми глазами, её руки по прежнему были на талии, не отпуская. Она протянула руку и убрала оставшиеся шпильки из её уже распущенных волос.  Когда Лариса открыла глаза, она встретилась с изучающими почти черными глазами, а на ее предплечьях покоились руки обладательницы этих глаз. Она отняла руки от талии Уэнсдей, несколько виновато смотря на неё, женщина обходит стол и достает из ящика пачку салфеток, снова подходит к озадаченной Уэнсдей и стирает следы красной помады с губ. – Прошу прощения, это не то, что я должна была делать в такой ситуации, – Лариса виновато поджимает губы. *** Ларисе льстило и нравилось частое присутствие своей проблемной ученицы в своем кабинете, не только из-за того, что находясь там, она ничего не могла учудить. Ей нравилось задумчивое лицо Уэнсдей, когда она читала очередную книгу или делала что-нибудь из домашнего задания. Она любила гробовую тишину, которую приносила с собой эта брюнетка. Уимс, на удивление, чувствовала себя спокойно в присутствии Уэнсдей.