***
- Итадори-кун. Что на тебе надето? Итадори невинно моргает и наклоняет голову на бок. - О! – Громко восклицает он, оценивая собственный наряд: традиционную школьную форму. Женскую. И это определенно не униформа Магического Техникума: слишком короткая и оборчатая юбка. Боже, она выглядит как обычная мини-юбка. Это вообще законно? И его бедра такие… Кенто заставляет себя оборвать мысль. Цвет формы тоже другой, и мужчина на секунду задерживает дыхание, понимая, что это, вероятно, должно было быть первым, на что он обратил внимание. Он сглатывает и ждет ответа. - Видите ли, Годзе-сенсей… Нанами вытягивает вперед руку и тяжело вздыхает. - Уволь меня… Теперь, когда Нанами знает, что в этом балагане замешан Сатору, он не хочет слышать все остальное. Кенто направлялся в медицинский корпус к Сёко – он почти уверен, что у него легкое сотрясение мозга, и внезапное появление Итадори здесь, посреди кампуса, одетого в летнюю девчачью форму, с расстёгнутыми на половину пуговицам на белой блузке – на самом деле ни разу не облегчают ситуации. Он стискивает зубы и каменеет лицом. - Я прошу тебя вернуться в общежитие и переодеть все это. Итадори выглядит оскорбленным вполне разумной просьбой. - Нанамин! – драматично выдыхает он, - я не могу этого сделать. Я объясню: Фушигуро и Кугисаки… -Итадори-кун, - Кенто старается говорить как можно спокойнее. Но, к сожалению, чувствует, как дрожит его дыхание на выдохе. – Я говорю еще раз. Возвращайся в общежитие и переоденься. Неохотно он окидывает взглядом фигуру мальчишки, останавливаясь на юбке. Учитывая на сколько она коротка, Кенто ожидает увидеть полоску боксеров, но ни чего нет – даже намека на нужную ткань. И это, черт возьми, значит только одно: либо Итадори чертов коммандос, либо… Кенто снова сглатывает и старается остановить поток мыслей. От сотрясения у него кружится голова, и ощущение, что на череп давит гидравлический пресс. Итадори морщиться и становиться похож на побитого щенка. - Нанамин… -Сейчас же. Легкий ветер типичный для конца лета и начала осени дарит необходимую прохладу. Кенто изо всех сил старается сосредоточиться на этом ощущении, а не на по-детски надутых щеках Итадори. Мальчишка еще сильнее раскрывает глаза и сводит брови. Кенто прикусывает язык. Он не собирается уступать. Он не может этого сделать. - Если бы Вы только выслушали меня… - Итадори-Кун. Весьма прискорбно, что мне случилось преградить тебе дорогу. Но наша удача, скорее ее отсутствие, не меняет того факта, что мы оба здесь. И какое бы объяснение ты не думаешь мне предложить, оно не изменит моей позиции по данному вопросу. – Кенто стискивает зубы. – Итак, мне повторить? Мальчишка хмурится. Он подносит руки к голове, и ерошит свои, и без того, растрепанные ветром волосы. - Уф… - Он скулит и морщиться, наконец, понимая, что партия была изначально проигрышной. – Отлично, но Вам придется жить с осознанием того, что наша встреча стоила мне месячной стипендии. Затем он разворачивается на каблуках и волочит ноги в сторону общежития. Кенто не может отвести взгляд, когда очередной порыв ветра, поднимает короткие полы юбки и представляет взору розовые кружевные трусы аккуратно заправленные между упругих ягодиц. Нанами закусывает губу. Вина за то, что оставил мальчишку без месячной стипендии? Уморительно. Как будто у него нет гораздо более худших причин чувствовать себя виноватым.***
Простая и умеренная жизнь – это все, чего действительно хотел Кенто. Работа мага – это как раз то, что больше всего подходит ему. Работа, результаты которой приносят ему наибольшее удовлетворение. У него нет грандиозных амбиций – в прошлом он разочаровывался во многом, но теперь он ясно понимает свои ошибки. Сейчас он помогает людям, делает их жизни немного менее дерьмовыми – вот и все. Его кредо простоты и умеренности, его вера в то, что человеческие жизни не имеют в себе глобального внутреннего смысла, его строгое следование правилам – ни что из этого не менялось многие годы. Но с тех пор как Годзё спасает этого ребенка, само существование которого ставит очень многие убеждения Нанами под сомнение, с тех пор как Годзё заталкивает этого шестнадцатилетнего ребенка в жизнь Кенто, все перестаёт быть таким простым. Желание, вожделение и тоска, оставляют неприятный привкус во рту Кенто – и он все равно ничего не может с этим сделать.***
У Кенто ужасная рваная рана в верхней правой части груди: кое-как наложенные марлевые повязки, которыми он обмотал торс теперь липкие и тяжелые, а кровавые пятна уже пропитали рубашку. Подобные травмы – дело привычное, и физическая боль – не самое страшное чувство в мире. С ней можно справиться, как и с большинством проблем в жизни Нанами. Большинством, но не с Итадори Юдзи. Он замечает, что снова идет к Сёко той же дорогой, что и неделю назад, во время неприятного инцидента со школьной формой. Кенто сильнее сжимает зубы, когда понимает это. Он знает, что все произошедшее было абсолютным совпадением, и понимает, что встретить Итадори сейчас в четыре часа утра, во вторник совершенно невероятно, но все же внутреннее остаётся на стороже. К счастью сегодня все происходит без сюрпризов. Сёко лечит его без каких-либо усилий, и, без особого энтузиазма, читает лекцию об осторожности во время миссий, но Кенто знает ее уже много лет, и понимает, что она не слишком обеспокоена. Неприятности случаются после. Как только Кенто снова облачается в свою окровавленную рубашку – он готов вернуться домой, в свою квартиру и впервые за больше чем сутки нормально поспать – в кабинет заглядывает Годзё. Кенто стонет, проклиная свою удачу. Ухмылка Сатору как всегда искрометна и неподдельна. Он небрежно кладёт руку на плечо Кенто, сует ему в руки коробку с тортом кастелла и просит занести ее в студенческое общежитие. Кенто знает, что вопросы Годзё лучше не задавать. Но это не отменяет того, что вопросов у Нанами много. Какого черта ты здесь в 4:53 утра? Хрен ли ты просишь меня относить, чёртов, торт? У самого руки отвалятся? Но он знает, что ни на один из этих вопросов ответа не будет. Существо под именем Сатору Годзё невозможно понять, его можно только терпеть. К тому же, если бы Кенто отказался, Годзё еще несколько дней терзал бы его чувством вины и, в конце концов, заставил сделать что-то по-настоящему бессмысленное. Отнести торт в студенческое общежитие – это быстро и безболезненно. Сатору заставлял его делать куда более худшие вещи, поэтому Кенто сдается. И идет относить торт. Начинается рассвет и прекрасная золотистая дымка парит над зданиями Техникума. Спускаясь по знакомым мощеным дорожкам, Кенто начинает чувствовать умиротворение. Территория кампуса большая, а студенческие общежития находятся на противоположной стороне. Хотя утренняя прогулка приятна. Охраны в Магическом Техникуме нет – она и не нужна толком. Все строения настолько старые, а маги настолько сильно полагаться на охранный купол, что войти в общежитие не составляет ни какого труда. Кенто не был здесь несколько лет, но, насколько он помнил, кухня была по коридору направо, поэтому он направляется именно туда. Догадка оказалась верной: кухня действительно была здесь, но видимо на счет сложности просьбы Сатору Годзё, Нанами невероятно сильно ошибся. Занести торт в студенческое общежитие – теоретически быстро и безболезненно, но... Теория часто не отражает реальную картину мира. А картина была такова, что мальчишка, завладевший темными уголками разума Кенто, сидел здесь. На кухне. На столешнице. Без рубашки. В одних тонких серых трусах, которые, ни черта, не скрывали очертаний его… Кенто тяжело сглатывает. Яркие кухонные лампы - очень плохие союзники. Кенто думает, что во времена его обучения освещение и в половину не было таким ярким. И если бы света было хоть немного меньше, тогда, возможно, он мог бы притвориться слепым. Мог бы притвориться, что не видит всего этого – бедер Итадори, его нелепо сложенного тела, его аккуратных сосков… Проходит секунда. Это все что может позволить себе Нанами, разглядывая бесстыдное мальчишеское тело, затем он отводит взгляд. - Итадори-кун. – Он даже не пытается скрыть свое раздражение. – Что ты здесь делаешь в пять часов утра? Мальчишка замечает его, и его глаза невольно расширяются. Он откладывает телефон, который крутил в руках. - Нанамин! – Вскрикивает он, спрыгивая со столешницы, - У Вас кровь идет. - Уже нет, только на рубашке пятна. Сёко уже все обработала. – Лаконично объясняет Кенто. Ему требуется вся его выдержка, чтобы не отводить взгляд. – Вернемся к делу. Что ты здесь делаешь? В такое время все это слишком… Кенто не может отделаться от ощущения, что его здесь ждали. Бред, какой-то. Как и на прошлой неделе, мальчишка растерянно моргает и наклоняет голову на бок. - Я тут учусь? Кенто вздыхает. - Довольно оскорбительно, с твоей стороны, думать, что я этого не знаю. Ты определенно не дотягиваешь до профессионально мага. Итадори краснеет. - Это подло, - он надувает губы, и сердца Нанами пропускает удар. - Пожалуйста, сосредоточься и ответь серьезно. Что ты тут забыл в пять утра? – Сидишь на этой столешнице в одних трусах. Растрёпанный и заспанный. - Я думаю, что более важный вопрос заключается в том, что здесь делайте Вы, Нанамин. – уклоняется от ответа Юдзи, разглядывая руки Кенто. – Торт для нас? Кенто моргает: ему требуется секунда, чтобы осознать, о чем вообще говорит Итадори. Точно, торт. Он ставит его на стол. - Годзё попросил занести его. Глаза Итадори сверкают, и, кажется, даже слюнки текут. Мальчишка разворачивается, чтобы поставить кружку на стол, и Кенто прекрасно видит всю ширину спины Итадори. Его крепкие мышцы и широкие плечи, плавный изгиб спины и высокие, подтянутые ягодицы. Шестнадцать. Кенто напоминает себе, что Итадори Юдзи всего шестнадцать лет. Мальчишка разворачивается и Нанами приходит в себя. Он спрашивает еще раз, но Итадори смотрит в пол и неловко чешет затылок. Он выглядит почти смущенным. Так, видимо, ничего не получиться, поэтому Нанами решает зайти под другим углом. - Ладно, тогда другой вопрос. Почему ты не одет? Итадори наваливается на столешницу и смущенно краснеет. - Я недавно проснулся, а сплю я так, потому что вентилятор в моей комнате сломался, кондиционером тут и не пахнет, а в комнате стоит ужасная духота. Теперь, когда Итадори об этом упомянул, Кенто чувствует, что в помещении действительно жарко, но он не уверен: причиной этому его костюм тройка, или шестнадцатилетний Итадори одетый в одни трусы. Нанами старается сдерживаться, но проблема в том, что глубоко внутри Кенто слабый, очень слабый человек, который очень хочет видеть неподобающие эмоции на, совсем неподходящем для этого, лице. Он подается вперед, ставя обе руки по бокам от мальчишки, зажимая его между кухонной столешницей и своим телом. Итадори негромко вздыхает, напрягается и Кенто невольно осознает насколько близко его ладонь находиться к заднице мальчишки. Кенто старается избавиться от этой мысли, прежде чем она перерастет во что-то большее. Он просто хочет получить ответ на свой вопрос немедленно. И если он собственноручно выроет себе могилу, то так тому и быть. - Итадори-кун. Я спрашиваю тебя в последний раз. Кто вытащил тебя на кухню в пять утра? Итадори часто моргает. Теперь его румянец не ограничивается лицом, а по груди стекает небольшая капля пота. Часть Кенто хочет слизать ее, и сейчас он не в состоянии оценить насколько большая часть. - Эм… Нанамин, Вам не кажется, что Вы слишком… Кенто нетерпеливо цокает языком. Итадори вздрагивает и нервно сглатывает. Проходит одна секунда, вторая, тре… - Хорошо! Ладно! Я не должен был Вам этого говорить, но Годзё-сенсей разбудил меня и велел ждать здесь, когда он вернётся. И я понятия не имею, что происходит, но видимо это было действительно важно… Эй, куда Вы уходите, Нанамин? Кенто отстраняется, покидает кухню и выходит из корпуса. Он не оглядывается. Найти Сатору не составляет труда. Они с Сёко переместились в секционную: Иэири занята вскрытием, пока Годзё что-то негромко рассказывает. Кенто не слышит о чем идет разговор, но это и не важно, потому что он перебивает их, как только заходит в зал. - Годзё-сан, не мог ли ты мне объяснить, в чем смысл всего этого трюка? Это абсурд. Все в этой встрече невероятно абсурдно. Настолько по-детски, но странно запутанно, что инициатором это хрени мог быть только он. Сатору Годзё, собственной персоной. Сёко отрывается от искалеченного трупа, ее усталые глаза бегло осматривают рану Кенто, что бы убедиться, что с ней все в порядке. Кенто ценит ее беспокойство. Годзё сидит на одном из металлических стульев для посетителей, широко раскинув длинные ноги. И этот человек имеет наглость выглядеть разочарованным, когда видит Кенто. - О. Ты уже вернулся. - А ты ожидал, что я там останусь? Губы Сатору растягиваются в хитрой и взволнованной улыбке. - Эй, я сделал тебе подарок. Юдзи-кун даже спит без пижамы. Все было идеально! Кенто не спал уже больше тридцати часов. Он очень устал от лечения Сёко – методы обратной проклятой энергии подобны мгновенному исцелению, но физически они истощают. Он вздыхает, снимает очки и прикрывает ладонью глаза, массируя виски кончиками пальцев. Возможно, решение вернуться в мир магов было большой ошибкой. - О чем ты думал? Кенто рад, что не видит невыносимой ухмылки, которая, несомненно, красуется на физиономии Сатору. Нанами, не без обоснования боится, что это станет последней каплей. - Все сложилось как нужно, в свое время и на своем месте. Я просто немного повернул ситуацию в нужное русло! - Значит, ты все это спланировал. - Не стоит преувеличивать мои заслуги. – Отмахивается Годзё, выглядя слишком довольным собой. Вероятно, он считает себя гениальным, придував столь идиотскую шутку. – Все произошло спонтанно, когда я увидел, как ты идешь на лечение. Просто у меня под рукой оказался торт, а ты просто был здесь. Все что я сделал, это разбудил Юдзи и отправил тебя в дорогу. Идеально, правда? - Годзё-сан. – Кенто даже не знает, что на это ответить. Ему неловко, что он вообще оказался втянутым в этот глупый, сложный и незрелый заговор. Возможно, ему нужно пересмотреть свою политику «Ничего не спрашивать» когда дело касается Сатору. - Я думаю, что тебе было бы полезно отпустить себя. – Настаивает Годзё, вставая и подходя к Кенто. Он наклоняется и отпускает руку на плечо Нанами. – Ты выглядишь немного рассеянным в последнее время. Все. Грядущие последствия кислым вкусом оседают во рту Кенто. Он отталкивает руку Годзё и смотри на него. Его голос спокоен – настолько спокоен, что даже пугает его самого. - Итадори-кун – не игрушка, с которой ты можешь развлекаться, и он не тот, кого ты можешь кому-то подарить. – У Кенто пересыхает в горле, но он говорит самое важное, - Итадори - ребенок. И Кенто действительно не знает, кому именно он это говорит. Губы Сатору снова изгибаются в ухмылке, и он слышит тихий смех. - Если он ребенок, - он говорит настолько тихо, что, без сомнений, слышит его только Нанами, - тогда почему ты на него так смотришь? Кенто вздрагивает. - Как сморю? Прошло совсем немного времени с инцидента с Ёсино Дзюнпеем, и Кенто может вспомнить только пару раз, когда он находился в одном помещении с Итадори и Годзё, и если этой пары раз хватило, что бы Сатору… Нанами сжимает челюсть. Он больше не может продолжать этот разговор. Он не хочет этого признавать. На пути к выходу Годзё еще раз хлопает его по плечу, смотрит на дверь и негромко говорит: - Тебе действительно нужно задавать этот вопрос, Кенто-кун? Затем Сатору со свистом покидает помещение, как будь-то ничего и не произошло. Несколько секунд, Кенто просто смотрит ему вслед, ругаясь, что позволил выставить себя идиотом. Сёко апатично продолжает вскрытие – и, похоже, ее даже отдаленно не интересовали его перешептывания с Годзё. Кенто вздыхает с облегчением – хоть кто-то в этом чёртовом месте умеет не совать нос в чужие дела.***
Все то время, которое он знает Сатору, Кенто его не любит. Уважает – да. От него зависит судьба этого мира не просто так – но не любит. И хотя высокомерие Сатору обоснованно, как человек он просто не выносим. Он ни к чему не может относиться серьезно, обращается со своими учениками как с игрушками, толкает шуточки на уровне ребенка и гораздо, гораздо проницательнее, чем хочет казаться. Нанами Кенто не любит Сатору Годзё.***