caught in the tension

Утро начинается не с кофе — видит вселенная, Хёнджина с кровати только эта перспектива и подняла, — а с Джисона, прижимающегося к лопаткам так, что встает мгновенно. Хёнджин охает на всю ванную и накрывает теплую ладонь, легшую ему на живот, своей прямо поверх футболки. — Ты чего? Течка? Джисон вчера вечером умирал от усталости и чуть не заснул, когда они собрались на поздний ужин. На него такое иногда накатывает, чаще всего — прямо перед течками. Хёнджин успел выучить его поведение и теперь на все, что выбивается из привычных паттернов, реагирует сразу же. Хотя ему, на самом деле, откровенно плевать, течка у Джисона или он просто встал не с той — ну или с той, тут как посмотреть, — ноги. Хёнджин его любит. И хочет. И будет нужно — он разделит с Джисоном и течку, и чей-нибудь гон, и даже невыносимо печальную концовку какой-нибудь дорамы. — Не. — Джисон качает головой, но скорее просто трется носом о загривок Хёнджина и бормочет ему куда-то в шею: — Я просто зашел, а ты тут такой красивый. Хёнджин фыркает. Он в курсе, как выглядит с утра, и если Джисон считает это красивым — что ж, вкусы у него сомнительные. Ладно, сегодня Хёнджин, может быть, не такой заспанный и уже успел продрать глаза нормально. Даже расчесался. И зубы уже почистил. И все равно… — Ты против? — Джисон замирает. Ладонь соскальзывает на бок. — Я переживу, если да. Хёнджин вместо слов просто толкается бедрами назад, притирается, явно и настойчиво. Джисон горячо выдыхает и лезет к резинке штанов. — Только быстро, у нас времени немного. — Хёнджин помогает ему, сам тянет штаны с бельем ниже. — Я знаю, — хмыкает Джисон и целует в шею неожиданно нежно. Хёнджина пробирает мурашками. — Сдвинь ноги. Хёнджин хмурится, соображает слегка заторможенно. Потом до него доходит — и мурашками пробирает снова. Он переступает через одежду, отпихивая ее в сторону, сводит ноги, упираясь в стену и прогибаясь в пояснице. Джисон ругается сквозь зубы. Его пальцы раздвигают ягодицы, гладят вход, а после спускаются ниже, оставляя между бедер влажный след смазки. Хёнджин удивленно вскидывает брови, понимая, насколько он уже возбужден. С Джисоном постоянно так. Он как ураган — влетает в жизнь Хёнджина, переворачивает все вверх дном и уносится дальше, оставляя собирать себя по кусочкам. Хёнджин, если честно, в восторге. Он виляет задницей, привлекая внимание. Джисон сминает ягодицу подрагивающими пальцами. Головка его члена мажет по бедру, мажет по коже. Хёнджин заводит свободную руку за спину, обхватывает его член и сам направляет вперед. Джисон утыкается лбом ему в плечо и коротко толкается, неровно задевая яйца. Хёнджин закрывает глаза, вслепую находит запястье Джисона и дергает его на себя, заставляя обнять, прижаться так крепко, чтобы… Ну, не кожа к коже — они оба в футболках, какое упущение, — но хотя бы тело к телу. Пахнет от Джисона так, что кружится голова. Ванильно и пряно. Хёнджин вдыхает глубже, растворяется в его запахе, в его касаниях. Джисон трогает резковато и непредсказуемо — пока одна его рука гладит Хёнджина по животу костяшками, другая сжимает его ягодицу почти болезненно. Возбуждение душит. Хёнджин тяжело сглатывает, разрываясь между желанием себе подрочить и нежеланием отпускать ладонь Джисона. Ему хочется близости, пусть даже вот так, когда у них мало времени и нет возможности начать и закончить в кровати, долго, исступленно целоваться и не просто трахаться, а ласкать друг друга хотя бы час. Джисон — как и всегда, Хёнджин за это его любит так сильно, что ребра сдавливает, — понимает его без слов. Рука с задницы медленно движется по пояснице, по боку и ложится на член. Хёнджин стонет, кусая губы, и заполошно кивает, не уверенный, что Джисон вообще на него смотрит. Он толкается чаще, неритмично, скользит между бедер, тихо постанывая, стоит Хёнджину чуть напрячь мышцы. Сам он подается в кулак, жмурится сильнее, когда головка минует кольцо пальцев. Джисон потирает под ней подушечкой указательного. Хёнджина перетряхивает от удовольствия. Из ощущений только оно и остается — всеохватывающее, всепоглощающее, заставляющее отвечать на каждое касание, на каждый невесомый поцелуй то в плечо, то в шею. Джисон прекрасно знает, как Хёнджина завести — и как довести его до края, за который невыносимо хочется шагнуть. Сорваться и лететь, чувствуя только наслаждение, пульсирующее внутри. И Хёнджин почти срывается. Почти падает. Дыхание Джисона, оседающее на коже влажным теплом, лишает его последних связных мыслей. А потом: — Вы там надолго? — За дверью слышится голос Чанбина. Хёнджин порывается ответить, но Джисон низко стонет и ускоряет движения руки, и получается только хватать воздух ртом. — Нам выходить через полчаса, поесть не успеете, опять будете пер… Блядь. Вытяжку включите. Видимо, он уловил их запах и свалил подальше, потому что за дверью воцаряется тишина. Джисон прокручивает кулак на головке, и Хёнджин бьется лбом о стену. — Прикуси… — начинает он, но голос ломается на полуслове. — Плечо? — Что угодно. Только несильно. Джисон сбивается с ритма на короткую секунду, а когда снова ведет рукой, мягко сжимая зубы на плече, Хёнджина выгибает, перебирает всего. Он стискивает пальцы Джисона в своих и сильнее сводит бедра. Тот убирает руку с члена и прямо вот так, не вытершись, комкает футболку Хёнджина в пальцах, дергая его на себя и вбиваясь до шлепков о ягодицы. Он пахнет еще ярче — Хёнджин едва не задыхается, запах щекочет ноздри и взрывается сладкими нотами, когда Джисон кончает, пачкая спермой скользкую кожу. Хёнджин осторожно отпихивает его и, развернувшись, целует, чувствуя привкус мятной зубной пасты. Улыбается, приходя в себя. Джисон отстраняется и улыбается в ответ. За ребрами теплеет. — Доброе утро, — фыркает Джисон. Хёнджин закатывает глаза и тянет его обратно в поцелуй. Когда, умывшись заново и переодевшись, они выходят в гостиную, Чанбин смотрит на них не то с неодобрением, не то со странным восторгом. — Видишь, успели, — самодовольно хмыкает Джисон. Чанбин тычет его в ребра и кивает на стол, где их ждет кофе. Пить его, правда, уже придется на ходу, но спасибо, что налили в стаканчики с крышками. — Вытяжку включили? — Вопрос этот задает неожиданно не Чанбин — Чан, поправляя ремень сумки на плече и ведет носом. — Ой, — выдыхает Джисон и уносится в ванную. Хёнджин смеется. Утро и правда доброе.