Вечность

      На душе у Нормана тревожно. Парень уже сбился со счета кругов, которые он наматывал по комнате, и никак не мог утихомирить свои мысли. Эмма покинула их дом всего пару дней назад, и он знал, что тоска вскоре настигнет его, но никак не при таких обстоятельствах… Норман закрывал глаза, вспоминая аромат ее тела, в надежде, что это его успокоит, но в этот раз сомнения были громче голоса сердца. - Я хочу, чтобы ты перестал общаться с дочерью Барруа, - заявила госпожа Катакура за семейным обедом.       Блондину переспрашивать не было нужды. Он давно знал этот командный тон, который не смягчит ни один, ни сотня аргументов. - Что привело вас к подобному решению, матушка? Мне казалось, что вы в восторге от мисс Барруа. - Признаться честно, поначалу она мне действительно нравилась. Энергичная девочка. Но, по-моему, даже слишком. Она тебе не подходит.       Проглотить еду Норман боле не мог – в горле застрял непонятный ком. - А почему… - Я подозреваю, что она специально упала с лошади, чтобы привлечь твое внимание. Ты у меня мальчик добрый, разумеется, ты ее спас. И как все удачно сложилось: ее мать, извините, мачеха, Изабелла, ехидно улыбается мне, как только слышит слово «свадьба», и через несколько дней ты с этой девчонкой целуешься в нашем саду.       Парню показалось, что в комнате не осталось воздуха. Он с трудом поднял взгляд на мать, пытаясь рассчитать правильный мотив своих действий. Если, конечно, таковые еще остались. - Не смотри так на меня, Норман. Я сама удивлена не меньше: как ты сразу не понял? Только не говори мне, что ты в нее… О небеса! - женщина с тяжестью вдохнула. – Я все прекрасно понимаю, совершеннолетний парень с необычайной внешностью, прекрасными манерами и знаниями, единственный наследник великого дома Катакура – как тут не влюбиться? Но ты? Сын мой, что она сделала с тобой, что ты теперь смотришь на собственную мать, как на врага? - У вас нет доказательств, что Эм… мисс Барруа сделала это нарочно, - юноша с трудом унимал дрожь в голосе. – Я верю, я видел, насколько невинны ее намерени… - Довольно! Ты не знаешь женщин, милый. А я знаю. Потому что сама когда-то так поступила. Но как мать я обязана уберечь тебя от этой хитрости. Что нам их ювелирная компания? Зернышко риса в мешке круп! У тебя впереди светлое будущее, Норман. Разве там есть место этой фальши, этой безобразной девчонке? - Не смейте так выражаться об Эмме, мама! – юный господин резко встал из-за стола. - Я хочу только лучшего для тебя, сын мой. Поэтому повторюсь: ты не будешь общаться с ней. А если ослушаешься, я буду вынуждена рассказать всем, насколько распутно дочь Виктора Барруа позволяет вести себя в чужом доме. Тебе повезло, ты мужчина, Норман. Но ее честь - отныне твой выбор.       Все, как он и предполагал: других правильных решений не оставалось изначально. - Как скажете, матушка, - выровнял голос Норман и обратно сел за стол, сделав вид, что снова увлечен едой.       «Как скажете, матушка», - эхом отражалось в сознании юноши. Он поступил правильно, нет, это было единственным возможным решением. Блондин злился на самого себя, что допустил подобное, злился на свою невнимательность, на свою беспомощность в этой ситуации. Но еще больше он был удивлен матери, которую прежде никогда такой не видел. Ее слова: «Потому что сама когда-то так поступила», - многое объясняли, но, чтобы подозревать Эмму? Его прекрасный османтус? Его возлюбленную? Ничто из ее слов не могло быть правдой, Норман сам все заварил и прекрасно это понимал. Как и осознавал то, что теперь должен защитить ее любой ценой.       В стенах академии стало светлее, коридоры оживились разговорами, и всем стало понятно: Эмма Барруа вернулась на занятия. Светлым этот день не был только для Нормана, у которого при упоминании рыжеволосой останавливалось сердце. А как она улыбалась, когда заметила его… Присутствие Эммы возвратило юноше былую любовь к жизни, и он был уже готов забыть все запреты, однако в памяти тут же зазвучал четкий голос матери. Норман предпочел бы смерть, чем еще раз увидеть выражение ее лица после того, как он оттолкнул девушку. Он надеялся, что на этом дело будет закончено, но как он мог забыть про то, что действительно влюбило его в Эмму. Разумеется, она поймала парня, чтобы поговорить, и Норман принял самое тяжелое в своей жизни решение – оттолкнул ее от себя, чтобы уберечь. Он видел, как девичьи глаза наполнялись слезами, и сделать что-либо уже не мог. Неконтролируемые эмоции сами захлестнули парня, и, уже не в силах справляться с нараставшим давлением в груди, блондин забился в какой-то угол академии, пока к нему на помощь не подоспел Рей.       Панические атаки с тех пор стали постоянными, и юный господин Катакура решил снова нырнуть с головой в работу, навсегда отправившись в Томиоку. Однако его планы отменил Фил, который попросил о помощи с пьесой; после его слов «Эмма уже согласилась участвовать» блондин надумал отказать, но что-то внутри уверяло его остаться. Спектаклю, который ставился по его любимой книге, явно не хватало содействия в костюмах, поэтому, вызвавшись не только сыграть на сцене Сон-Джу, Норман организовал от себя детские наряды. «Только при условии, что никто из вас не скажет Эмме обо мне», - договорился парень, смеясь собственной наивности. Он знал, что долго скрываться под маской у него получится, но очень верил, что, даже когда мисс Барруа его узнает, та не оставит пьесу, и он сможет в последний раз насладиться ею.