Гвиндорово пророчество

Есть у меня поговорка: «Редкая малоизвестная книжка Толкина Сильмариллион: как заглянешь – каждый раз что-то новое!» Впрочем, эта ситуация относится не только к Сильмариллиону. «Редкой малоизвестной книжкой» на сей раз оказался «Нарн и хин Хурин». Точнее, искомый фрагмент вначале всплыл в «Детях Хурина», но потом я без труда выяснила, что он присутствовал и в более раннем тексте – в приложениях, где приведены нарготрондские сцены. Итак, Гвиндор и Турин спорят на совете о дальнейших методах войны, обороны – и обоснованиях таковых. Гвиндор против активных действий: «Теперь вся надежда лишь на то, чтобы скрываться, пока не явятся Валар». Турин ему, конечно же, возражает, нелестно отзываясь и о Валар, и о скрытности. Гвиндор отвечает: «…видно, тьма в твоей душе, если ты ставишь рядом Моргота и Манве и говоришь о Валар как о врагах эльфов или людей; ибо Валар не пренебрегают ничем, и менее всего - Детьми Илуватара. И не все надежды Эльдар ведомы тебе. Есть у нас пророчество, что некогда посланец из Средиземья преодолеет тени и достигнет Валинора, и внимет ему Манве, и смягчится Мандос. И разве не стоит попытаться сохранить до тех времен семя Нолдор, а также и Эдайн?» Гвиндор продолжает говорить, но вот тут-то меня и одолел вопрос: Какое такое пророчество? Кому именно и когда? Дальнейшие рассуждение – это перебор некоторого количества «окрестных» пророчеств с размышлением, какое они могут иметь отношение к данному. Вообще, поскольку Гвиндор здесь говорит в том числе как представитель Эльдар в целом – Турину как представителю Людей, то «у нас» (буквально – «среди нас») может относиться и к максимально широкой аудитории («Эльдар вообще», «Нолдор Белерианда»), и к более конкретной («у нас в Нарготронде»). Турин этого предсказания до того момента, вероятно, не знает. Мы ничего из этого не можем вывести о его известности в Хитлуме, который он покинул все же в детском возрасте. В Дориате ему таковое также не сообщали, - что опять же логично, на данный момент (и – пока существует Завеса) тема помощи из Валинора не столь актуальная в Дориате, как в окрестных землях.. Разберем возможные варианты. 1) Первое, что пришло ко мне в голову, относится еще ко временам Валинорским. Это – спор Валар вокруг истории Финве и Мириэль, где звучат в конце концов слова Намо Мандоса: «Но я говорю вам, что и дети Индис будут великими, и Повесть Арды более славной с их явлением. И они сотворят столь прекрасное, что никаким слезам не затмить его красоты; и валар, и роды и эльфов, и людей, что еще должны прийти, вложат в него труд и обретут в нем радость. И потому, когда пройдут века и все, что здесь является или кажется непреходящим и прекрасным, тем не менее исчезнет, Свет Амана не погаснет среди свободных народов Арды до самого Конца. Когда тот, кого назовут Эарендилем, ступит на берега Амана, вы вспомните мои слова.» Однако то, что говорит Гвиндор, могло бы быть только после-Исходовской интерпретацией пророчества (см. упоминание «теней Валинора»). И то маловероятно: это мы, задним числом, понимаем, что речь идет об одном и том же, а вот ДО соответствующих событий это вряд ли было столь ясно. Прежде всего, здесь речь скорее идет о помощи (в некоем смысле) от Средиземья – Валинору. Кроме того, упоминание «самого Конца» настраивает на довольно отдаленные времена. И хотя события эти связываются с детьми Индис, неясно, насколько прямым будет их воздействие, и настолько отдаленными от него – не самые «свободные народы Арды», что в итоге примут участие в событиях. 2) Номер второй у нас будет явно «от противного». Это то самое пророчество Намо, которое Пророчество. Оно говорит, казалось бы, прямо противоположное: «…Валар оградят Валинор от вас и не допустят вас туда более, и даже эхо ваших жалоб не будет слышно за горами.» (Сильмариллион = Анналы Амана, 152) Но это, кстати, те исходные рамки, те «доспехи судьбы», в которых «гвиндорово (условно) пророчество» будет пробивать брешь. Еще один, собственно, довод в пользу того очевидного факта, что оно – после-исходовское. 3) Речь у нас все же идет о Нарготронде, так что далее – предсказание, имеющее непосредственное отношение к его появлению. Но – увы! – довольно смутно нам известное. Точнее, нам скорее известны не сами смутные сны, которые Ульмо послал Фингону и Тургону на берегах Полусветных Озер, а их последствия: «...они… искали места для скрытой силы, потому что каждому казалось, что ему было велено подготовиться к злым дням и устроить убежище (для времен), когда Моргот вырвется из Ангбанда и разобьет воинства Севера». (5й том, Квента Сильмариллион, гл. 8, параграф 100; не самый поздний, но самый подробный текст) Несмотря на неясность самого предсказания (причем исходную – сны!), есть точка совпадения с «нашей» ситуацией, причем опять же – не в самом предсказании, но именно в выводах из него – об убежище. Также логично, что от Финрода оно могло стать известно в Нарготронде всем или определенному кругу лиц. 4) Далее Ульмо является уже одному только Тургону и также говорит интересные вещи о дальнейших судьбах Гондолина – и не только: «Долее всех королевств Эльдалиэ выстоит Гондолин против Мелькора. Но не люби его слишком сильно, и помни, что истинная надежда Нолдор лежит на Западе и придет из Моря» И далее, уже о более конкретных опасностях Гондолину: «Может случиться так", - сказал он, - "что проклятье нолдор найдет и тебя ранее срока, и предательство пробудится в твоих стенах. Тогда огонь будет угрожать им. Но если эта опасность будет близка, тогда именно из Нивроста придет тот, кто предупредит тебя, и через него – превыше огня и разрушений, - придет надежда для эльфов и людей.» (Серые Анналы, 111-112) Во втором отрывке, впрочем, мы снова видим ситуацию, когда о том, что речь здесь все на ту же тему, можно будет говорит уже после событий. А вот что касается первого… Мысль о надежде «на Западе» и «из Моря» можно понимать разными способами по идее – просто ждать прихода Валар или надеяться в случае опасности отплыть всем контингентом Нолдор (хотя бы гондолинских) обратно – как, кстати, предлагал (хотя и не самым лучшим вариантом) Ульмо в одной из версии послания-через-Туора… Но Тургон, как мы знаем по тем же Серым Анналам, понял его в том же ключе, что Гвиндор – свое: после Браголлах он начинает отправлять потенциальных вестников к Кирдану где строятся корабли и отплывают – пока – безуспешные экспедиции… Словом, есть немалое совпадение идей. И два возражения. Неконкретность здешней формулировки – еще не главное. Главное – время и место: пророчество сказано Тургону лично – и аккурат накануне ухода в Гондолин. Хотя, конечно, можно заковыристо предполагать, что тут-то он и вспомнил напоследок друга Финрода и поделился с ним своими снами, например, в прощальном письме… 5) Сам Финрод (все по тем же Серым Анналам!) изрекает по меньшей мере два пророчества, касающихся собственной судьбы – и событий, с которыми она связана. Сами по себе они никак не могут быть источниками «гвиндорова пророчества», а вот общую обстановку вокруг него – обрисовывают. 5а) Незадолго по времени до предыдущего, пред-гондолинского: «И от всего моего королевства не останется ничего, что мог бы унаследовать сын». (Серые Анналы, 108) Эта мысль, как и Пророчество Намо, кстати, находится в видимом противоречии если не с самим «нашим» пророчеством, то с теми выводами, которые делает из него Гвиндор («И разве не стоит попытаться сохранить до тех времен семя Нолдор, а также и Эдайн?»). Как, впрочем, и с теми выводами, которые сделал в том числе Финрод из снов-от-Ульмо, отправившись строить Нарготронд. С другой стороны, понятно, что «скрытый город» в данном случае должен скрывать и сохранять до определенного момента. Что там будет после него? Например, Война Гнева, а там может и правда ничего не остаться от Нарготронда… (Беда в том, что каждый Скрытый Город, похоже, в какой-то момент может решить, что он Вообще Скрытый, без упоминания «для чего» и «в ожидании чего». Это такой баг конструкции, похоже.) 5б) Пророчество о походе за Сильмарилом, на совете: «И тот [Сильмарил], который мы ныне ищем, вернется, но никогда не попадет в твои руки. О нет, клятва твоя пожрет тебя подобно зверю, и предоставит другим хранить брачный выкуп за Лутиен». (Серые Анналы, 194) Здесь ситуация тем более не выглядит пока никак связанной с историей о море и вестнике, кто эти «другие» пока нет ни намека . (О вестнике см. Рассужданс Прилагательный в конце этого текста). Итак, из перечисленного наиболее подходящими кажется мне приведенное под номером «3» предсказание – точнее, туманные сны, в том числе о возможных тревогах в будущем, посланные Ульмо Финроду и Тургону. Пророчество Намо во времена Исхода, скорее, обрисовывает ту ситуацию, в которой работает «Гвиндорово» (а по итогам, видимо – «Финродово», точнее, Ульмовское – Финроду) пророчество. Причем «от противного», становясь той самой Судьбой, в доспехах которой Ульмо пытается помочь найти щель. Пророчество Финрода о судьбе города обрисовывает другую сторону истории того же Нарготронда. Как они стыкуются – станет понятно только тогда, когда все уже произойдет. Так же как и то, что слова Намо об Эарендиле и Финрода о судьбе Сильмарила, - это части той же истории. Вторичное явление Ульмо одному Тургону – это, пожалуй, частью напоминание о первом, частью – уточнение его с поправкой на конкретный скрытый город, один из двух. Кстати, оно – именно как напоминание – может подтвердить еще один момент «Гвиндорова пророчества». В нем речь идет не только об убежище, но и вестнике. Тургону Ульмо впоследствии говорит довольно общие слова – о «надежде из Моря», но Тургон понимает их так, как будто он прекрасно знает то, о чем говорит Гвиндор: после Браголлах король Гондолина начинает отправлять к Кирдану тех, кто отплывет на Запад – в надежде, что «некогда посланец из Средиземья преодолеет тени и достигнет Валинора». Так что, возможно, образ вестников возникал уже в тех самых туманных и тревожных снах, общих для двоих? Понятно, что, поскольку речь идет о «неясных снах», установить их «дословное» содержание невозможно, тем более, что сон как раз может включать и слова, и зрительные образы, чувства и т.д. Кроме того, есть и еще один не имеющий четкого решения вопрос: Ульмо посылает двум друзьям одинаковые сны (а дальнейшее зависит уже от реакции конкретного сновидца) – или сходные, но имеющие в каждом случае некую «индивидуальную подстройку» под того, кому они предназначены? (Например, к вопросу о тех же вестниках. Тургон посылает их сам; в Нарготронде о них знают, но, находясь еще ближе к Кирдану и в достаточно близких отношениях с ним, такой инициативы не проявляют. Может быть, Тургону уже исходно была предложена более активная роль, а Финроду – сказано ждать, когда это случится?) Тем не менее, хотелось бы хотя бы в общих чертах предположить, в чем состояло пророчество-сон, - и что, соответственно, могло быть известно в Нарготронде. Для этого, как я думаю, нужно сопоставить «Гвиндорово пророчество», текст о снах – и более позднее пророчества Ульмо –Тургону (как дополнительный источник). Что касается снов - приведу соответствующий пассаж полностью. «…и они спали на берегу под летними звездами. Ульмо же, поднявшись вверх по реке, послал им глубокий сон и тяжелые сны, и тревога (из) тех снов осталась, когда они проснулись, и ни одни ничего не сказал другому, потому что воспоминания их были неясны, и каждый полагал, что Ульмо послал весть ему одному. Но непокой был с ними с тех пор и сомнения о том, что произойдет, и они часто странствовали в одиночку в нехоженых землях и искали места для скрытой силы, потому что каждому казалось, что ему было велено подготовиться к злым дням и устроить убежище (для времен), когда Моргот вырвется из Ангбанда и разобьет воинства Севера». (Квента Сильмариллион, пар. 100; выделена единственная фраза, претерпевшая стилистическую правку в Поздней Квенте). Итак, непосредственно из истории о снах мы понимаем, что: - сны включали некую тревогу о будущем - более конкретно из тревожных событий выделялся прорыв Морготом Осады Ангбанда - на этот случай следовало построить тайное убежище. Возвращаясь к «Гвиндорову пророчеству»: тема «сохранения до срока» в нем тоже есть и объединяет его с эпизодом снов. Но здесь предполагается уже несколько иной срок: - до времени, когда «посланец из Средиземья преодолеет тени и достигнет Валинора, и внимет ему Манве, и смягчится Мандос». Что неудивительно – Моргот ко времени разговора уже давно прорвал Осаду. А действия будущего вестника дают (хоть и не названную прямо) надежду на помощь Валар против Моргота. Интересно, что Гвиндор упоминает о сохранении не только Нолдор, но и Эдайн. Не уверена, что Эдайн были в исходном пророчестве, а не привнесены в разговор благодаря второму спорщику – Турину, который активные и героические действия предпочитает «охранительным», и описывает это как в людскую точку зрения. (С другой стороны – Финрод и люди, тема благодарная… Возможно, что-то из «смутных образов» было в сне и на эту тему – или было позже интерпретирвано Финродом именно так?) Идею о вестнике «верифицирует» второе пророчество Ульмо Тургону: «истинная надежда Нолдор лежит на Западе и придет из Моря». Интересно, что в версии Квенты 5 тома практически одновременно с путешествиями снами двух друзей происходила Дагор Аглареб. В более поздней версии Серых Анналов битва перенесена на 10 лет вперед по эпохе. Но в любой из версий получаем, что герои весьма скоро убедились в способности Моргота к неожиданным военным действиям – пока успешно отбитым… Далее ситуация относительно пророчества надолго стабилизируется. Кстати, желание Финрода способствовать его исполнению могло бы послужить объяснением (по крайней мере, одной из причин), почему он не поддержал военные планы Финголфина незадолго до Браголлах, в отличие от своих братьев. Притом, что уверенность в непрочности Осады у них была в таком случае общей (ср Атрабет: «Аэгнор не верит (как и я) в то, что осада Ангбанда продлится долго…»), а вот идеи о том, что в таком случае делать – совершенно различными. Что действий по поддержанию Осады – пока она существует – отнюдь не исключает (ср. тот же Атрабет, где в Финрод в финале обещает отправиться «на Север, к мечам, осаде и оборонительным стенам»). Разница начинается, если речь идет о чем-то «сверх». Дагор Браголлах подтвердила пророчество самым радикальным образом – Моргот вырвался и прорвал Осаду, она переставал существовать; при этом как раз скрытый Нарготронд (в отличие от Дортониона, его лордов и многих прочих обитателей) уцелел. Замечательный, наверное, стимул для тех, кто внутри и в курсе, «продолжать в том же духе». А далее случается тем более любопытная вещь. Получается, что уход Финрода за Сильмарилом – по идее – это как раз разрыв с тем, что вроде бы СЛЕДУЕТ делать – хранить убежище до последнего. Но именно то, на что он решается, и становится шагом на пути вестника к Валинору. О чем еще никто не подозревает. Включая его самого, надо думать. По крайней мере, в смысле четкого знания, что из чего получится. Но четкое решение – есть. Тут интересны еще некоторые слова Финрода Келегорму, до уже цитированного пророчества о походе: «Я тоже принес клятву, и не ищу освобождения от нее. Следуй своей клятве, пока не узнаешь больше». Мне кажется, что здесь Финрод может говорить как раз о своей ситуации – о том, как следовал тому самому пророчеству, пока «не узнал больше». И другая сторона. Те, кто остаются в городе – со скрытой тактикой и отравленными стрелами – как раз, скорее всего, уверены, что они этот завет исполняют. Как показывают те же слова Гвиндора. * Рассужданс Прилагательный. О вестнике. Из этого расследования для меня как-то неожиданно стало ясно, что идея «вестника до Валинора» была в Белерианде не самой неочевидной – о ней знали по меньшей мере в Нарготронде и Гондолине (когда начали отплывать посланцы Тургона, узнал и Кирдан – а вот знал ли до того, неведомо). Но тут я сообразила еще одну вещь, уже не строго текстологическую. Не один раз в играх и текстах «со свободным сюжетом» наблюдала я действие: кто-то заполучает Сильмарил и, желая избежать «канонических» безобразий и прочих угроз, отправляет его в Валинор. Мне не раз приходила мысль, что это уже не совсем «свободный» сюжет, потому что он подсказан книгой и имевшимся ходом событий. Что не означает, что так не могло быть в принципе. Но всегда любопытно, как – логически – могло быть ЕЩЕ? И могло ли (в варианте «не хуже»)? И тут я нарыла для себя уточнение. Дело именно в Сильмариле, а не в вестнике. То есть идея «кто-то может доплыть до Валинора и просить помощи» как раз может возникать в самых различных обстоятельствах, когда есть возможность этого «кого-то» отправить. А вот идея отправить туда Сильмарил ни одному действующему лицу, строго говоря, не приходит. Все происходит из сочетания кучи факторов. Даже Ульмо получает «на руки» Эльвинг, уже бросившуюся в море. Да, он принимает решение превратить ее в птицу, но дальше – птица решает искать Эарендиля, Эарендиль решает все же плыть в Валинор… Словом, Сильмарил в Валиноре – результат стечения кучи обстоятельств. «Случайная встреча, как говорят в Средиземье». Но я говорю это к тому, что сознательно это никому в голову не приходило. И, наверное, казалось бы – быть высказано – очень дикой идее. В лучшем случае, наверное, равнозначной тому, что потом сделал Маглор – т.е. утоплению.