Разговоры

Он смотрит на маленькую зеленую точку на телефоне. Ненавистный комплекс еще никогда не привлекал его так сильно. Точка моргает и гаснет, зажигается снова уже красным. Порче играет, маячок переходит в тихий режим, чтобы не сбивать пьезодатчик. Ким поднимает взгляд на Бранденбургские ворота, отпивая кофе из чашки. В Берлине раннее утро, у него первая станция Европейского тура. Когда-то он позволял себе мечтать о том, что милый Ангел будет с ним в этой поездке. Позволял себе представить горящие оленьи глаза Порче, рассматривающие шедевры архитектуры. Он смотрит на точку в телефоне и думает, не долго, всего несколько секунд, прежде чем набирает выученный наизусть номер. Официант ставит перед ним тарелку вафель с яйцами «Бенедикт» под мирные гудки. Он снова отпивает немного горчащий американо. С той стороны раздается звук открытой линии, его часы вибрируют, оповещая о начатом звонке. Ким распахивает глаза, слегка приоткрывая рот. Слова испаряются из его головы, он не может выдавить и звука. С той стороны тоже молчат, он слышит только тихое дыхание. Тишина в голове снова обретает объем. – Порче. С той стороны слышится рваный вздох. Как будто парень тоже только включился обратно в реальность. Прошли долгие четыре месяца с того дня, как он прислал Че свою песню, так и оставленную без ответа. Ровно полгода с того дня, как они впервые увиделись. День в день. В Банкгоке час дня. Порче, наверное, только пришел с учебы. Ким улыбается, все еще не способный выдавить ни звука. Просто тепло уже от того факта, что звонок приняли. – Привет, Ким. Он втягивает воздух сквозь зубы, услышав свое имя родным голосом. Звук обволакивает его сердце, заставляя его биться в непривычном танце. Он снова пьет кофе, смотря на стремительно остывающий завтрак. – Если ты будешь молчать, то я пойду. Мне еще домашку делать по английскому, – парень тихо смеется, оживляя в его животе ворох подбитых птиц, – Порш прознал, что я не поступил, но все равно запихал меня в поток на литературный. Ким старается дышать ровно и не слишком часто. Успокаивает подрагивающие пальцы. Просит пепельницу у официанта и закуривает. Монументальное строение окрашивается солнцем, выглядя еще красивее, и он выдыхает дым в воздух. – Я в Берлине. – Я знаю, видел расписание. У тебя преступно мало выходных. Порче следит за его расписанием, Порче отмечает, что он почти не отдыхает. У него перехватывает горло спазмом. Он едва может дышать, откидывается на кресле и смотрит на слегка облачное небо. В голове снова пустота, он не может даже думать. – Я пойду, Ким. Береги себя. Парень отключается, больше не услышав от него ни слова. Он смотрит на телефон в своей руке, на еду, на архитектуру немецких улиц. Поднимает камеру и делает снимок, беря в кадр Бранденбургские ворота и летнюю террасу отеля. Отправляет фото в чат с Порче. «красиво, спасибо» Он блокирует телефон и берет со стола приборы. Пропавший было аппетит набрасывается на него с удвоенной силой. Он думает о своем концерте и понимает, что, теперь уже точно, будет петь для одного человека за океаном. Который будет смотреть его концерт. Это осознание греет тлеющими углями любви, которую он сам и разрушил. Очень рад, что не до конца. Концерт проходит так, как ни разу до этого. На сцене он снова живет, а не просто выходит выполнять осточертевшую повинность. Знает, что за десятки тысяч километров твиттер листает милый мальчишка. Ловит глазами чью-то камеру, смотрит не отрываясь, поет «Hide». Толпа умирает с боли в его голосе. Ким сходит со сцены, проходя мимо ахуевшего менеджера, не слушая поздравления группы. Дополнительную дату, которая еще утром была почти пустой, выкупили под ноль. Менеджер хочет отпраздновать хорошее начало тура, Ким едет в номер. Закидывается колесами и засыпает, едва касаясь головой подушки. Перелет. Новый город в туре. Ким стоит в Мадриде на Пласа-Майор. Смотрит на монументальное творение архитектуры. Покупает кофе в лавке, дает несколько автографов узнавшим его фанатам. Приветливо улыбается в камеру и строит пальцами сердечки. Садится прямо на нагретую солнцем плитку площади. Снова смотрит в экран телефона, на котором красным мигает маячок. Порче много играет в последнее время. Набирает номер и слушает долгие гудки. По ту сторону тоже раздумывают. – Привет, Ким. Он снова молчит. Пытается дышать и не захлебнуться кофе. Пытается решить, что сказать парню, чье сердце отобрал нагло и беззастенчиво. Мальчишке, которому так безвозвратно подарил свое. – Учеба так себе. Макао, конечно, скрашивает мои будни, но меня едва хватает столько читать. Парень говорит за двоих. Рассказывает об учебе, прочитанных книгах, описывает особо интересные повороты сюжета. Порче заполняет повисшую пустоту между ними, как заполняет своими словами пустую душу, из которой Ким так долго выскабливал человечность. Которую отчаянно хотел заполнить музыкой, но не смог. – А правда, что в Испании почти не говорят на английском? Я слышал где-то, не помню где… – Частично. В центре говорят, за городом нет. Ким находит себя отвечающим на вопросы, на которые не нужно выкладывать предложения длинные пары слов. Голос едва слушается, но исправно выдает односложные вставки. Порче трещит еще несколько минут, рассказывая о том, что ему стоит попробовать посмотреть в Мадриде. Ким обещает себе хотя бы попытаться. Чтобы было что показать потом парню. – Я побежал, ладно? Удачного концерта, Ким. – Спасибо, Порче. Парень сбрасывает звонок, не прощаясь. У Кима ощущение, что парень понял, что он вовсе не за звонок благодарил. В чат отправляется фотография площади со стаканчиком кофе в углу кадра. Порче присылает картинку с восхищенным котом. Кимхан улыбается в телефон, поднимаясь с плитки. Смотрит на небо и думает, что, наверное, в прошлой жизни был святым. Раз в этой заслужил себе прощение. Это становится традицией. В каждом городе тура он приходит к самой красивой достопримечательности и набирает номер. Порче рассказывает об учебе и жизни в семье, жалуется на брата и однокашников. Ким вставляет короткие предложения, с каждым разом говорить с парнем все легче. Их чат состоит из фотографий и картинок восхищенных котов. У Кима девятый город впереди. И трясущиеся руки от того, что скоро придется вернуться домой. В родной душный Бангкок, в котором ему никогда не было места. Он на кровати в номере, раздумывает над тем, как быть дальше. Телефон, до этого мирно лежащий на животе, вибрирует. Ким смотрит на экран и снимает трубку, едва успевает обработать имя звонящего. – Порче? В Тае половина третьего ночи. – Ким. Я больше не могу, Ким. Голос парня сбитый и больной, снова полный слез. Кимхан вслушивается в рваное дыхание, вспоминает все разговоры, прежде чем понимает, что, очевидно, однокашники Порче окончательно достали. Он вылетает с кровати, роется в чемодане в поисках оружия, хватает сумку. В коридоре встречает одного из телохранителей и менеджера. – Готовь самолет домой, – видит возмущение в глазах и кричит, закрывая рукой микрофон, – Сейчас же! По ту сторону света Порче плачет в трубку. Рассказывает, как его поймали за универом, о синяках, которые мешают двигаться. Как брат игнорирует его попытки поговорить, прикрываясь противным и бездумным: «Учеба это важно и это не обсуждается». Ким едва закрывает дверь, как машина срывается с места. На половине пути до аэропорта Порче говорит, что хочет спать и сбрасывает. Ким ни словом не показывает, что едет в Тай. Не хочет накидывать дров в пожар чужой истерики. Откидывается на спинку сидения, закрывая глаза. Одинокая слеза прячется в вороте его футболки. Ким сходит с трапа к готовой машине. Рядом стоит Арм, вытащенный у брата, чтобы помочь. – Готовься к перелету обратно. Пилот кивает. Ким садится в тачку, поправляя футболку. Он должен успеть к концерту. Потому что Порче не просил, не давал ему разрешения. Ким решил все сам, снова. И если ему это встанет боком – жалеть не будет. Любой, кто тронет принадлежащее Тирапаньякулу – крепко пожалеет. Ким опаздывает на концерт на пятнадцать минут. Достаточно для того, чтобы на следующий день, в десятом – последнем – городе тура услышать в трубке хриплое и больное «спасибо». Он смотрит на Колизей, закрывая глаза рукой от палящего солнца. Внутри ощущает себя гладиатором, получившим милость Императора. – Всегда, Ангел. Порче не отвечает. Сбрасывает звонок, присылает очередного кота в ответ на фото. Ким смотрит на экран и не знает, как быть. Последний концерт отзывается болью в глубине. Там, где должно быть сердце. Ким поет, как в последний раз. Говорит о любви к фанатам, благодарит за отличный прием. На огромном полотне смотрит на видео-открытку, в которой слишком много хороших слов для бездушного третьего принца мафии. Поворачивается. Снова находит глазами чью-то камеру. Говорит о принятии, благодарит за то, что в него верили, даже когда он не верил сам. Слова падают камнями с души, вылетают из самого сердца. Он едва не плачет, но все же не позволяет себе слез перед толпой. Возвращается домой в пустующее кондо. Когда-то оно казалось ему убежищем. Сейчас кажется клеткой. После того, как он почувствовал свободу в чужих, незнакомых городах, родной Таиланд душит удавкой. Он замкнул круг. Вернулся туда, откуда начал. Ким едва успевает раскрыть чемодан, как телефон снова звонит. По ту сторону молчат. Слишком долго, но ему все равно, он готов дать парню все время мира. – Я скучаю. – Порче, – он шепчет, боится даже надеяться. – Приезжай, Ким. Приезжай ко мне. – Скоро буду. Ким хватает сумку, застегивает чемодан обратно и спускается к гаражам. Дорога как будто на автомате. В голове обрывки слов, строчек из песен, признания на всех языках, какие он знает. Паркуется у дома, смотрит на удивленных его приезду братьев. У него на плече ручная кладь, он держит ручку огромного концертного чемодана. Кинн открывает рот, но не успевает сказать ни слова. Мимо них проноситься ураган, тонкой стрелой пролетая от входа. – Ким! Порче повисает на нем обезьянкой, обнимая так плотно, словно хотел бы вплавиться в него целиком. Ким хватает парня за бедра, не давая упасть на землю, открывает шею, чтобы Че мог вжаться в нее лицом. – Привет, Ангел. Ким едва шепчет, но слова оглушают всех, стоящих рядом. Кинн едва обрабатывает информацию, на лице Порша синий экран смерти, без единой мысли в голове. Кхун улыбается гадко и нагло, помешивая трубочкой ярко-оранжевый коктейль. – Я так скучал, Ким. Парень смотрит прямо на него, светящимися радостью и любовью глазами. Кимхан не может заставить себя думать дольше двух секунд, которые ему нужны, чтобы прижаться своими губами к чужим. Порче отвечает неумело, но горячо, искренне. Они целуются, как голодные. Пока воздуха не перестает хватать, а со стороны не слышится покашливание Кхуна. Ким смотрит в теплые коричные глаза и улыбается. – Я тоже, ужасно скучал, Ангел. Порче слезает с него, отбирает сумку и хватает за руку, сплетая пальцы. – Пошли, – парень затягивает его в лифт, – больше не смей уходить, Кимхан. Ким кивает и притягивает парня для новых объятий, пока лифт поднимает их на жилые этажи. Больше не уйдет и не отпустит. Просто не сможет прожит без света своего мальчишки. Признается в этом себе, а после и Порче. Забирает яркую улыбку с пухлых губ, пальцами зарываясь в мягкие пряди, пока чужие руки ползут под футболку. Ким фотографирует Порче на фоне промо своего концерта в MSG на Манхеттене, и улыбается, отправляя фото Кхуну. В ответ ему приходит картинка восхищенного кота.