— Авада Кедавра.
Темно-зеленые лучи рассекают воздух. Паук вздрагивает, падая на мохнатую спину, в конечном положении сводя лапки — как балерина из музыкальной шкатулки, застывшая в конце своей песни.
Костяшки пальцев Гарри, сжимающих парту, хрустят, побелев. Глаза Рона расширяются, когда они встречаются взглядами. Гарри сглатывает.
Всего на мгновение его охватило тепло. Оно обвилось вокруг его спины и обняло все тело, доставляя Гарри больше комфорта, чем он когда-либо испытывал. Если бы это продолжалось дольше, Гарри закрыл бы глаза и наслаждался этим ощущением.
Но это было всего лишь мгновение, и теперь он потрясен.
Он оцепенел. У него сжимается грудь, и ему трудно оторвать взгляд от трупа.
Муди, должно быть, отпустил класс. Ученики выбегают из класса, Невилл Лонгботтом, спотыкаясь, идет впереди.
Гермиона бросается к нему:
— О, Гарри, — она подходит и хватает его за руку. Он отступает назад.
— Я собираюсь поговорить с Муди.
Момент настал, и Гермиона пытается заглянуть ему в душу.
У нее на глазах появляются морщинки и слезы:
— Хорошо. Мы поговорим позже?
— Конечно, — он запихивает учебник обратно в сумку.
Гермиона выводит молчаливого Рона из комнаты. Гарри остается наедине с профессором Муди.
— А, мистер Поттер, — волшебный глаз Муди крутится у него в голове. Руки Гарри, засунутые в карманы мантии, дрожат.
— Профессор… — Что он собирался сказать? — Директор Дамблдор действительно сказал, что вы можете использовать эти заклинания?
Муди склоняется над столом:
— Будьте начеку, мистер Поттер! Мы должны быть готовы ко всему.
— Это не ответ на мой вопрос, — Гарри знает, что ему не следует переспрашивать. Если бы Грюм был тетей Петунией, он бы получил подзатыльник.
— Конечно, он это сделал, парень. Грядет война.
Гарри сглатывает.
— Хорошо, спасибо, — он отступает назад.
— О чем ты хотел спросить? — рявкает Муди.
Гарри старается, чтобы плечи не касались ушей:
— Ничего.
— Хм, — Муди плюхается в свое рабочее кресло. — Время приема уже на исходе.
Гарри едва уворачивается от жалящего заклинания.
— Постоянная бдительность, — рявкает Муди.
Гарри не говорит ему, что эти слова, вероятно, должны стать его вторым именем. Они определяют его жизнь, он всегда готов увернуться от удара. Он прикусывает внутреннюю сторону щеки и спешит по коридору.
— По какому поводу ты хотел встретиться с Муди? — Гермиона выходит из-за угла, ее нос в дюйме от его носа.
— Я хотел убедиться, что ему действительно разрешили использовать эти заклинания, — он пожимает плечами.
Она берет его за руку:
— Сегодня вечером я собираюсь в библиотеку, чтобы провести исследование. Это было ужасно! Ты видел бедного Невилла, когда он показывал заклинание Круциатус?
— Гермиона, ты плохо отзываешься об учителе? — Гарри улыбается, глядя на выражение ее лица.
— Смягчающие обстоятельства, уверяю тебя, — она задирает нос. — Кубок Огня выбирает завтра. Рон не перестает об этом говорить.
— Хорошая смена темы, Гермиона.
— Ты ведь не собираешься участвовать, не так ли?
— Не то чтобы мне нужна была еще какая-то чертова слава.
— Язык, — она тащит его в кабинет истории магии. — Сядь рядом со мной.
— Но ты всегда будишь меня своими толчками.
— Гарри, — брови Гермионы сходятся на переносице. — Нам не положено спать во время занятий.
Он смеется и садится рядом с ней. По крайней мере, он может скопировать ее записи. У нее гораздо лучше получается обобщать информацию, чем у него.
А если он использует это время, чтобы вывести Гермиону из себя и отвлечь ее от урока? По крайней мере, он не будет думать о том, что чувствовал, наблюдая, как смертельное проклятие уносит еще одну жизнь.
Тямтямтям
Зеленая молния проносится у него в голове, вспыхивает за глазными яблоками, внизу живота скапливается жар.
Гарри резко просыпается. Пижама Дадли, которую он взял с собой, липкая в паху. Он морщит нос и сбрасывает ее.
Чем эта Авада Кедавра так отличается от других, которые он видел? Гарри провел большими пальцами под глазами, пытаясь отогнать воспоминания. Когда пришли дементоры, он был до смерти напуган, а теперь…
Гарри сглатывает и проверяет, накинут ли муффлиато на его кровать. Все такой же сильный, как вчера вечером.
Он окутывает себя тайными заклинаниями, заглушая шаги и дыхание. Набрасывает на плечи мантию-невидимку и достает из-под подушки волшебную палочку.
Он не был здесь со второго курса. С чего бы это? Гарри обходит лужу на кафеле в ванной и шипит в раковину.
—
Откройся.
Появляется горка, ведущая в темноту. Почему он вообще здесь? Он больше туда не спустится.
— Маленькая девочка мастерила ступеньки.
Волшебная палочка оказывается в руке Гарри, когда он поворачивается к Миртл; он старается сделать это как можно небрежнее и прячет ее обратно в карман.
—
Лестница, — ступени из темного камня образуют лестничный колодец. — Спасибо, Миртл.
Белая, как мел, фигура улыбается слишком широко, глаза большие и остекленевшие:
— Не волнуйся, если там внизу еще одна змея, ты можешь воспользоваться другим туалетом.
Гарри не нужно ничего на это говорить. Он спускается вниз, стараясь не наступать на маленькие следы, виднеющиеся в пыли. Трудно представить, что крошечная первокурсница Джинни спустилась бы сюда.
Его волшебная палочка вспыхивает с быстротой фейерверка. Он продолжает спускаться по лестнице. Под его ботинками хрустит щебень.
Главная пещера освещена факелами на всех стенах, у дальней стены потрескавшийся фонтан впадает в небольшое озеро с глубокой черной водой.
Вот где стоял Волдеморт. Гарри стоит рядом с черным пятном, где дневник истекал кровью и кричал. Тело Джинни было там, ближе к стене. Она была похожа на одну из фарфоровых кукол тети Петунии, и чем дольше Том-Волдеморт говорил, тем бледнее становилась.
И остается туша василиска, чешуя которого поблескивает в свете факелов. Она должна быть не менее 12 метров в длину, как Гарри-второкурснику удалось её победить? Это самое красивое, что есть во всем этом месте.
Гарри встряхивается. Если бы он только знал до Хогвартса, что ему не должны нравиться змеи. Когда ему было 8 лет, он нашел во дворе подвязочную змею. Ее звали Рамона, как и в книге, и она составляла ему компанию 3 недели, пока Дадли не раздавил ее камнем.
Теперь ему приходится ненавидеть их, и он, конечно же, не может быть им другом. Если бы василиск не был сумасшедшим, было бы приятно поговорить с ним. Было бы здорово иметь домашнее животное, которое могло бы отвечать взаимностью.
Он гладит чешую василиска:
— Хочешь знать, что я сегодня видел? — Он делает вид, что ждет ответа. — Профессор Муди использовал непростительные в классе. Ты ведь знаешь, что это такое, верно?
Гарри вертит в пальцах волшебную палочку. Этим летом он освоил это движение, когда был заперт в своей комнате. Возможно, его сундук и был заперт, но дядя Вернон был слишком напуган, чтобы прикоснуться к палочке, тем более что он не знал, что Сириус мертв.
— Лучшим из них была «Авада Кедавра», — кончик палочки Гарри засветился темно-зеленым светом. Он прекращает вращение и плюхается на каменный пол.
Магия окутывает его тело, и свет становится ярче, пока не начинает казаться, что пещеру освещает только Гарри.
Он прерывисто выдыхает. Его глазам некуда деваться, кроме как смотреть на мерцающую зелень, танцующую на кончиках бледно-коричневого остролиста.
Это тепло и уютно, как долгий сон без забот после пробуждения, пушистое одеяло и дом в полном распоряжении, огонь, танцующий в очаге. Кто-то рядом с ним, чья-то рука обнимает его за талию, плоская грудь прижимается к его спине…
Гарри бросает палочку, и свет гаснет, как при отключении электричества. Это неправильно, абсолютно неправильно. У него, конечно, будет жена, дети и все, что с этим связано. Он не такой.
Он на цыпочках подходит к волшебной палочке и поднимает ее, как грязное нижнее белье, зажав кончиками пальцев. Ничего не происходит. Он сглатывает и засовывает ее обратно в брюки.
Комната такая… пустая. Кажется, что призраки прошлого ушли вместе с зеленым светом.
Гарри поднимается по лестнице, избегает Филча в коридорах и заползает обратно в постель, лишь слегка косясь на Толстуху. Ему ничего не снится.
Тямтямтям
Ему легче провести следующий день, уткнувшись носом в книгу. Гермиона достаточно уважает учебу, чтобы оставить его в покое, а Рон таинственным образом исчезает всякий раз, когда упоминается О.С.Б.Э.
Гарри грызет печеную картошку. У него сводит живот, когда он смотрит на разложенное на столе мясо.
Лаванда Браун хихикает напротив него. Гарри не может удержаться и поднимает взгляд. У нее кроваво-красные губы, кремовая кожа смягчена оттенками. Она слегка подкрасила верхнюю губу, и ее бантик купидона образует блестящую дорожку к носу. Ее округлое лицо подчеркнуто во всех нужных местах. Она одновременно угловатая и мягкая.
— Гарри.
Он поворачивается.
Гермиона смотрит на него широко раскрытыми глазами, ее рот изогнулся в форме буквы «о»:
— Дамблдор зовет тебя.
За преподавательским столом сверкают убийственные взгляды. Губы Снейпа сжимаются в тонкую линию. Профессор Макгонагалл выглядит гораздо страшнее с разочарованным выражением лица. Рон подносит кусок к разинутому рту на полпути. Первокурсники даже не шевелятся.
— Гарри, мальчик мой, пожалуйста, присоединяйся к другим чемпионам, — глаза Дамблдора не блестят.
Гарри встает, протягивая Гермионе свою книгу. В руке Дамблдора листок бумаги, который, несомненно, принесёт ему много боли в будущем. Он расправляет плечи и идет по проходу. С каждым шагом комнату наполняет все больше шума.
Шепот, шепот, шепот. Если бы только он мог заткнуть уши. Гарри понятия не имеет, где находятся «другие чемпионы». До этого переполоха он еще ни разу не отправил в рот ни кусочка еды.
Обычно скромная фигура Дамблдора, выглядывающего из-за плеча Гарри, кажется тяжестью, толкающей его вперед. В коридорах холодно и пусто. Большой зал наполняется шумом.
Гарри открывает дверь, как того требует скрипучий голос Дамблдора.
Чемпионы Дурмстранга и Шармбатона тихо беседуют со своими директорами. Девушка из Шармбатона выпрямляется во весь рост, ее безупречная фигура подчеркнута светло-голубым костюмом.
Мальчик возвышается над всеми, его большие руки прижаты к бокам. Кажется, что ничто не может поколебать его.
— Это Гарри Поттер, — говорит Дамблдор, — он чемпион Хогвартса.
Гарри моргает. Одно дело знать, и совсем другое — услышать это вслух. Он прогоняет то, что назревает у него в животе. Это похоже на смертельный яд, и жжение распространяется с каждым его вздохом.
— Вы же не серьезно, он выглядит на четырнадцать, — говорит девочка. Ее светлые волосы блестят, как золотые нити, в свете факелов.
— К сожалению, это не шутка.
— Дамблидор… — начинает директриса Шармбатона.
Дамблдор останавливает её, подняв руку. Он поворачивается к Гарри
— Ты кидал свое имя в Кубок Огня?
Время повисает в воздухе, как мертвый слизняк, медленно сползающий по оконному стеклу:
— Нет.
— Гарри, — морщины старика становятся резче.
Гарри сжимает кулаки за спиной. Эти глупые, очень глупые люди.
— Моя мантия-невидимка не проходит черту, сэр, а близнецы Уизли попробовали зелье старения, но безуспешно. Вы не можете подделать возраст своей души, — он делает глубокий вдох и поворачивается к другим чемпионам. — Я не нарушал правил, чтобы попасть сюда, и я шестнадцатилетний волшебник, выросший у магглов, который мало тренировался и у которого нет шансов на победу в этом соревновании. Если вы считаете, что я представляю угрозу, тогда вам не следует быть чемпионом своих школ.
Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз произносил так много слов сразу. Ему следовало бы дать подзатыльник за то, что он осмелился заговорить.
Белокурая девочка прищуривает глаза, а высокий темноволосый мальчик вздергивает подбородок.
— В этом году у вашей школы будут плохие результаты, — директор Дурмстранга говорит Дамблдору.
Дамблдор смеется.
— Друзья мои, давайте расслабимся. Это волнующее событие! Церемония взвешивания волшебных палочек состоится через две недели, первое задание — через неделю после этого. А пока мы можем прерваться! — Сколько бы он ни размахивал руками, счастливее никто не выглядит.
Директора покидают класс, перебрасываясь громкими словами и фальшивыми улыбками. Гарри держит кулаки сжатыми за спиной. Если он их разожмет, все поймут, как сильно он дрожит.
— Тебя зовут Гарри Поттер, да? — Блондинка выходит вперед и протягивает руку.
Гарри игнорирует её.
Она вторгается в его личное пространство, возвышаясь над его ростом, по крайней мере, на девять дюймов.
— Меня зовут Флер Делакур. Поцелуй мне руку.
Гарри вздергивает подбородок.
— Нет.
Флер едва не скалит зубы:
— Ты не пройдешь турнир живым, малыш, — она выбегает из комнаты.
— Она — вейла, и не привыкла, чтобы ее игнорировали, — говорит другой чемпион. Он проводит рукой по темным волосам, уложенным прямой челкой надо лбом, и наносит на них тень. — Меня зовут Виктор Крам.
Гарри пытается сдержать жар, приливающий к щекам.
— Гарри, — он протягивает руку, и Виктор накрывает ее своей.
Гарри держится слишком долго, но глаза Виктора темно-шоколадного цвета прожигают его насквозь. Мозолистый палец проводит по его запястью.
— Я с нетерпением жду возможности посоревноваться с тобой, — говорит Викор. В голове Гарри это предложение приобретает совершенно иной смысл.
Жжение не прекращается, когда их руки разжимаются, или когда Виктор выходит из комнаты, или когда Гарри мастурбирует в унитазе ближайшей пустой ванной.
Он споласкивает покрасневшее лицо холодной водой. Было бы здорово, если бы он смог закончить школу, не занимаясь больше этим дерьмом с волшебным миром. Возможно, если бы у него были родители, с ним бы этого не случилось.
Тямтямтям
Из коридора доносится шум в гриффиндорской гостиной — музыка, смех и крики. Гарри сглатывает. Он настолько глуп, что забыл мантию-невидимку в своем сундуке. Предполагалось, что это будет ужин, а не очередной смертный приговор.
— Гарри! — Фред, спотыкаясь, пробирается сквозь толпу. — Наш чемпион Хогвартса!
Гарри продолжает идти к лестнице. Может быть, у него получится?
Близнецы появляются перед ним, хотя за секунду до этого они были в другом конце комнаты.
— Как ты это сделал? — Спрашивают они хором.
В комнате воцарилась тишина в ожидании ответа. Все они почему-то верят, что Гарри Поттер преодолел защиту, установленную Альбусом Дамблдором.
— Знаете, я, наверное, умру, — говорит Гарри в пространство между близнецами. В комнате полно людей со всех факультетов, кроме Слизерина. Воротник сдавливает шею Гарри.
Они странно смеются.
— Гарри…
— Я иду спать, — он поднимается по ступенькам, как уверенный в себе чемпион, каким, по-видимому, они его и считают. Вечеринка за его спиной снова оживает. На лице Гарри появляется улыбка, такая же жгучая, как и гнев в его душе. В любом случае, это было не из-за него.
Он быстро переодевается, морщась от ощущения поношенной пижамы на своей коже. Когда-нибудь у него будет вся одежда из первых рук, идеального размера и цвета. Трудно и в то же время легко представить себе такой мир.
На лестнице раздаются шаги. В дверях появляется рыжеволосая голова.
— Приятель, ты сказал мне, что не собираешься указывать свое имя, — Лицо Рона становится ярким, как у лобстера, и румянец вспыхивает под его кожей, как в лавовой лампе.
Гарри глубоко вздыхает.
— Я этого не делал, — его сердце сжимается в груди.
— Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне, как это сделать.
— Я этого не делал.
— Расскажи. Я ведь твой друг, не так ли? — Уверенный шаг Рона приближает его, улыбка растягивается на его губах, глаза сужаются.
— Друг бы мне поверил, — голос Гарри звучит достаточно тихо, чтобы можно было подумать, что это всего лишь мысль.
Нос Рона в дюйме от его носа.
— Ты солгал мне. Ты знал, как сильно я этого хотел.
— Пожалуйста, прекрати.
Слова продолжают слетать с губ Рона, но самое главное — это то, что его руки обхватывают плечи Гарри, как медвежьи капканы, а столбик кровати впивается Гарри в спину.
По комнате разносится крик, сопровождаемый чьим-то телом. Рон врезается в стену напротив.
— В следующий раз, когда ты сделаешь мне больно, я не смягчу удар, — почему он говорит так уверенно, как… Том?
Рон стонет и приподнимается.
— Ты, черт возьми, заплатишь за это…
Зеленое свечение заполняет каждую щель в комнате. Гарри заставляет себя не сводить глаз с Рона.
— Я не причиню тебе вреда, если ты оставишь меня в покое, — его палочка дрожит в руке.
Гарри не сможет здесь сегодня спать. Он сует одеяло и подушку под подмышку, все время направляя светящуюся палочку на застывшего бывшего друга.
В комнате еще холоднее, чем в прошлый раз. Гарри находит сухое местечко в углу и заворачивается в одеяло, прижимаясь к нему бедром. Его рука немеет через несколько минут. Он гладит чешую василиска. Может быть, он оживет и съест его во сне.
Перед глазами Гарри проносятся картины сегодняшнего дня. Дамблдор, Виктор, Рон — поверит ли ему Гермиона? Он и дня не думал, что у него не будет друга Рона — он обыгрывал его в шахматы, набивал ему морду едой (Гарри старался не дергаться, когда Рон откусывал кусочек от завтрака Гарри) и спорил с Гермионой.
И Гарри пригрозил ему Авадой Кедаврой (хотя он никогда не произносил этих слов).
Тямтямтям
Его будит скрежещущий звук. В его руке оказывается волшебная палочка, направленная на стену, которая быстро превращается в дверь. Две каменные панели разделяются. За ними темный коридор.
Люмос Гарри слегка зеленоватый. Он хотел бы это игнорировать.
Может быть, там есть еще один василиск. Он не должен так волноваться, последний василиск чуть не съел его.
Он идет дальше по коридору и подпрыгивает, когда с обеих сторон загораются факелы.
Большая зеленая дверь появляется из ниоткуда в трех дюймах от носа Гарри. Она блестит, как новенькая. Ее магия покрывает ее, как последний слой краски, гудя в ушах Гарри и согревая его тело.
Ручки нет, только отверстие в форме ладони на уровне плеча. Гарри сглатывает, если кто-то и собирается его съесть, то, по крайней мере, это будет здесь, внизу, где никто не сможет найти его тело.
Рука Гарри дрожит, когда он вставляет ладонь в отверстие. Острый предмет вонзается ему в большой палец — он чертыхается и отдергивает руку так быстро, что чуть не падает.
Дверь со скрипом открывается. Это пустая комната, ярко освещенная мутным окном в потолке, которого на самом деле не существует. Гарри делает глубокий вдох — пыль и кедр наполняют его легкие.
Он преодолевает приступ кашля, прежде чем на цыпочках прокрасться внутрь. Стены высотой не менее 10 метров, Гарри смотрит на середину комнаты, где деревянный пол прогнил больше всего. Он опирается рукой о стену — грубый камень царапает его мозоли.
Свет, кажется, становится ярче. Гарри наклоняется. На полу вырезаны едва заметные рунические знаки. Было бы здорово, если бы Гермиона была сейчас здесь и объяснила ему, что они означают.
Деревянная панель под его ногами хрустит.
— Черт возьми, — Гарри пытается вытащить лодыжку из дыры, обдирая ее в процессе. Он прижимается к стене и наклоняется вперед, чтобы вытащить осколки из лодыжки.
Он вздыхает. Первый порез получился глубоким, но Гарри справлялся и с худшим. Окровавленный осколок падает на пол, и по комнате разносится крик. Гарри вскакивает на ноги, держа палочку наготове.
Его палочка светится зеленым. Ранее едва заметные отметины становятся ярко-красными. Гарри пытается добежать до двери. Ее больше нет.
В ослепительном свете появляются шесть человекоподобных фигур. Гарри закрывает глаза слишком поздно. Он пытается зажмуриться от яркого света, похожего на солнечный, когда комнату наполняют звуки сталкивающихся заклинаний. Он ударяется спиной о стену. Спасения нет.
Наконец-то он может видеть. Гарри старается не издавать ни звука. Перед ним шестеро Волдемортов разной степени возраста, все без палочек и швыряются заклинаниями друг в друга со скоростью штурмовых винтовок. Они шипят на змеином языке, произнося оскорбления и бесполезную путаницу свистящими звуками.
Среди них был Том из «дневника». Он снова и снова использовал несколько беспалочковых заклинаний, уклоняясь от любого проклятия, которое попадается ему на пути, но стараясь оставаться в стороне от схватки, не привлекая к себе внимания.
Он на секунду задерживает взгляд на Гарри. У него глубокие мешки под глазами, но он выглядит прекрасно в радужном свете дюжины проклятий.
— Ебучие кошмары, — говорит этот Том.
Борьба идет нечестная, и хотя они не замечают Гарри, он достает палочку и создает щит перед Томом. Все остальные больше похожи на змей, и у большинства из них нет носов.
— Глупый, глупый мальчишка, — шепчут они, но двое старших уже упали, их мертвые тела тают на гниющем полу. Они уворачивались слишком медленно, заклинания были непредсказуемы и неточны.
Младший отступает, пока не оказывается рядом с Гарри, мрачно ухмыляясь своему защитнику.
Каким-то образом Гарри оказывается спиной к Тому, когда внимание трех Волдемортов обращается к ним.
Гарри кричит «Остолбеней!», но свет, исходящий от его палочки, темно-зеленый, и Волдеморт, в которого он попадает, умирает.
Остаются два Волдеморта, один из которых выглядит на тридцать с небольшим и безумный, с темно-красными глазами и белой, как бумага, кожей. Другой немного моложе и улыбается, как сумасшедший…
До тех пор, пока тридцатилетний Волдеморт не произносит заклинание, от которого он падает замертво на пол. Том и Гарри продвигаются вперед, их защита слажена. Они оба быстры, но Волдеморт плетет сложные заклинания, от которых трудно полностью увернуться.
Гарри вздрагивает, когда что-то скользит по его лодыжке, оставляя после себя жгучую рану.
— Глупые дети, — Волдеморт усмехается. Он держится как король, идущий на битву, высокий и свирепый.
Его следующее заклинание — это отвратительная фиолетовая масса, которая пробивает щит Гарри и направляется Тому в лицо. Том кричит от пронзительной боли.
Гарри накладывает смертельное заклинание, пока Волдеморт отвлекается. Его глаза затуманиваются, и он падает.
Гарри подбегает к Тому, чью грудь пожирает пурпурный вихрь.
— Пожалуйста, я не могу умереть. Нет, пожалуйста, — бормочет Том в перерывах между криками. Его глаза мечутся из стороны в сторону, не замечая склонившегося над ним Гарри. Лицо Тома быстро бледнеет от боли, дыхание учащается, руки бесполезно сжимаются по бокам.
Гарри стискивает зубы и направляет магию вперед, из своего тела в Тома. Он представляет себе Фоукса, слезы, которые спасли Гарри в этой дурацкой камере-смертельной ловушке. Неизвестно, сработает ли это, но он должен попытаться.
Фиолетовая масса начинает отступать.
Боль пронзает тело Гарри, обжигая легкие при каждом вдохе. Он мог бы перевернуться на спину и позволить себе умереть. Может, так оно и к лучшему.
Длинные пальцы обхватывают запястья Гарри. Боль проходит.
Том моргает, и его взгляд, наконец, проясняется.
— Кто ты? — Его голос, кажется, вибрирует, отражаясь от стен. Он садится так, словно не умирал несколько мгновений назад.
— Гарри Поттер, — его собираются убить. Почему он не мог позволить Тому умереть?
На лице Тома появляется радостная улыбка. Он отпускает запястья Гарри и протягивает ему руку.
— Ты спас мне жизнь.
Их пальцы переплетаются в подобии рукопожатия. Гарри приходится напомнить себе, что нужно дышать. Он отворачивается от темно-синих глаз Тома, пытаясь избежать пристального взгляда.
— Руны исчезли, — шепчет Гарри.
Том вскакивает на ноги.
— Какие руны? — Кажется, его взгляд блуждает всякий раз, когда он натыкается на исчезающего мертвого Волдеморта. Самые старые из них уже почти исчезли.
Гарри отступает назад.
Том поворачивается к нему, прижав кулаки к бокам.
— Это ты вызвал их?
— Это было не нарочно… я нашел эту комнату и… — Гарри ударяется спиной о стену. Его лицо овевает тяжелое дыхание. Кожа Тома цвета слоновой кости безупречна, он похож на статую… Пока не открывает рот…
— Ты гриффиндорец. Это был какой-то розыгрыш? — Рука Тома обхватывает горло Гарри, теплая и сильная.
Они сталкиваются друг с другом, как будто тело, душа и разум решили объединиться в одно существо.
— Мисс. Браун, пожалуйста, не отсылай меня обратно.
— Я буду вести себя хорошо, тетя, я буду.
— Ты просто ненормальный.
— Кэти говорит, что ты демон. Ты демон, Том?
Боль. Сильный удар по голове, животу, спине. Это несправедливо — по всему.
Но он им еще покажет.
Гарри смеется со своего места на крыше. Теперь он всегда может сбежать.
— Профессор Квиррелл?
— Жалкая грязнокровка.
— Ты ненормальный.
Гарри отмахивается от нахлынувших воспоминаний. Нос Тома в дюйме от его носа. Их жизни… до боли похожи.
— Ты такой же, как я, — говорит Гарри.
Руки Тома обхватывают Гарри за плечи.
— Сейчас 1996 год, и я чудовище, убившее твоих родителей.
— Ты ведь еще никого не убивал, не так ли? С Миртл произошел несчастный случай.
Том вздрагивает.
— Я…
Гарри отступает назад, и Том отпускает его. Он не должен хотеть обнимать Тома, утешать его, но печаль Тома болью отзывается в сердце Гарри.
— Что ты делаешь? — Голос Тома тихо потрескивает.
Гарри пожимает плечами. Их магия сплетается воедино. Они оба задыхаются, падая вперед на деревянные панели. Их пальцы переплетаются, и внезапно все становится лучше.
— Ты не похож на Дневникового Тома.
— Дневниковый Том? — Том бледнеет, его разум слегка соприкасается с разумом Гарри, акварельные эмоции переполняют обе стороны.
Том высвобождает свою руку из руки Гарри, прижав кулаки к бокам. Он глубоко вздыхает, и черты его лица разглаживаются.
— Ты убивал меня трижды.
— Я убивал Волдеморта трижды, — почему Гарри так важно это различие? Рон бы не стал их различать. Дамблдор бы не стал.
Гарри вздрагивает. Быть Томасом Риддлом больно.
Том ползет вперед, его глаза скользят по лицу Гарри.
— Почему ты должен меня прощать?
— Ты — не он.
Том вздрагивает, затем вздергивает подбородок.
— Вот и дверь, — он вскакивает на ноги и протягивает Гарри руку.
Это странным образом напоминает то время в поезде на первом курсе, но Том — это не Драко. Их руки снова переплетаются. Так удобнее всего.
— Что ты собираешься делать? — Гарри останавливает их, как только дверь за мертвыми Волдемортами закрывается. — Разве ты не хочешь найти способ вернуться?
— Вернуться к чему? — Том моргает, бледнея.
— Вернуться в 1945 год.
— Гарри, это не было путешествием во времени, — образы передаются из их мозга в мозг. — Я был крестражем.
Гарри сглатывает.
— Мерлин, вот почему…
Они доходят до главного зала, Том резко останавливается, уставившись на василиска.
— Она мертва?
— Она пыталась убить меня.
Фоукс подлетает к нему, сжимая в когтях распределяющую шляпу.
— Я не пойду туда, — Том отпускает руку Гарри. — Он убьет меня.
— Я мог бы быть полезен, сэр. Я знаю, что в первой башне необходимо произвести кое-какой ремонт.
— Летом ученики должны оставаться в своих домах, — Дамблдор качает рыжеволосой головой. — И директор скажет то же самое.
— В Хогвартсе уже живут четыре студента, сэр.
— Мой ответ — нет, мистер Риддл.
— Я не хотел, чтобы ты это видел, — Том дергает себя за волосы.
Гарри кладет дрожащую руку на плечо Тома.
— Он сделал то же самое со мной.
Том слегка улыбается.
— Мы не можем просто так пойти туда. Он не пустит Томаса Риддла в свою школу.
— Что, если бы ты не был Томасом Риддлом? — Гарри плюхается на каменный пол, холод пробирает его до костей. Ему нужно поспать неделю.
— Кто мастер зелий в Хогвартсе?
Гарри морщится.
— Гарри Поттер, наша местная знаменитость, — выплевывает Снейп.
Он был шпионом.
— Позволь мне нанести ему визит.
Тямтямтям
Они пытаются угадать пароль от слизеринского общежития, когда в комнату врывается Снейп, крепко сжимая левое предплечье.
— Северус Снейп? — Том снимает мантию-невидимку, держа в руках волшебную палочку Гарри из остролиста.
Палочка Снейпа со щелчком оказывается в его руке.
— Ты не студент.
— Я был, — Том улыбается, склонив голову набок. — Твоя темная метка исчезла, не так ли?
На Тома обрушивается веревка, и только дрожащая рука Снейпа удерживает его на ногах.
— Волдеморт мертв.
— Меня зовут Томас Марволо Риддл. Не пригласите ли вы нас с Гарри в свои покои? Это конфиденциальный разговор.
Гарри снимает мантию-невидимку.
Темные глаза Снейпа устремляются на него.
— Что ты наделал,
Поттер?
— Наверное, я убил Волдеморта, — Гарри пожимает плечами. Снейпу было бы так легко убить их обоих.
Но он этого не сделает. Он будет слишком рад, чтобы убить нас.
Гарри морщится и поддерживает Тома, когда тот освобождается от пут.
Снейп подталкивает их обоих к себе, ведет в свои покои и воздвигает щит, отделяющий их от него и остальной части комнаты.
— Если я не ошибаюсь, ваше имя принадлежит молодому Темному лорду, мистеру Риддлу. Объясните, почему моя темная метка исчезла, но вы здесь.
Гарри сглатывает.
— Я нашел комнату в Тайной комнате, сэр. Она впустила меня благодаря моей крови.
— Гарри был крестражем, — говорит Том. — Вы знаете, что это такое?
— Очень темная магия, — Снейп хмурится, откидываясь на спинку кресла.
— Что ж, кровь Гарри перенесла все крестражи, которые создал Волдеморт, в ту заколдованную комнату.
— Сколько всего крестражей?
— Шесть… Семь, если считать Гарри.
Гарри поникает под взглядом Снейпа.
— Комната объединила нас. Все остальные хоркруксы погибли, и их сущность перешла ко мне, хотя я не помню, через что они прошли. Гарри тоже больше не хоркрукс, но у нас есть ментальная связь.
— Комната Салазара, — шепчет Снейп.
— Я верю в это. Это исцелило мою душу, — Том улыбается, обнажив зубы. — Но мне нужна твоя помощь, чтобы закончить последние три года моего обучения в школе. У тебя есть какие-нибудь оборотные зелья?
— Было бы очень удобно, если бы я это сделал, — Снейп приподнимает бровь.
— Пожалуйста, сэр, — говорит Гарри, — он говорит правду. Я вижу это в его голове.
— Вы должны простить меня,
Поттер, за то, что я не верю вам на слово. Мне потребуются доказательства получше, — Снейп роется в своих шкафах, пока не находит колбу с прозрачной жидкостью.
Сыворотка правды. Том похлопывает Гарри по ноге.
Снейп рассеивает щит, делая осторожные шаги вперед.
— Вы готовы, мистер Риддл?
— Как и всегда, — Том открывает рот, позволяя нескольким каплям попасть на язык.
Снейп быстро расспрашивает Тома.
— Я дам тебе это зелье и еще одно, чтобы изменить твою внешность настолько, чтобы ты мог быть своим собственным сыном, а не близнецом.
— Хорошо, — Том делает глубокий вдох. — Спасибо.
— Если моя рука останется чистой, тогда мы будем квиты.
Гарри достает из кармана мантию-невидимку и накидывает ее на них. Снейп последует за ними, согласно их плану.
Горгулья отодвигается в сторону без пароля. Когда Гарри приводит Тома в кабинет Дамблдора, старик стоит к нему спиной, а его пальцы скользят по старинным томам на книжной полке. Его ночная мантия усыпана яркими звездами и лунами, которые кружатся вокруг него.
— Гарри, мой дорогой мальчик, чем я могу тебе помочь? — Дамблдор замолкает на полуслове. Его взгляд останавливается на Томе. — Что ты сделал, Том? — Он произносит это имя так, словно оно написано на древнем, мрачном языке, предназначенном только для ругани и битья людей по головам.
Том моргает.
— Простите, сэр, возможно, вы думаете о моем отце? — Он выглядит таким красивым, когда вот так наклоняет голову.
Гарри сглатывает.
— Директор, это Томас Гонт…
Дамблдор прерывает фразу поднятием руки.
— Сейчас, — он плюхается в свое рабочее кресло и указывает на диван напротив себя.
Гарри и Том садятся, хотя это и неудобно, и диван прогибается под их весом. В итоге они оказываются прижатыми боками друг к другу. Том такой теплый. Гарри ерзает — и это только сближает их.
Дамблдор наблюдает за всем происходящим, как ястреб. В таком виде он не очень-то похож на дедушку.
— Ты крестраж? — Шепчет Дамблдор. Его руки прикрыты рукавами, но из-под них выглядывает острие волшебной палочки. Оно направлено на Тома. Гарри сыт по горло всеми этими попытками убить Тома.
Том моргает.
— Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите…
Дверь распахивается и с грохотом ударяется о стену. Все вскакивают на ноги. В дверях появляется профессор Снейп с тяжелыми фиолетовыми мешками под глазами. На его лбу появляется дюжина морщин, которые он тут же разглаживает при виде Гарри и Тома. Его рот сжимается.
— Северус, мальчик мой, присоединишься к нам?
Снейп крадется вперед, его голос низкий и протяжный:
— Директор, это срочный вопрос.
Дамблдор жестом подзывает его к себе и накладывает муффлиато. Он поворачивается лицом к Гарри и Тому и что-то шепчет Снейпу. Дамблдор бледнеет. Он отменяет действие муффлиато и падает обратно в кресло.
— Томас, ты знаешь, кто это?
Брови Тома пытаются сойтись на переносице.
— Это Северус Снейп.
— Откуда ты это знаешь, Томас? — Спрашивает Дамблдор.
— Я был проинформирован о каждом профессоре, работающем в Хогвартсе.
— А, понятно, — Дамблдор пододвигает к себе вазочку с лимонными леденцами.
Том устраивается на своем месте, берет Гарри за руку и усаживает его рядом с собой.
— Гарри, мальчик мой, почему бы тебе не просветить меня насчет Томаса Гонта?
Гарри сглатывает. Рука Тома сжимается в его руке.
— Я переписываюсь с Гарри уже пару месяцев, — речь Тома медленная и успокаивающая.
— Я спросил мистера Поттера, — Дамблдор выпрямляется на своем стуле, как король на троне.
Том морщит нос.
— И я говорю от имени мистера Поттера.
Взгляд серых глаз Дамблдора пронзает Гарри насквозь. Гарри кивает в ответ на любой заданный ему невербальный вопрос.
— Приступай.
Дамблдор никогда не доверял словам Тома, но и Гарри он доверять не будет, так в чем же разница?
— Я использовал ритуальную комнату, чтобы убить Волдеморта, и крестражи, — Том поднимает подбородок и глубоко вдыхает. — Мы сражались. Гарри помог мне. Мы победили. Я чуть не умер. Гарри исцелил меня. — Его голос звучит хрипло, как будто он кричал несколько дней.
Дамблдор сцепляет пальцы на столе.
— Темная метка исчезла.
Гарри выпрямляется. Волна усталости почти валит его на диван. Это был долгий день. Здесь ничто ничего не значило.
— Том, мальчик мой, ты позволишь мне применить к тебе легилименцию? — На лице Дамблдора снова появились отеческие искорки, хотя улыбка по-прежнему мрачная.
Плечи Тома пытаются дотянуться до ушей.
Гарри морщится.
— Лучше сделайте это со мной.
Дамблдор потирает переносицу.
— Гарри, я боюсь, что это просто не…
— Мы связаны. Я вижу все, что видит он, — Гарри подавляет звук. Том слишком крепко держит его за руку. Гарри сжимает ее в ответ, сильно, пока хватка Тома не ослабевает. — Просто попробуйте, пожалуйста?
Дамблдор медленно кивает. Его палочка выглядывает из рукава.
—
Легилименс.
Гарри корчится от боли в голове, не в силах отвести взгляд от Дамблдора, воспоминания проносятся мимо слишком быстро, чтобы он мог их уловить. Том находится у него в голове, направляя ложные воспоминания вперед.
Наконец, это прекращается. Дамблдор ударяет себя палочкой по подбородку.
— С Томом нужно разобраться.
Профессор Снейп смотрит на них потемневшими глазами.
— Директор, вы действительно пускаете сына темного лорда в Хогвартс?
Дамблдор качает головой.
— Нет, мой дорогой мальчик, я позволю пятикурснику пропустить уроки. У тебя будут какие-нибудь проблемы с учебной программой, Том?
Том хмурится.
— Абсолютно никаких, сэр.
— Конечно, Северус, если ты заметишь какие-либо проблемы со способностью Тома идти в ногу со временем, ты дашь мне знать.
— Да, сэр, — Снейп говорит сквозь стиснутые зубы.
Гарри поджимает губы. Том старается не ерзать, но он совершит какую-нибудь глупость, если и дальше будет находиться под таким пристальным вниманием.
— Мы можем идти? — Спрашивает Гарри.
— Микси? — Спрашивает Дамблдор.
На столе появляется крошечный домашний эльф.
— Да, директор?
— Пожалуйста, проводи Тома в комнату для гостей. Завтра с ним разберутся.
Микси энергично кивает.
— Микси проводит хозяина Тома в его комнату, — она исчезает за дверью.
Гарри и Том спешат за ней. Кажется, они не могут разжать руки.
Гарри должен быть в ужасе. Ему следовало бы попытаться разорвать связь и убить Тома за то, что сделал его старший брат, но он даже представить себе этого не может.
— Это место совсем не изменилось, — шепчет Том, когда они взбегают по лестнице. Микси всегда на шаг впереди.
— Может быть, так и должно было быть.
Том тянет Гарри по коридору.
— Ты прав, но, тем не менее, это… приятно.
— Это был твой единственный дом. Ты такой же, как я.
Разум Тома цепенеет, как ловушка для венерианских мух.
Ты такой наивный.
— Прости, — Гарри не может вспомнить, когда в последний раз ему было так легко извиняться.
Перестань вслух заявлять о моих слабостях.
— Хорошо.
Микси магией открывает большую зеленую дверь.
— Ух ты! — Гарри запрокидывает голову. Высокий куполообразный потолок украшен красочными картинами.
— На тебя легко произвести впечатление, — Том растягивает слова, хотя его эмоции дрожат от их связи.
Посреди комнаты стоит огромная кровать с балдахином. Гарри не может оторвать от нее глаз. Как он здесь оказался? Неужели этой ночью они сражались с Волдемортами?
— Гарри? — Том щелкает пальцами перед лицом Гарри. — Ты можешь вернуться в башню.
— До утра осталось всего пара часов, — шепчет Гарри.
Том обхватывает пальцами запястье Гарри, притягивая его к себе. Это странное ощущение.
— Твой декан, вероятно, заметит, что тебя нет.
— Дамблдор, вероятно, уже сказал ей, — Гарри не должен спорить.
— Все ваши веселящиеся гриффиндорцы, должно быть, уже спят.
Гарри втягивает воздух и кивает. Он поворачивается, и Том отпускает его запястья.
В какой-то момент Гарри становится больно, когда он думает, что они расстаются. Но чем дальше они отдаляются друг от друга, тем слабее становятся мучения, пока их почти не становится легко игнорировать.
В это время ночи в замке холодно и темно. Шаги Гарри гулко стучат по камню. Он шепчет пароль Толстой даме, которая перестает храпеть ровно настолько, чтобы распахнуть дверь.
Он чуть не спотыкается о ленточки, обмотанные вокруг ножек стульев. Они образуют паутину на полу. Волшебная глупая веревочка падает с крыши и запутывается в волосах Гарри, как дружелюбная змея. Он трясет головой, пытаясь избавиться от запаха сливочного пива и огневиски, бьющего ему в нос.
Его ботинки шлепают по липким пятнам на деревянной лестнице, ведущей в мужскую спальню. Связь с Томом давит ему на грудь.
Он приводит себя в порядок и укладывается в постель без подушек и одеял после «приключения в тайной комнате». Гарри сворачивается калачиком и пытается погрузить свой уставший разум в сон.
