Болезнь отчаяния

Экраны тысяч людей засияли красками и заполнились веселыми звуками труб, объявляя новый опрос для самого скандального реалити-шоу нашего времени: Danganronpa V3. Участие зрителей в этом сезоне более реально, чем в любом другом, и люди с нетерпением потянулись к своим телефонам и компьютерам в поисках возможности стать частью происходящего, не выходя из своих безопасных домов. Зрители вынесли свой вердикт, так что следующий сюжетный поворот запутанной игры был решен: "Болезнь отчаяния". Динь-дон, бинг-бонг "Проснись и пой, медведи с тобой! Уже 7 утра и время сна закончилось. Вставайте! Сегодня будет еще один очень чудесный день ~ О, еще, возможно одного из вас укусил какой-то клоп, и он подхватил страшную болезнь … Хмм~ Разве это не пугает? А теперь идите завтракать, ведь впереди нас ждет захватывающий день." К тому времени, когда Шуичи наконец добрался до столовой, он едва мог после тяжелой ночи держать глаза открытыми. Он всю дорогу волочил ноги, пока его тело не начало тяжело опускаться на стул перед дымящейся чашкой кофе. Напротив, казалось, что его одноклассники излучали энергию и с энтузиазмом обсуждали утреннее объявление, но, как обычно, ничего не предпринимали. Все это создавало раздражающий фоновый шум, и детектив старался не обращать на него внимания, машинально запихивая завтрак в рот. С момента последнего судебного заседания прошло несколько дней, но его совесть требовала все больше усилий, чтобы прийти в себя от потери и чувства вины, поскольку он выявлял преступников и обрекал их на ту же участь, что и жертв... Пусть даже случайно. По этой причине его одноклассникам не показалось странным видеть его таким подавленным и не обращающим внимания на разговор. Только в одиночестве своей комнаты в общежитии к Шуичи пришли первые воспоминания. "Я заполнил заявку сегодня утром и надеюсь, что они мне перезвонят! ". Его собственный голос звучал в его голове как-то отстраненно, как смутное воспоминание о далеком сне. "Они пригласили меня на прослушивание! Я должен подготовить речь, чтобы рассказать им о своих идеях для шоу". Сцены быстро скрывались за горизонтом. Чем больше он думал о них, тем более знакомыми они казались. Чем выше была температура, тем яснее все казалось у него в голове. Название "Данганронпа" эхом отозвалось в его голове и сразу же ассоциировалось с ее логотипом. Длинная страница анализа телешоу, участников... Особенно девушек. Образы, которые он запомнил, были яркими, потому что в то время он мог представить себе стену, увешанную плакатами и фотографиями Данганронпы. Одно за другим воспоминания заполняли его разум и формировали растущую панораму реальности, в которой он находился. Осознание этого было похоже не на каплю, пролившуюся по стеклу, а скорее на удар о стену. "Я… Я Абсолютный детектив! Я сделал это!… Меня выбрали ..." Восторг был недолгим. От страха его зрачки сузились, и он начал ходить кругами по комнате, теребя пальцами края рубашки. "Я не выполняю свою роль... Это не то, что я обещал... Почему я так себя веду? Что со мной происходит?” Сделав глубокий вдох, он решил не нервничать, потому что у него оставалось время. Теперь у него было преимущество. Он знал правду и знал всех, и самые уязвимые люди из них легко выделялись. Его решение было принято: он сделает свой ход во второй половине дня. Он ясно представлял себе это: зрители будут сидеть на краешках стульев, сотни или тысячи глаз будут следить за всеми его движениями. Он знал это, потому что сам был таким в подобные моменты. На этом моменте детектив улыбнулся, с трудом таща маленькое тельце Абсолютного Верховного Лидера за стены школьного здания. "Лучше всего подождать", - подумал он. Или, возможно, оставить ту же тишину, которую он ощущал сейчас, тяжелую и одинокую, и только звук его волочащегося по траве тела и тяжелое дыхание нарушали тишину. Он никогда бы не подумал, что такое маленькое тело будет так трудно передвигать. Он остановился у двери котельной, достал стеклянную бутылку, обмакнул в нее палец и капнул несколько капель на клетчатый шарф, закрывавший рот и нос мальчика. Его жертва продолжала медленно и ровно дышать, пребывая в спокойном сне, поддерживаемом хлороформом. Шуичи требовалось всего несколько капель каждые несколько минут, чтобы поддерживать это состояние. Раньше ему требовалась смесь эфира и хлороформа, но нужно было быстрее вырубить его без шума и борьбы. Туннель был полностью заброшен после того, как выяснилось, что в конце на самом деле нет выхода. Никто не приходил в это место, никто не хотел проводить время, когда мох и мутная вода наполняли воздух зловонием, похожим на канализацию. Никто, столкнувшись с последствиями реальности, не вернулся в то место, где все они изучали такую сильную надежду, которая впервые коснулась отчаяния. Именно по этой причине это было идеальное место. Прошло несколько минут с тех пор, как его украли, когда мальчик с фиолетовыми волосами начал приходить в сознание. Когда он открыл их, темнота была мягкой для его глаз, но все равно потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд и прогнать тошноту настолько, чтобы увидеть свое тяжелое тело, привязанное крепкой веревкой к стулу. Он почти сразу узнал это отвратительное место, и когда увидел человеческую фигуру, повернувшуюся к нему спиной и опустившуюся на колени, сильный приступ страха пронзил его тело, и у него перехватило дыхание, но когда он понял, кто это, на его губах появилась улыбка облегчения. "Сайхара-чан?" - Его голос звучал хрипло и низко из-за ожога, который хлороформ оставил в горле, но в этой тишине не было необходимости повышать голос. На самом деле, одно-единственное слово заставило тело детектива напрячься, и один из инструментов, который он держал, выпал у него из рук. Шуичи не был готов начать... Но готов будет он когда-нибудь? Конечно, он должен был продолжить шоу, как и обещал. Он медленно повернулся, на его лицо упала тень, а зрачки расширились до такой степени, что стали похожи на черную бездну под густыми ресницами. Он сильно вспотел, и рубашка под униформой прилипла к спине, сковывая каждое его движение.. Мальчик с фиолетовыми волосами прочистил горло и снова нарушил тишину своим веселым голосом. "Ради игры не обязательно было заходить так далеко, но мне это нравится",. В последнее время они проводили много времени вместе и он мог поверить, что робкий детектив наконец-то проявил инициативу. Когда он поднял голову, на его лице появилась игривая улыбка, и он всегда был готов окунуться в веселье. "О! Мистер детектив-чан, вы наконец-то поймали меня: великого Кокичи Оуму, призрачного вора, который заставил содрогнуться город! Что вы собираетесь делать теперь ~?" "Оума-кун ..." Его голос звучал серьезно и уныло, он не осмеливался поднять глаза. "Мне так жаль, Оума-кун ... но ты был самой легкой жертвой". Он не двигался со своего места, его ноги, казалось, приклеились к мокрому, покрытому мхом булыжному полу. Казалось, каждое слово далось ему с трудом. "Я не силен в драке… Я лучше разбираюсь в анализе, расследованиях ... так что не жди чего-то слишком креативного." По мере того, как он говорил, он все больше осознавал, что тысячи глаз будут наблюдать за ним. Страшно, но в то же время волнующе. Напряжение, сковавшее его тело, казалось, сконцентрировалось на челюсти, и это напряжение натянуло его сухожилия и мышцы, как леска с крючком, отчего на его лице появилась неуместная улыбка, резко контрастирующая с тенями. "Но я позабочусь о том, чтобы устроить хорошее шоу… не волнуйся, тебя так просто не забудут… Я не позволю, чтобы это было напрасно ". Нервный смех заключенного эхом отдавался от изогнутых стен, теряясь в глубине пустого туннеля. Кокичи не мог и не хотел верить в то, что явно разворачивалось перед ним, но когда его слова сопровождались такой улыбкой, от них бросало в дрожь. На виске у него выступила капелька пота, но он снова попытался говорить своим жизнерадостным тоном. "Шоу? Довольно странно слышать это от тебя, Сайхара-чан. По крайней мере, это забавно, но ничего не значит. Ты хочешь, чтобы я умолял? Плакал? Я умею плакать настоящими слезами и все такое." Пытаясь сохранить улыбку на лице, он сдул прядь волос, которая все время падала ему на лицо. От резкого движения по его лицу наконец-то скатился пот. Он пытался игнорировать это, несмотря на явный признак нервозности. Детектив едва волочил ноги, прежде чем уверенно направился к желтому свету. Кокичи поднял лицо к пыльной лампе, свисавшей с потолка почти прямо над ним. Только оглядевшись вокруг, он понял, что это был единственный источник света. И что это был первый раз, когда Шуичи подвергся воздействию света, наконец осветившего его лицо. Широкая и дрожащая улыбка была настолько напряжена, что кажется, что она не может свободно формироваться в его собственных мышцах, и иногда это выражение не соответствует действительности. Темные волосы детектива были влажными от лихорадочного пота и разделялись прядями, а взгляд был скрытым и слишком широко раскрытым, как у взволнованного ребенка или загнанного в угол животного. Что было иронично, учитывая, что к стулу был привязан не он. И он продолжал приближаться... "Я думаю, что умолять лучше, чем кричать и рыдать…". Уверенность Кокичи немного поубавилась в конце, поскольку среди казней, которые он наблюдал, ему больше всего понравились те, где осужденные умоляют и отрицают происходящее, хотя он никогда в жизни не чувствовал, что его вкусы правдивы. "Я думаю... Да, это так... Пока ты говоришь как безумный, все будет хорошо. Было бы интереснее посмотреть, верно?". Взгляд Шуичи скользнул по собственной жертве, но избегал прямого зрительного контакта. Когда он остановился, то был достаточно близко, чтобы дотронуться до Кокичи, если бы тот протянул руку. Он заметил учащенное дыхание мальчика с фиолетовыми волосами, его маленькую грудь, которая быстро вздымалась, его неподвижное внимание, устремленное с высоты его лица на остальную часть комнаты, и беспокойное движение его ног, проверяющих прочность его узлов. Детектив смог прочесть признаки: его жертва была напугана. " Это прекрасно ", - взволнованно подумал Шуичи. Смерть, ставшая самой популярной на форуме, была творческой и шокирующей. Креативность не была его сильной стороной, поэтому его лучшим шансом было произвести длительное впечатление на аудиторию был план, который он детально разработал не на этот день, а на многие дни в прошлом, когда он был всего лишь фанатом, мечтающим присоединиться к игре. Он нашел своего рода "лазейку" в правилах, или, скорее, упущение в них. Он знал, что это был рискованный план, но все детали были слишком хорошо продуманы в его пользу. Он даже был детективом в группе! Он мог подбрасывать ложные доказательства или манипулировать доводами других людей. И если монокума до сих пор не остановил его, то это, должно быть, потому, что не было риска, что правила будут нарушены. Он хотел это сделать, так много фантазировал об этом… но у него были проблемы с началом. Мне просто нужно сделать первый шаг. "Это уже не весело, Сайхара-чан. Давай поиграем во что-нибудь другое. Это неудобное кресло, здесь пахнет канализацией, фу!". Живой, полный энтузиазма голос сбил Шуичи с мысли и вернул его к реальности. Заключенный попытался поерзать на стуле, преувеличенно шумно выдыхая воздух, как будто пытаясь найти более удобное положение, но на самом деле снова проверял прочность веревки. Шуичи, незаметно приблизившись, позволил себе несколько секунд помолчать, но был вырван из своих фантазий таким оживленными голосом и поражен таким напряжением. Его плечи расправились, а спина выгнулась. Слегка дрожа, он воскликнул в ответ от потери терпения и навалившегося на него дискомфорта. "Перестань притворяться, что все это игра! Я... я не хотел, чтобы это был ты, но ты не оставил мне выбора! Ты лгал мне! Ты всегда лжешь мне! Ты лжешь всем здесь и продолжаешь лгать сейчас! " Внезапная перемена отношения оставила плененного мальчика без слов, он мог только смотреть на него в замешательстве, пока Шуичи продолжал. "Ты вспотел, ты тяжело дышишь, ты оглядываешься по сторонам! Ты боишься? Почему ты не можешь просто... признать это ... ?! Почему ты всегда такой ...?" На этом слова Шуичи оборвались. Он просто вздохнул и выпустил воздух из легких, не зная точно, к чему он клонит своим вопросом, или, скорее, понимая, что не хочет никакого ответа. Сжав ладони в кулаки, он ощутил твердость инструментов, которые уже держал в одной руке. Подавляя подступающую к горлу тошноту, на его лице снова появилась дрожащая и напряженная улыбка. Почему он так себя чувствовал? Это напряжение заставило его улыбнуться? Был ли это опыт Данганронпы? Быть готовым пытать кого-то, кого он считал другом? Втягивать себя в ситуацию, из которой нет выхода, может ли это быть отчаянием? Ему пришлось вытереть глаза рукавом, чтобы убрать выступившие слезы. А когда его нижняя губа задрожала, он заметил мокрые пятна на ткани. "Это то, о чем я всегда мечтал". Так ли это было? Или он пытался убедить себя в тот момент? "Сайхара-чан!" Крики заставили его заколебаться, и он заметил, что взгляд Кокичи прикован к только что поднятой руке с плоскогубцами, взятыми из лаборатории Миу. Ужас, заключенный в его имени, был жутким, но в то же время волнующим. Это было первое, что он услышал из уст собеседника, показалось ему реальным, и именно этот факт заставил его заколебаться. "Сайхара-чан, перестань. Это не очень на тебя похоже.… ты действительно хочешь этим заниматься? Вот так пачкать руки? У меня есть идея. Отпусти меня, и мы больше никогда не будем об этом упоминать. Мы можем вернуться в Отель любви, у меня есть ключ, что скажешь, а? Бьюсь об заклад, ты злишься, потому что в прошлый раз я вышел из игры на середине. На этот раз мы можем пройти до конца, нишиши. Кокичи снова улыбнулся и посмотрел ему в глаза. "Заткнись ..." Брови детектива слегка нахмурились. Обычно он был бы смущен тем, что сказал собеседник, но румянец, вспыхнувший на его щеках, был вызван гневом, а не застенчивостью. Он стиснул зубы, возмущенный и раздраженный тем, что его таким образом разоблачили. "ЗАТКНИСЬ! Т-ты просто дурачился! И ты… ты вспомнил?! Ты не должен был помнить ... ты все это время знал ?! И ты ничего не сказал ?! . Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь восстановить самообладание, но гнев помог ему продолжить. "Это не имеет значения.… Я все равно убью тебя ..." "С-Сайхара-чан ...? Ха-ха… ты н-не соображаешь… Убить меня?" Тело маленького мальчика уже дрожало, когда он осознал серьезность в глазах своего похитителя. На лице Шуичи больше не было улыбки ... и мало-помалу его собственная тоже исчезла. Свободной рукой, скользкой от пота, Шуичи схватил его за щеки, заставив Кокичи издать пронзительный крик удивления. Его пальцы прижались к щекам, заставляя открыть рот и прижимая к нему плоскогубцы. Он сопротивлялся, заставляя ножки стула скрипеть по полу и немного волоча их, когда он мотал головой; Шуичи пришлось забраться почти на него, чтобы удержать хватку. "Нет, нет, нет! Прекрати! Я больше не буду этого делать! Я больше не буду лгать! Никому! Пожалуйста! Я позволю тебе делать все, что ты захочешь! Это из-за любовного отеля? Я дам тебе! Я никому не скажу! ". Обещания слетали с его губ одно за другим, не обдуманные, пустые и отчаянные, всего лишь попытки вырваться из стесненной ситуации. Но язык, который столько раз спасал его, казалось, сейчас не произвел никакого эффекта, наоборот, он мог видеть, как лицо нападавшего с каждым мгновением становится все темнее Плоскогубцы ударили Кокичи по зубам, и звук эхом отдался в его черепе, отчего все волосы на его теле встали дыбом. Но настоящий страх заключался в том, что против его воли, вцепившись в один из премоляров, его тело застыло совершенно неподвижно. Глаза Кокичи широко раскрылись, он боялся даже моргнуть. Все его внимание было приковано к лицу детектива, скрытому в тени. Шуичи пристально смотрел на рот перед собой, впившись пальцами в щеки таким образом, что другой был вынужден держать его открытым, если не хотел укусить себя. Свет был у него за спиной, и только мерцающие уголки обрисовывали контуры лица Шуичи и легкий силуэт нервной улыбки. Его рука дрожала, но, задержав дыхание, он смог собрать достаточно сил, чтобы потянуть вниз, не ослабляя хватки за зуб. Крик можно было услышать снаружи, если бы кто-нибудь был поблизости, но в послеобеденном одиночестве звук затих в глубине туннеля. Никто не проходил мимо этого места, и Шуичи это знал. Никто не спрашивал о Кокичи, пока не становилось темно. Для него было обычным делом время от времени исчезать, и Шуичи всегда мог сказать, что видел его в казино и некоторых других местах, которые другие в последнее время посещали нечасто. Ему было все ясно, он все просчитал. Силы, потребовавшейся, чтобы вырвать зуб, оказалось намного больше, чем он ожидал, и из-за борьбы Кокичи Шуичи мог только крепче сжимать плоскогубцы, чтобы удержать их. Зуб треснул под давлением гораздо раньше, чем расшатался, и приглушенный крик снова потряс детектива, поэтому он закрыл глаза и постарался как можно быстрее прийти в себя. Наконец, чувствуя себя так, словно это была отломившаяся травинка, плоскогубцы внезапно выскочили изо рта Кокичи, держа в них зуб, наполовину слоновой кости, наполовину алого цвета. Из раны, которую он оставил, быстро потекла кровь, и голова Кокичи запрокинулась. На мгновение он потерял зрение из-за боли, распространяющейся от рта по всей голове. Кровь заглушила его крики, заставив его снова упасть вперед, насколько позволяли веревки. Он оставил свой рот открытым, и толстые струйки кровавой слюны, вязкой и темной, немедленно начали пачкать его белую одежду. Последствия его поступков редко доходили до него. Его игры и ложь всегда заканчивались смехом с его стороны и жалобами раненых, но еще серьезнее было то, что он был неподвижен, не смея даже сглотнуть. Пульсирующая боль, казалось, поглотила все его лицо, и верховный лидер начал осознавать ужасную судьбу, которая его ожидала. "Я сделал это ..." выдохнул Шуичи тихим, но взволнованным голосом, глядя на дрожащие зубья плоскогубцев в своей руке... Я смог ..." .Его улыбка стала шире, и внезапный приступ тошноты заставил его отступить на несколько шагов, волоча ноги и спотыкаясь. Шуичи пришлось сделать глубокий вдох, чтобы разогнать комки, образовавшиеся в желудке. Он отвел взгляд от зуба, крови и даже от фигуры, обессиленной и привязанной к стулу. Его нервный смех эхом разнесся по пустому, безмолвному туннелю. "Нас наверняка запомнят больше всех! Разве ты не в восторге от этого, Оума-кун? Хахаха. У нас будет свой особый скетч! Мы станем темой для обсуждений! О нас будут говорить повсюду! Мы будем трендом в социальных сетях повсюду и станем новым стандартом для следующих шоу! " Когда он вдохнул и подавил волнение, то почувствовал густой запах крови и влаги и с отвращением выдохнул.        Когда он, наконец, снова посмотрел на зуб, который был зажат плоскогубцами, он увидел во всех деталях размер корня, почерневшего от тени,и ему было трудно поверить, что все это было раньше было внутри Кокичи. "Я сделал это...Я действительно сделал это....... Я был способен сделать это ..." Его мысли повторяли эту идею как мантру,убеждая его, что это положительный момент. Шуичи заметил тишину, исходящую от другого. Не просто тишину, но и неестественную неподвижность. Он вообще дышал? Мог ли кто-то умереть от шока так быстро? Он знал, что это невозможно, но не мог избавиться от этой мысли. Шуичи подошел на несколько шагов ближе, сохраняя напряженную и дрожащую улыбку на губах. "Оума-кун? Ты пока не можешь умереть, по крайней мере, от такой мелочи… впереди еще много веселого. У нас так много планов ". "...тебя обнаружат..." Не прикасаясь языком к зубам и стараясь сильно не шевелить губами, он тихо произнес эти слова. Так тихо, что они даже не отозвались эхом в подвале, который был его тюрьмой. "Я ... собираюсь … ты неосторожный убийца… они поймут, что убийца - ты " сказал Оума, низко опустив голову. С его губ стекали струйки красноватой слюны. Его разум начал проясняться, и страх активировал в нем более рациональный инстинкт самосохранения. И, опять же, слова были его единственным оружием.  "План отстой...Такой отстойный! Если бы ты "попросил" меня о помощи, мы могли бы многое сделать..." Шуичи подошел немного ближе, наклонился и прислушался, чтобы уделить внимание, необходимое для понимания его слов. Из-за усилий, которые потребовались, чтобы понять непонятную речь, ему потребовалось некоторое время, чтобы среагировать, и было уже слишком поздно останавливать его. Теперь он чувствовал, что должен оправдаться. "Я собираюсь солгать... на суде..." "Ты?! Солгать?! Ниши...! Ааа… Ай! Сайхара-чан... рассмешил меня, и это причиняет мне боль!" Он старался, чтобы его тон не зависел от его состояния, звучал бодро и жизнерадостно - это было важно для его действий, которые были важны для отвлечения внимания нападавшего. Но он нервничал, чувствовал покалывание в кончиках пальцев и холодный пот, из-за чего одежда прилипла к спине. Слезы жгли ему глаза, и вытереть их было невозможно, но он должен был продолжать. Шуичи эмоционален и спокоен, и он знает его достаточно, чтобы понять это, и верит, что если сможет затронуть чувствительные нервы, то сможет убедить его остановиться. "Я буду! Я буду лгать!" Это сработало, его похититель отреагировал быстро. "Они доверяют мне, я смогу солгать на суде и ... и я ... я ..." Заикание заставило его замолчать, сглотнуть, припоминая все недостатки, которые, как он знал, у него были, и то, что он не мог позволить себе ошибку. "Мне просто нужно сделать это интересным для аудитории. Если ты не сможешь сказать правду, я смогу подбросить фальшивые улики, и никто не усомнится в моих словах… Я заставлю их ходить по кругу. Им могут потребоваться часы, чтобы заметить, что улики не совпадают ... ". Кокичи слегка повернул голову и поднял ее достаточно высоко, чтобы увидеть лицо Шуичи. Он смотрел в его сторону, но его глаза были устремлены не на него, а на что-то, что находилось между ними. Улыбка стала шире, уголки губ заострились, но в глазах это не отразилось, и казалось, что он смеется против своей воли. Чистый звук упавшего на пол зуба на мгновение отвлек Кокичи, прежде чем он был удивлен дрожащим голосом детектива и окрашенным эмоциями, которые он не смог разглядеть в его глазах. "Как ты думаешь, какой будет моя казнь? Надеюсь, они рассмотрели мою идею. Я не из творческих людей, но я хотел чего-то, что прославило бы ее. Жаль, что ты не доживешь, чтобы увидеть ее." "Т-ты ... хочешь, чтобы тебя казнили?" Кокичи делал все возможное, чтобы говорить четко, хотя от боли выражение его лица исказилось. Однако, как бы он ни относился к этим словам с недоверием, он не хотел рисковать быть не услышанным. "Потребуется некоторое время, чтобы найти тебя", - продолжил он, отключившись от разговора и наклонившись, чтобы поднять с пола зуб и положить его в карман. Его движения были естественными и плавными, уже полностью отделенными от той части тела, которая принадлежала его другу. Теперь это была лишь часть улик, которые он должен был скрыть. "Я буду пытать тебя. Они никогда никого не пытали в убийственных играх... Это будет уникально. И из-за множества ранений они даже не узнают причину смерти. После того, как я убью тебя, я спрячу твое тело, и у меня будет время почистить инструменты, разложить их по своим местам и... успокоиться.." Шуичи нахмурился, когда заметил маленькую брешь в своем плане. "Черный медведь не позволит телу пропасть, не так ли?" - Черт возьми...Я его не спрашивал. Но было бы идеально, если бы он дал телу разложиться несколько дней. Он поднял голову и протянул руку, указывая на темноту вокруг них. "Здесь влажно, темно, жарко, и все произойдет быстро..." Его мокрые волосы прилипли к щекам, дыхание было тяжелым, и он, казалось, задыхался, хотя влага охлаждала пол и стены. Немного неуклюжим движением он распахнул свой полосатый пиджак и обмахнул им обнаженную шею. "Жарко, не правда ли? Это из-за волнения?". Заметив это противоречие, Кокичи широко раскрыл глаза, и в этот момент все стало ясно. "Это был ты!" Он попытался вытянуться вперед настолько, насколько позволяла веревка, пытаясь найти наилучший угол, под которым можно было бы разглядеть разгоряченное лицо похитителя. "У тебя "болезнь"! Черный медведь заразил этим… тебя! Кокичи осторожно, очень осторожно закрыл рот и коснулся языком пустого места в зубном ряду. Все еще больно, но кровь больше не текла, и благодаря шоку от собственного отчаяния он дал себе возможность не обращать внимания на боль и говорить более спокойно. Некоторое время детектив хранил бесстрастное молчание, глядя только на отчаявшееся лицо жертвы. "Ты заметил?" Прошептал Шуичи, когда улыбка вернулась на его лицо. Приближаясь снова, шаг за шагом его тень начала нависать над Кокичи, пока его колено не коснулось края стула между ног собеседника. Затем Шуичи наклонился, опуская голову, пока его горящая кожа не соприкоснулась со лбом собеседника. "Да... Конечно, ты заметил... Ты один из немногих, у кого достаточно острый ум... Я заметил это с первого суда... Но да. Несколько часов назад я понял, что монокума выбрал меня..." Не моргая до такой степени, что у него защипало глаза, Кокичи поднял лицо и посмотрел на него снизу вверх, слегка поехавшего головой синеволосого мальчика. Ему в голову пришла мысль, что это лицо не для человека, находящегося в здравом уме. Кокичи сделал глубокий вдох, чтобы заговорить, но прикосновение холодного пальца к его щеке заставило его подавить слабый стон страха. Ласка была слишком близка к области рта, и теперь ощущение было похоже на скрытую угрозу возобновления тупой и контролируемой боли. "Теперь я знаю, теперь я все понимаю. Он дал мне благословение." Его ладони были прижаты к щекам, горячие и потные на его холодной, липкой коже. И хотя сам Кокичи этого не осознавал, пальцы Шуичи двигались так, что это можно было бы назвать мягким, любящим прикосновением. "Теперь я могу сдержать свое обещание. Я проведу хорошее шоу, а ты... Ты выйдешь из игры, а я буду участвовать. Это не та причина, о которой я думал вчера, но я знал, что у меня мало шансов дойти до конца, ха-ха." Кокичи попытался оторвать лицо от неудобной позы и отвести взгляд от безумия, отражавшегося в глазах детектива. Как только он предпринял попытку, его крепко взяли за подбородок и заставили смотреть прямо в глаза своему похитителю. "Чем больше времени проходит, тем больше людей погибает... И хотя я не думаю, что я привязан к ним... Я сделал это! И я страдаю. Я хочу, чтобы это прекратилось, я хочу перестать страдать из-за всего, что мы теряем... Но сначала я хочу это почувствовать... полностью, ты понимаешь?" Даже если бы он попытался, Кокичи не понял бы его. Но Шуичи продолжал говорить, давая ему инструменты и показывая, что несмотря на кажущуюся потерю рассудка, он все еще был тем добрым мальчиком-детективом, которого он знал. Кокичи должен был немедленно проявить свои чувства, пока они были при Шуичи. "Ты же на самом деле не хочешь, чтобы тебя казнили!" Шуичи не ожидал слов после столь длительного молчания, и поэтому его мысли были прерваны. Он моргнул, улыбка на его лице дрогнула. Кокичи понял это: у него появился шанс. Если бы и был момент, наиболее подходящий для применения его актерского таланта, то именно сейчас. "Мой дорогой Сайхара-чан... не может... быть... я думал о твоей смерти."        Детектив отвернулся, как будто эти слова были физическим ударом, уколом в грудь, который он не смог вовремя сдержать. "Это ложь... все так и есть", мысленно заверил он себя. Но несколько этих слов не могли исправить все, что он сделал. И ласковые слова не могли исправить всего, что произошло. Сейчас, как никогда, ему нужно было подумать об этом! "Ты лжешь!" Его голос дрожал и эхом разносился по туннелю. "Не говори "дорогой"! Это ложь, все на свете ложь! Все это время ты только лгал. Он отдернул руку, как будто то, что он ласкал, внезапно стало самой отвратительной вещью. Он повернулся спиной к мальчику и начал что-то бормотать себе под нос, как будто был один. "Это тяжело... Но я справлюсь.... Я справлюсь с этим". Чувствительность была, но ему пришлось отбросить свои эмоциональные мысли, обратив их к правде, холодной и суровой правде: "Ты солгал во время суда....Ты смеялся над нами, над нашей потерей. Ты высмеял Каэдэ! И мои чувства по поводу ее смерти!...Ты просто солгал и ни к кому не испытываешь ни капли сочувствия! Ко мне тоже! ... Особенно ко мне!" Кокичи попытался выдавить из себя слова, но слюна с примесью крови, которую пришлось проглотить, на мгновение заставила его задохнуться; каждый приступ кашля вызывал боль в виде учащения пульса. Ему приходилось дышать глубоко и медленно, чтобы успокоиться. "Ты пожалеешь... Об этом! Я знаю, потому что знаю тебя! Я знаю, потому что ты единственный, к кому у меня есть чувства! Это правда! Это правда! И... и ты любишь меня! Я знаю!" Он позволил слезам течь свободно, а рыданиям катиться по его щекам так же открыто, как он растягивал слова. Он позволил своей боли и тоске еще больше усилить отчаяние в своих словах, уничтожая любые эмоции детектива, любую доброту, которую тот мог испытывать к нему. Он видел, как Шуичи колебался, когда эмоции выплескивались наружу, он должен был найти свое спасение, и ради этого он сделал бы все, что угодно. "Я хочу победить вместе! Сайхара-чан! Мы справимся, мы двое! Я люблю тебя, Сайхара-чан!" Однако такие резкие слова заставили Шуичи стиснуть зубы, и когда его рука схватила маленького мальчика за лицо, он так разозлился, что стул ударился об пол и отодвинулся на несколько сантиметров. "ЭТО НЕПРАВДА!" Гнев в его словах был таким же реальным, как слезы, которые текли по его лицу. "Это неправда! … этого никогда не было". "Все это больше не будет иметь значения ... ничего. Скоро ты будешь мертв, и я тоже. Мы оба будем мертвы ". Хотя Шуичи вытер лицо рукавом своей теперь расстегнутой куртки, в его глазах все еще были следы слез. "Я знаю, что я ни за что не выиграю суд ... так что не похоже, что мне придется долго жить с этим ..." Он говорил медленно. Подсознательно он всего лишь пытался выиграть время. Отложить то, что он собирался сделать, поскольку он искал в себе мужество на самом деле это сделать. "Но я сделаю так, чтобы судебное заседание длилось долго.… Я сделаю это интересным для…аудитории ". Кокичи снова попытался изобразить улыбку, хотя от боли уголки его рта растянулись в противоположную сторону. В результате получилась та тревожная фальшивая улыбка, которую он научился ненавидеть. "Но может быть шанс, что я выиграю! Потому что, понимаешь? Эти люди не очень хороши.… они слишком полагаются на меня и не думают сами за себя. И тебя там не будет, чтобы допрашивать меня! Но я не хочу побеждать, и если это произойдет… Я признаюсь!" Мальчик с фиолетовыми волосами видел, как здравомыслие постепенно покидает взгляд его похитителя. "Сайхара-чан. Я не ... не лгу сейчас.… я сожалею, я люблю тебя. Мы могли бы быть союзниками, мы выиграем... я не предам тебя. Я обещаю." Сказал Кокичи, пытаясь вернуть все к началу, вывести его из мрачного состояния. Он понимал, что его единственным выходом был тот же человек, который изначально заманил его в ловушку, и никто другой не придет его спасать. "Я не хочу побеждать"… Я не хочу смотреть, как все умирают. Я не могу смотреть, как они умирают. Что бы я делал потом? У меня тоже никого нет снаружи ..." Он полностью проигнорировал слова собеседника настолько, что выражение его лица не изменилось, когда он продолжил говорить. Но Шуичи знал, чего ему не хватало, что ему нужно было делать дальше; он должен был снова найти тот прилив адреналина. Вернуться к ощущению силы и контроля, которые дали бы ему импульс, необходимый для завершения начатого. Тронутый этим открытием, он стиснул зубы и крепче сжал щеки собеседника. Его пальцы целенаправленно искали место, где не хватало зуба, чтобы избежать ненужной борьбы, его колено быстро уперлось в бедра противника, когда он приподнялся и поднял плоскогубцы. В глазах мальчика с фиолетовыми волосами вновь зажглась паника. Он начал сопротивляться так, что стул заскрежетал под ним, но хватка на его стуле была слишком сильной, и металл, ударившийся о зубы, усилил боль во рту. Он не хотел потерять еще один зуб, единственное воспоминание о тех мгновениях, что были раньше, заставляло его слезиться и испускать короткие, жалобные мольбы. Но плоскогубцы вонзились не в зуб, а в его язык. "... айхаа-ан! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!" В отчаянии он попытался достучаться до более мягкого сердца нападавшего, но под пристальным взглядом, направленным на его рот, он уже не обнаружил никакой реакции на свою мольбу. Но он был один. Даже если они были едва ли больше, чем выкрикиваемые гласные, детектив был в состоянии сказать, что он пытался сказать ... и из-за этого его глаза наполнились слезами. "Это просто ложь, еще одна ложь", повторил он про себя, хотя, может ли кто-то все еще лгать, испытывая такую сильную панику и боль? "Заткнись! Заткнись!" Он внезапно закричал, и пришлось как-то заставить его замолчать. Он бы не выдержал, если бы этого не сделал. Он потянул плоскогубцы назад, и язык был вытащен из темноты и убежища внутри рта. Он знал, что должен делать. Он повторял сценарий в уме, пока лихорадка подпитывала его воображение. Его план. План, о котором он так много думал за пределами этого купола. Что он пообещал аудитории, если она у него когда-нибудь будет. Вжух! Резкий и узнаваемый звук лезвия ножа, вынимающегося из пластиковой крышки, усилил панику Кокичи. Нетрудно было понять намерения его похитителя, но даже если бы он попытался отвернуться, он ничего не смог бы сделать и у него не было возможности сбежать. Боль разъедала его грудь, как черная смола, от которой он задыхался. На глаза навернулись слезы и затуманили ужасное зрелище. Шуичи старался действовать быстро: язык был вытянут и туго натянут, нож был острым, а лезвие новым. "Это будет легко", сказал он себе, но в тот момент, когда лезвие прорезало плоть, его руки задрожали от криков жертвы. Сопротивлявшийся мужчина снова поднялся, и крови на его лице и одежде оказалось гораздо больше, чем он предполагал. "Стой спокойно! О-Оума-кун! П-пожалуйста!" Его тело прижалось ближе, когда его дрожащие руки слишком сильно вцепились в плоскогубцы, которые начали впиваться в плоть, боясь потерять хватку. Он должен был продолжать, но сердце гулко стучало у него в голове. Все его тело дрожало, а от холодного липкого пота по коже побежали мурашки почти до боли. В какой-то момент крики жертвы прекратились, тело обмякло, а голова снова упала вперед. Но детектив едва ли заметили это. В тот момент, когда резаку удалось прорваться, и плоскогубцы разжались, он снова отступил, победоносно ухмыляясь. Это длилось всего несколько секунд, но им обоим показалось, что это длилось бесконечно. Но дело было сделано, и широкая улыбка Шуичи вернулась на лицо, такое же напряженное, как и раньше, а его грудь наполнялась гордостью. "Я-я сделал это ..." прошептал он и снова не поверил своим ушам. "Я делаю это ..."  быстро исправился он и смешал слова с приступом смеха. С этого момента ничто не могло остановить его. Адреналин снова захлестнул его, и его обезумевшее тело затряслось на грани экстаза. Его взгляд скользнул вниз по собственной руке, пока не достиг инструмента, который он держал в руке. Маленький кусочек плоти, почерневший от крови и тени, слегка шевельнулся из-за сильной дрожи его рук, и, наблюдая за ним, он расслабил мышцы. Его колени коснулись земли прежде, чем он смог ухватиться. Его руки, теперь пустые, обхватили его, прежде чем зрение полностью затуманилось, а желудок с сильной рвотой больше не мог сдерживаться. Он не ожидал, что это будет выглядеть так по-другому. Зуб был чем-то твердым, безжизненным куском, который было легче увидеть отдельно от тела, даже обычным в повседневной жизни. Но кусок плоти, все еще теплый и кровоточащий, ощущался слишком по-другому. Как кусочек Кокичи… его друга. Казалось, что все силы покинула Шуичи, но не возбуждение, ровно как адреналин и отчаяние, которые он так сильно обожествлял в прошлом. Дрожащими руками он подполз к другому мальчику. Медленно и обессиленно Шуичи волочил колени по грязной земле и обхватывал липкими руками бедра того, кто пониже ростом. "Оума... Не падай в обморок... Ты не можешь... Еще нет... ха-ха... разве ты не видишь...? Хотя это очевидно... Клише есть клише не просто так... " Шуичи поворачивает лицо, пока свет единственной лампочки не осветил его улыбку, а брови не сдвинулись от напряжения. Он пытался заглянуть Кокичи в лицо снизу все еще стоя перед ним на коленях, положив руки на колени. "Это будет здорово... Когда они найдут тебя... ты понимаешь? Твой язык... Потому что ты всегда лгал... ха-ха... Оума-кун...?" Он мог видеть скрытое тенью лицо мальчика с длинными прядями фиолетовых волос, спадающим по бокам. Его губы были приоткрыты, показывая темноту внутри. У него все еще оставался почти целый язык, поскольку борьба и натиск нападавшего сделали так, что было извлечено едва больше сантиметра. Челюсть у него отвисла, а с губ стекала густая струйка кровавой слюны. Бледное лицо и прозрачные, отсутствующие глаза придавали ему вид свежего трупа, и только судорожное дыхание выдавало тот факт, что он еще жив. Что он еще жив! Кокичи был еще жив, и это все, что заботило Шуичи в данный момент. Когда он перестанет дышать, все закончится, или, скорее, первый акт всего этого спектакля. Сомнения снова охватили его, наполнив его разум колебаниями и неуверенностью. Это была самая легкая часть, но в конце концов ему придётся встретиться лицом к лицу с другими людьми, ведя себя так, как будто ничего не произошло, и принять участие в классном суде. Он поднял руку к единственному источнику утешения, который у него был. Холодное лицо Кокичи вздрогнуло, когда тонкие пальцы Шуичи коснулись его щек, и он тут же начал тихо всхлипывать, без слез, но страх все еще был на его коже. Кончики пальцев Шуичи ласкают его почти с любовной нежностью, мягко поглаживая его лицо через маленькие углубления, образовавшиеся под ушами, там, где подбородок соприкасался с шеей. "Ты хорошо выглядишь, Оума-кун..." Кокичи не мог доверять этому доброму хриплому голосу, но теперь, услышав его спокойным, почувствовал странное облегчение. "Такой тихий и расслабленный". Шуичи поднялся так быстро, как только позволяли его слабые ноги, и наклонил голову фиолетоволосого мальчика, чтобы не потерять из виду его лицо. "Почему ты не был таким всегда?" Держа его под подбородок кончиками пальцев одной руки, а другой рукой убирая волосы с лица, на которое смотрел, оставляя на виске уже остывший кровавый след. Вторая ласка убрала пряди волос ему за уши, и он с теплой улыбкой наклонил голову, прежде чем заговорить снова. "Я все спланировал ... но, думаю, все уже в порядке… Я не хочу, чтобы ты перестал так выглядеть.…но если я продолжу, я могу убить тебя. " Шуичи вдохнул, но тяжелый металлический запах крови, смешанный с холодной влагой воздуха, ударил ему в нос, заставив колени подогнуться. Он с трудом сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле, и с новым интересом посмотрел в фиолетовые глаза, которые смотрели на него живыми и внимательными глазами. Улыбка Шуичи стала нежной и облегченной. "Даже если ты захочешь поговорить, ты не сможешь... " Шуичи ждал ответа. Он знал, что это будет не словесно, но выражение лица Кокичи изменилось: он равнодушно отвернулся от его взгляда. Улыбка Шуичи печально погасла. "Оума-кун". Взгляд мальчика вернулся к нему, так же откликаясь на собственное имя. Шуичи снова погладил его. "Я должен закончить… Но я не смогу продолжать. Я думал, что продолжу, может быть, зашью тебе рот или что-нибудь сделаю с твоим языком… но я не могу продолжать ... ". Кокичи отпустил голову и осторожно откинулся назад, как будто опасаясь, что она упадет в том же положении, что и раньше, но другой Шуичи держал ее поднятой, несмотря на то, каким отсутствующим выглядел его взгляд. "Я думал, это будет самая простая, быстрая и ... ну, самая безболезненная часть". Он взял резак и поспешил обратно. "Это самый быстрый способ, которым я могу это сделать... Я подумал, что так будет гуманнее…" В голове Кокичи начала формироваться идея, которая вызвала печальную улыбку на его лице. "Оума-кун, ты недоволен?" Тебя запомнят как самого впечатляющего персонажа в игре... И это лучше, чем победа, верно? Кто помнит победителей? Никто!" Его голос слегка дрогнул, когда он повысил его, но он продолжил, не позволяя тишине завладеть слишком большой территорией. "Вместо этого... Вместо этого! Казни, жертвы, то, что происходит, переживания...Это то, что помнит аудитория". Кокичи просто закрыл глаза в ответ, желая, чтобы этот голос заткнулся, прежде чем Шуичи продолжит свой безумный план. Больше всего на свете он хотел перестать страдать и отдохнуть. Смерть больше не казалась такой ужасной участью. Шуичи снова погладил Кокичи по щеке, оставив нежный поцелуй на лбу в знак прощания. Его сухие, воспаленные губы нашли утешение на холодной коже и задержались там на несколько секунд. Заметив движения и издав тихий звук удивления, вырвавшийся из горла невысокого мальчика, Шуичи просто наклонил голову и прижался щекой ко лбу другого человека, занявшего позицию напротив него. "Тсс ... не пытайся говорить. Тебе будет больно ... и так ты действительно выглядишь лучше. Ты выглядишь лучше, когда молчишь, когда не можешь причинить мне боль." Сомнения снова ослабили его колени, и, несмотря на тошноту, которая подступала к нему каждый раз, когда он думал о том, что ему предстояло сделать, он решил поддерживать этот контакт, чтобы сохранить равновесие. "Я хотел верить в тебя...Собственно, именно это я и сделал...Я поверил тебя, когда ты сказал, что хочешь, чтобы я запомнил тебя на всю оставшуюся жизнь". "Ты сказал, что украл мое сердце, а я ... не понял. Но неспособность попытаться понять тебя - это одно, а незнание того, правда это или ложь, - это совсем другое". Пальцы Шуичи продолжали двигаться короткими ласкающими движениями, милым маленьким жестом, который, казалось, пытался облегчить боль, которую испытывал другой человек. "Было ли все это ложью? С самого начала...Разве я не был важен для тебя? Ты просто использовал меня... Как и всех остальных. Вот почему... Вот почему я так сильно ненавижу себя за то, что забочусь о тебе, сочувствую тебе". Кокичи поднял усталый взгляд и посмотрел на собеседника из-под мокрых волос. Что хорошего было в этом признании для него сейчас? В тот момент это была информация, которую он никогда не смог бы использовать. Что касается внимания Шуичи, то он даже не хотел его сейчас... Не тогда, когда он превращается в этого ужасного человека. В прошлом он был бы рад выкрикнуть или перепрыгнуть через подобные слова, но теперь он чувствовал себя неловко только из-за этих жестов. Он выразил это с отвращением на лице. Но рука детектива перемещается от его щеки к шее, и страх возвращается к Кокичи. Когда лезвие ножа неуверенно, но касается его кожи, он заставляет себя двигаться против своей воли. На какое-то время страх был заглушен болью и желанием облегчения, но теперь он возродился перед ясным представлением о том, что произойдет. Слезы, которые, как он думал, уже высохли, потекли по его лицу, и бормотание его прерывистого голоса разнеслось по всему залу, наполняя его мольбами. Шуичи тут же отстранился от неожиданной реакции, оставив на коже лишь поверхностный порез, из которого начали проступать мелкие капли крови. Костяшки его пальцев побелели от того, как он сжимал дешевую пластиковую посуду, а ногти оставили на коже ладоней следы в форме полумесяца. На лице Шуичи больше не было улыбки, не было спокойствия или натянутости. Только напряжение, отражавшее страх перед собеседником. Когда пластик поддался, треснув в его руке, а лезвие выскочило из руки и порезало палец, детектив просто отпустил его, смахнув с руки каплю густой крови и отбросив осколки в сторону. Рыдание вырвалось из горла Шуичи, когда его воля сломалась. Он прижался к груди Кокичи, чтобы заглушить плач его волосами. "Я не могу этого сделать! Прости ...! Я не могу! Я больше так не могу! Оума-кун… Я не могу продолжать ...! Я-я не могу ... у-убить тебя!" Добровольное прижатие головы Кокичи к своей груди принесло облегчение. Он не почувствовал отторжения в этом жесте, и этот маленький жест понимания и принятия заставил его заплакать еще сильнее, разрушив защиту, которую он поддерживал до этого момента. Его плечи быстро опустились, он глубоко вздохнул, и слезы начали смывать грязь с его лица. "Я не могу убить тебя ..." - пробормотал он с тихим всхлипом, который едва нарушил тишину забытого места. Мало-помалу тишина окутала их. Пока он держал Кокичи у себя на груди, он мог скрывать страх перед своими действиями и погружаться в ложное чувство комфорта, которое давало его тело в объятиях. Дыхание мальчика на руках стало ровным, рыдания утихли, и чувство безопасности окутало Кокичи долгожданным теплом. Надежда немного отдохнуть от того ада, который он пережил, и прекратить свою боль не означала смерти. Тот факт, что все это исходило от одного и того же человека, который был причиной всех его страданий, теперь отошел на второй план. Он примет это. Каждый пожнет то, что посеял, а Кокичи только сожжет поля в этом проклятом месте... Годы намокания его волос, грязные поцелуи, пахнущие кровью и потом, - единственное выражение искренних чувств к нему, которое он может получить, и, вопреки всякой логике, он принял их.