День Гая Фокса

Шерлок гордился своим умением манипулировать взрослыми. Сам он считал, что с детства добивался от них того, чего хотел — пусть даже иногда не самыми благородными средствами. Шерлок воображал, что через сто лет знаменитые химики напишут в его биографии: «Младший сын Адели и Пембертона Холмсов научился читать в один год». Нет, даже так: «В пять месяцев Шерлок Холмс заговорил, и первое, что он сказал, было законом триад великого ученого Иоганна Деберейнера». Да, так лучше. На самом деле, как гласила семейная легенда, читать Шерлока научил Майкрофт. Но об этом Шерлок бы хотел не упоминать. Другой факт, который Шерлок не хотел бы видеть в своей биографии: Майкрофт научил его ходить. С 7 лет он проводил очень много времени с младшим братом из-за матери. Адель Холмс родилась в одном городе с Робеспьером, но в семье об этом факте предпочитали умалчивать. Сходство со знаменитым соотечественником было предметом для шуток: ее муж часто называл Адель «неподкупная». Характер Адели состоял из противоречий. Как и Робеспьер, она была очень честной — например, она обещала подарить Шерлоку целую комнату под химическую лабораторию, если он закончит второй курс Итона без серьезных проблем. И сдержала слово. И, как Робеспьер, Адель Холмс была вспыльчивой. Но ее характер не позволял ей вымещать раздражение на людях. Она предпочитала фехтовать (в тайне от служанок и своей же матери), пить чай, читать Джейн Остен и много хохотать. Но после рождения Шерлока в Адели что-то как будто сломалось — она много плакала; по ее же словам, ей часто снилось, как Шерлок погибал во младенчестве. Адель призналась, что она не могла дать Шерлоку столько внимания, сколько должна была — и Пембертон Холмс, ее верный муж, отправил ее в Брайтон на несколько месяцев, чтобы она пришла в себя. Шерлок, как знамя французской революции, перешел в руки семилетнего Майкрофта. Майкрофт тогда только поступил в Итон (с отвратительно блестящими результатами вступительных испытаний) и отнесся к своей новой работе няни с большой ответственностью. Однажды, когда мистер Холмс сидел в своем кабинете и давал распоряжения садовнику, к нему зашел Майкрофт и гробовым голосом сказал: «Шерлок научился читать, пап». Мистер Холмс сломал карандаш в руке. Годовалый Шерлок весело агукнул, сидя на руках у Майкрофта. Шерлока теперь тошнило от мысли о том, что Майкрофт когда-то носил его на руках. Иногда, когда Шерлок оставался совсем один в своей личной лаборатории, он смотрел на пламя от бунзеновской горелки и вспоминал детство, проведенное с братом. Шерлок ни за что бы признался сам себе в том, что это Майкрофт первым научил его использовать свой дар наблюдать. Он позволял себе эту мысль только закрывшись в лаборатории, когда глаза слезились то ли от пламени горелки, то ли от того, что иногда он скучал по брату. Таких моментов было немного, и длились они недолго. Большую часть времени Шерлок был занят составлением планов по стратегическому размещению мышьяка в завтраке брата. Но несмотря на это, Шерлок хорошо помнил их первое совместное с братом дело. Оно было радостным и немного грустным, как церковное пение. Холмсы уехали отдыхать в Шотландию, на берег Северного моря. Там они арендовали дом у молодого графа, который вот-вот должен был уехать на службу в армию. Дом переходил под руководство единственной полноправной его жительницы — молодой гувернантки по имени Элис. …Майкрофт нашел Элис через неделю — прилив подбил тело к берегу и закрыл его водорослями, словно скрывая от детских глаз. Шерлок, который заблудился в трех соснах, нагнал Майкрофта у берега — он не понял, почему брат вдруг бросил свой портфель с биноклем и недоеденное яблоко и теперь стоял столбом, уставившись на песок. Сейчас Шерлок конечно понимал, что именно Майкрофт увидел. Но тогда, когда ему едва исполнилось семь, Шерлок пытался растормошить брата. Тот не хотел двигаться. Майкрофт увидел следы борьбы на руках Элис. Еще он знал, что высота воды не была характерна для прилива. Кто-то убил мисс Эй, как они с Майкрофтом ее называли, и бросил тело на берегу, чтобы вода сделала за него всю грязную работу и замаскировала преступление. Они рассказали о теле родителям. Майкрофт в тот день ни слова не проронил вплоть до самого вечера. Потом он попросил у Шерлока разрешение взять его новый пенни-фартинг — Шерлок запомнил, что это был последний раз, когда Майкрофт спрашивал у него разрешения на что-то. Брат, пыхтя и обливаясь потом, как любой толстяк, уехал в ближайший городок рано утром — а вернулся уже с полицией. Майкрофт опознал садовника из соседнего поместья по следу от его ботинок на песке у трупа. Местность рядом с Северным морем болотистая, и чтобы заниматься садом, нужно были массивные каблуки. Садовника уводили под перешептывание обитателей поместья, а молодой констебль зачем-то одобрительно пожал руку четырнадцатилетнему Майкрофту. Садовник заметил это и, проходя мимо Холмсов, плюнул Майкрофту в лицо. Шерлок ненавидел думать об этом, но было несколько — только несколько — вещей, за которые он обожал брата. Одна из них такая: расшитым платком вытирая с лица слюну урода, который убил невинную женщину просто за то, что она отказала ему, Майкрофт не проронил ни слезинки и сказал: «Удачной дороги на виселицу, сэр. Надеюсь, доедете без ухабов». Так и началась история их совместного обучения наблюдению, которая со временем переросла в соперничество. Шерлок помнил, как они с Майкрофтом лежали на кровати последнего и до утра читали газеты — искали загадочные и таинственные случаи, где мог бы пригодиться их талант. Шерлок гордился своим умением манипулировать взрослыми. Возможно, правильно вести разговор его тоже научил Майкрофт — так же, как научил его ходить, завязывать шнурки и заваривать чай. Шерлок усвоил, что в разговоре есть два лица, причем одно из них говорит, а второе слушает. Секрет успешного разговора — всегда быть тем, кто говорит. Даже если ты молчишь. Шерлок и Майкрофт шли в сторону кабинета тьютора (Шерлок успел подумать, что, раз не вызывают в кабинет декана, то их драка с Уильямом Мориарти не была чем-то серьезным). Зато Майкрофт, казалось, был немного на взводе. Он то и дело посматривал на свои карманные часы, доставшиеся от отца, и один раз больно дернул Шерлока за руку, когда тот попытался спрятаться за какой-то колонной и не идти к тьютору. Уильям и второй — наверное, его брат Альберт, написавший Майкрофту странное письмо, — уже стояли у кабинета и разговаривали. Первое, что заметил Шерлок — необычная динамика этого разговора. Шерлок считал себя мастером манипуляций старшими. Хотя в большинстве случаев его манипуляции сводились к тому, что он начинал орать или — до 12 лет — плакать, они все же работали. Уильям стоял, положив руки в карманы, и иногда кивал на реплики брата. Альберт Мориарти что-то увлеченно и тихо рассказывал ему. Старший Мориарти выглядел как классический лучший выпускник Итона — такой же спортивный, с прямой спиной. Разве что его волосы были не так зализаны, как у Майкрофта, а глаза не напоминали цветом кожу утопленника, по пьяни свалившегося в Темзу. Шерлок мысленно похвалил себя за это сравнение и пообещал себе отправить Майкрофту открытку с такой надписью — в дополнение к «С любовью из Виндзора, Шерлок. Кстати, ты воняешь». Уильям Мориарти молчал, но было заметно, что это он управляет разговором. Шерлок не мог объяснить, как он это заметил — просто среди двух собеседников он сразу определил главного. Это задело в Шерлоке что-то личное и ревнивое. Уильям Мориарти младше его на целый год, а уже вот так общается со старшими. Но тут братья Мориарти заметили их. Все умные мысли пулей вылетели у Шерлока из головы, когда Уильям повернулся к нему — на его левом глазу, затерявшись в светлых волосах, красовалась повязка. Шерлок побежал вперед, обгоняя Майкрофта, и оказался к Уильяму так близко, что тому пришлось отступить на шаг назад. — Эй! — крикнул Шерлок. — Я совершенно точно не бил тебя в глаз! — Я упал с пенни-фартинга, — пожал плечами Уильям. Альберт как-то странно покосился на него, и Уильям добавил: — Привет, я рад снова вас видеть. Его голос был удивительно спокойным, как небольшая река. Шерлок пытался понять, верит ли он словам про падение, но отвлекся. То, что Альберт воспитывал Уильяма, выглядело почти абсурдно и больше напоминало спектакль «я и мой строгий старший брат». Кстати, об этом. — Прошу прощения, — Майкрофт очень быстро оказался рядом, и Шерлок прикрыл руками свой зад, опасаясь поджопника. — Майкрофт Холмс, приятно познакомиться. Это недоразумение — мой брат Шерлок. — Как официально, Майкрофт, — сказал Альберт Мориарти, и фамильярность резанула Шерлока по ушам, как расстроенная скрипка. — Я, наверное, не буду представляться. Все-таки я надеялся, что это больше светская встреча, а не деловая. Шерлок еле удержался от того, чтобы присвистнуть. Начало разговора выдалось плохим для Майкрофта — его уже понемногу ставили на место. — Уильям, — пояснил Альберт, замечая выражение лица братьев Холмсов, — не выдвинул никаких обвинений. Он сказал мне, что Шерлок Холмс и он… Уилл, как ты сказал? — Пришли к соглашению, — деловито кивнул Уильям. Он посмотрел на Шерлока и немного наклонил голову на бок, как сова. О, подумал Шерлок. Это шифр! Оставалось понять, что Уильям хотел от него. — Меня побьют или нет? — Шерлок решил перейти сразу к делу и заодно отвлечь старших братьев на разговор о розгах. — Я — побью, — сказал Майкрофт, и Альберт как-то рассеянно улыбнулся. — Я поговорил с тьютором, — Альберт вдруг стал звучать очень серьезно, настолько, что Шерлоку вдруг захотелось встать между ним и Майкрофтом с двухметровой дубинкой. А Шерлоку никогда и ни от кого не хотелось защищать Майкрофта, скорее ему хотелось станцевать в поддержку нападающего. — Мы сошлись во мнении, что это был благородный спор о музыке. Да, мистер Холмс? — О музыке? — Майкрофт бархатисто посмеялся, но Альберт сказал: — Я обращался не к вам, Майкрофт. Шерлок готов был сорвать со своего пиджака отличительные нашивки Итона и приклеить вместо них портрет Альберта Мориарти. Он уже дважды за последние пять минут уделал Майкрофта, как ребенка. Альберт напоминал лису — на него было приятно смотреть, но казалось, что ночью он придет в твой курятник и перережет всех куриц, а петуха выпнет на Луну. Шерлок мысленно внес Альберта в список людей, которые ему нравились. Кстати… Уильям, казалось, не очень интересовался их разговором. Он незаметно отошел и теперь подпирал небольшую доску объявлений; смотрел одним большим глазом то на Майкрофта, то на Альберта. — Майкрофт, — снова сказал Альберт. — На пару слов. — И он открыл перед Майкрофтом дверь в кабинет тьютора. Когда дверь за ними закрылась, Шерлок тоже привалился к доске объявлений. Он как-то неловко задел плечом Уильяма, и тот немного сместился вправо. — Как думаешь, — начал Шерлок, и Уильям заинтересованно повернулся в его сторону, — если они там подерутся, кто победит? Шерлок хотел в первую очередь пошутить, но Уильям поднял глаза к потолку и стал думать. Шерлок мог кожей ощутить чужие мысли; он завыл от удовольствия — конечно, про себя. Это были почти неуловимые вибрации. Признак первосортных мозгов. Иногда у людей в глазах вместо мысли — пустота. Такая плотная и мерзкая, как подкисшее в остывшем чае молоко. Но Уильям думал почти оскорбительно громко. Раньше Шерлок ощущал движение мысли только Майкрофта, но теперь появился человек поприятнее. — Рост вашего брата, — сказал Уильям, — примерно 6 футов, если я правильно рассчитал. Вес… где-то 160 фунтов? Может, чуть меньше. Ооооо, подумал Шерлок. Оооооооо. — Брат Альберт ниже ростом и весит меньше, — продолжал Уильям. Он скрестил ноги и задумчиво бил каблуком по полу. — Но он может использовать массу вашего брата против него самого. Шерлок хотел было пошутить про массу Майкрофта, но вовремя вспомнил, что Уильям не видел его брата лет 10 назад. — Вердикт? — зачем-то сказал Шерлок. Ему показалось, это прозвучало достаточно умно. — Неопределен, — Уильям покачал головой. — Шансы примерно одинаковые. — Может, он его заболтает до смерти, — Шерлок зевнул. — Я тогда заберу себе большую спальню Майкрофта. Кстати, хочешь, если что, приехать на похороны? Неожиданно для Шерлока, Уильям улыбнулся, показывая необычно ровные для английского мальчика зубы. Шерлок на секунду забыл, что он делает и где находится. — Я не уверен, что переживу сегодняшний вечер, — шепотом сказал Шерлок, и Уильям наклонился к нему поближе. — Так что можешь мне рассказать, что вы проходите на старших курсах по химии? И на всякий случай добавил: — Я дам тебе конфет или денег. По выражению лица Уильяма Шерлок понял, что ни конфеты, ни деньги его не интересовали. — Азотистые основания, — ответил Уильям, и у Шерлока радостно забилось сердце. — Встречный вопрос: а что вы хотели сделать с сульфидом водорода, когда взорвали лабораторию? Шерлоку захотелось расхохотаться и обнять Уильяма; по его лицу поползла дурацкая улыбка. Потом ему в голову вдруг пришла странноватая, но очень заманчивая идея. — Я могу показать, — заговорчески сказал Шерлок. — С тебя — обещание никому не говорить, а еще называть меня по имени и на «ты». Ну и, возможно, придется постоять на шухере, пока я вскрою замок в лабораторию. Уильям посмотрел на него, и в его красивом красном глазу заплескалось любопытство. Шерлок мысленно поздравил себя с победой. Гений этот Уильям или нет, он все еще ребенок. А дети — самые любознательные создания на свете. * …Майкрофт и Альберт вернулись, и Шерлок приготовился обороняться. — Мистер Холмс, в качестве личного одолжения мне я прошу вас сыграть на Родительском дне через неделю, — улыбнулся Альберт. Шерлок закинул голову назад и завыл. Но потом вдруг перестал и спросил: — А что нужно играть? — Вы будете второй скрипкой в «Оде к радости» Бетховена. Шерлок уважал Бетховена, но ему нужно было набить себе цену. — Почему не первой скрипкой? — спросил он, и Майкрофт убил его взглядом. Альберт Мориарти ничего не ответил, но было видно, что шутка ему понравилась. — В этом году Бетховен? — невзначай сказал Майкрофт, и Альберт посмотрел на него с любопытством. — Когда я учился, на Родительский день играли на губных гармошках. — Я выбрал Бетховена, — Альберт сложил руки за спиной и прошелся взад-вперед по коридору. — В этом году мне выпала честь организовать Родительский день. Шерлок поморщился. Сборище мальчиков и их потных от дороги из Лондона родителей в Итоне ему никогда не нравилось. Тем не менее, это сборище проходило каждый год — и каждый год оркестр из учеников Итона что-то играл для гостей колледжа. И каждый год Шерлоку удавалось не попасть в оркестр. В прошлом году он обрисовал себя красными точками и притворился, что у него корь. — Кажется, — продолжал Альберт, — это Бетховен сказал какому-то князю: «Князь! Тем, чем являюсь я, я обязан самому себе. Князей существуют и будут существовать тысячи, Бетховен же — только один». Мне это очень понравилось, я уважаю в людях право на достоинство. А ведь Бетховен родился в скромный семье, но все же был гением. Шерлоку показалось — на секунду, — что Альберт посмотрел на Уильяма. * Майкрофт и Альберт прощались в нижней галерее; Шерлок и Уильям наблюдали за ними с небольшого балкона. Вечерело, и Шерлок подставлял лицо прохладному ветерку. Но тут он вдруг физически ощутил, как у него отвисла челюсть. Майкрофт поклонился Альберту. Высокомерный чепушила Майкрофт поклонился! Шерлок заморгал, чтобы проснуться. Действительно, Майкрофт и Альберт пожали друг другу руки — на секунду дольше, чем было положено по правилам этикета, а потом Майкрофт поклонился. Глядя, как брат покидает Итон через центральные ворота, Шерлок пробубнил: — Кто ты, о Альберт, научи меня своему искусству… Тут что-то больно уткнулось Шерлоку в плечо, и он вздрогнул. Уильям, который стоял рядом с ним, повалился на бок. Шерлок машинально подхватил его под руку — и опустился вместе с ним на каменный пол балкона. Тревога тут же пронеслась мимо, как только Шерлок понял: Уильям спал. Повязка немного сползла с его левого глаза, губы двигались от ровного дыхания. Шерлок сглотнул. Ему очень хотелось посмотреть, что под повязкой. Он протянул руку к светлым волосам, но тут кто-то из мальчиков закричал во дворе, и Шерлок быстро одернул себя. Внизу, в мягко залитой светом заката галерее, стоял Альберт Мориарти. Он в течение нескольких долгих секунд смотрел, как Майкрофт уходил из Итона — а потом резко развернулся на каблуках и пошел в сторону Северного крыла, не оборачиваясь.