ЧАЙ С МЕДОМ

Уже несколько дней и ночей Даоджан не ходил на охоту. Ничего опасного в округе не завелось, а проверить кошку одного горожанина на одержимость из-за того, что она невзлюбила его новую жену и гадит в её туфли, может и подождать. «Осмотрев» раны Сюэ Яна и сменив повязки, Сяо Синчэнь убедился, что хоть и очень медленно, но заживление идет. Однако, жизненных сил в теле босяка не увеличивалось. Даоджан несколько раз за день вливал в него свою Ци, но она не задерживалась надолго. Меридианы не удерживали Ци, пропуская её, как песок воду. Жизнь Сюэ Яна раскачивалась на качелях: влили Ци – вверх! – через шичень-полтора – вниз, влили Ци – вверх! Себя же Синчэнь уже представлял белкой. Сумасшедшей белкой в гуевом колесе! Вливает Ци – медитирует для восстановления сил – вливает Ци в Сюэ Яна – опять медитирует…. Этот замкнутый круг необходимо было как-то разорвать … На горе совершенствующиеся практиковали совместную медитацию, когда, объединив свои духовные силы, «пропускали» Ци по системе меридианов обоих, «омывая» Золотые ядра. Меридианы укреплялись, ядра становились сильнее. Это было довольно опасной практикой не только потому, что собственное ядро становилось беззащитным перед чужой Ци во время медитации (подобная практика была возможной только с напарником, которому всецело доверяешь), но и потому, что между совершенствующимися подобным образом могла возникнуть связь на духовном уровне, объединяя их помыслы и стремления. А там и до "тропы парного совершенствования" не далеко. Сяо Синчэнь опять подумал с иронией об обучении на горе Баошань - саньжень. Чтобы достичь высот в совершенствовании, необходимо было отказаться от «мирского», соблюдать аскезу. В том числе и относительно плотских утех. Однако, практика парного совершенствования существовала и даже приветствовалась, как наиболее эффективная. Трактаты Жун Чэна и У Чэна, «Рецепты укрепления силы» Хуанди занимали особое место в даосском обучении. Сяо Синчэнь принял решение – он попробует совместную медитацию, вернее её подобие – ведь его «напарник» так и не пришёл в сознание, ждать от него активного участия не приходится. А до «тропы парного совершенствования» у них даже с Сун Ланем не дошло, что уж говорить о босяке и пакостнике! Первым делом Даоджан отправил А-Цин погулять в город, заодно и новости узнать. Не хватало ещё, чтобы она своим очередным воплем нарушила и так сомнительный в своей успешности ритуал! Усадил тело «напарника», прислонив к изголовью кровати и обложив подушками. С ногами было труднее: чтобы согнуть ноги в позу для медитации, пришлось снять ограничивающие дощечки и быть очень осторожным. Сев напротив, касаясь коленями коленок «напарника» и взяв его ладони в свои, Сяо Синчэнь обратил свой «взор» вовнутрь себя, представляя своё Золотое ядро, сеть меридианов, направляя Ци к ядру, от ядра к рукам и пытаясь «нащупать» чужую «сеть». Ци доходила до ладоней и как будто упиралась в невидимый барьер, откатывала от него и возвращалась к ядру. Сяо Синчэнь не сдавался. Ведь он чувствовал меридианы и ядро Сюэ Яна. Нужно было только к ним пробиться! На третий или четвертый раз Сяо Синчэня осенило! Ведь Сюэ Ян не управляет своей Ци, Сяо Синчэню надо работать за двоих, чтобы замкнуть их меридианы в одно кольцо. Он уложил одну ладонь сверху левой ладони Сюэ Яна, а другую – снизу правой и снова направил Ци к рукам. Только к одной, правой, пуская её тоненьким потоком, чтобы ослабленные меридианы «напарника» могли его принять. И это получилось! Тонкий поток Ци из тела Даоджана проник в меридианы левой руки Сюэ Яна и устремился к его ядру, откуда медленно, как бы нехотя, направился к правой руке и Синчэнь почувствовал, как чужая вязкая и тяжёлая Ци влилась в его тело. Это было почти больно. Чужая Ци обжигала меридианы, как кислотой. Когда она влилась в ядро, Синчэнь почувствовал во рту отвратительный вкус крови и жгучую горечь, но не остановился. Разбавляя своей Ци чужую, очищая её от эманаций тьмы и крови, сжигая их в своем мощном Золотом ядре, Синчэнь снова и снова направлял поток к Сюэ Яну. И с каждым разом возвращающаяся Ци становилась чище, а меридианы Сюэ Яна могли принимать и удерживать больший поток. Сяо Синчэнь чувствовал себя вымотанным. Лоб покрылся испариной, а на лице чувствовалась липкая влага. Кровь. Он ощупал повязку на глазах – так и есть, она была пропитана кровью. Да уж! После такой «парной медитации» впору помедитировать в одиночку для восстановления сил! Уложив Сюэ Яна на кровати и проверив ещё раз его ядро (делать выводы было рано, посмотрим, что будет через шичень!), Даоджан направился к кухне. Надо было умыться и поменять повязку, пока А-Цин его не увидела и опять не перепугалась. Да и окровавленную повязку неплохо бы застирать, а то «перепуганная» малявка устроит разнос за очередную стирку! ************************************** Эксперимент оказался успешным и Сяо Синчэнь повторил «парную медитацию» ещё несколько раз. Хотя парной её называть было ошибочно, потому как «пара» продолжала сидеть безмолвной тушкой, совершенно не участвуя в процессе. Сяо Синчэнь привычно пропускал объединенную Ци по меридианам, очищая её своим ядром и наполняя меридианы и ядро Сюэ Яна очищенной и разбавленной своей Ци. Он уже начал привыкать к металлическому привкусу и терпкой горечи «ядовитой», как её хозяин, Ци Сюэ Яна. За неделю ядро пакостника окрепло, светилось ровным чистым светом, а меридианы надёжно удерживали Ци. Раны на голове и плече затянулись, перелом успешно срастался, но сознание так и не возвращалось. Всё это время Сяо Синчэнь прикладывал все свои силы, чтобы не дать уйти Сюэ Яну к Жёлтому источнику, сам буквально падая в изнеможении, что он совершенно забыл о своей ненависти к этому убийце. А стоило подумать, что он будет делать, когда Сюэ Ян очнётся, здоровый и сильный. Уходя на Ночные охоты, Даоджан отправлял А-Цин ночевать на постоялый двор, хозяин которого за помощь в уборке разрешал девочке переночевать в комнатке рядом с кухней. Так было спокойнее. И всё-таки в дом Даоджан заходил, испытывая сильное волнение – вдруг Сюэ Ян очнулся. Но дом встречал тишиной, а его враг всё так же лежал неподвижно. А если Сюэ Ян откроет глаза, увидит Сяо Синчэня и… А что «И»? Скажет: «Привет, даоджан! Вот мы и встретились»? А что сказать ему, Даоджану, когда его враг очнется? « Здравствуй, убийца! Это я тебя спас»? И что потом делать? Вызвать на бой и убить? Вот это был бы номер! Приложить столько усилий, чтобы не дать умереть, и убить своей рукой! Может, отпустить на все четыре стороны? Чтобы он ещё парочку мелких кланов вырезал вместе с собаками? А вдруг он встретит Сун Ланя? И Цзычэнь его убьет…. Сяо Синчэнь окончательно загнал себя в угол. О, бессмертные Небожители! Кто-нибудь, подскажите, что теперь делать? Синчэнь решительно хлопнул ладонями по коленкам и поднялся с лавки, на которой страдал уже почти полшиченя в раздумьях. Ну, если говорить о том, что делать «теперь» – не мешало бы помыть это тело, особенно волосы. Рана на голове зажила, а слипшиеся грязные волосы, слегка обтертые от крови ещё в первый день, уже давно дурно пахнут. – А-Цин! – позвал он, – Мне нужна твоя помощь! ************************************** Всё это время А-Цин угрюмо наблюдала, как её Даоджан возится с очередным «побитым псом». На этот раз всё было очень-очень плохо. Что что-то не так она поняла ещё в первый день, когда Даоджан заплакал кровавыми слезами. И как бы тот её не заверял, что это не страшно и пройдёт, А-Цин еще несколько раз замечала кровавые следы на его лице и плохо отстиранные пятна на повязках. Он постоянно вливал свою Ци этому поганцу, а потом лежал на тюфяке около кровати бледный, с испариной на лбу. Эта «побитая псина» и то выглядела лучше! В последнее время Даоджан совсем поплохел. Всё чаще он застывал на месте, как будто внезапно вспомнив о чём-то неприятном, плохо ел и почти не спал, всё свободное от Ночных охот и лечения время медитируя. Уходя ночевать в город, А-Цин на следующее утро бежала домой, волнуясь, не случилось ли чего за время её отсутствия. Она старалась не расстраивать Даоджана. Не шумела, не ругалась, делала всю работу по дому и наблюдала, пытаясь понять, что же всё-таки с ним происходит. Поэтому, когда тот бодрым голосом позвал её, она с радостью кинулась помогать. Оказалось, дело опять было в этом паршивце! Помыть его приспичило! Делать ей больше нечего! Ладно, хоть её участие заключалось только в том, чтобы подготовить чистую одежду, полотенца и простыни. На придвинутый к кровати низенький столик Даоджан поставил лохань с водой и подогрел её своей Ци, засыпав какие-то травы. – Вот, – не удержалась А-Цин от едкого замечания, – а с талисманом было бы удобнее! – Согласен, – рассеяно ответил Даоджан. – Иди пока, я тебя потом позову. И двери в комнату прикрой! А-Цин два раза просить не надо было. Даоджан сдвинул матрас, на котором лежал Сюэ Ян, переложил его на доски кровати на тот самый халат, что одел на него в первый день, снял «полуштаны» и стал аккуратно обтирать смоченным в травяном настое полотенцем, стараясь не думать о теле под его руками. Он – лекарь, перед ним – больной! Вытерев вымытое тело сухим полотенцем, Синчэнь переложил его обратно на матрас и одел в чистые рубаху и штаны. Далее опять нужна была помощь А-Цин. Пока Даоджан держал на руках безвольное тело Сюэ Яна, А-Цин застелила доски кровати старой простыней и Даоджан уложил «пациента» так, чтобы волосы свисали с края кровати. Сменив в ушате воду и принеся еще один таз, Даоджан, сидя на полу, опустил в таз волосы Сюэ Яна. А-Цин из ковша поливала тёплой водой, а Даоджан аккуратно промывал жёсткие тяжёлые пряди, намыливал и опять смывал, пока под пальцами не перестали попадаться слипшиеся участки. Нащупав лысинку на затылке, которую сам же и выбрил, Сяо Синчэнь улыбнулся и послал немного Ци на область раны. «Чтобы быстрее зажила!» – объяснил он это сам себе. А-Цин не разглядывала раньше поганца. Сейчас, поливая осторожно воду на его волосы, она смотрела на это лицо, уже без синяков и ссадин. «А он красивый!» – подумала она. Высушив волосы Сюэ Яна полотенцем, Сяо Синчэнь опять держал его на руках, пока А-Цин убирала воду и застилала постель. Уложив тело врага, Даоджан вынес тазы с водой – а то А-Цин опять будет возмущаться, что сорвала спину! Вернувшись в свою комнату, он нашёл гребень Сюэ Яна и сел на кровать, уложив его голову себе на колени. Осторожно, прядь за прядью, Синчэнь прочесывал еще слегка мокрые волосы своего врага, пока они не стали свободно рассыпаться в его руках. Волосы у Сюэ Яна были густые, жёсткие и тяжёлые. Синчэнь пропускал их между пальцами, наслаждаясь новыми ощущениями. Поддавшись внезапному порыву, он, поддерживая одной рукой затылок, другой круговыми движениями стал массировать кожу головы, посылая короткими волнами Ци по пальцам. В голове Сяо Синчэня было пусто, как во время медитации, а губы сами расплывались в улыбке. И именно в этот момент в комнату заглянула А-Цин и встала как вкопанная, увидев эту картину: её Даоджан держал на коленях поганца, почёсывал ему голову, запустив светящиеся голубым сиянием пальцы в волосы, и улыбался, как последний дурак на ярмарке с выражением безграничного счастья на лице! Боясь даже вдохнуть, А-Цин тихонько на цыпочках развернулась и всё так же на цыпочках вышла из дома. Это было слишком… ************************************** Это было слишком! Сяо Синчэнь тряхнул головой, освобождаясь от наваждения. Уложил тело Сюэ Яна и укрыл одеялом. Убирая гребень, наткнулся рукой на кулёк с конфетами, что нашёл в кармане его одежды. Достал одну и зачем-то (он не стал думать «зачем» и «почему») положил её на подушку рядом с лицом Сюэ Яна и тихо вышел из комнаты. Уже закрывая за собой двери, Сяо Синчэнь настороженно остановился: острый слух не мог его обмануть – он услышал тихий стон! Одним движением, как в бою, Синчэнь оказался около кровати. Еще некоторое время он сидел рядом на полу у изголовья, прислушиваясь к ровному дыханию, но Сюэ Ян по-прежнему молчал…. ******************************** Это было слишком! Забившись под навес в дальнем углу двора, усевшись на перевернутый гроб, стоявший здесь со времён прежних хозяев и используемый как лавка, А-Цин невидящим взглядом уставилась перед собой. Перед глазами стояло лицо её Даоджана с этой глупо-счастливой улыбкой и руки, перебирающие волосы этого поганца. Как этот полуживой труп мог вызывать у Даоджана такие чувства?! Какая-то тёмная магия здесь замешана? Другого объяснения она не находила. Просидев так с палочку благовоний, А-Цин вернулась домой. – А-Цин, – позвал её Даоджан, – у тебя всё в порядке? Девочка зашла к нему в комнату. Даоджан сидел на циновке у кровати. – Ты поужинала? – заботливо спросил он. – Я не хочу, – ответила та, собирая последние силы, чтобы не разрыдаться: на подушке у лица столь ненавистного «гостя» лежала КОНФЕТА. Змея, свернувшаяся в её животе, подняла голову.