Гарольд Вард и Таинства Магии

Гарольд испуганно подскочил, сорвав с себя одеяло. Глаза ошалело метались, не способные различить что-либо в предрассветной тьме. Оглушительный звон рядом с кроватью стал причиной побудки, но не испуга. Вард хлопнул по будильнику и мерзкий звук пропал, зато остался грохот сердца. Несколько глубоких вдохов слегка уняли готовый к активным действиям организм, и Вард поёжился от холода. Мокрое от ледяного пота тело и кровать вызвали не лучшие ощущения. Он долго не мог уснуть ночью, и проспал, скорее всего, лишь пару часов, а потому не знал, благодарить ли ему чёртовы часы за избавление. Кошмар явно оказался чудовищно страшным, а сон удивительно крепким. Гарольд спешно поднялся и пошёл в душ, костеря себя за то, что неведомо где оставил тапки, а в темноте не смог найти. Паркет, конечно, не ледяной бетон, как в прошлой квартире, но приятного тоже мало. Плитка в ванной колола босые ступни тысячами игл, как и поток горячей воды. Утреннее омовение не заняло больше десятка минут, и теперь Вард смотрел на огромное мокрое пятно в постели. Выглядело это неоднозначно, и если бы подобное увидели — постыдная кличка пристала навечно. Время поджимало, поэтому он раздел одеяло и подушку, сдёрнул простынь и перевернул матрас. Посчитав, что этого достаточно, Гарольд бросил улики в корзину, на ходу доел последний бутерброд, и поспешил одеться в форму. Оставалось всего десять минут до назначенного времени, и он, окинув напоследок комнату, отправился навстречу новому дню. Вард тихо постучал три раза в дверь, которая на третьем ударе отворилась. Седой сидел за столом и попивал что-то горячее. — О, даже на пять минут раньше срока. Ну присядь тогда, пока я не закончил. Гарольд отметил, что старику явно понравилась пунктуальность, раз он даже не добавил оскорбление в конце. Коротко поклонившись, Вард присел напротив и уставился на стол. Смотреть в глаза этому магу всё ещё было чрезвычайно неприятно, словно на гроб с хорошим знакомым внутри. Несколько минут сидели молча. Седой перелистывал пожелтевшие страницы, да так скоро, что Юноша успевал прочесть только первые пару слов. Конечно, читать перевёрнутый текст неудобно, и за то же время он успел бы осилить строчку, однако никак не обе страницы. Последний лист оказался перевёрнут, и высушенный неумолимым временем палец поддел обложку. Кружка также переместилась на стол. — Судя по тому, что ты так молчалив, а у меня на тебя приказ о пяти отработках, Долгорукий научил манерам лучше всяких книг, кхэ-кхэ-кхэ. Гарольду многое хотелось высказать старику, но инстинкт самосохранения всегда побеждал глупые порывы задетой гордости. Без неё прожить можно, даже неплохо, а вот калекой — сложно и бесперспективно. Если вообще сумеет пережить подобный суицидальный акт. — Можно сказать и так, ваше… Гарольд сделал паузу, чтобы Седой мог представиться, но тот лишь махнул рукой. — Я слишком стар и отошёл от дел, чтобы носить титул. И слишком ценю оставшееся время, чтобы тратить его на церемониал или, хуже того, подхалимство. Величай меня Николаем Григорьевичем, и на Вы. Не потому, что я такой гордый, а потому что дожить до моих лет в нашем обществе — невероятная заслуга, уж поверь. Так что видишь у мага седину — будь вежлив. Если хочешь протянуть подольше, само собой. Ну-с, Гарик, подымай задницу и пошли, покажу, куда тебя занесла нелёгкая. Николай с кряхтеньем вскочил на ноги и бодрым шагом направился к выходу, что создало некий диссонанс, но Вард решил не обращать внимание на закидоны сухофрукта. Хорошее настроение у человека, что только в плюс. — Николай Григорьевич? Гарольд поравнялся с Седым, пересилил опасение и решил воспользоваться благодушием коменданта. — Ну спрашивай, минутка у нас есть. — Кто наши враги? Старик бросил чуть удивлённый взгляд на Юношу, губы его дрогнули, намекнув на улыбку, но и только. — Хороший вопрос, несвоевременный, но хороший. Это ты и так узнал бы из книг или от напарников, но раз так интересно… Если очень коротко, то против демонов, однако сами они сюда пока попасть не могут, поэтому засылают своих пешек. Их мы и убиваем при любой возможности. Хотя всех не переловить, некоторые ускользают, прячутся, растут в силе, группируются и наносят удар уже по нам. — И часто они нападают? — На каждое отделение около двадцати раз в год. Порядка сотни-другой трупов в год, только в нашем отделении, если тебя это интересует, конечно. В голосе старика чувствовалась определённая издёвка, насмешка, вот только у Варда от услышанного душа ухнула в пятки. Сотни трупов — это практически приговор для него. Ведь жалеть бездарность никто не будет. Тем временем они дошли к, как понял Гарольд, учебному корпусу, и остановились у двери с характерной надписью: «туалет». — Ну входи, Гарик, узри своих настоящих врагов на ближайшую неделю, кхе-кхе-кхе. Вплоть до этого момента у Гарольда не находилось объяснений хорошему настроению Седого, зато теперь всё встало на свои места. Трухлявый садист испытывал истинное удовольствие от страданий других людей, хотя в сущности своей, как показалось Юноше, вовсе не был злым. Странное сочетание черт характера не сильно волновало Варда, в отличие от предстоящей работёнки. — А почему нельзя использовать магию? Николай обернулся и хитро взглянул своими пронзительными глазами, всё ещё сверкая широкой улыбкой. — Потому, что это наказание для провинившихся. В обычное время я сам этим занимаюсь, но в остальное слежу, чтобы такие оболтусы как ты познали радость общественно полезного труда, хэ. У нас очень небольшой коллектив, Гарик, все обо всех всё знают, тут сложно что-то скрыть. Не смотри, что такие как Долгорукий выставляют своё положение напоказ. У нас всех общая цель — протянуть подольше. Иерархия важна в управлении, на поле боя, без этого никак, а вот в повседневности большинство предпочитает не заострять внимание на различиях. Впрочем, в основном все кучкуются по способностям и своим четвёркам, так что лучше придерживайся этикета… Ну что же, вот инвентарь, натягивай перчатки, намордник если хочешь, и вперёд. На каждом этаже по два отхожих места в противоположных концах, так что работай в темпе, но качественно, иначе заставлю переделывать и тогда до ночи тут застрянешь. Бывай, бестолочь. Старик, насвистывая весёлую мелодию, отправился восвояси, а Гарольд некоторое время смотрел ему вслед. Ответы на вопросы, как это и бывает, только множили эти самые вопросы, а Варду оставалось смириться с обстоятельствами и ждать, ждать потерявшуюся светлую полосу. Он посмотрел в небольшую кладовку, где стояла тележка со специфическим инвентарём. Вздохнув, Гарольд внимательно изучил содержимое, достал новые резиновые перчатки, надел маску, и пошёл оценивать глубину, проблемы. К его удивлению, в кабинках всё оказалось опрятно, даже относительно чисто, писсуары так же не нуждались в длительном отдраивании, как и умывальники с полом. Конечно, радости по этому поводу Юноша не испытывал, скорее разочарование оказалось не настолько большим. Гарольд иногда убирался в квартире, в том числе и в ванной с туалетом, так что основы знал вполне приемлемо, даже не считал подобного рода занятие унизительным. Однако, то в собственном доме, а здесь, при посторонних, которые неизменно будут заходить в столь популярное место… Он вновь вздохнул, окончательно примирился с горькой судьбой, и взялся за грязное дельце. Работа шла бодро, однако внутренние часы настойчиво твердили об утекающем времени. Гарольд признавал, что несмотря на практически идеальную чистоту помещения, все процедуры затянулись на дольше, чем хотелось бы. Окинув взглядом результаты труда, он не заметил решительной разницы. С другой стороны, признавал — за неделю без уборки тут образовался бы настоящий срач. Вард не знал, всё ли сделал, и правильно ли, но однозначно всё от него зависящее. Оставалось надеяться, что Седой не будет придираться, иначе действительно придётся здесь ночевать. Тележка мерно катилась по коридору. Здание постепенно оживало. Тут и там встречались одиночки и стайки учеников. Особого внимания ему не уделяли, максимум — бросали мимолётный взгляд, чаще — полностью игнорировали. Часы в холле показали начало восьмого, чем немного огорчили Юношу. Выходило, что пахать с таким темпом минимум до часа, а хотелось побольше узнать о, да о всём! Гарольд так задумался, что едва не пропустил нужную дверь. Только табличка выполнена не в синем, а красном цвете, что, наверное, обозначало сторону здания. Впрочем, местные устои в данном случае мало заботили Юношу, в отличие от скорости выполнения поставленной задачи. В этот раз он решил поставить у входа знак «мокрый пол», во избежание эксцессов. В этой части планировка оказалась иная, без писсуаров, зато с восемью кабинками вместо пяти. Взяв в одну руку ёршик, а в другую чистящее средство, Вард пошёл к первой кабинке и открыл дверь. — Бля… Всё встало на свои места, а вот Вард спустя секунду кардинально изменил положение в пространстве. Тонкая девичья ручка с немыслимой скоростью практически уткнулась ему в грудь и невидимая сила, подобно автомобилю на полном ходу, вышибла весь воздух, отчего в глазах резко потемнело, а затем звонкий удар разбитого стекла поставил точку в сопротивлении беспамятству. *** — Проснись и пой, Гарик! Бодрый, благодушный голос Седого калёной иглой вонзился в уши, за краткий миг поразил весь мозг, и принялся за тело. Всего после одной судороги боль схлынула, только в черепной коробке поселилась назойливая мигрень. Яркий свет ударил по глазам, и мигрень десятикратно усилилась на краткий миг. Пока Вард протирал глаза, Николай продолжал: — Ты, оболтус, зачем к девкам полез? Так засвербело, кхэ-хэ-хэ? Гарольд наконец привык к освещению и смог оценить окружение. Находился он всё там же, лёжа на холодном кафеле, только над головой висело целое зеркало, что ничуть не удивило, в отличие от совершенно здоровой головы. Вард опёрся на локти, чтобы оценить состояние, и мир ожидаемо закачался, пришла лёгкая тошнота. Седой наконец прекратил потешаться и выжидающе сверкнул глазами. Гневить его не хотелось. — Откуда мне было знать, что здесь будет женский туалет? Старик прищурился. Варда пробил озноб. — А тебя не смутила табличка другого цвета? А то, что ты должен был проходить мимо такой же ещё со мной? Он напрягал память как мог, но так и не вспомнил этот момент. — Я задумался. А табличка могла значить просто другую часть корпуса. Николай хмыкнул и Вард почувствовал, словно стало легче дышать. Магия или обычный страх, вот что на миг заинтересовало Юношу. — Балбес, нечего сказать, но странно, половинчато везучий… Встрял ты конкретно, не сомневайся. Эта пигалица тебе так просто не простит, хоть я и замял инцидент, на первый раз. Он точно уловил предупреждение за благодушной улыбкой, и ни капли не сомневался, что произошедшее превзошло все ожидания старого садиста, развеяло скуку. Однако больше таких поблажек не будет. — Благодарю. Гарольд с кряхтеньем поднялся, в теле чувствовалась слабость, и поэтому требовалось уточнить нюансы. — Долго я пролежал? Мне продолжать уборку? Седой заложил руки за спину и посмотрел с хитринкой. Казалось, будто его настроение поднялось ещё немножко. — Минут пятнадцать, пока я тебя латал и убирал за тобой беспорядок. По поводу второго вопроса, сам как думаешь? Думал Юноша много, да толку с того оказалось чуть, а вот вреда… — Думаю, что отнимаю у Вас драгоценное время и мне нужно поскорее вернуться к отрабатыванию наказания. Гарольд с апломбом козырнул, надеясь на понимание и благодушие старика. Тот не подвёл, широко улыбнулся. — Ц, как завернул. Не такой уж ты пропащий, авось и не преставишься в первом же патруле. Хотя, если будешь таким внимательным… Посмотрим, посмотрим. Николай махнул рукой и направился к выходу. Вард же сглотнул тугой комок страха, и покатил тележку на выход, справедливо опасаясь оставаться наедине на враждебной территории. Как оказалось, мужскую уборную он благополучно пропустил. Привычка витать в облаках явно перешла из потенциально опасных в разряд смертельных. Гарольд, не будь дураком, прекрасно осознавал, что в обычных условиях подобные травмы вполне могли стать фатальными. Вард благополучно убрал ещё три помещения, когда его впервые окликнули. — Хей, новенький! Загоняй инвентарь, мой лапы и топай за мной. Низкий парень с относительно непримечательным лицом стоял опёршись на дверную раму. Единственное, что выделяло его — яркие глаза с красной радужкой и такого же цвета волосы, стянутые в пучок на затылке. — Сразу предупреждаю, я не из «этих», так что смотреть смотри, а руками не трожь. Заминку и слишком пристальное внимание Гарольда красноглазый оценил по своему. — Ладно, мы и не таких уламывали. Вард сам не понял, когда успел настолько потерять страх, раз ляпнул такое незнакомцу. Видимо, стресс вконец расшатал нервную систему, иного объяснения он не видел. Напряжённо замерев, оба парня играли в гляделки несколько секунд. — Пф, ха-ха-ха! Красный громко захохотал и схватился за живот. Гарольд облегчённо выдохнул, но до конца не расслабился. Впрочем, спокойно развернулся, снял перчатки с маской и затолкал тележку в кладовку. — А у тебя есть яйца, новенький! Только не зарывайся так больше, иначе поруганная честь, все дела — придётся тебя сжечь. Широкая улыбка обнажила ряды настоящего кошмара стоматолога — такой клиент не принесёт и копейки. Тон был извиняющимся, но Юноша печёнкой ощутил угрозу — не шутил. — Понял, Ваше Сиятельство. Только сейчас он рассмотрел на груди Красного герб в форме пламени и нашивку князя. Холодок пробежал по спине, запоздалый страх промелькнул и исчез. Гарольд вымыл руки под внимательным взглядом и подошёл, не рискнув пока открывать рот. — Рад, что мы друг друга поняли. Не хотелось бы убивать своих. А теперь в темпе, пока всё не разобрали. Вард не совсем понимал, чего этот перец от него вообще хочет, однако постепенно проклёвывающееся чувство ранга подгоняло вслед за быстро семенящим князем. Только спустившись на первый этаж он понял, куда его вели. Небольшая столовая, напоминающая кафе современной обстановкой, приятно взбудоражила пустой желудок ещё на подходе. Великолепный запах жареного мяса, помимо всего прочего, заставил живот жалобно урчать. Красный степенно кивал незнакомым Варду парням, одному дал «пять», задорно улыбался девчонкам. У стойки их встретили недружелюбно, поскольку небольшая очередь не стала для целого князька препятствием. Гарольд не рискнул следовать дурному примеру, остановившись чуть в стороне. Зато Красный времени зря не терял, и всего спустя полминуты бодро направился к ближайшему пустующему столику. Два подноса послушно летели за ним, повинуясь неизвестной магии. Князь плюхнулся на жалобно скрипнувший стул и приземлил нескромные яства на столик. Вард не отставал, тоже уселся и оценил подробно содержимое тарелок. — Так-с, паста, стейк, булочка, компот — это мы оставим. Персики любишь? Собеседник скороговоркой перечислил виды еды, выглядящие, словно с меню дорогого ресторана. — Вполне, Ваше… — Прекращай. Полным обращением можешь только к старшему поколению обращаться или если о чём-то просишь, либо извиняешься. Пустое раболепие давно вышло из моды. Обычного обращения на Вы почти всегда достаточно. Князь помахал рукой, с отвращением посмотрел на фрукт, и передал его Варду. — Спасибо. А почему почти? Красный вытащил из кармана длинный шелковый платок, заправил его за ворот рубашки, и столовые приборы в его руках замелькали с огромной скоростью. Юноша не отставал. Великолепные блюда, достойные медленного смакования, беспощадно, варварски поглощались молодыми организмами. — И в семье не без урода. Есть тут у нас фрики, мнящие себя древними родами. Нет, я не спорю, родословная у них будь здоров, перед парочкой даже я смотрюсь блекло, но зачем эти заморочки? Все и без того знают, что они круты до безобразия. Князь разрывался между желанием побыстрее набить живот, и высказать наболевшую, возможно, тему, за что одарил Варда осуждающим взглядом. Наверное, вбитые в подкорку правила этикета не позволяли ему говорить с набитым ртом. — Понял, тогда лучше перебдеть. — Тоже верно, в твоём положении… А, точно, где мои манеры! Позволь представится, Евгений Суворов. Руку не даю — не по чину. — Гарольд Вард, рад знакомству. Несколько минут ели в тишине. Немаленькие порции исчезали в мгновенье. Слишком вкусными оказались, слишком оголодал Юноша. Но столь важное занятие не помешало рассматривать окружающих людей, точнее магов. Количество парней, навскидку, соответствовало женским особям. Но что действительно бросалось в глаза, так это правильность черт лиц, отсутствие изъянов, очков. — Тут девушки покрасивее, да? Но ты слюни утри, с таким слабаком навряд ли кто-то захочет замутить. Хотя язык у тебя, похоже, подвешен, и в голове не один только ветер, так что кто знает. Я бы всё равно попробовал на твоём месте. Красный стал меланхолично-серьёзным, откинулся на спинку и взялся за последнее — компот. — Почему, если шансов практически нет? — М-м, ты ведь толком ничего не знаешь, да? Ничего, освоишься быстро. К твоему вопросу — жизнь коротка. А жизнь мага, по статистике — очень. Большинство из тех, кого ты сейчас здесь видишь, не проживут и пяти лет. Из одного набора в пару сотен магов, спустя десять лет, хорошо если останется десяток человек. Мы должны брать от жизни всё, пока не сдохли. Ладонь князя с силой ухватила воздух, в глазах мелькнула смиренная решимость. Гарольд на этот раз не испытал особого страха. Всё это он уже понял, хоть и не принял до конца. — А зачем это? Разве нельзя просто уйти? Женя сбавил обороты и кивнул, будто самому себе. — Увы, для рождённого с проклятым даром есть, по сути, всего два исхода. Сдохнуть от рук попаданцев во всеоружии, с верными напарниками рядом, или же в одиночестве. Условно безопасных мест вроде этого всего десяток в мире. А там, за их границами, тебя найдут, не сомневайся, и почти наверняка возьмут живым. Поверь, ты не хочешь знать, что с тобой сделают демонопоклонники. А по поводу зачем, всё ещё проще. Кроме вышеперечисленного есть ещё такая штука, пока тебе слабо понятная — долг. Не понимаешь, да? Говорю же, всё очень просто. Это наш мир, наша настоящая Родина, а вторженцы пришли без спроса, и хотят уничтожить всё, что не смогут поработить и извратить. А кроме нас, магов, больше некому защитить наш Дом и обитающих в нём людей. Князь умолк и несколько секунд отстранённо смотрел в кружку, а затем встрепенулся, мотнул головой, допил компот в пару глотков и вновь улыбнулся как прежде. — Да ты не грусти — умрёшь грустным, ха-ха-ха! Гарольд веселья не разделял, однако признал, что парень перед ним вовсе не обалдуй, каким казался на первый взгляд. Вард тоже прикончил обед, оставив на потом только персики. — Я конечно благодарен, не сомневайтесь, но зачем Вы мне помогаете? — А, да тут всё просто, дед попросил. Ну, седой такой, со страшным взглядом, вспомнил? Так вот, встретились мы, а он и говорит, мол, новенький нормальный парень, да только с огромным талантом влипать в неприятности, присмотри за ним на обеде. Судя по его выражению лица, это решение далось нелегко. Бедный дед разрывался между желанием посмотреть, что ты выкинешь при таком скоплении народа, и нежеланием видеть твой трупик, хе-хе-хе. Женя мерзко ухмыльнулся и подмигнул, будто сообщил нечто смешное по-секрету, и ожидал понимания от собеседника. Уголки губ Варда против воли тоже поползли вверх. Живое воображение мигом подкинуло образ Седого, сокрушающегося от своей доброты. Он попытался скрыть улыбку за очередным глотком, но жидкость пролетела мимо и вообще всё содержимое кружки устремилось аккурат на брюки удивившегося Юноши. Гарольд посмотрел вниз, на здоровенное пятно на брюках, резко поднял взгляд на Красного, уже записав того в разряд недругов, но встретился с точно такими же глазами. Лицо князя застыло в жуткой гримасе, пока губы не сомкнулись в тонкую линию, а радужка глаза стала ещё ярче. Его рука метнулась вниз, к палочке, и прохлада на брюках исчезла вместе с пятном, переместившись на пол. Князь зло смотрел за спину Юноше. Гарольд обернулся и увидел за соседним столиком веснушчатое личико, искажённое ненавистью. Против воли он вздрогнул, узнав в незнакомке ту самую, что чуть не отправила его к праотцам этим утром. Юноша обернулся, не желая показывать страх. К его удивлению, Евгений вдруг усмехнулся и подмигнул, но сердце Варда замерло от нехорошего предчувствия. — Маринка, моё сердце разбито! Я целую неделю ухаживал за тобой, и не добился даже капли взаимности, а стоило новенькому вломиться к тебе в кабинку, как ты уже заигрываешь с ним! Бедный я, бедный я! Князь говорил громко, эмоционально, и с каждым произнесённым словом в глазах Гарольда становилось темнее. Его бросило в холод, тут же накрыв жарой. Интуиция не кричала, вовсе нет. Она посмотрела на обстановку, одела траурный наряд и начала читать молитву за упокой. Варду тоже очень хотелось, но он молитв, к несчастью, не знал. Юноша понимал, что выходка некой Марины задела честь Красного, и тот не то, чтобы хотел, но был обязан ответить на выпад. Впрочем, понимать то он понимал, да вот только умирать ой как не хотелось! Вард с силой втянул воздух. Ему казалось, что грудь сдавило тисками. В ушах громко стучало, и пришлось напрячься, чтобы не пропустить ответ. Однако, смог услышать только тихие перешёптывания вокруг. И это было очень, очень дурным знаком. До речи князя столовку наполняли десятки голосов. Открыв глаза, Гарольд увидел ухмыляющуюся рожу Красного. Позади послышался звук отодвигаемого стула, и страх вынудил обернуться. Разъяренная девка медленно подходила к ним. В ярких небесных глазах читался приговор. Не сейчас, конечно, в это Юноша не верил, не хотел верить, зато в скором будущем. Неожиданно для себя, Вард расслабился, почувствовал необычайное спокойствие. Время замедлило неумолимый бег, а в прояснившейся голове успело промелькнуть множество мыслей. Шаг. Всего один шаг разделял палача и жертву. Протяни он руку, и коснулся бы её, своей смерти в красивой обёртке. Ассоциации потянулись одна за другой, и привели к совершенно неожиданным выводам, а они, в свою очередь, подчинили тело единой цели. Марина глубоко вдохнула перед словесной дракой и собралась хлопнуть руками по столу. Но не успела она коснуться дерева и закончить шаг, как Гарольд одним движением перехватил запястье левой руки и протянул по столу. Его левая нога вклинилась между стройных ножек, вторая рука обхватила талию, и он поднялся, довернув корпус. В оглушительной тишине раздался гром битой посуды, за которым никто не расслышал грузное приземление девицы на опустевший стол. Вард не медлил ни мгновенья, навалился сверху. Марина смотрела своими огромными глазищами на него, всего с нескольких сантиметров они казались ещё красивее, особенно без позабытой злобы. Их губы соприкоснулись, и в приоткрытый ротик тут же ворвался наглый язык, неумело тыкаясь всюду. Звенящую, немую тишину наполнили чавкающие звуки, пока руки Юноши перемещались на мягкие выпуклости девицы. Та застыла каменным изваянием, глаза смотрели сквозь него, не веря в происходящее, но грубые прикосновения заставили сфокусировать взгляд, стремительно разгорающийся ненавистью и яростью. Гарольду было плевать на всё, кроме обезличенного, но такого манящего женского тела под ним, в полной его власти. И ме́сти, ме́сти слаще всяких губ, за ещё не сбывшееся, но неотвратимое. Глухой удар нежного девичьего кулачка в висок надёжно выключил помутнившийся рассудок Юноши.