Твои холодные руки

Холод пробирал до костей. Сильный ветер, что то и дело окутывал тела вздымавшимся снегом не прекращался. Вьюга? Не совсем. Ледяная погода и впрямь была неспокойная, но все ее прелести заканчивались на громком гуле ветра. Вокруг никого. Лишь они. Огромная снежная местность, серебряный снег, что блестел словно яркие звезды в небе, все это было до невозможности завораживающим, но они этого совсем не замечали. Ни звуков, ни холода, ни светящегося неба, лишь глаза друг друга да и тело. Мир сузился до небольшого мирного поля, на котором виднелось два силуэта, из которых один нависал над другим. Слезы уже давно высохли, покрывая розовые от холода щеки снежными следами. Кинжал, недавно глухо упавший в снег, оказался снова поднятым. Сколько времени уже прошло? Десяток минут? Может полчаса? Чтож, если только не пару часов.. На самом деле неважно. Это совсем не заботит лежащих в мягком снегу тел, все на чем они были сконцентрированы - это на друг друге. Оружие вновь возносится над лежащим тельцем, не решаясь сдвинуться дальше. Дрожащей рукой в перчатке охотник держит серебряную сталь, что напрямлена прямо в шею беловолосого полулиса. Таких он еще точно не встречал. Когда он только наткнулся на него, с самого начала он поставил себе цель - убить оборотня. Лучшим триумфом для охотника всегда было заполучение редкой шкуры, ну или как минимум, в его случае - шерсти. У Итаквы было человеческое тело, даже лицо совсем не как у животного, но при всем этом его выдавал пушистый белоснежный хвост, как и сами уши. Наверное, красивее этого лиса больше не найдется. По крайней мере так думал Фредерик. Сколько лет он охотился на разных видов диковин, но ни разу не встречал таких изумительных лисов. Сказать что он ему не запал в сердце равносильно чистой лжи. Но так или иначе все охотники хладнокровны. В априори должны быть. Никто не жалеет своих жертв, а если и жалеет, то спустя тысячи убитых тушек перестает. Так и с юным охотником. Его сочувствие давно исчезло, спустя столько то убийств, ему просто нет места в его сердце. Было, до тех пор пока он не встретил его. Мысли сразу начали то и дело путаться, наводя на странные выводы, но сразу же откидывая их, не позволяя думать о подобном. Да он ни в жизни не стал бы жалеть какого то лиса после стольких равнодушно убитых жертв! Он был уверен что сможет одолеть победу над ним как и над всеми остальными, но руки предательски дрожали. Да так, что в первую попытку кинжал попросту вылетел с рук. Беловолосый продолжал неподвижно лежать под своим покусителем. « Неужели тебе все равно на свои чувства? Тебе так важно отдаваться своей должности, даже тогда, когда предстоит убить любимого? » Да, именно. Внушая себе подобные принципы он давно следовал и продолжает следовать им. И никакой редкий лис не свергнет его уже долгий ненарушающийся закон. « Ты забыл о том, что я тебе говорил?.. Забыл ли ты о том, о чем обещал мне? Ты говорил что любишь меня, так почему же? » Опустивши попытки противостоять охотнику, он лежал, не снимая мягкой улыбки с лица. - Знаешь, убей меня, - резко выдает лис, - если ты так давно хотел, планировал, так чего колеблешься? Фредерик молчит. Стиснув губы он не дает волю эмоциям, как и чувствам, стараясь быть как можно отстраненнее от оборотня. Подсознательно разжигающийся огонь в груди, виной которого конечно же лис, не дает покоя. Знает же что сказать. Слезы наворачиваются с новой силой, от осознания и отчаяния, он ничего не может с собой поделать. Резко такая родная ладонь поднимается и касается щеки, скидывая соленые капли, что вот-вот бы уже высохли от холодного ветра. Охотнику щас не хватало только ласки, которая лишь отнимает его смелость и решительность, но он никак не может пойти против нее, только не против нее. Нежно гладя, стараясь не задевать мягкую кожу когтями, Итаква продолжал улыбаться; казалось не смотря на всю обстановку, его улыбка становилась только теплее и теплее. Мысли разрывают голову, которой остается только безостоновочно гудеть, в такие моменты утешить его мог только он. Фредерик наклоняется, опираясь об заснеженую землю по прежде дрожащими руками и едва касается губ оборотня. Как бы ему хотелось, что бы всего этого не было, что бы они не были теми кем есть. Что бы жизнь свела их в совершенно другом месте, в другое время, да хоть в другом мире, лишь бы они не должны были заканчивать так. На долю секунды чувствуется спокойность. Голоса в голове затихают, сердцебиение замедляется с бешеного темпа и ощущается тепло. Еще немного он задержится и сойдет с ума. Чувство дома, такого родного, беззаботной свободной жизни окутывают его. И как он только это делает? Почему именно он? Почему он может быть счастлив только с ним? Нет, не может. Никогда не сможет. Обреченно отстраняясь, Фредерик вновь берет кинжал, направляя острее прямо в сердце лису. Почему он все так же улыбается? Ему совсем все равно? Ненавижу. - Ты стал первым и последним человеком, что заставил меня волноваться раню ли я его когтями. Охотник уже его не слушал. Всматриваясь в расслабленное лицо, он не переставал думать, как ему это удается. В один миг все остановилось, писк в ушах и одновременная тишина. Печальная гримаса уже сошла с лица, не было ни сил, ни желания ее удерживать. Фредерик лишь слышал гул ветра и затихающие вздохи тела снизу. Снег шел не прекращая, тем самым засыпая уже умиротворенное бездыханное тело. Сняв перчатку, охотник поднес руку к бледному личику, смахивая снежинки, а затем струю крови изо рта. Снег под лисом медленно обрел багровый цвет, расплываясь в кривом пятне. Руки охотника были запачканы в крови его любимого, и он заслужил это клеймо убийцы. Еще никогда он так не оплакивал свою жертву.

***

Весна, 1879 год. Идя вдоль улиц окруженными уже расцветевшими цветами и ветками деревьев, Крейбург застегивал на ходу пуговицы черного пальто. В одной руке он держал аккуратно собраный букет белых роз. Вокруг щебетали птицы, бегали радостные дети, дамы начинали выходить в прекрасных платьях, так как погода становилась теплее. Фредерик невольно улыбнулся этой легкой картине, все вокруг расцветали с приходом весны, и он в том числе, по крайней мере надеялся на это. Подошев к железным воротам с разными узорами и остро образными верхушками, тело слегка пробила дрожь. Пройдя дальше по тропинке что окружало множество могил, он остановился у одной из них, на надгробии которой было выгравировано имя его возлюбленного. - Здравствуй, милый. Прошло три года с твоей смерти, я все еще жалею о содеянном. Я стараюсь забыть, отпустить, - опустив голову, он взял небольшую паузу. - Ты много значишь для меня по сей день, и я все еще безумно скучаю за тобой. Мне жаль. Положив цветы на могилу Итаквы, он последний раз взглянул на нее и развернулся. Теплая улыбка легла на лицо. Он знал, что он его слышит. И знал, что он его прощает.