***
Земля дрожала и гудела. Новый бросок, рëв ускорителей — и Титан Оператор на полном ходу влетает в заражëнного Спикера, впечатывая оппонента в здание. На голову тому сыпется бетонная крошка и водопад битого стекла. Спикер–Титан из последних сил старается встать. Его изваляли по земле, пинали ногой, да и немало оплеух по голове получил красный, покуда Оператор дурь из него выбивал. Вот и в этот раз Радиста притянули за руку, схватили под локоть и через бедро бросили — он обдирает спину об землю, и кубарем, как перекати-поле, укатывается в угол пустыря, который стал их рингом, местом побоища, местом расправы за грехи. Пока Камерамен Титан отвлëкся на очередного скибидиста, Спикермен поднимается на ноги, готовит пушки. Он перед собою ничего не видит от ярости, а паразит, дëргая за ниточки, как кукловод, наводит его безвольный прицел прямо на Оператора. Внезапно тот разворачивается, молча принимает выстрел из оружия, после чего мощным ударом заставляет ноги Спикера подкоситься. Странное чувство в районе затылка заставляет срываться на крик: Радист, наверное, оглушил уже всех, кто был в горячей точке. Камера хватает его за руки, не даёт вырваться, вцепляясь мёртвой хваткой бульдога, не меньше, хотя Спикер уже разодрал тому все рукава. Перед собой Спикер-Титан видит лишь голубой свет от объектива. Но слышит он больше. Сквозь собственный крик очень трудно различать слова, тем не менее он улавливает короткое наставление: — Спикер, смотри на меня, слышишь?! И он смотрит. Судя по ощущениям, бесконечно долго. Безумная боль вдруг резко пропадает, Камера ослабляет цепкую хватку на предплечьях Спикера, и тот с лязгом безвольно оседает на землю, как тряпичная кукла. Оператор в исступлении топчет полумëртвого паразита гигантской ногой где-то на переферии. Мир крутится юлой вокруг своей оси. Спикер на грани истерики замечает несколько покалеченных им же маленьких радистов, и ему становится дурно и тошно от простой истины. Он убивал своих же. Своими руками. Спикер тупо пялится на свои трясущиеся ладони в разодранных в тряпьё перчатках. Сколько же на них теперь чужой крови? Были б у Спикера глаза, он бы продемонстрировал самый отрешëнный "взгляд на две тысячи ярдов", который только видело человечество. Он слышит, как радуются маленькие агенты, видит, как один камерамен трясёт за плечи другого, товарищи-радисты ликуют и распевают ту самую песню — визитную карточку своего Титана. А сам Титан умирает внутри, и голова его жужжит, гудит, и, по ощущениям, вот-вот отвалится. Он процарапывает на земле глубокие борозды механическими пальцами, и плечи его вздымаются быстро-быстро. Колонка охватывает голову ладонями, пока чужие резонирущие голоса заполняют мысли: лишь бы не слышать, не слышать, не слышать... Спикер-Титан медленно поворачивается вправо и снова встречается с ослепительно-голубым объективом. Оператор смотрит на него, выжидая. Оператор сто процентов ненавидит его. Страшно подумать, скольких он убил и покалечил. Радист шарахется в сторону, как затравленный зверь, а затем джетпак уносит его в дрожащее от зноя небо. Через полчаса Камера догоняет его и молча смотрит со стороны, как Спикер яростно разносит кучку керамических засранцев, с пристрастием превращая их в кровавый фарш. — Эй... Ты там как? — внезапно подаёт голос Камера, подходя чуть ближе. Радист не отвечает. — Тебе нужна помощь? — Если только психологическая, — в агрессивной манере отвечает Спикер, и плечи его тяжело вздымаются. Оператор осматривается. Видит горы битой керамики, растоптанную плоть, превратившуюся в грязное месиво. Тем временем Радист сползает на землю, в эту вонючую падаль, обхватывая себя руками... До Камерамена-Титана доносится тихий скулëж. — Я бездарь. Я должен был их защитить, я... я... Оператор смотрит на союзника шокировано. Не то чтобы он не ожидал такого поведения, наоборот. Его больше поразили звуки, издаваемые Спикером. У роботов не было глаз, как и способности плакать, но вместе с тем у Камеры что-то неприятно защемило в груди от того, насколько страдания другого Титана ощущались... Живыми и настоящими? — Оу, — вздыхает старший, пытаясь протянуть руку к чужому плечу. — Убей меня, пожалуйста, — внезапно оборачивается к нему Спикер. Невероятно, но от него буквально веяло отчаянием. Камера бы поклялся, что никогда не видел более живого робота, как бы странно это не звучало. — Сдурел? — Альянсу будет лучше без меня... — Это неправда! — несвойственно громко воскликнул Оператор, опускаясь на колени рядом с младшим. — Посмотри на меня. Спикер медленно поворачивает голову. Снова встречается со свечением голубого объектива. Который раз за день на непозволительно близком расстоянии к себе. — Не смей так о себе говорить. Каждый в Альянсе надеялся, что у нас получится тебя вернуть. — Я всё равно не смогу смотреть никому из них в глаза после такого. TV-Титан так вообще меня убьёт, я ему экран расхуярил, — нервозно заламывает пальцы Спикер. — Да и ты тоже, по-хорошему, должен меня возненавидеть. Я ведь и твоего любимчика покалечил... — Вантуза? Он крепкий парень, скоро будет как новенький, — заверил его Камера, поудобнее укладывая на ладони рукоять молота. — Пошли. G-man сам себе задницу не надерëт... Он срывается с места и оборачивается, замечая, что напарник не сдвинулся ни на миллиметр. — Что-то случилось? — Почему ты так добр ко мне? — поднимает голову Спикер. — Не знаю, — пожимает плечами Камерамена-Титан. — Так получилось. Мне нет смысла на тебя злиться — мы же напарники. Руководствуюсь рациональностью. "На самом деле знаю." "Но ни за что не скажу."***
Знаешь, я на твоей стороне, Знаешь. Просто не можешь не знать. Даже когда в морду ветер и снег - Вот тебе схрон тишины и тепла. Даже когда ты докажешь свою правоту, Плечи расправятся, и распрямится спина, Даже когда станет больше не выгоден этот маршрут, Даже когда будет можно и нужно предать. Даже когда уже сбудется это «когда», Даже когда не увидимся, даже во сне. Если и есть применение слову «всегда» - Делай, и знай: я всегда на твоей стороне.***
Оператор проводит большим пальцем поперëк своей шеи, мол "Пизда тебе, кожаный". Напарники синхронно открывают огонь по Учёному, снося ему небольшую часть боевого оборудования, после чего меняют тактику — Спикер наступает со спины, в то время как Камера пытается отпилить скибидисту наглую харю в лобовой атаке. Неожиданно Радист сталкивается с кислотой — та обжигает руку, разъедает красную ткань одежды. Он использует заряд ядра, но отлетает кувырком от следующей же тычки противника, в то время как Оператор с удвоенным напором набрасывается на врага. Правда, и ему удача особо не светила — Учëный отражает натиск с помощью звуковой волны. "Вот мудила", — мимоходом думает Спикер, поднимаясь. — "Спиздил чужую технологию, увешался колонками и сидит довольный, в рот ему ноги!" Внезапная синяя вспышка — и Учëному приходится распрощаться со второй кислотной пушкой: первую оторвал Спикер-Титан. Последний оглядывается в поисках причины и улавливает визг мотора ГлитчМобиля — значит, на поле брани собственной персоной прибыл небезызвестный Планжермен. Керамический умник получает ещё пару оплеух от крошечного противника, после чего снова нагло использует чужую технологию, и ГлитчМобиль останавливается прямо перед ним на расстоянии вытянутой клешни — стреляй не хочу. Этим Учёный и пользуется: подбитый ГлитчМобиль опасно пикирует вниз, загораясь, но Агент Вантуз выскакивает из него перед столкновением с землëй, злобно крича "за ВДВ, ëбаный рот!" В это время Оператор подбирается к отвлечëнному врагу достаточно близко, чтобы напасть с циркулярной пилой в надежде засадить её ублюдку в голову по самые гланды. Внезапно подоспевший сортир с лазерами подбивает Камерамена-Титана сильным выстрелом, и у него подкашиваются ноги. Занятно, наверное, со стороны наблюдать, как старший Титан стоит на коленях перед неприятелем, но чем жизнь не шутит... "О чëрт", — синхронно думают оба Титана, когда Учëный, неистово хохоча, сбрасывает с себя гарнитуру, являя на всеобщее обозрение телевизор, тот час же загоревшийся убивающим красным. Спикер мгновенно переключается со зрения на эхолокацию, замечая, как рука Камеры с циркулярной пилой приближается к шее последнего. "У него что, сука, нет линзы?!" — Камера! — испуганно визжит Спикер, молниеносным прыжком бросаясь отдëргивать руку товарища, который тут же с лëгкостью отпихивает младшего — разница в габаритах даëт о себе знать. — Что ж ты делаешь-то, долбоëб?! Внезапный рывок, захват — и ему удаëтся оторвать циркулярку от руки старшего, чей вокодер издаëт громкий и недовольный скрежет. Через секунду увесистый удар попадает Радисту прямо посередине головы, и тот яростно гудит, пытаясь осознать, что ему по "лицу" зарядили локтем, а не кувалдой. " Почему он меня ударил?"— ошалело спрашивает Спикер сам себя, и только замечает, что цвет экрана у Учëного поменялся на гипнотизирующий фиолетовый. "Сколько же в Камере дури?! Блять, зуб даю, что в тот раз он меня даже не вполсилы бил", — думает он, в следующий же миг падая на землю от новой оплеухи, в этот раз с кулака. Спикер поднимает "взгляд" на Оператора. — Камера? Голубой объектив не отражает ничего. Он буквально пустой, мëртвый. Безжизненно холодный. С надменным отблеском. Учëный за спиной Оператора усмехается и произносит приказ, и последний жестоко пинает боевого товарища ногой, как футбольный мячик. — Камера, что ты творишь?! — хрипит Радист, перекатываясь по земле и пытаясь подняться. Как только он принимает более-менее устойчивое положение на локтях и коленях, твëрдый мысок обуви снова валит Спикера в пыль мощным ударом под металлические рëбра. Спикер-Титан понимает, что у него сейчас не хватит заряда ядра даже на то, чтоб повалить старшего, да и покалечить он его не мог — приказа нападать пока не поступило. "Сука, почему никто не скажет, что мне делать в настолько патовой ситуации?!" — только и успевает думать красный, пока загипнотизированный напарник валяет его по земле как хочет. А сортирные твари нависают над плечами Оператора и мерзотно гогочут, насмехаясь над слабостью Титанов. Однако их триумф длится недолго — прицельный удар попадает прямо в экран Учëному. Битое стекло градом сыпется на землю. Сортирный умник ошалело выпучивает глаза, наблюдая за тем, как в небе медленно рассеивается облако едкого чëрного дыма, являя на свет нового участника битвы... TV-Титан выводит на экран самодовольную ухмылку, расправляет широченные плечи и бросается в самое пекло, замахиваясь мечом. Светящийся сиреневый клинок рассекает воздух, слышится крик. "Прямо в яблочко", — думает Спикер и, пока Камера отвлëкся, валит его на землю мощным ударом в колено и пару раз хорошенько прикладывает по голове — чтоб уж точно. — Прекрати, бля, — выставляет ладони впереди Оператор и спихивает с себя Радиста. — Очухался! — радостно гудит Спикер-Титан, воодушевлëнно вскакивает на ноги и помогает подняться старшему. — Вставай, нечего лежать, надо помочь TV! Снизу он видит пробегающего и грозно матерящегося Планжермена: от пальто вообще ничерта не осталось, остатки одежды дымятся, да и сам агент выглядит так, будто только что восстал из мëртвых с легкой подачи виртуозного некроманта. Но не покалечился и не убился, и то хорошо. TV-Титан, как оказалось, разобрался со всеми противниками в одиночку и уже спешил поприветствовать коллег-калек-неудачников. — Держи и не теряй, — обращается он к Камере, копошась в кармане и вытаскивая оттуда линзу. Затем переводит взгляд на Спикера. — А ты... Радист только приветливо машет ладонью, искренне надеясь, что этот гигант сейчас в хорошем настроении и не даст ему пиздюлей.***
Там, куда можно прийти из любых захолустий, Примут с победой, и примут в кровавых соплях. Я это знаю, и, я дарю тебе чувство, Что в Междумирье есть твой персональный маяк.***
Камерамен–Титан поднимается с трудом: перегрев, отсутствие руки, а теперь ещё и ноги впридачу дают о себе знать. Хочется выть, да так, чтобы даже через безумный от ярости гул телепортации ТВ-Титана слышно было. Упустили. Опоздали. В который раз. И какой ценой? Небо дрожит, землю сводит судорогой. На крыше близлежащего здания полыхает пожар, невдалеке виднеются остатки строения, которое ТВ-Титан разнëс в щепки в порыве гнева. Они всё оставляют в руинах. Весь мир очень быстро превратился в гору обломков, на вершине которой роботы дерутся с орущими сортирами. Ну и сюр. Спикер что-то тихо гудит где-то слева. Значит жив, можно выдохнуть, наверное. Камера–Титан опирается на остатки собственного оружия, чтобы подняться, натужно скрипит повреждëнными механизмами, сыпет искрами. Системы вываливают целый ворох предупреждений о полученных повреждениях, но Оператор не обращает на них внимания, поворачиваясь к напарнику. И застывает от ужаса. Оказывается, Спикеру досталось ещё крепче: обеих ног как не бывало, повреждены плечи, голова дымится и держится, наверное, на честном слове и слюнях пингвиньих — иначе описать масштаб пиздеца вряд ли бы получилось, не используя брани. — Ëпта, чувак... Я умираю. — Иди сюда, — Камера хватает напарника астро-клешнëй. Тот вздрагивает от неожиданности, ведь не видит ничего в слепой зоне, но бысто понимает, что ему пытаются помочь, и обмякает, позволяя себя поднять. — Всё будет хорошо, сейчас доберёмся до базы... — Я... Я думал, что меня снова заразят, и я снова раню кого-нибудь из вас... и... и... — Шшш. Всё позади. Больше такого не повторится... Я обещаю. — TV опять оставил нас, — тихо бормочет Спикер, цепляясь руками за плечи Камеры. — Его можно понять. Только он способен догнать засранца. Сейчас я дотащу тебя до базы и попробую помочь ему, чем смогу... — Ты долбоëб? — А ты что, родственную душу ищешь? — Я тебе запрещаю: ты тоже отправишься в ремонт. Ты себя-то видел? Оператор опустил голову и с минуту пялился на то место, где раньше была нога. — Возможно, ты прав. Ну что, покондыбали, дружище?***
Даже когда мне ладонью закроют глаза, Даже когда ты заметишь, что снег идет вверх. Знай, что я встану из мертвых, чтобы сказать - Смерть проиграла, ведь я на твоей стороне.