Майская прогулка

       Середина мая выдалась поистине жаркая. Сегодня солнце палит как будто бы ещё больше, душно так на улице, что и вдохнуть полной грудью нельзя. Но запах от этой духоты очень приятный, греющий душу: скошенная трава, пыль от дороги и самые разные цветы. За городом куда лучше проводить выходные. Вот, и Толя так всегда думал. Здесь ничего не беспокоит, тебе 17 лет и вся юность впереди. В эти выходные он опять приехал в деревню с родителями, но им, вот, срочно понадобилось в город. Поэтому с самого утра Карпов ушёл гулять, прихватив с собой велосипед.

***

      Ваня отпросился сегодня, и сейчас едет про просёлочной дороге, быстро крутя педали. Смотрит по сторонам, наблюдая за цветущими полями, залитыми золотыми солнечными лучами. Майский замечает аккуратную фигуру на обочине и решает остановиться.       – Привет. У тебя что-то случилось? – спрашивает Ваня, слезая с велосипеда.        – Привет, – оборачиваясь, испуганно отвечает парень. – Да, цепь слетела, не могу поставить на место.       – Давай помогу, – предлагает Майский, присаживаясь на корточки.        – А как тебя зовут? – спрашивает совсем невинно парень, наблюдая за ловкими действиями неожиданного помощника.       – Иван Майский, – отвечает тот, поднимаясь во весь рост.       – Очень приятно. Анатолий Карпов.       Они пожимают друг другу руки и улыбаются, разглядывая новоиспечённого знакомого. Толя ниже Вани на голову и одет, конечно, побогаче. На Карпове лëгкая рубашка и летние светлые брюки, а на Майском старенькая футболочка с воротничком и штаны чуть больше, чем надо. Оба с интересом размышляют друг о друге.       – Покатаемся вместе? – предлагает Ваня, кивая на брошенные велосипеды.        – Я не против, – отвечает Толя, слегка надменно приподнимая голову.       – А сколько тебе лет? – спрашивает Майский, поднимая велосипед.        – 17, в октябре уже 18 будет, – отвечает Карпов, усаживаясь и начиная крутить педали. – А тебе?       – Ещё 16, но на днях буквально исполняется 17, – говорит младший, как оказалось.       Они едут наперегонки, поднимая пыль с дороги. Чувствуется та самая беззаботная пора, когда не нужно о чём-то думать, а можно просто познакомиться на улице и кататься по грунтовке до самого вечера. Понемногу их темп сбавляется, едут неспеша, переговариваясь друг с другом. Из разговора выясняется, что у Вани нет родителей, и он живёт в детском доме, а Толя живёт в городе, а здесь у них дом, куда они приезжают почти каждую неделю. Ещё узнают, что Майский любит кино и хочет стать режиссёром, а Карпов обожает играть в шахматы.       Становится невыносимо жарко на солнце, но они продолжают свою прогулку, проезжая мимо полей. До домов не так далеко, но и совсем не близко. Низко над полем летают ласточки, и такая тишина вокруг, слышно только, как крутятся педали и как тяжело дышат парни. И это самое прекрасное, что может быть.       – Давай остановимся? Смотри, как тут красиво, – предлагает Ваня, лучезарно улыбаясь.       – Давай, – соглашается Толя, и они останавливаются.       Майский бросает велосипед, уходя в сторону поля, и прям так ложится на землю, глядя на появившиеся облака и жмурясь от ярких лучей, бьющих по глазам. Карпов подходит, заглядывая ему в лицо. Младший просто улыбается, похлопывая по месту рядом. Такой простой и лёгкий.       – Нет, ты чего? Я точно не лягу и тебе не советую: запачкаешь одежду или замёрзнешь, – говорит старший, вздëргивая свой аккуратный носик.       Ваня лишь смеётся на его брезгливость, закрывая глаза в наслаждении. Понимая, что тут больше делать нечего, Толя уходит к велосипедам, оставленным на дороге. Оборачивается, скромно улыбаясь, когда смотрит на цветущее поле и Майского, валяющегося в нём. В душе разливается тепло от представленной картины. Этот мальчишка ему определённо нравится. Карпов никогда не встречал настолько открытых людей, беспечно радующихся жизни, несмотря на все тягости и беды. Этот мальчик никогда не знал своих родителей, у него совершенно нет денег, и в детском доме, наверное, живётся не так-то просто. А он счастливый катается на велосипеде по деревне и так просто может помочь, не боясь незнакомых людей. Вот что значит: начинаешь ценить мелочи, когда у тебя ничего нет.       Толя настолько погружается в свои раздумья, что вовсе не замечает подошедшего к нему Ваню. Тот держит в руках небольшой букет цветов, собранных в поле: ромашек, маков, лютиков и незабудок.        – Это тебе, – говорит Майский, протягивая цветы.       – Я что, девчонка по-твоему? – отвечает Карпов, и улыбка с лица младшего тут же пропадает.       – Я просто хотел тебе сделать приятно, тебе же тут нравится. Чтобы дома что-то напоминало об этом месте. И обо мне, – невнятно объясняется Ваня, поджимая губы.       – Прости, я не хотел тебя обидеть. Мне никогда не делали таких подарков, просто так. Ты прав: мне нравится здесь. И мне приятно, что ты это делаешь для меня, – тут же тушуется старший, неловко улыбаясь.       – Ты говоришь это, потому что жалеешь меня? – спрашивает недоверчиво младший.       – Я говорю это, потому что это правда, – отвечает Толя, забирая цветы из цепких пальцев. – Спасибо.       Майский с подозрением оглядывает Карпова, но всё же улыбается, смотря в искренние глаза. "Наверное, он просто не знает, что такое любовь и простота", – думает Ваня, поднимая велосипед. Они садятся и едут дальше, напрочь забывая об этом инциденте. В левой руке у старшего букет, от чего младший улыбается. Значит понравилось ему.       Едут они неспеша, узнавая многое друг о друге. Даже когда начинает накрапывать мелкий дождик, парни торопиться не собираются. Тепло же на улице, и капли падают на лицо тёплые, но слегка освежающие. Это же май, в конце концов.       Но когда дождь усиливается, и капли уже откровенно бьют по лицу и рукам, а ветер становится сильнее и прохладнее, парни решают ехать побыстрее. Майский начинает смеяться, да так тепло, что холодная вода, льющаяся из туч, уходит на второй план. Этот прекрасный мальчишка не ворчит из-за того, что мокро и противно, а радуется такой погоде. В небе сверкает молния, следом слух разрезает раскат грома. Да, это самая настоящая весенняя гроза! Серые тучи всё чаще окрашиваются яркими вспышками, а дождь льёт всё быстрее. Одежда промокает насквозь, и даже ехать становится тяжелее.       – Давай ко мне. Мой дом недалеко отсюда, там сейчас никого, – пытаясь перекричать грохот, предлагает Толя.       – Хорошо, но мне, в принципе нормально, – отвечает Ваня, улыбаясь.        – Ты чего!? Мы же можем заболеть, – возмущается на такое высказывание Карпов.       – А ты посмотри с другой стороны. Никого нет, красиво же. А ещё романтично, – вновь заливаясь смехом, говорит Майский.       Старший немного смущается, но тоже смеётся. Они всё же решают насладиться майским дождём, не особо торопясь домой. Парни смотрят друг на друга: вода течёт по их лицам, собираясь на подбородке и капая куда-то на одежду, Толина чёлка прилипла ко лбу непослушными прядями, а короткие Ванины волосы будут виться, когда чуть подсохнут, одежда облепила тела обоих, очерчивая изгибы, а главное – Толя пытается цветы спрятать хоть чуть-чуть. Парней завораживает вид человека напротив, да так, что они не замечают, как подъезжают к домам.       Когда же старший это осознаёт, сразу его внимание переключается на дорогу. Он едет чуть впереди, ведя за собой младшего. Пару поворотов, и они действительно оказываются на пороге аккуратного деревянного домика с мансардой. Парни спрыгивают с велосипедов, Карпов отворяет калитку, пропуская во двор Ваню. На крыльце бросают велики и заходят в дом, облегчённо выдыхая. В помещении тепло и сухо, что от резкой смены обстановки начинает бить мелкая дрожь. Уютно.       – Разувайся, и пошли наверх, – говорит Толя, скидывая со своих ног промокшие кеды.       Майский слушается, снимая обувь, и они забираются по лестнице наверх. "Здесь так круто", – думает младший, оглядывая пространство. Да, действительно красиво: напротив большое окно почти во всю стену, под ним кровать, слева стол, а справа комод. Комната очень просторная и светлая.       – Это моя, – говорит Карпов, чуть проходя к кровати.       – Ты живёшь на чердаке? – восхищённо интересуется Ваня, ступая за ним.       – Можно и так сказать, – отвечает старший, жестом подзывая ближе.       Майский подходит почти впритык, глядя сверху вниз на мокрого Толю. Наступает тишина. Только гром где-то вдалеке и бьющие по окну капли. Беззвучно вода стекает по их одежде, разбиваясь о пол. Младший слегка наклоняется, опаляя горячим дыханием чужие губы. Карпов тянется в ответ, неуверенно целует, едва прикасаясь. Ваня перехватывает инициативу, чуть настойчивее сминая нижнюю губу. Руку кладёт на шею старшему, нежно поглаживая. Толя прикрывает глаза в наслаждении, но буквально через несколько секунд ощущение чужих губ на своих пропадает, как и пальцы – с нежной кожи. Майский отходит на несколько шагов, неловко переглядываясь с Карповым. Оба решают себя вести так, будто бы ничего не было.       – Снимай одежду, а то заболеешь, – почти что приказывает старший, показательно расстëгивая пару пуговиц на своей рубашке.       – Но мне больше нечего надеть, – протестует младший, стараясь не смотреть в сторону Толи.       – А ты стесняешься что ли? – спрашивает Карпов, усмехаясь.        – С чего бы? Просто как-то неудобно это, – отвечает Ваня, запуская пальцы в свои мокрые короткие волосы.        – Я посушу их, и обратно наденешь, – говорит Карпов, сбрасывая рубашку с плеч. – Давай-давай.       Майский сдаётся, неуверенно стягивая футболку. Его подкачанный пресс поблëскивает в свете мерцающей молнии, что старший немного подвисает, заглядываясь на рельеф мышц. Но быстро возвращает контроль над собой, пытаясь снять штаны, облепившие ноги. Младший тоже стаскивает брюки, оставаясь только лишь в нижнем белье. На несколько секунд становится до ужаса неловко, но это чувство быстро проходит, когда Толя спускается на первый этаж, чтобы оставить там вещи. Ваня присаживается на кровать и, ожидая нового друга, оглядывается по сторонам. На столе он замечает пару книг и шахматную доску, на тумбочке рядом с кроватью лежат наручные часики и впопыхах брошенный букет. Цветы намокли, конечно, но остались такими же яркими и красивыми. Мысль об этом греет сердце.       Карпов заходит, держа в руках небольшую вазу с водой, ставит её на тумбочку, и цветы тут же оказываются в воде. Наблюдая за этим, Майский широко улыбается. Старший такой аккуратный и осторожный, но слегка высокомерный и сложный. Это читается в каждом его движении, в каждом слове, в каждом взгляде. Хочется младшему показать, как надо, что не нужно так сложно, что можно легко и просто, да только не знает, как это сделать.       Толя вновь пробегается взглядом по Ваниному телу: слишком уж оно красивое, чтобы на него не смотреть. Майский следит за его меняющимися глазами, смущëнно отводит свои, незаметно выдыхая. Карпов садится рядом, неуверенно придвигаясь немного ближе положенного. Младший тяжело и медленно втягивает носом сырой воздух, поворачивая голову к старшему.       – Я так не могу, – говорит Ваня, прикусывая щеку.        Толя даже не успевает подумать, что это за такое "не могу" и что оно значит: его вовлекают в мягкий лёгкий поцелуй. Осторожно он начинает отвечать, не в силах сопротивляться своему желанию. Горячие руки опускаются на плечи Карпова, что от контраста он вздрагивает всем телом. Майский укладывает его на кровать и переходит поцелуями на шею, неуверенно покусывая. Старший замирает и, затаив дыхание, наблюдает за младшим. Ему до этого не доводилось чувствовать эти ощущения. Ваня отстраняется, не поднимая своих бездонных глаз.       – У меня никогда не было... – тихо произносит он, беря ладонь Толи в свою.       – Мне страшно, Вань, но я хочу этого, – отвечает Карпов, закусывая губу.       – Тогда я не в силах отказать такому красавчику, – говорит младший, неловко улыбаясь.       Старший краснеет кончиками ушей, удивляясь умению Майского совмещать уверенность и стеснение. "Хотя, кто-то же из нас не должен трусить", – думает про себя Толя. Мысли его прерывают аккуратные касания на талии, согревающие открытую кожу. Ваня поглаживает бока старшего, проходится по рёбрам и укладывает ладони на груди, кончиками пальцев водя по выступающим ключицам. Практически невесомыми прикосновениями младший изучает тело Карпова, подмечая каждый судорожный вздох и чем он был вызван.       Майский ещё раз проводит пальцами по груди, чуть с нажимом, и Толя тихо стонет, выгибаясь навстречу рукам. Ваня хитро улыбается, понимая, что нашёл слабое место старшего. Повторяет свои действия несколько раз, останавливаясь на затвердевших сосках. Карпов громко сглатывает, отворачивая голову. Младший его не осуждает, ведь сам чувствует румянец на своих щеках, ему тоже непривычно. Он слегка потирает соски большими пальцами, заставляя Толю сбивчиво задышать. Затем пальцы сжимают розовые бусинки, чуть оттягивая – слышится тихий, но протяжный стон. Майского это безумно завораживает.       – Позволишь? – спрашивает он, пальцами подцепляя резинку нижнего белья старшего.        Карпов кивает, позволяя стянуть с себя уже не нужную вещь. Ваня разглядывает аккуратный член с розовой головкой, от неё до живота тянется ниточка смазки, и от представленной картины у него перехватывает дыхание. Такой красивый и эстетичный парень лежит перед ним и смущённо краснеет. Толя похож на фарфоровую куклу: острые скулы, подтянутый живот, ключицы эти, тонкая шея, худые бёдра, бледная кожа, розовые соски и головка члена, – всё в нём аккуратно и идеально, будто его можно разбить.       – А м-можно я? – спрашивает старший, выдëргивая Майского из своих мыслей.        – Что? – отвечает вопросом на вопрос младший.       – Ну, потрогаю тебя, – неловко произносит Карпов, бегая взглядом по комнате.        – Давай, – соглашается Ваня, падая рядом с Толей.       Старший тут же приподнимается, опираясь на правое предплечье. Он осторожно касается сильной груди, повторяя действия с сосками, по очереди их сжимая. Младший задыхается, распахивая губы в попытке вдохнуть больше воздуха. Карпов ведёт ладонью ниже, на рельефный пресс, обводя кубики кончиками пальцев. От прохладных прикосновений Майский поджимает живот, и мышцы так завораживающе перекатываются под кожей, что Толя судорожно втягивает носом воздух, а его член дёргается от прилившего возбуждения. Дальше рука опускается на шею, чуть сдавливая, что Ваня чувствует, что его это больше заводит. Это не укрывается и от внимательных карих глаз.       Карпов придвигается чуть ближе, пересиливая своё волнение, целует шею младшего, а затем прикусывает место, где бьётся пульс. По телу Майского будто бы проходится разряд тока, концентрируясь внизу живота. А старший теперь не отстраняется от желанной шеи ни на секунду, вызывая каждый раз тихие стоны. Ему это очень даже льстит.       Вдоволь наигравшись с терпением Вани, Толя стягивает его трусы чуть подрагивающими пальцами. Неуверенно его рука ложится на член младшего, слегка поглаживая. Майский нетерпеливо толкается в подставленную ладонь, желая заполучить больше приятных касаний. Карпов чувствует, как сильно Ваня хочет его, и осознание этого вгоняет в краску. Младший притягивает к себе старшего, целуя пухлые губы, и подминает его под себя. Пульс резко учащается, а дыхание становится мелким. Неконтролируемое волнение подкатывает с новой силой.       – Можно? – спрашивает Майский, поглаживая Толино бедро.       – Да, – без раздумий отвечает Карпов, прикрывая глаза.       Ваня смачивает свои пальцы слюной, насколько это возможно, и осторожно входит одним в нутро старшего. Толя сдавленно стонет, но быстро привыкает к новым ощущениям. Тогда Майский добавляет ещё один и слышит болезненное шипение. Карпов сжимается, закусывая губу. Младший решает успокоить, поглаживая по талии и целуя линию челюсти.       – Тише, тише, сейчас будет лучше, – тихо произносит он в самое ухо.       И старший ему верит – расслабляется, принимая лёгкие толчки, и сам тянется губами к чужим. Тут Ваня добавляет третий палец, позволяя коротким ноготкам вцепиться в его плечи. Гладит мокрые волосы, переходя на щëку. Толя тяжело дышит, но со временем неприятные ощущения пропадают, и дыхание выравнивается. Нужно было всего лишь подождать – не сложно.        – Перевернись, пожалуйста, – просит Майский, убирая пальцы.       Карпов покорно слушается, утыкаясь лицом в постель. Младший опирается на локти по обе стороны от его головы и нежно трётся головкой о растянутый вход, пристраиваясь. Старший будто даже дышать перестаёт, ожидая дальнейших действий. Ваня тянет, но совсем недолго, медленно толкаясь внутрь. Толя тихо стонет, и звуки пропадают в ткани постельного белья. Одновременно непривычно, больновато и хорошо.        Майский начинает неспеша двигаться, зарываясь носом в русые пряди и вдыхая запах дождя, который продолжает лить где-то за стеклом. Внутри Карпова так узко и тепло, что от этого начинает кружиться голова. Младший входит глубоко, но не торопится, наслаждаясь новыми ощущениями. Тут старший вскрикивает неожиданно, запрокидывая голову, и тут же роняет её обратно, в попытке скрыться от серебристых глаз. Ваня повторяет свои действия ещё пару раз и, убедившись, что этим приносит удовольствие Толе, ускоряет темп.       Карпов уже не старается быть тихим, громко выстанывая имя Майского, прогибается в спине и закатывает глаза от удовольствия. От былого дискомфорта не осталось и следа, только дикое возбуждение. Младший же берёт руку старшего, ладонью накрывает тыльную сторону чужой, сплетаясь пальцами, покусывает шею и уши, изредка ловя губы своими. Хорошо обоим до безумия, до звёздочек перед глазами.       Надолго их не хватает. Ваня кончает внутрь Толи, вгрызаясь в его загривок в порыве страсти. Карпов же, ощущая, как его заполняет горячая сперма, достигает оргазма следом, ни разу к себе не прикоснувшись. Весь перепачканный он отползает к изголовью кровати утягивая Майского за собой. Становится очень тихо. Дождь закончился, а солнце близится к закату. Комната окрашивается в ярко-оранжевый. Свет приятно ложится на их кожу, делая изгибы более выраженными.       Толя поднимает глаза, в этом свете они кажутся коньячными, и треплет слегка вьющиеся волосы Вани. Младший прижимает Карпова к себе, умещая подбородок на его макушке.       – Хорошая прогулка вышла, – говорит Майский, прокручивая в голове события сегодняшнего дня.       – Согласен, – отвечает старший, поглядывая на букет полевых цветов.       Говорят: противоположности притягиваются. Сложность и простота. Но искренне ценить и любить умеют люди, у которых ничего нет. И им несложно поделиться этой любовью, научить жить просто. Такие люди всегда готовы отдать всё без остатка тому, кого искренне любят. И им хочется, чтобы их любили тоже.