Under Your Skin

Когда Гэто снова выходит на связь спустя неделю тишины, они снова выбираются на тусовку в клуб. Сугуру в этот раз приходит со своим парнем Сатору – теперь они буду вместе, как попугайчики-неразлучники, до тех пор, пока пара не поругается вновь. Фукухара хорошо относится к Годзё, ей кажется, что он довольно милый, и она, честно говоря, слабо понимает, почему эти двое все время ссорятся, но в подробности её не посвящают. Ей, впрочем, и не надо. – Сугуру, – спрашивает Рури, крутя в руках стакан с коктейлем, – насколько близко ты знаком с Сукуной? – Знаю его примерно ни хуя, – признаётся Гэто под удивленный взгляд Фукухары, – ну типа, он мне делал тоннели и все. Ну бухали ещё пару раз. А что? Гэто искренне удивляется, когда узнаёт, что Сукуна забивает спину Рури. Он, честно говоря, думал, что она с татуировщиком с тех пор больше не общалась… – Не думал, что такие куколки Барби, как ты, теперь бьют себе татуировки, – слегка иронизирует Сатору. Она игнорирует его выпад. – Я думала, Сукуна близкий приятель Сугуру. А как мы тогда оказались у него той ночью? – спросила девушка, имея в виду ночь знакомства с Рёмэном. – Зачем мы вообще туда поехали? – Да я ехал, если честно, соски проколоть по пьяной лавочке, – пожал плечами парень.  – Это было из-за меня? – томно интересуется его парень. Он проводит ногтем по груди Сугуру игриво, на что тот делает звериное движение ртом, словно хочет оттяпать его палец. – Конечно, Сатору, мир же крутится вокруг тебя, – язвительно говорит Гэто, не собираясь признаваться, что так оно и было, а потом возвращается взглядом к Фукухаре. – А зачем тебе Сукуна? Он тебя достаёт? Ты ему, кажется, понравилась тогда. Будь с ним осторожнее, подруга, он производит впечатление полного отморозка. – Да нет, – ответила Рури. – Я просто. – Могу спросить про него у знакомых, – предложил Сугуру, – если что узнаю, расскажу.  – Да, Сугуру, ты уж узнай, – хихикает гаденько Сатору, – не видишь что ли, Рури-тян запала на него? Фраза “И вовсе я на него не запала” тонет в барном гвалте, и парни, все время сидевшие в облипку, начинают лизаться, словно у них конфетно-букетный период, не обращая совершенно никакого внимания на Фукухару. Она морщится, добивает коктейль и покидает бар. Уже на улице достаёт телефон и задумчиво смотрит на контакт Сукуны. Запала? Вот уж дудки… Хотя он действительно ничего со всеми этими своими татуировками и побрякушками. Отношения, которые у них складывались, было очень трудно назвать любовными. Это был контракт на взаимовыгодных условиях. Поэтому совсем не уместно звонить ему по пьяни.  Рури бросает ему короткое сообщение “занят?” в чат и блокирует телефон, собираясь идти в сторону станции. Ответ прилетает по дороге: “нет. Приходи”, и Фукухара тут же меняет траекторию движения. Маршрут перестроен. У кого-то будет секс. ***  В его мастерской она снова лежит на кушетке в одних лишь трусиках, снова стоит камера, на которую записывается процесс татуирования её спины. В этот день мужчина по какой-то причине не в самом лучшем расположении духа, но Рури в целом кажется, что он всегда не в духе. Такой уж у него характер. Он преображается, когда снова начинает процесс нанесения на её кожи татуировки.  – Подожди немного. Я сделаю из тебя настоящую красавицу, – прошептал Сукуна, осторожно приближаясь к ней. Рури кажется, что он теперь разговаривает с ней, как с возлюбленной. Может быть, в его больном мозгу так и есть? Сукуна взял машинку в правую руку и начал наносить уколы, проталкивая иглу под кожу. Душевный мир татуировщика растворялcя в густой краске и словно переходил на кожу девушки. Каждая капля смешанной со спиртом краски становилась кровью его сердца. Душа его обретала цвет татуировки. Нанести даже один-единственный штрих вдруг стало для него нелегким делом. Каждый раз, вонзая и вынимая иглу, Сукуна теперь и сам испускал глубокий вздох, как если бы укол ранил его собственное сердце. Теперь не ей было больно. Ему. Таким было влияние Фукухары на него. …После часового сеанса Сукуна закончил бить паутину и, кажется, сам же в ней оказался, как несчастное насекомое, которое скоро окажется съедено голодной паучихой. Они покурили – Рури недовольно корчилась от неприятных ощущений на своей спине. – Сфоткай, – снова просит Фукухара, поворачиваясь к нему спиной. Мастер делает второе фото и вручает смартфон девчонке. Та с нескрываемым интересом пялится на снимок, увеличивая экран. – Балдёж! Здесь Сукуна согласен. Все, что они делают – это балдёж, ему охуенно и от того, что он истязает ей спину, проникая под кожу, и от того, что они делают после – секс с Рури это не просто трах, это что-то неземное. На этот раз мастер соблюдает свои же правила внимательнее – сначала пленка на новые слои татуировки, только потом плотские утехи. Он вперился в неё глазами – садизм, дремлющий внутрь, начал рваться на свободу. Он толкает Фукухару навзничь, ладонью касается её шеи. И всё это – возвышаясь над ней на кровати. Рури начинает задыхаться и извивается, требуя кислорода. – Мне это нравится… – тихим сексуальным голосом рассказывает Сукуна. – Видеть, как тебе больно… У меня стоит от этого. Позволяет снова дышать. Затем вытаскивает ремень и связывает Рури руки, после чего опускает её на пол, сам садится на кровати напротив… Она видит, как на его члене под кожей вздымаются вены, и жадно глотает слюну. Сукуна хватает медвежьей хваткой её за голову и начинает трахать рот так, что у неё из глаз текут слёзы. – Грубость любишь? – интересуется татуировщик, и девушка еле заметно кивает. Он вынимает из её рта член, после чего отвешивает небольшую оплеуху, от которой она совсем падает навзничь. Потом Сукуна поднимает её обратно на колени и пристраивается сзади. Наваливается на неё всем телом, пальцами проверяя готовность Рури принять его в себя. Она такая мокрая, что он не может не удержаться от ироничного комментария. – Больше терпеть не можешь? – продолжает подначивать её, и Фукухара кивает вместе со всхлипами. Да, больше не может.  Тогда Сукуна резко и глубоко вставляет Рури и тараном начинает вбиваться в её естество. Стоны эхом разносятся по комнате, и она не может перестать плакать – голову накрыла чистая волна кайфа. Сукуна разворачивает её к себе и сажает в позу наездницы, аккуратно следя, чтобы не задеть свежую татуировку на спине. Сжимает грубыми пальцами её ягодицы, и насаживает, насаживает на себя, грубее и резче с каждым новым толчком.  Рури смотрит в его помутневшие глаза цвета киновари, в которых плескается наслаждение её телом. Постепенно тело начинает накрывать волна удовольствия. Сначала кончает Сукуна, изливаясь ей на лобок, но он продолжает ей помогать, касаясь грубоватыми круговыми движениями женского клитора, так что в итоге Фукухара тоже испытывает оргазм. Они оба тяжело дышат, затем Сукуна натягивает боксеры, находит трусики Рури и бросает в неё. …После они довольно долго сидят на кровати просто так. Сукуна достаёт сигарету, делает очень крепкую затяжку, а потом передает сигарету девушке. Она кривляется, как школьница: “о, что это, непрямой поцелуй?”, но тоже курит, чувствуя, как слезы, вытекшие из глаз, какой-то коркой остались на щеках. Ну да, она же пришла с макияжем на лице… Во что она превратилась теперь? – На что я сейчас похожа? – спрашивает она, поворачивая лицо к мастеру. Он окидывает оценивающим взглядом её лицо с разводами и отпечатками туши под глазами и говорит: – На ангела, который упал с небес, – а подумав, добавляет, – и приземлился прямо на мой член… Фукухара фыркает от смеха. Сукуна встаёт к холодильнику, достаёт оттуда банку с пивом и открывает крышку, после чего протягивает ей. Рури удивлена, что он может проявлять нечто вроде внимания. – Какой ты, оказывается, заботливый… – смеётся она. Теперь фыркает он. – Ну да, надо мне, чтобы ты свои ногти сломала? – кивает он на её длинный маникюр. Если бы у неё не были связаны руки тогда, она бы точно оставила глубокие царапины на его коже. – А вообще я очень даже могу быть заботливым, с какого хера люди вообще в этом сомневаются? – он как будто начинает заводиться с полоборота и на ровном месте. – Ну у тебя просто внешность такая, – пожимает плечами Рури, стараясь не демонстрировать на своём лице ни единой эмоции, чтобы не вывести вспыльчивого татуировщика на скандал. – Пиздец, – отвечает он, недовольно усаживаясь на постели. – А как же – главное в человеке не внешность, а его душа? Фукухара косится на него, выдыхая дым, и думает о том, что очень часто внешность вполне успешно характеризует душу человека, иначе стал бы он забивать себя татуировками и железками? Вслух она ему этого, конечно, не говорит – жить ещё хочется. – Зато у тебя глаза добрые, – говорит она, гася сигарету в пепельнице. Татуировщик поворачивается к ней с таким красноречивым взглядом, который явно даёт понять, в каком месте он видал её утешения. Потом Сукуна достаёт кошелек и отсчитывает ей то же количество купюр, что принес в первый раз. У Рури впервые такое ощущение, что ей буквально заплатили за секс. Могло ли их совместное дело стать ещё грязнее? – Все ещё не понимаю, что ты получаешь с того, что бьёшь мне тату, – искренне признаётся девушка. – А тебе понимать не надо, – довольно грубо отвечает ей Сукуна, потушив сигарету в пепельнице. Его голос режет, как острое лезвие ножа, звучит и вовсе как “ебать не должно”. Настроение его опять поменялось. – Свою часть контракта выполнила? Выполнила. Деньги получила? Получила. Все, давай. – И легким кивком указывает на дверь. Фукухара одевается и покидает его мастерскую с легким недоумением и с ощущением, словно её выставили вон. Она старается не придавать этому значения, а хруст новеньких купюр в её кошельке этому отлично способствует. Она собирается провести остаток ночи, напиваясь до усрачки в компании своих подружек. ***  В тот день Сукуна возвышался над девкой, уснувшей в кресле, в котором он обычно обрабатывал обычных клиентов с легкими наколками и проколами. Сугуру на тот момент уже позвонил своему многострадальному бывшему, – о котором знал даже Сукуна, простой татуировщик, даже не его друг, хотя и не был с ним знаком лично, – и уехал к нему, оставив подругу на попечение мастера. Мужчина, блять, им обоим не нянька – так он рявкнул вслед упорхнувшему парню, но Гэто его уже не слышал. А девчонка осталась. Он изучал её, смотрел на светлое лицо, на изящные руки и красивую кожу. С эстетической точки зрения девка прекрасна, пусть и спит в его мастерской, как какая-то алкоголичка.  Может, трахнуть её, пока она без сознания? Нет, не интересно. Поебаться без чувств он может и с резиновой куклой. А её тело могло бы стать прекрасным полотном для его работы. Он перебирал её выкрашенные волосы, вспоминая, с каким восторгом она чуть раньше лапала его раздвоенный язык.  Рёмэн потянулся к её сумочке, вытряхнул из неё все вещи: косметику, телефон, нашел кошелек и ID. Фукухара Рури. Он запомнил. Внутри кошелька было практически пусто, на эти средства нельзя существовать. Он попытался разблокировать экран смартфона, но на нём стоял пароль, так что вместо этого Сукуна увидел автоматическое сообщение от банка необходимости погасить кредитную задолженность… Сумма, на первый взгляд, не так чтоб большая, но с этими двумя жалкими купюрами для неё может и вовсе влететь в копеечку. Сукуна токсичный ублюдок, и он был бы не самим собой, если не воспользовался человеческой слабостью. План в его голове родился легко и естественно. Он запихнул женские вещички обратно в сумочку, оставляя у себя в руках её кошелёк. Ему не нужны деньги. Ему всего лишь нужно уцепиться, как клещу, чтобы потом тянуть из неё кровь. Чутьё подсказывало мужчине, что Рури очень нужны будут эти жалкие несколько тысяч йен, что останутся у него, а значит, она обязательно к нему вернется, если вдруг сбежит утром, не прощаясь. Сукуна охотник.  В его случае нужен был не только надежный капкан, но и хорошая наживка.