Sunspot

Сиффрин на короткий миг забыл, где именно находился и что делал. Пахло свежестью и прогретой солнцем землей, было непривычно тихо. Разве что где-то вдалеке можно было расслышать странноватый протяжный треск. — Ах. Точно. Плут нашел себя затерянным в листве огромного, высокого дуба. Кажется, именно здесь он решил обосноваться, дабы понаблюдать за окрестностями лагеря. Место и впрямь было отличным, а день — безмятежным. Настолько, что он задремал. Сиффрин потер переносицу, силясь прийти в себя. Привидевшийся ему сон безмятежностью не отличался. Смотреть за тем, как его друзей убивали одного за другим, было не самым приятным занятием. Сон был подробным, красочным, кровавым. Тот тяжелой тучей остался в сознании, портя такой погожий день. Встрепенувшись, Сиффрин решил посмотреть, чем занимаются сейчас друзья. Его мысли были прерваны треском статического электричества на севере. Плут достал небольшой бинокль. Вдалеке воздух переливался от блестящих искр и всполохов яркого света. «Похоже, что Мира и мадам Одиль решили попрактиковаться в волшебстве» — решил Сиф. Хмыкнув, он ловко спустился вниз. Судя по всему, о тех, кто владел магией беспокоиться не стоило. Едва ли какой-нибудь гоблин или кобольд доставят им проблем. А если и попытается — сильно об этом пожалеет. — …Дурацкий сон, — буркнул Сиффрин. Со вздохом он направился к лагерю, но там никого не оказалось. Значило это лишь одно — Изабо также решил восполнить запас сил и ушел медитировать. Обычно тот выбирал место поспокойнее, вроде полного цветов и трав луга, или уединенной пещеры где-то в горах. Последний вариант пробудил в Сиффрине весьма специфический интерес, однако послевкусие сна было слишком сильно. Желание дразнить и пробовать партнера на прочность испарилось. — Где же он может быть… Плут успел неплохо изучить окрестности, так что решил направиться на восток. Туда, где земля была суше, а солнце чуть жарче. В дороге же картины из сна вновь возникли в его сознании — пред внутренним взором предстал разоренный лагерь, мадам Одиль, лишенная головы, Мирабель, в чьем теле было слишком много новых, истекающих кровью отверстий. И, конечно, ужасная участь не обошла стороной Изабо. Сиффрин сжал челюсть в попытке отогнать дурные мысли. Трава под ногами пожухла, а ветер принес запахи песка и жара. Далеко впереди высилась горная гряда, что огибала собою пространство полукругом. И где-то там, среди камней и перекрученных стволов редких деревьев, плут заметил бело-оранжевое пятно. — Высоко забрался, — нахмурился Сиффрин. Но что какая-то гора против его ловкости? Он был уверен, что не сильно уступал в ней коту — а потому путь занял немногим более десяти минут. Сиф держался теней и укромных местечек, а еще старался двигаться максимально бесшумно. На случай, если в горах обосновался свирепый хищник, и нужно будет атаковать первым. Но чем ближе он подбирался к монаху, тем дальше отступали настороженность и тревога. Кажется, то было особенностью учения, коего придерживался Изабо. Путь Спокойствия, кажется, так это называлось? Сейчас монах словно был его воплощением — тот каменным изваянием застыл, прикрыв глаза. Поза его была мягкая, расслабленная, а дыхание поверхностным, почти незаметным. Раньше Сиффрин не подозревал, что можно медитировать стоя — с первого дня знакомства с Изабо этот процесс вызывал у него множество вопросов. Но одно он уяснил точно — прерывать погружение в пучины разума лучше чем-то приятным. Так что он бесшумно подкрался к монаху и мягко обнял его, уперевшись подбородком в грудь. Совсем скоро ресницы Изабо задрожали, тот медленно открыл глаза, чтобы затем прошептать: — Еще одно испытание? Я не поддамся. — Очень жаль, — Сиффрин мило улыбнулся. — А?.. — Изабо проморгался, возвращаясь в реальный мир. — Ты что тут делаешь?! — Решил понаблюдать за твоей тренировкой. — П-правда? — щеки монаха чуть покраснели. — Не думал, что тебе это интересно. — Мне интересно абсолютно все, если это касается тебя, — глядя в чужие глаза протянул плут. Лицо Изабо стало пунцовым. — Аха-ха-ха, это… м-м, — тот отвернулся. — Может, ты хочешь научиться медитации? — Зачем? Рядом с тобой мне и так спокойно. Странно, но то не было ложью. «Магия» которую практиковал Изабо (называемая «Ци») делала его островком спокойствия в море потрясений и невзгод. Несмотря на неопытность монах умел не только лечить прикосновением, но и скрывать сопартийцев от атак — создавая вокруг них барьер чистой энергии. Сиффрину вдруг стало немного не по себе. В его арсенале было немало хитрых приемов и уловок — однако их природа была материальной, а не магической. Что если его противником будет сильный колдун? — Прости, но сейчас твое спокойствие не очень заметно, — монах положил руки ему на плечи. Сиффрин не упустил возможности прижаться крепче. — Ох? — Д-да. Какой страх терзает твою душу? — Душа, ха! Разве ваше ученье не считает сущностью человека разум? — Это… довольно запутанно, — тот откашлялся. — Что тебя беспокоит? — На тебе слишком много одежды. — Сиффрин! — Изабо густо покраснел. — Ладно-ладно, это не совсем правда, — он фыркнул. — Я немного соскучился. — Н-но мы видимся каждый день! — Не так как сейчас. Сиффрин понимал, что поступает не совсем правильно, но сказать «меня испугал глупый сон, в котором ты и остальные погибли» — означало признать свою слабость. И выставить себя никчемным лидером. Что станет, если в момент истины вместо уверенности он будет внушать сомнение?.. Да и, если подумать, была доля правды даже в этом надуманном признании. Порою Сиффрину хотелось забыть о том, что королевство в опасности и попросту отправиться путешествовать вдвоем с Изабо. Далеко за горизонт, подальше от проблем и лишних глаз. — Сейчас здесь только ты и я, хах? — плут попытался сложить руки в замок за чужой крепкой спиной. В итоге, хмурясь, он опустил ладони на поясницу Изабо. — А… т-то есть… кажется понял, — монах задержал на нем виноватый взгляд. — Прости. Эгоистичной части Сиффрина хотелось разжечь из чувства вины нечто колючее и нездоровое. Такое, что ошейником затянется на шее Изабо. Такое, что не снять даже магией. Но это будет очень, слишком неправильно, даже для такого негодяя как Сиффрин. — За что? — он провел ладонью по чужой щеке. — Обнимешь меня? — Ох, в-всегда! То есть, зачем вопросы? Изабо притянул его к себе, без труда отрывая тело от земли. Само существо Сиффрина будто бы обернуло в теплый, сотканный из света кокон. Разум захлестнуло волной спокойствия, в которой страх растворился подобно миражу. Само время словно замедлилось. Плут ощутил, как сердце его забилось в такт с чужим, как дыхание выровнялось, как горячие ладони легли на плечо и поясницу. Было в этой мягкой силе что-то чарующее — наверняка при желании Изабо запросто порвал бы его напополам. Но тот не делал этого, несмотря на то какими спорными или странными были порой порывы Сиффрина. Может, вот оно, то самое чувство, о котором слагают легенды и поют песни барды? — Ты теплый, — Сиф не без удовольствия зарылся носом в точку между шеей и ухом Изабо. Пахло горячим песком и хлопком. — Иногда мне так холодно внутри, что забываю, где я нахожусь и кто я такой. Объятье стало крепче. Раздался печальный вздох. — Прошлое, оно порою как чудовище, что ходит по пятам и кусает за ноги. Мешает идти вперед, — Изабо робко коснулся губами его щеки. — Потому нас учат жить настоящим. — Хм? — Каждая секунда как последняя. Каждый вдох и выдох имеют смысл. — Довольно мрачно. — Ха-ха, на самом деле нет, — монах мотнул головой и чуть отпрянул, заглядывая Сиффрину в лицо. — В моменте заметно то, что на самом деле. Правда, а не образ. «Хм-м. Глубоко. Я начал забывать, что Иза куда умнее чем выглядит» — подумал Сиффрин. — И что же ты сейчас перед собою видишь?.. — плут быстрым поцелуем прильнул к мягким губам. — Н-не честно, — Изабо вновь зарделся. Вздохнул. Улыбнулся. — Я вижу того, об руку с кем хочу пройти от рассвета жизни до ее заката. — Какая странная формулировка, — Сиффрин нахмурился. Задумался. Широко распахнул глаз. — Закат. Ты хочешь умереть со мной? — Боги. Когда придет время, конечно! — Изабо смущенно отвернулся. — Испортил мое признание. — Я?! — плут взял в руки чужое лицо. — Это было признание?! Эй… а ну… сейчас же повернись ко мне! — Не хочу… не… ай! — тот вздрогнул, стоило Сиффрину слегка прикусить нежную кожу шеи. — Хорошо-хорошо! Да! Признание! — Признание в чем? — горячо прошептал плут на ухо. — …В том, что хочу быть с тобой до конца своих дней, — на одном дыхании выпалил монах. Пускай Сиффрину совсем не нравилась подобная формулировка — фраза заставила вспыхнуть в груди невидимое солнце. Ему хотелось смеяться, хотелось рассказать о том, что произошло всем и каждому. Сам того не ведая он прижался к чужому теплому телу, улыбаясь как полный дурак. — Я тоже хочу быть с тобой. И после тоже! — Не-жизнь без тебя была бы ужасно скучной, — кивнул в ответ Изабо. — …Боги. Я так счастлив. Сиффрин чуть отстранился, дабы взглянуть на своего спутника-на-веки-вечные. Заметил, как потемнели чужие глаза, как дыхание из ровного стало более протяжным. Как обычная робость монаха будто бы испарилась. — Знаешь, у меня есть отличная идея… — начал было Сиффрин, но его фраза была прервана громким: — Мадам Одиль! Кажется, Изабо говорил про это место! «Ох-х, как не вовремя для божественного вмешательства!» — пронеслось у плута в разуме. Тот быстро поцеловал Изабо в губы, дабы затем прошептать: — Потом продолжим. Опусти меня. — А?! Ах, д-да, хорошо. Как думаешь, что-то случилось? — Сейчас узнаем. «…Может, я прогневал бога Перемен, раз он вмешивается в мои дела?» — плут расправил на себе одежду и нацепил маску безразличия. — «Ну, надеюсь в следующий раз удача будет на моей стороне!»