Я желаю…

Очередное скучное утро должно было начаться совершенно иначе, но у судьбы на Шерлока были другие планы. Яркий свет озарил комнату Холмса, заставляя сожмурить глаза до боли и закрыть лицо обеими руками.  «Давняя зависимость дала о себе знать?» — первая промелькнувшая мысль в его голове.   Свет достаточно быстро погас, оставив лишь восходящее солнце освещать комнату. Оправившись от шока, брюнет, быстро моргая, стал осматривать спальню в поисках источника сего события.   «Омни-виденс*» — понял Шерлок, удивлённо округлив глаза.   Напротив его кровати парил белый куб размером с голову. Он медленно кружился вокруг своей оси, то испуская мягкий свет, то вновь становясь похожим на изделие из бумаги. Серые глаза долго наблюдали за движением чуда этого мира. Потом Шерлок решил встать и подойти к нему. Появление этого артефакта означало, что человек, перед которым он явился, должен узнать что-то очень важное. Что-то, что может изменить его жизнь или спасти чужую. Мужчина прикоснулся к нему и погрузился в прошлое. В прошлое Джона… ***  Пятнадцатый век.    День стоял жаркий. Несмотря на обычный вечный дождь в Англии, солнце смилостивилось над жителями северной столицы и вышло из-за облаков. Разукрашенный шатёр стоял на опушке посреди леса, указывая на скорое представление магии одной колдуньи. Никто не знал её секрета. Кто-то думал, что она лишь очередная шарлатанка, а кто-то действительно верил в волшебство, происходящее на небольшой сцене.  Джон в подростковом возрасте верил всему. Он был ярым поклонником этих выступлений и приходил на каждое из них.   — Джон! — крикнул мальчик в лохмотьях невысокому другу, — матушка скоро начнёт представление, быстрее собирайся!   — Сейчас-сейчас, — тараторил он. Уотсон быстро натянул рваные штаны и вышел из их с мамой маленького дома. Тогда он не знал, насколько этот день будет трагичен для него самого.   — Там будет сам король, ты слышал? — они вдвоём бежали к заветному месту возле сцены, надеясь, что там ещё не было занято.  — Серьёзно? — искренне удивился Джон.   — Да! Все хотят увидеть, как моя матушка выступает! — возгордился за свою семью сын колдуньи. Они не были богаты, ведь представления не приносили больших доходов, но он всё равно был очень рад, когда деяния матери вознаграждались вниманием его величества.   — Тогда бежим быстрее! Иначе наши места точно займут эти богачи, — нахмурился мальчик. Его желание увидеть представление в первых рядах никогда не сбывалось. Всегда приходили знатные люди, которые считали, что не подобает беднякам стоять впереди. Даже тот факт, что это были сын и друг самóй выступающей их не смущал.   Когда мальчики прибежали, вокруг сцены уже скопился народ. Блондин с голубыми глазами искал себе с другом местечко, но никак не мог найти. Тогда товарищ крикнул:  — Сюда! — он забрался на стог сена, откуда хорошо виднелась сцена, — я исполню твоё желание! — хихикнул тот.   — А это не опасно? — Джон вспомнил трюки с огнём, поэтому засомневался, стоит ли лезть на что-то столь легковоспламеняющееся.   — Давай, представление уже началось, не видишь?   — В том-то и дело, что не вижу, — топнул ногой Уотсон. Шатен сверху только посмеялся и вновь указал на место рядом с собой. Джон смирился и залез к нему. Они были в два раза выше остальных людей, поэтому волшебство с лёгкостью достигало их блестящих от радости очей. Народ воодушевлённо похлопал, увидев появившегося из ниоткуда голубя. Тогда колдунья сказала:  — Моё выступление не ограничивается появлением вещей и их пропажей. Я могу сделать нечто, что вас поистине взволнует! — ярко произнесла она и раздвинула руки, между ними зажглось пламя, а потом тут же погасло под большой струёй воды из её ладони. Она вновь испустила огонь, сделав из него дракона, пролетевшего над головами зрителей. Тогда люди начали изумлённо перешёптываться, — я могу подарить кому-то жизнь, а у кого-то её отнять, я могу наделить человека несусветным богатством, а могу сделать нищим. Я могу всё! — на последнем слове она жутко рассмеялась, да так, что её морщины по всему лицу углубились. Джон не в первый раз слышал эти слова, но впервые видел так хорошо её лицо. Оно было жутким и пугающим. Женщина была безумна. Седые длинные волосы до талии двигались волной, повторяя её движения. Пусть это и была мать его друга, за пределами сцены они никогда не виделись. Старушка была достаточно странной: никогда не общалась с людьми вне работы, вела затворнический образ жизни. Лорри любил её и пытался познакомить Джона с ней, но та всегда отказывалась. Весь год их дружбы она показывала себя не с лучшей стороны.   — Смотри! Там с матушкой король! — вскрикнул Лорри. Он похлопал в ладони, увидев его радуясь за маму.   Рядом с его величеством стояла стража. Он с грозным лицом внимал всё происходящее. Чем-то задумавшись, мужчина не показывал особого интереса. Джон рассматривал его долгое время, пока до его ушей не донеслись слова:  — А теперь время подвести итог этого шоу. Я вынуждена избавиться от проклятия. Я больше не хочу страдать, — Уотсон слушал и не понимал. Плохое предчувствие закралось в его грудь. Женщина сняла с шеи какое-то ожерелье и стала что-то нашёптывать. Разразился гром. Молнии неистово хлестали рядом с городком. Каждую секунду она била где-то неподалёку. Тогда Джон действительно испугался.   — Что-то не так, Лорри, — его голос дрогнул. Он посмотрел на друга и ужаснулся.   — Джон? Джон, что со мной?! — всхлипнул мальчик. Он смотрел на то, как его руки растворяются, подобно снежинке на тёплой коже.   — Лорри! — Уотсон крикнул это ему на самое ухо, но понял, что уже поздно, его лицо стало также растворяться, выглянули части черепа, показались кости вместо рук, — Лорри!! — ещё громче крикнул он, пытаясь взять мальчика за руки, но чувствовал лишь холодные останки. Тот растворялся у него на глазах. Молния ударила где-то близко и подожгла шатёр. Люди в страхе стали разбегаться, а Джон всё сидел на месте, не зная, что делать и как помочь. Его сердце разрывалось от увиденного. Друг умирал на глазах, а его безумная мать не обращала на это внимания, — помогите! — обратился он к окружающим, но всем было не до него. Они боялись за свои жизни. Раздался ужасающий смех. Старуха смеялась и кричала что-то о свободе. Что-то о том, что она не виновата, — пожалуйста! — плакал Джон, — прошу, вы же колдунья, вы же его мать! — в этот раз слова были обращены ей.  — Я свободна, я свободна, я свободна! — ненормально вторила женщина, — проклятье снято! Его больше нет! — смеялась она, — теперь Ты будешь им владеть! — разыскала она глазами Джона. Уотсон, как будто в ту же секунду замёрз, он не мог двинуться. Из глаз текли слёзы и мальчик лишь безмолвно просил о пощаде, — Ты будешь проклят! Ха-ха-ха-ха-ха!   На шее блондина появилось ожерелье. Отчего-то стало безумно больно. Оковы были повешены, так и началась его беспокойная жизнь. ***  Мальчик смог сбежать из горящего шатра. Друг мёртв вместе с его матерью. Молнии перестали бить сразу же, как на нём появилось это странное украшение. Он не хотел, чтобы что-то напоминало ему об этом случае, поэтому снял с себя его, кинул на землю и помчался прочь. Это была его ошибка.   — Ваше величество, вот то, о чём вы просили, — поднял с земли то самое ожерелье один из стражников, отряхнул его и передал королю.   — Славно. А теперь порадуем мою девочку, — он принял его из рук того человека и присел на своё место в карете, — она будет очень рада, — усмехнулся мужчина в шёлковом одеянии.  Карета тронулась, и лошади направили её в сам замок.  *** — Джон! Что случилось, милый? — поймала кинувшегося ей в объятия сына удивлённая женщина.   — Там, там… Лорри… — не мог связать слова Уотсон. Он громко плакал. А что ещё оставалось четырнадцатилетнему мальчику, который не смог помочь другу?   — Так, давай зайдём домой. Вдруг опять молнии начнутся, — посмотрела на чистое небо мама и закрыла за ними дверь. Джон бессильно рухнул на пол, вздрагивая от воспоминаний. Ему было очень больно. Сердце обливалось кровью, не желая понижать ритм пульса. Он кое-как рассказал о том, что произошло. Мать всё это время не сводила с него глаз. Всё это было похоже на кошмарный сон, который не мог существовать наяву. Но это была реальность. Жестокая и несправедливая история, начало которой было подано.  ***  День. Два. Четыре. Семь.  Джон всё плакал, просыпался ночью от кошмаров, не желая принимать происходящее. Ведь так не бывает, верно? Мать не может просто взять и отказаться от своего сына. Такого безумия не может быть. Это всё неправильно, жутко и больно.  Родительница парня приносила ему к почти развалившейся кровати еду и воду. Всё, что у неё было, отдавала ему, лишь бы её сыночек оправился от горя.   Этот процесс восстановления занял очень много времени, но даже если на первый взгляд казалось, что всё хорошо, это было не так. Джон хотя бы стал улыбаться, пусть эта улыбка и выглядела слабой и измученной, но всё же это быть хоть что-то.  ***  В один день, когда Джон готовил еду, а точнее салат из немногих овощей, что хранились у них в подвале, за створками окна послышался топот копыт. Мама подозвала сына, и тот быстрым шагом направился к ней, прихватив деревянную миску с завтраком.  — Смотри, милый! Карета короля! — охнула женщина.  Джон ошеломленно разинул рот и наблюдал из окна, как карета медленно останавливается. Останавливается прямо перед их домиком. Мама прикрыла рот руками, когда увидела, как свита его величества выходила из транспорта. Статные мужчины и безупречные женщины с высока наблюдали за реакцией собравшихся зевак. Их изысканные одеяния вызывали восторг. Они остановились прямо на пороге дома Уотсонов и прокричали их фамилию.   Семья из двух человек осторожно вышла на улицу и низко поклонилась, отдавая почести знатным людям.  — Отставьте любезности, — высокомерно вздохнул, казалось, главный из них.  — Да, конечно, — испуганно молвила мама, — чем можем помочь?  — Джону Уотсону выдалась честь продолжить своё скучное существование в замке, — грозно объявил этот мужчина, явно не желая объяснять ситуацию и в самом противном случае слышать отказ.   — В… замке? — не понимал мальчик. Как такое возможно? Что бы простолюдин жил в замке… его жизнь становилась всё безумнее.   — Верно. И отправляться нужно прямо сейчас, — устало произнёс он.  — Ох, милый, это же прекрасно! Наконец-то ты заживёшь полной жизнью! — чуть ли не плакала от радости мать. Она всегда мечтала о том, чтобы её сын жил в роскоши, ведь он был её единственным ребёнком и любимым человеком. Но женщина не могла обеспечить ему такую жизнь. Нищета и несчастье – вот на что была обречена его судьба вместе с ней.  — А ты? Ты со мной поедешь? — пребывая в шоке, спросил Джон.  — Это невозможно. Его величество не желает видеть низший класс в рядом с собой, — всё больше раздражался человек перед ними. Вся свита устало вздыхала, очевидно чувствуя неприязнь от нахождения рядом с бедняками. Окружающие люди не сдерживали свои эмоции: кто-то удивлялся, кто-то завидовал, кто-то откровенно злился.  — Эй! Чем моя мама отличается от меня? — нахмурился Уотсон, внезапно потеряв страх. Он ненавидел людей, которые позволяли себе такие высказывания в её сторону.  — Джон, — прошептала женщина, ткнув его в бок, — мы согласны! Мой мальчик обретёт лучшую жизнь… это невероятно! — положила ладони на грудь она.   — Но мама! — возмущённо воскликнул юнец, уже представляя как будет скучать по ней. Любой бы с радостью согласился на сто восемьдесят градусов развернуть судьбу, но не он. Он не хотел этого, если вместе с ним не будет его матушки.  — Всё, дорогой. Отказ не принимается. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив! — ласково сказала женщина и обняла его, погладив по спине.   — Тогда сию секунду садитесь в карету, мистер, — развернулся мужчина.  — Можно я возьму с собой некоторые вещи? Прошу… — взмолился Джон. Он ещё надеялся на то, что мама одумается.  — Быстро, — возмущённо покачал головой то человек, имея в виду согласие на сборы.  Джон забежал в дом, потянув за собой маму.  — Мама, пожалуйста, я не хочу с тобой расставаться! Я очень люблю тебя! — заплакал парень.  — Ох, мальчик мой, ты же знаешь, что я желаю тебе только добра. Если бы я могла обеспечить тебе такую жизнь, то ни за какие гроши не отпустила тебя, но ты сам видишь, как мы живём. Больше вариантов нет. Мы обязательно встретимся, только не отказывайся от этого, — успокаивала его мама. На её глаза навернулись слёзы. Она также, как и сын, не хотела прощаться, но того требовали обстоятельства.  — Мама…  — Я люблю тебя.  Джон подошёл к табуретке, где лежали самые важные для него вещи: деревянная игрушка, выструганная им с матерью, записка от Лорри на день рождения парня и железный браслет, который выковал ныне мёртвый отец. Он поставил миску на табуретку, собрал все эти вещи в мешок и с опущенной головой подошёл к выходу. Он в последний раз посмотрел на маму, стараясь сдержать слёзы, обнял её и направился к карете. ***  Джон разглядывал пейзажи, мелькающие во время поездки: широкая река, отражающая яркое солнце, пышный зелёный лес, по деревьям которого юрко лазали белки. Всё это было прекрасно, но он всё ещё не мог поверить в то, что это правда. Всё слишком быстро происходит, мальчик не успевал за ходом времени. Некоторое количество дней он переживал ту трагедию, а уже сегодня ехал в замок, где должен был жить. Зачем его величеству понадобился обычный мальчик, из бедной семьи? У него нет образования, писать он толком не умеет, да и читать тоже. Да, Джон хранил записку от Лорри, которую тот радостно вручил ему в значимый день, но мальчик даже не подозревал, что там может быть написано. Это было странно. Слишком странно.  Каждый член свиты косо посматривал на него. Кажется, они тоже не понимали, что твориться у короля в голове, но не подчиниться не могли, ведь это означало добровольно отправиться на казнь. Гильотина лишила жизни сотни людей, король был до жути жестоким, и никто не мог что-либо с этим сделать. Да и никто не хотел, кроме простого народа. Людям свыше плевать на других. Им важнее собственное превосходство.  — Прибыли! — озвучил кучер и остановил лошадей.   — Выходи, — подтолкнула Джона к выходу женщина в изысканном бежевом платье.  Джон сглотнул ком в горле и осторожно спустился. Его взору открылся прекрасный вид: замок во всей своей красе из красного кирпича с острыми концами башен. Уотсон даже не мог сосчитать сколько их было всего. Возле ворот напротив огромной стены стояли стражники в тяжёлых доспехах. Великолепие недостойное простолюдинам оказалось не столь недосягаемым. Нет тех слов, которыми можно было описать восхищение Джона, как и его печаль от мысли о том, что его матушка никогда не увидит того, что видит он.   Не дав полностью насладиться красотой этого места, высокопоставленные личности сопроводили его в замок. Там было ещё невероятнее. Высокие потолки, отделанные мрамором вызывали у Джона ощущение, что он всего песчинка среди пустыни, золотые люстры с большим количеством свечей выглядели изумительно, масляные лампы освещали путь по красному ковру, расстеленному по всей дороге к каждой комнате. Пойдя несчитанное количество ступеней, они добрались до заветной двери. Приёмный зал короля. Джон глубоко вздохнул и прошёл внутрь.  — Здравствуй, малец, — седой невысокий мужчина в ярко-красном одеянии с кучей драгоценных камней, называемый его величеством, стоял прямо перед мальчиком. Уотсон настолько был шокирован данной встречей, что совсем забыл поклониться. Он забыл все слова, так что сказать что-либо просто не мог, — а ты немногословен, — с усмешкой подметил король, — думаю, ты задаёшься вопросом, что же заставило меня сделать тебя одним из жителей этого замка, верно? — вскинул бровь он. Джон только быстро кивнул. Его величество жестом указал посторонним выйти из помещения и продолжил: — что ж, давай объясню. Теперь ты – имущество королевской семьи, ясно?   — Что?! — вскрикнул Джон, совершенно не понимая, что это значит.  — Тише-тише, ты уже не сможешь это изменить, — надменно улыбнулся король и показал мальчику то самое ожерелье.   «Выглядит знакомо… что происходит?» — всё ещё не мог додуматься Джон.  — Слышал легенду?  — Какую? — почти шёпотом уточнил блондин и склонил голову вбок. Чувствуя сильный дискомфорт, он положил одну руку себе на плечо, стараясь как бы защитить и поддержать себя.  — Раньше наше королевство было самое могущественное, сейчас же у нас есть некоторые проблемы с этим. В те времена одна девочка служила королям задолго до моего правления. Она обладала невероятной силой, которая и позволяла королевству оставаться на плаву. Сила её была в том, что она исполняла любое желание хозяина. Её дар и проклятие. Хозяином был тот, кто владел ожерельем. Но в один день, ожерелье исчезло вместе с той девчушкой. В разных летописях сказано о страданиях, на которые она обрекла себя, забрав украшение. Больше ничего не было известно о нахождении этого ожерелья, — его величество многозначительно посмотрел на украшение в своих руках, — до недавних пор. Сейчас ты понимаешь, что к чему?   Джона охватил животный страх. Теперь он понял. Та девочка – та колдунья. Вот почему она стала свободной, вот почему на нём появилось это украшение, вот почему после его появления он почувствовал неистовую боль. Всё стало ясно. Эта ясность пугала. Меньше знаешь – крепче спишь, так ведь говорят?   — Так не бывает… нет. Люди никому не принадлежат! Это неправильно! — кричал мальчик. Его истинные мысли вырвались из сознания.  — Вот сейчас и проверим, бывает ли, — вновь усмехнулся мужчина, надевая украшение.  Вдруг всё вокруг почернело. Перед глазами мелькали разноцветные пятна. Голова ужасно закружилась, да так, что стало тяжело устоять на ногах. Джон зажмурился и схватился за голову, упав на колени. Дыхание и биение сердца участились. Он открыл рот в попытке набрать воздух в лёгкие, но всё безуспешно. Тогда король подошёл к мальчику вплотную и положил руку ему на соломенные волосы.   — Бывает, — рассмеялся он.   Это было последнее, что Джон услышал. Потом он потерял сознание и погрузился в глубокий сон.