Куда уходит время

Тик-так, тик-так… Звук слышен через две закрытые двери. Уж так громко тикают старинные ходики с маятником. Правда, без кукушки. Кир смеялся, что вдруг кукушка куда-нибудь поедет… А у нее прав нет, да и ключи от Ламбы или от Крузера брать птицам не полагается. Дима посмеялся над «кукухой без прав» и личного автотранспорта, и сам повесил на стену часы. Они очень органично вписались в суперсовременный интерьер. И ничуть не портили собой вид. Наоборот, Диме казалось, им вполне уютно среди новомодных кухонных гаджетов, вроде индукционной панели, кофеварки и комбайна. Они висели напротив телевизора и отражались в его темном экране. Кир был очень доволен собой: - Вот, теперь мы на кухне всегда будем знать, сколько времени. - Ага. А то приходилось в окошко выглядывать и по солнцу определять, - ответил Дима, - в Питере, благо, солнца с избытком.       Единственный недостаток у часов был в том, что они ходили очень громко. В квартире у бабани тоже висели на кухне часы, даже с кукушкой. Но они не были такими громкими. Кстати, именно они и вдохновили Гречкина на покупку этих. Захотелось уюта и чего-то этакого, старинного. Может, будто кусочек детства Димки. У бабушки Кир любил слушать, как тикают часы, и каждый час исправно кукует механическая птица. А если Кирилл Гречкин что-то хочет, он это покупает. Тик-так, тик-так…       Кирилл видит не то, что десятые, а двадцатые сны. А вот Диме не спится. Адреналин, который уже должен был раствориться, видимо, все еще дает о себе знать. Хотя, план «Перехват» и погоня за машиной с преступниками окончился часов шесть назад. Или даже восемь. Сейчас те, кто мчался в неприметном сером «Рено» по направлению к границе Ленобласти, сидят в уютном СИЗО. И даже возня с оформлением документов завершена. Дима вздохнул и подумал: «Надо не о работе думать, а вспомнить что-то хорошее. Например, Мальдивы». И стал думать о безбрежном океане, о ярких рыбках, которыми они с Кириллом любовались во время дайвинга, о горячем песке и теплых досках деревянного настила возле их домика «на курьих ножках», с которого уходила лестница пряом в воду. Такую прохладную с утра, зеленовато-бирюзовую в лучах еще нежаркого солнца. И ярко синюю - в полуденную жару. От мыслей о Мальдивах сон отчего-то не шел. Наверное, хотелось поехать туда снова, но до следующего отпуска – больше, чем полгода. А мысли упорно ползли к рабочим моментам, например, думалось про заключение от судмедэкспертов… «Тьфу! – с досадой подумал Дима, поворачиваясь на другой бок в сотый раз, - тьфу на них еще раз. Спать надо. А то завтра весь день клевать носом на потеху всему отделу буду». Тогда он решил, что лучше всего думать о делах домашних. Они будничные, в чем-то скучные, но сон навевать просто обязаны. «Так, запас овощей у нас имеется, рис – тоже, гречневая лапша куплена еще неделю назад, обычная, вроде тоже еще лежит. Что там нужно в будущем? Молочных продуктов купить, особенно сыр. Кир его ест утром. Хоть и не постоянно. Так, за квартиру платить на будущей неделе, белье вчера менял… Что еще? Ах да, надо же джипчик мой зеленый на автомойку отправить. Там весь салон в кофе!» Тут сразу вспомнилось, каким образом кофе пролилось в машине. Латте, который не допил Киря. А не допил он его потому что… Подумалось о «шаловливых лапках» которые лезли под рубашку и под майку. А губы, такие сладкие и пахнущие кофе, прижимались к губам Димы. Тот смеялся, нежась в объятиях любимого, отвечал на поцелуи и порой шептал: - Ки-иря, давай потерпим до дома… Ну что мы в машине, как подростки. - А так интереснее, - шептал прямо на ухо Кир, и от его дыхания становилось тепло-тепло… где-то внутри, в самом сердце. Может, там и находится душа? Диму буквально захлестывало. Не от сексуального влечения, хотя и от этого тоже. Но больше – от осознания того, что вот он, родной и любимый Кирюшка, самый-самый близкий, ближе некуда. И глаза – омуты, только утонуть в них, с головой нырнуть. Зеленовато-серовато-голубые, в зависимости от освещения. А когда Кирилл закрывает их, целуя Диму, полукружья ресниц подрагивают чуть-чуть.       Руки у Кирилла всегда холодные, а тогда, в машине были теплые-теплые. Наверное, согрелись от ласк, от прикосновений к теплому телу. А сперва Дима хихикал от холодной щекотки. И Кир хихикал тоже – потому что Диме холодно.       На пальце правой руки у каждого – кольцо, серое с гравировкой. Те самые, что им дали в храме в Сингапуре. Оберег, как думают все вокруг. И это не является неправдой – любовь способна творить чудеса и беречь в самых сложных ситуациях, например, как сегодня, когда чудом ушли от столкновения с «горе-водятлом», который проигнорировал спецсигналы и мигалки. - Храни тебя, моя любовь, – одними губами прошептал Дима, вслушиваясь в тиканье часов и сонное дыхание Кирилла. А Дима снова вспомнил, как локтем задел стаканчик с латте, и весь напиток перевернулся, Кир взвизгнул, а Дима перепугался, что он обжегся. Но, к счастью, кофе давно остыл. Они так засиделись в машине на стоянке, что не заметили время. «Счастливые часов не наблюдают». Кажется, это у Грибоедова? Точно, «Горе от ума», в школе проходили. Вот так, выражения становятся крылатыми, а их авторы забываются. Тик-так, тик-так…       Кир заворочался, и Дима с досадой на себя подумал, что своим верчением с боку на бок разбудил любимого. Непорядок, совершенно никуда не годится! - Димка, не спишь? У Кирилла сонные глаза и волосы встрепанные, даже в темноте угадывается. Дима не успел ответить. Кир сгреб его в охапку, прижал к себе. Устроил, как «маленькую ложечку» и мигом засопел снова. И Дима тоже задремал, пригревшись в объятиях родного человека. Последнее, о чем он подумал, прежде, чем заснуть окончательно, было: «Куда уходит время?» И лишь часы тикали на кухне, отсчитывая время. Но и они не могли ответить, куда же оно уходит, минута за минутой. Тик-так, тик-так...