…
— Так ты сможешь это сделать? — Усталый голос Лин Вэнь эхом отдается в трубке. — Да. Но ты уже спросила Ши Уду? — Му Цин добавляет кусочек сахара в свой кофе. Он поправляет телефон между ухом и плечом, чтобы убедиться, что тот не упадет. — Да. Он согласился. Му Цин хмыкает в знак согласия. Он делает глоток кофе. Мм, сладость на высоте. На другой линии кашляет Лин Вэнь. — Тогда я оставляю это вам двоим. Спокойной ночи, Сюаньчжэнь. Му Цин тоже желает спокойной ночи, прежде чем повесить трубку, высказывает свои мысли по поводу выпитого кофе и только что состоявшегося разговора. Хотя в основном о кофе. Му Цин обычно не устраивает совместных выступлений, особенно в такие короткие сроки. Однако Лин Вэнь, директор агентства, в котором он работает, была непреклонна. Му Цин — популярный фигурист среди мужчин и женщин, в большей степени из-за его внешности, чем навыков, потому что люди любят придавать большое значение внешности, как к счастью, так и к сожалению, потому что его навыки чертовски хороши, и он ненавидит, что его усилия остаются в основном незамеченными публикой. Ши Уду же — одаренный. Поэтому, когда Лин Вэнь нашла возможность вызвать восхищение Му Цина, она воспользовалась ею. Если бы Му Цин был партнером Ши Уду, он, естественно, поднялся бы на высшие позиции — потому что, по словам Лин Вэнь, которая, кажется, одна из немногих, кто действительно признает таланты Му Цина, его мастерство в фигурном катании сравнимо с мастерством Ши Уду, входящего в тройку лучших. Му Цин ставит чашку с кофе на кухонный стол и подходит к своему холодильнику, где он с помощью магнита прикрепил календарь к дверце холодильника. У него есть только девять дней, чтобы попрактиковаться в хореографии. И в довершение всего ему нужен партнер для тренировок. Он опускает взгляд на телефон, который все еще держит в руке, и раздумывает: написать Ши Уду или нет? Нет, Ши Уду, вероятно, будет занят. Ему нужно будет попросить кого-нибудь другого. Он сразу же представляет Се Ляня в его элегантном белом костюме, то, как его конский хвост грациозно развевается из стороны в сторону, когда мужчина в красном костюме разворачивает его. Ах, конечно, думает Му Цин, закатывая глаза к затылку, парень Се Ляня никогда бы не позволил ему танцевать с кем-то еще. Сдавшись, Му Цин отказывается от идеи репетировать с партнером по танцам. Он будет практиковаться соло. Му Цин берет свою чашку кофе. — Чёрт, — ругается он себе под нос, — всё остыло.…
Му Цин арендует каток на этот раз в шесть вечера — он знает, что Фэн Синь снова будет играть в хоккей с пяти до шести, и он действительно не хочет, чтобы Фэн Синь врывался на его тренировку на несколько минут раньше. Он ждет за дверью, пока игроки не разойдутся. Фэн Синь выходит последним, сбросив снаряжение и держа шлем в руках. — О, — приветствует Фэн Синь, когда замечает Му Цин. Му Цин решает проигнорировать его, обходя вокруг Фэн Синя, чтобы попасть внутрь. Когда он заканчивает расставлять свои вещи и оглядывается, Фэн Синя уже нет. Му Цин вздыхает, приказывая себе сосредоточиться на хореографии. Композиция, выбранная Ши Уду, определенно не простая — как и ожидалось, конечно. Но она не настолько сложна, чтобы Му Цин придавал этому значение. Он подключает свой телефон к колонке и нажимает кнопку «воспроизвести». Ранее Лин Вэнь прислала ему саундтрек — оригинальное произведение, сделанное одним из аранжировщиков агентства. Первые тридцать секунд саундтрека больше похожи на медленную, сентиментальную балладу, где Му Цин катался бы один — его движения были бы более простыми, чем в следующем сете, но все равно достаточно запоминающимися, чтобы приковать к себе все взгляды. Когда музыка перерастет во что-то более живое, возможно, немного чувственное, Ши Уду совершит свой торжественный выход. Лин Вэнь уже упоминала, что их движения должны быть более отчаянными, нуждающимися, интимными, как будто у них ограничено время, чтобы побыть вместе. И когда музыка снова сменялась более медленной мелодией, Ши Уду и Му Цин неуклонно удалялись друг от друга, пока на катке не темнело. После того, как Му Цин дважды внимательно прослушал весь саундтрек, он, наконец, занимает позицию. Сделав глубокий вдох, он снова начинает проигрывать музыку. Как и в прошлый раз, Му Цин представляет себя катающимся в одиночестве по замерзшему озеру, окруженному льдом и снегом. В первом сете он старается действовать как можно более уравновешенно, а во втором проглатывает свою гордость и старается делать больше романтических движений. Все представление занимает около пяти минут. Когда Му Цин заканчивает, он внутренне кричит. Репетировать без партнера практически невозможно. Пара рук без предупреждения обхватывает талию Му Цина, а затем кружит его по орбите — это Фэн Синь: когда он вышел на лед? — Ты выглядишь так, словно тебе, возможно, нужна некоторая помощь, — говорит Фэн Синь, его голос звучит ужасно близко к уху Му Цина. Му Цин толкает Фэн Синя в грудь и отступает. — И? Думаешь, что сможешь мне помочь? Фэн Синь делает насмешливое лицо, которое противоречит торжественному тону его голоса: — Да. Му Цин оглядывает его с головы до ног. — Ты хоккеист, Фэн Синь. А я пытаюсь танцевать. — Дело в том, — Фэн Синь подъезжает ближе, — что я хорошо держусь на льду. Думаю, я смогу это сделать. — Ага. Точняк, — Му Цин закатывает глаза. Но не проходит и двух секунд, как он уже объясняет хореографию Фэн Синю.…
Сегодня день шоу. И Ши Уду умудрился заболеть. — Что, — начинает Му Цин, — мне теперь делать? Лин Вэнь по большей части выглядит невозмутимо: — Мы найдем кого-нибудь другого. Му Цин прикрывает глаза ладонями и начинает раздраженно расхаживать по раздевалке. — Лин Вэнь, никто не сможет заменить Ши Уду за пятнадцать гребаных минут. Там же оригинальная хореография! В этот момент раздается стук в дверь. Му Цин распахивает ее. — И почему ты здесь? Фэн Синь выглядит взволнованным, его глаза изучают Му Цина. Последний игнорирует это. — Э-э… чтобы пожелать тебе удачи. — Что ж, спасибо, но я думаю, что уже слишком поздно для удачи, поэтому, если бы ты мог просто уйти, то… Лин Вэнь перебивает его: — Привет, Наньян. — Она называет его по его имени в хоккее. Фэн Синь морщится и делает шаг назад — потому что он глупый и боится женщин. — Э-э, здравствуйте, Лин Вэнь. Рад вас видеть. Она отмахивается от него и переходит к делу. — Может быть, ты мог бы сегодня стать партнером Сюаньчжэня? Глаза Фэн Синя расширяются. — Я? Я имею в виду, я знаю, что помогал ему тренироваться и все такое, но… но я не фигурист и не профессионал, или что–то в этом роде… — Тебе и не нужно им быть, — обрывает его Лин Вэнь. — Я точно облажаюсь, — заканчивает Фэн Синь. Му Цин смотрит вперед, его губы раздраженно подергиваются. — Он реально облажается, — Му Цин поворачивается к Лин Вэнь. — Мы отменяем выступление. Выбор кого-то другого в качестве моего партнера полностью противоречит цели нашего сотрудничества. — Люди уже здесь, — возражает Лин Вэнь. — Они заплатили за билеты. Му Цин вздыхает, его брови хмурятся, когда он пытается подумать. Осталось всего десять минут. Фэн Синь — хоккеист, отмеченный наградами. Что подумали бы люди, если бы хоккеист и фигурист были теми, кто осилит это шоу? Му Цин испытывает искушение; идея звучит — на самом деле — захватывающе. Он смотрит в сторону Фэн Синя. — Иди, надень что-нибудь поприличнее, — приказывает он. — Ты серьезно?.. — бормочет Фэн Синь. — У нас не осталось времени. Ты знаешь, что нужно делать? Мы тренировались. Постарайся вспомнить, если это не слишком тяжело для твоих двух последних извилин. Прежде чем Фэн Синь успевает возразить, Лин Вэнь уводит Му Цина, говоря: — Поторопись, Наньян. Шоу не будет тебя ждать.…
Му Цин, еще не видимый зрителям, размышляет в укромном уголке о том, что наденет Фэн Синь. Сам Му Цин одет в черную шифоновую рубашку, переходящую внизу в красную, без рукавов, демонстрирующую его бицепсы, и с глубоким вырезом, обнажающим ключицы. Его брюки полной длины и свободные, серебристый пояс в виде змеи прикреплен к бедрам. Его волосы, как обычно, собраны в высокий хвост. В конце концов, это самая практичная прическа. Обычно то, во что одет Му Цин, противоречит дресс-коду мужского фигурного катания, но сегодня для Му Цина сделано исключение — а ещё ему наплевать. Он задается вопросом, наденет ли Фэн Синь что-нибудь подходящее к его наряду… Свет гаснет, подавая сигнал Му Цину войти на каток. Му Цин не нервничает, когда продвигается к середине — по крайней мере, так он говорит себе — или когда на него падает свет прожектора. Музыка разносится по стадиону, её громкость увеличивается синхронно с поднятием рук Му Цина и ровным дыханием. Он усовершенствовал и отшлифовал эти шаги до максимума, и ему не понравилось бы, если бы он выполнил что-то иное, кроме идеального исполнения. И, как и ожидалось, первая часть проходит гладко, к большому удовольствию Му Цин. Течение музыки начинает меняться, и Му Цин готовится к следующей части. Он катается задом наперед, точно так, как он тренировался — и хотя он ожидал, что руки Фэн Синя схватят его сзади за бедра, его живот все еще делает сальто, как будто он на американских горках (он игнорирует приглушенный шепот из толпы и надеется, что Фэн Синь делает то же самое). Му Цин прислоняется к груди Фэн Синя, и потому, что это часть программы, и потому, что хочет, и позволяет Фэн Синю прокрутить его один раз, прежде чем поднять в воздух — Му Цин не боится упасть; он знает, что Фэн Синь поймает его, если он это сделает, — и ставит ноги ему на плечи. Му Цин балансирует своим весом на плечах Фэн Синя, наконец-то оглядывая собравшуюся зрительскую аудиторию. Неудивительно, что она большая, тянется из одного угла в другой несколькими рядами. Когда Фэн Синь сказал Му Цину, что тот хорошо держится на льду, он, чёрт возьми, имел в виду именно это. Фэн Синь, даже имея Му Цина на плечах, с легкостью катается на коньках, одновременно выполняя свои собственные движения, которые, по признанию Му Цина, довольно сложны. Мягко — слишком мягко — Фэн Синь снова опускает Му Цина на лед. Без промедления руки Фэн Синя обвиваются вокруг его груди, обнимая сзади с интенсивной близостью. Дыхание Фэн Синя тяжелое и громкое, его подбородок покоится на плече Му Цина. Му Цин откидывает голову назад, в то время как руки Фэн Синя ритмично движутся вниз к его талии, затем к бедрам и крепко сжимают Му Цина по бокам. Му Цин, хотя и проделывал это с Фэн Синем раньше, задыхается, его сердце бешено колотится в груди. Он замечает, как пальцы Фэн Синя подергиваются на его бедрах. Когда Му Цин наконец получает шанс встретиться лицом к лицу с Фэн Синем, он сбит с толку нервозностью, проявившейся на лице Фэн Синя. Из всех людей у него самый странный взгляд, — думает Му Цин. Когда приходит время Му Цину обвить руками шею Фэн Синя, он наклоняется и шепчет, голос его слышен только Фэн Синю: — У тебя все отлично получается. Перестань нервничать. Это всего лишь попытка успокоить Фэн Синя, подбодрить его. Помимо этого, у Фэн Синя все правда отлично получается. Му Цин почти гордится им. Фэн Синь моргает, широко раскрыв глаза, и выглядит так, словно хочет что-то сказать, но Му Цин ускользает. Их выступление подходит к концу. Мелодия меняется на более мягкую, сентиментальную. И Фэн Синь, и Му Цин катаются на коньках в противоположных концах катка, их движения очень страстные. Свет начинает тускнеть, пока Му Цин не перестает видеть в темноте. Как только музыка постепенно смолкает, стадион снова становится светлее, а каток искрится. Зрители взрываются ревом, их аплодисменты оглушительны. Му Цин морщится от шума, но все же выходит на середину, чтобы поклониться. Фэн Синь следует его примеру… за исключением того, что нет, он этого не делает; вместо этого Фэн Синь скользит к нему, и прежде чем Му Цин успевает осознать, что происходит, пара холодных, потрескавшихся губ прижимается к его губам, отчего у Му Цина перехватывает дыхание. Он не знает, прекратила ли толпа свои аплодисменты или они хлопают еще громче. Все, о чем он может думать прямо сейчас, это губы Фэн Синя на его губах — губы Фэн Синя — и то, как хорошо они ощущаются, как хорошо сочетаются друг с другом, как кусочки пазла. Когда Фэн Синь опускает Му Цина так, что его волосы касаются льда, с губ Му Цин срывается неприличный звук, потому что…потому что они на публике и все на них смотрят. Он грубо хлопает Фэн Синя по плечу, требуя отпустить. Фэн Синь прерывает поцелуй, в его глазах столько тепла, что сердце Му Цина замирает. Они оба запыхались, вспотели от своего выступления и стоят в неудобной позе. Но теперь Му Цин слышит это, тишину толпы, которая звучит громче, чем раньше. Он сглатывает, вскакивает на ноги и отталкивает Фэн Синя. Однако, как только он шевелит мышцами, толпа впадает в истерику. На каток бросают букеты роз, что окружают Му Цина и Фэн Синя. Когда один из букетов направляется прямо в лицо Му Цина, Фэн Синь, защищая его, оттаскивает Му Цина за спину, бросая взгляды-кинжалы на зрителей. Му Цин моргает, не зная, должен ли он обижаться на то, что Фэн Синь думает, что он не может защитить себя, или преисполняться блаженства. Затем несколько охранников уводят дуэт от хаоса в раздевалку. Му Цин не осознает, что остался наедине с Фэн Синем, пока дверь не захлопывается. Однако, когда он это делает, то отказывается смотреть на Фэн Синя, упрямо отворачиваясь с пылающим лицом. У Фэн Синя мало времени на реакцию, и он быстро обнимает Му Цина сзади, одновременно осыпая поцелуями его ухо. Му Цин перестает дышать. — Ч-что, черт возьми, по-твоему, ты делаешь?! — шипит он. — Прости, — говорит Фэн Синь, хотя в его голосе нет ни капли сожаления. Он даже не останавливается. — Фэн Синь, — протестует Му Цин. Незаметно даже для самого себя, Му Цин наклоняет голову, чтобы у Фэн Синя было больше доступа для поцелуя. — Боже, — выдыхает Фэн Синь, разворачивая Му Цина лицом к себе, — ты так прекрасен. Му Цин фыркает. — Заткнись! — Он смотрит на одежду Фэн Синя и, да, черт, они идеально сочетаются с ним! Рубашка Фэн Синя тоже без рукавов, но вместо черного цвета, переходящего в красный, она красного цвета, переходящего в черный. У него даже такой же пояс в форме змеи, только золотой. Фэн Синь сложен как греческий бог, поэтому вполне естественно, что взгляд Му Цина задерживается на его бицепсах, чтобы подольше понаблюдать за ним. Фэн Синь хихикает, когда замечает пристальный взгляд Му Цина, и это заставляет Му Цина отвести глаза. — Заткнись, заткнись, чёрт возьми! — Му Цин прижимает ладонь ко лбу, чувствуя приближение головной боли. — Какого чёрта ты… На глазах у всех… Ты что, с ума сошел?! Фэн Синь разражается смехом — который мог бы заполнить еще одну пустоту в сердце Му Цина, но как бы там ни было — его руки хватаются за ближайший стул для опоры. Му Цин пристально смотрит на него, пока его смех не стихает. — Итак, — начинает Фэн Синь, на его лице написано озорство, — я не могу делать это на публике, верно? Быстрым движением Фэн Синь невероятно близко прижимается к груди Му Цина, его губы скривились в ухмылке. — Теперь мы одни. У Му Цина перехватывает дыхание: — Ты… В личное пространство Му Цина снова вторгаются, когда Фэн Синь сближает их губы в легком, как перышко, поцелуе. Глаза Му Цина закрываются, потакая ему. — Я хотел сделать это с того самого дня, как мы вместе тренировались, — говорит Фэн Синь в губы Му Цина, и вибрации заставляют Му Цина вздрагивать. Фэн Синь прерывает поцелуй, но не отстраняется. Вместо этого он беспокойно кладет щеку на плечо Му Цина: — Цин-эр. Му Цин зажмуривается от этого ласкового обращения. Его руки, которые до этого бесполезно висели по бокам, тянутся, чтобы коснуться Фэн Синя. — Что? Фэн Синь напевает — это счастливый напев, — и Му Цин буквально чувствует, как Фэн Синь тает в его объятиях. Это кажется… приятным. Он хотел бы заниматься этим еще. Может быть, и в другой раз. Может быть, когда захочет. Это не слишком эгоистично, правда? Фэн Синь, кажется, слышит его мысли. Он поднимает голову, чтобы посмотреть Му Цину в глаза, ухмыляясь. — Это не эгоистично. Ты можешь получить все, когда захочешь. Просто скажи мне. Му Цин разрывается между тем, чтобы назвать Фэн Синя подонком и разрыдаться. Он довольствуется молчанием. Фэн Синь снова целует его. Просто чмокает и говорит: — Я объявляю себя твоим парнем. Му Цин задыхается: — Ты не можешь просто вот так вот… Фэн Синь, — упрекает он его, не в силах удержаться от улыбки, играющей на его губах. На этот раз инициатором поцелуя является Му Цин. — Ты такой непредсказуемый, — шепчет он между делом.